Онлайн чтение книги LOUNA. Грязные гастроли
Глава 4

Выезд из гостиницы был довольно ранним, но это никак не сказывалось на настроении группы. Погода благоволила автомобильному путешествию, а утренняя свежесть компенсировалась ярким солнцем. Вся парковка, артисты, укладывающие свой багаж в автобус, и сам транспорт были окрашены позитивным, теплым оттенком желтого. Невидимый художник не пожалел краски. Все расселись по местам, бус плавно выехал с парковки и покатил по залитым осенним солнцем улицам Нижнего Новгорода.

Бывает такое настроение с утра, когда хочется сесть в мягкое кресло автобуса и долго-долго куда-нибудь ехать. И чтобы он покачивался, а ты бы сидел и смотрел в окошко на людей. Они спешат на работу, их волнует какая-то рутина, их лица сосредоточены, а тебе так уютно и тепло. И солнышко светит. Довольная улыбка сама расползалась на лице. Нижний Новгород встречает строго, но если ты честен и открыт, то провожать тебя он будет ласково, как родного.

Лето 2010 года в московском регионе выдалось аномально жарким. Но плюс 35 за окном – это еще не самое страшное. Хуже был жуткий смог, накрывший всю Московскую область густым облаком. Астматики и аллергики лезли на стены, а все остальные просто тихо подыхали в своих квартирках. Люди сидели в трусах перед компьютерами и выискивали средства, как избавиться от едкого дыма в помещении. В магазины бытовой техники не успевали подвозить вентиляторы и аэраторы воздуха. А кондиционеров в продаже было как трезвенников в студенческом общежитии. Не много. Единственным выходом из ситуации оставалось свалить из этого проклятого города. Идеально, если на море. Там тоже будет жарко, но при наличии прохладной воды под боком жара переносится намного легче.

К счастью, у «Луны» было запланировано два выступления на морях. На Черном и на Азовском. Антону удалось вписать их на байк-фестиваль «Тамань» в Веселовке и на «Соседний мир» в Крыму. Оба феста проходили в одни выходные, но в разных странах. Благо, географически это недалеко друг от друга. Надо было только полчаса проплыть на пароме в Керчь, а там всего пара часов на машине до Щелкино, где проходила «Соседка».

К этому времени команда LOUNA состояла уже из девяти человек. Помимо музыкантов и директора Антона Дьяченко, с ними постоянно работала пиарщица Ксения Зацепина, звукорежиссер Сергей Мозжеров, который параллельно рулил звук в «Луне» и в «Тракторе», и техник Андрей Медведев. Андрей появился в группе с самых первых московских концертов.

– Мы с Медведевым давно дружили, он помогал мне еще в предыдущих командах, – Леня сидел впереди, возле водителя, и говорил, повернувшись вполоборота. – Он мне сам написал с вопросом, можно ли с нами поработать. Кстати, он тоже был фанатом TRACKTOR BOWLING. Я сказал чувакам, что есть такой чел, готовый работать забесплатно. Но мы все же решили платить ему небольшой прайс за каждый концерт. Сначала Андрей был, скорее, носильщиком, но он быстро учился. Чуваки сразу прозвали его Очканом – за излишне интеллигентную внешность.

Андрей Медведев оказался таким человеком, который не просто выполнял свою работу от сих до сих, а постоянно развивался и рос вместе с группой. Брал на себя дополнительные обязанности, вникал во все. История показала, что «Луне» вообще очень везло с людьми, которые встречались им на пути.

До Краснодара группа добиралась самым неудобным в мире образом. Они ехали в плацкарте, причем у всех были места на верхних полках. Не оказалось ни одного сидячего закутка, где они могли бы собраться, пропустить по стаканчику и спокойно поговорить. А ехать предстояло ни много ни мало сутки с лишним.

Жара, пот и бутулизм – эти три слова очень точно описывают любой плацкартный вагон в поезде, следующем на курорты Краснодарского края. А если это еще и очень старый вагон, такой, где не открываются окна, то время в дороге может сравниться с лучшими тусовками святой инквизиции. Но были и смягчающие обстоятельства. Во-первых, Ксюшина мама положила ей опрыскиватель для цветов, которым они спасались все время в пути, а во-вторых, они все-таки ехали к морю – каждый час приближал их к заветному побережью. Чтобы совсем не сгнить на своих полках, чуваки постоянно тусили в тамбуре. Там они и провели большую часть времени.

– У нас уже были готовы демки альбома «Сделай громче!», и мы включали их Зацепиной с плеера Рубена. – Вит разлегся на двух сидениях и закинул ноги на чемоданы, стоявшие в проходе. Наверное, более комфортную позу в таком автобусе придумать было сложно. – Говорили ей, что это будет бомба, просто разрыв!

Ксюша действительно впечатлилась новым материалом, особенно треком «Бойцовский клуб». Она сказала, что песня будет хитом. В то время, как сами музыканты делали больше ставок на «Сделай громче!» и «Мой рок-н-ролл». Всем было понятно, что альбом получался сильный, но никто из тех, кто ехал в потном тамбуре поезда Москва – Новороссийск, еще не знал, насколько он изменит их жизнь.

– Мы приехали на площадку в четыре часа дня, а там еще сцена не собрана. Но для «Тамани» это нормально, – Лу сидела у окна в большой пуховой куртке, накинув капюшон с рыжим мехом поверх черной шапки. – Наш сет переместился на глубокую ночь. Там еще Кипелов попросился, чтобы его пораньше поставили. А мы так задолбались ждать своего выхода, что пошли купаться. Я уже весь макияж смыла, когда нам сказали, что скоро наш выход. Я даже говорила, что к черту уже это выступление. Но в итоге мы все-таки вышли на сцену в районе четырех ночи. Там на танцполе три калеки оставалось.

LOUNA отыграла на «Тамани» под утро, и в этот же день им предстояло выступление на «Соседнем мире». Пара часов на сборы и в путь. Организаторы подогнали автобус, который должен был отвезти их на паромную переправу в порт «Кавказ». Все стали грузить вещи и рассаживаться. Медведев пошел поссать на дорожку и сказал Лене, чтобы тот попросил водителя подождать. Пилот ответил «ага» и сел на свое место. Автобус поехал.

– У меня зазвонил телефон, смотрю – Медведь, – рассказывала Луся. – Я говорю: «Андрюха, ты че, дурак? Чего звонишь? Э-э-э… А где Андрей?» А там в трубке Андрюша бежит: «Леня… Сука… Телефон в жопу засунул что ли… Подождите меня!.. Куда уехали?!»

– Он мне звонил, а я и не слышал, – Леня заржал на всю маршрутку. – Когда я садился в автобус, то как-то отвлекся и забыл сказать про Андрюху.

– Бывают такие милые, позитивные люди, которые как бы само собой подразумеваются, про них отдельно не вспоминаешь, – продолжала Лу. – А потом постоянно проблемы возникают, что про них просто забыли. Вот с Андрюшей так же было. Кстати, автобус тогда успел прилично отъехать.

Организаторы «Соседнего мира» поселили группу в эллингах. Это небольшие домики с высокой остроконечной крышей. Они представляют собой что-то среднее между деревянной избой, шалашом и дачным туалетом. Сооружения середины прошлого века с неровным полом и покосившимися стенами, в сотый раз покрашенными перед туристическим сезоном. Но главное, что все это находилось недалеко от знаменитого нудистского пляжа «Лаванда». Любители перчинки годами приезжали сюда позагорать с голыми причиндалами в компании единомышленников.

Мало того, что артистов разместили в старых халупах с нарушенной геометрией, так еще и вразброс. Про Ксюшу вообще забыли, и ей пришлось жить в палатке. В одном из трехкомнатных домиков поселились Понкратьев, Рубен, Пилот, друг Лени Никита и семья бурятских нудистов. Когда парни заселялись, дверь в третью комнату была закрыта, и они сперва не знали о существовании соседей. Но в холодильнике на удивление оказалась еда. Фрукты, рыбка, винцо. Чуваки подумали, что это пацанский подгон от организаторов и даже что-то сожрали оттуда. Но оказалось, что холодильник был один на три комнаты и съеденные продукты принадлежали их соседям, которые в это время прогревали гениталии на пляже.

Если во время концерта ничего не отвалилось, не сломалось и не потерялось, то событие выпадает из памяти без каких-либо пометок на полях. На «Соседнем мире» группа LOUNA спокойно дождалась своего выступления, отыграла, и чуваки стали потихоньку заливаться местным вином из полуторалитровых пластиковых бутылок. Погода, море, большое количество друзей, которых давно не видел, – все это благоволит хорошей душевной пьянке. И чем ниже садилось солнце, тем более неуправляемой становилась движуха. С наступлением тьмы в тусовке музыкантов уже творился сущий ад. Оказалось, что это винцо обладало каким-то быдло-эффектом. Сергей Понкратьев всю ночь срался с женой, наворачивая круги по фестивалю и крича что-то нечленораздельное. Виджей A-One Коля Карасев потерял сумку с деньгами, айфоном и документами. Эту сумку нашел пьяный Леня, которого потом чуть не обвинили в воровстве. Творилось черт-те что.

– Я в принципе-то не пил раньше, но с этими животными подбухнул. Просто, чтобы быть на одной волне, – Леня рассказывал так, как будто совершал каминг-аут. – К четырем утра я уже хорошо пьяный пытался уснуть в нашем домике, и тут приперся никакущий Понкратьев. Гремел, что-то орал, никак не мог угомониться. Я как раз про этот случай рассказывал вчера в Москве. У меня бычка какая-то пошла от этого кастомного вина. Включился режим десантника, а у Сереги – режим рок-н-ролла. Я говорю ему валить спать, а он меня не слышит.

Леня схватил Сергея и попытался усыпить насильно. Когда это не вышло, началась драка. Ударник схватил гитариста и стал ритмично бить его головой об холодильник. На звуки вышел соседский бурят: «Ребята, можно потише?» Леня перевел на него суровый взгляд и в двух словах объяснил, что как только он закончит с Понкратьевым, то сразу возьмется за него. Мужик моментально скрылся в своей комнате. Вот так бывает: приедешь на курорт, а тут соседи друг друга убивают об холодильник. Притихшие буряты услышали, как звонкие удары за дверью сменились глухими. Парни повалились на пол, и голова Сергея теперь билась об пол. Надо сказать, что он активно сопротивлялся. Под алкоголем у Понкратьева открываются скрытые ресурсы организма, и справиться с ним очень сложно.

– Я Серегу давно знаю и понимаю, что если ему подыгрывать, то он никогда не успокоится. Он же любит на публику работать, – рассказывал Рубен. – Они дрались, а я вообще никак не реагировал, просто лежал и пытался уснуть. Потом вроде успокоились. Я услышал, что Сергей лег в кровать, но не захрапел. А это плохой знак.

– Я ложусь спать, и тут мне со всей дури прилетает упаковка струн в рожу, – Леня перестал смеяться. Видимо, это было действительно больно. – Я опять подскочил, и снова начался замес. Но в этот раз ненадолго. Тогда Сергей впервые в жизни произнес фразу, которую мы потом слышали очень часто: «Все, я пошел рок-н-роллить». И ушел.

– А мне помнится, он сказал, что пошел топиться, – поправил его Рубен. – Я еще сказал Лене, чтобы он ложился спать, а я пойду тоже потоплюсь, присмотрю за ним.

Сергей был в таком состоянии, что много сил для того, чтобы утонуть, прикладывать не пришлось бы. Понкратьев вошел в море, держа в руке бутылку, в которой оставалось немного красного вина. Мощная волна сбила его с ног, и рок-н-ролльщик ушел с головой под воду. Когда он с трудом встал на ноги, бутылка по-прежнему была в его руке, но жидкости в ней стало больше, и она приобрела более светлый оттенок. Сергей приложил горлышко к губам и выпил все до дна. Рубена, который следовал за ним, чуть не вырвало, глядя на эту картину. Вскоре пришел Леня, и они стали плавать уже втроем. Хотя плаванием это назвать было трудно. Скорее, парни по очереди поддерживали совсем ослабшего Сергея. Соленая вода вперемешку с вином подействовала на гитариста успокаивающе. В какой-то момент он обнял Леню, обмяк и уснул у него на плече. Пилот подхватил его как ребенка (благо, в воде рокеры весят меньше) и стоял так, болтая с Рубеном. Через полчаса Сергей проснулся, посмотрел на Леню безумными, белочными глазами и резко оттолкнул его. После чего он выдал еще одну историческую фразу, ставшую мемом в группе LOUNA: «Что это за водоем?»

– Можно остановиться на ближайшей заправке? – обратился к водителю Андрей Бока. – Надо бы размять кости, покурить и сходить в туалет.

Природа за окном разительно отличалась от того, что мы видели вчера по пути в Нижний. Действительно, по России надо ездить на машине. Дорога до Саранска пролегала среди полей и лесов, успевших окраситься в желтый цвет. Золотая осень в средней полосе – явление почти неуловимое. Эта пора может длиться всего день или два, и ее можно просто не заметить. Нам повезло, за окном автобуса была именно она. Солнце, немного потускневшая трава и огненно-желтые деревья – тот самый комплект, который так активно воспевал Пушкин. Хотя, где ему было ловить эту золотую пору? В Питере осень такая же мерзкая, как и все остальные времена года. Либо Александр Сергеевич был большим фантазером, либо он успевал вдохновляться случайными проблесками солнца в перманентной питерской хмари.

Автобус снизил скорость и повернул на заправку. Водитель остановился на въезде, чтобы пассажиры могли покурить. Половина народа отправилась в магазин, другие остались затягиваться свежим никотином. Сергей Понкратьев быстро сходил в туалет и подошел к автобусу с явным намерением сесть на свое место.

– Сережа, осторожно! – Бока чуть не выронил сигарету.

– Осторожно! Осторожно! – подхватил Никита Краснов.

– Чего? – Сергей в замешательстве остановился перед дверью и непонимающе посмотрел на парней.

– Да ничего. Просто будь осторожнее. Береги себя, – подонки явно радовались возможности подколоть сонного после дороги товарища.

Когда парни вышли из воды, Рубен отправился спать, а Сергею с Леней показалось мало. Они решили пойти и напугать Вита. А что? Пять утра, он спит, и ему скорее всего грустно. Как хорошие друзья, они просто обязаны были его развеселить. Парни стали вспоминать, где живет басист, но домики вокруг были предательски похожи друг на друга. Найдя нужный дом Леня открыл окно и полез вовнутрь, а Сергей подсаживал его снизу. По идее, испугаться должны были постояльцы дома, но кирпичей отложил сам форточник-любитель. Внутри истошно заорала баба, а из соседней комнаты моментально выбежал мужик в трусах с топором. Как будто специально сидел в засаде. Леня охренел от такого расклада. Этот тип был вообще не похож на Виталия Демиденко. Совершенно другой человек, и трусы у него были другие. Неожиданная подмена персонажа, плюс визжащая тетка, плюс общий градус агрессии, поднявшийся в доме, – все это заставило Леонида спешно выпасть обратно в окно и ломануться вдаль. Сергей тоже смекнул, что чувак с топором вряд ли будет просить у него автограф, и убежал вслед за другом. Они ломились через кусты и прочие преграды, пока опять не забежали в море. За ними, естественно, никто не гнался, и они просто продолжили купаться.

– Я офигел от всех этих ночных адов с Понкратьевым. Юля, его жена, еще сказала нам: «Вы не знаете этого человека, как знаю его я. Ему вообще нельзя пить!» – Вит опять разлегся на своем месте и закинул ноги на чемоданы. – И тут на меня вдруг накатило новое знание. Как будто покров сорвали. Оказывается, этот веселый чувак, с которым мы уже почти два года делали музыку, он, сука, алкогольный демон! Это был наш первый длительный совместный выезд, в течение которого люди начали раскрываться.

«Соседний мир» 2010 года примечателен тем, что группу «Элизиум» отоварили местные гопари в Щелкино, и тем, что на этом фестивале родилась величайшая «игра в трусы», которой потом на несколько лет увлеклась вся рокерская и околорокерская тусовка. Правила простые. Участники заходят в воду по пояс, один человек снимает трусы, а все остальные становятся в круг и кидают их друг другу по принципу игры в «собачку». Тот, чей бросок перехватил голый игрок, занимает его место в круге и отдает свои трусы на поругание толпе. Весь смысл заключается в «засветах», которые очень веселят игроков. В самой удачной позиции оказались Антон Дьяченко, который купался в шортах поверх плавок и отдавал только шорты, и Женя Ряховский из Animal Джаz. Там, где всем было по пояс, Ряховскому было по грудь. Он при всем желании не мог ничего засветить.

Перед тем как отправиться на юга, группа закончила запись первого альбома. Эти морские угары стали своеобразной наградой для того, кто хорошо потрудился. Денег на полноценную работу в студии у них не было, поэтому гитары и вокал писали своими силами на базе в Очаково, а бас с барабанами – на студии «Gigant Records». Одновременная запись ритм-секции дает лучший грув, этот метод они использовали при работе над всеми будущими альбомами.

– Мы еще во время записи синглов научились сооружать у себя на базе мини-студию, – Рубен вынул из ушей наушники и отложил их в сторону. – Привозили туда компьютер, мониторы для прослушивания материала и пульт. Сводил материал я. Причем я не хотел браться за сведение, так как мне хватило этого еще на синглах и вообще это не входило в мои обязанности. Оказалось, что у нас разное видение того, как формируется аранжировка. Я тогда обалдел воевать с Лусей и Виталиком на тему того, как там все было перегружено.

– Денег в бюджете группы было в обрез, – Вит убрал ноги с чемоданов и сел как положено. – И то, что Рубен взялся сводить материал для своей же группы за деньги, меня нехило высадило и заставило задуматься. Особенно на фоне душевного подъема и практически семейной идиллии, которая была в тот момент в коллективе. Я звонил Антону, советовался с ним. Он сказал, что это, конечно, пипец, но выбора особого не было. Для меня это все равно было дикостью. Я всегда делал для команды в сто раз больше, чем мне было положено, как басисту. Писал пресс-релизы, делал афиши, занимался сайтом, а также сочинял тексты, на что уходило невероятное количество времени. Но у меня и в мыслях не возникало, что за это можно просить деньги или, например, большую долю от дохода группы. К тому же у меня был опыт записи альбомов в TRACKTOR BOWLING, и там Кондрат тоже очень много делал. Не сводил, конечно, но проводил большую работу по подготовке материала к сведению и никогда не заикался, что это должно быть оплачено.

– К тому времени я решил сконцентрироваться на группе, оставил хорошо оплачиваемую работу с корейцами и подрабатывал сведением, – продолжал Рубен. – Когда встал вопрос о сведении альбома, стали выяснять ценники у приличных звукорежиссеров, и получилось, что бюджет не позволял привлечь стороннего специалиста. Так как вариантов не было, предложили заплатить за эту работу мне.

– Сведение – это очень трудоемкая работа, – добавила Лу. – Если бы Вит умел сводить, то он бы, конечно, сделал это бесплатно, а вот за себя не скажу. Может, я бы и взяла деньги, не знаю. Работа действительно адская.

– Мы тогда все сидели на бобах и были в равных финансовых условиях, близких к нулю. Вообще я не считаю сведение десяти песен в течение нескольких недель и близко соизмеримым по напряжению физических, моральных сил и трудоемкости к процессу написания текстов, который длится годами, – Вит не мог успокоиться. Видно было, что для него эта тема очень больная. – Но, тем не менее, для меня мысль брать у группы деньги за любой труд ее участника на благо коллектива равносильна тому, как если сын отвезет мать в аэропорт, а в конце поездки возьмет с нее деньги за проезд и бензин.

– А я считаю некорректным сравнивать разный труд, – парировал Рубен. – Кому-то легче дается написание текстов, кому-то сложнее, для некоторых создание риффов к альбому может быть очень трудоемкой задачей.

– Речь не о сравнении разных усилий и затраченного труда, а о сравнении разного отношения к собственному коллективу и общему делу, – резюмировал свою мысль басист.

– На самом деле мы создавали эти песни так же, как обычно. У нас не было и нет никакого продуманства и продюсерского подхода, чтобы специально сочинять хиты, – рассказывал Вит. – Мы не профессионалы и просто не умеем этого делать. У нас только Луся имеет музыкальное образование, но и то не по классу вокала. А остальные вообще лабухи. Все, что мы делаем, это просто голая эмоция, которая материализуется в песни. Конечно, каждая группа выделяет какие-то хуковые вещи в альбоме. И мы тоже видели такие сильные треки, но это точно никогда не было сочинением хитов для радиоэфира.

– Мы все-таки по-другому начали работать, – Леня опять повернулся в сторону салона с переднего сидения. – Во-первых, над каждой песней мы работали дольше. Во-вторых, мы делали все треки с нуля. В синглах всегда были какие-то наработки, часто даже это были готовые песни, сочиненные Витом или Сергеем. А тут кто-то приносил рифф, а дальше мы уже совместно создавали из него песню, в которую вкладывались все. И это дало эффект.

– Это не совсем верно, – поправил его Вит. – Там была еще песня «Пока не поздно», в которой я придумал все партии от и до, кроме вокала. Кстати, этот трек стал первой пробой кроссовера, смешения жанров, когда в одной песне используются и хардкор-риффы, и панк-припев, а в середине, например, фрагмент из металла. В дальнейшем это стало нашей отличительной чертой. С текстом этого трека тоже пришлось заморочиться. Первый вариант был нигилистский, в духе «Психеи» того времени. Там был такой текст: «Кто решил за меня, где мне жить и какие границы любить», не лезьте мне в душу и так далее. Но все чуваки на меня насели, что нельзя так говорить, надо более корректно выражать свои мысли и так далее. Хотя я считал, что рок-музыка не должна быть корректной, а должна фигачить утрированно и максималистично. Но в итоге я сдался и сделал антимилитаристский текст. Неплохой, кстати. Не думаю, что он хуже. Но это был последний раз, когда я переделывал текст под давлением кого-либо.

Одной из важных хуковых вещей на альбоме стала песня «Бойцовский клуб». Сергей Понкратьев принес на репетицию готовую тему, но она была довольно длинная и сложная по структуре. Тогда Вит предложил разделить ее, и получились два трека: «Бойцовский клуб» и «Свободное падение». Это, конечно, не поделенный надвое трек, обе части пришлось капитально дорабатывать, но смысл был такой.

– Основная роль гитариста в группе – это сочинение музыки, написание музыкальной канвы, – рассказывал Сергей. – Рифф – это гармония с каким-то ритмическим рисунком. У меня никогда не бывает такого, чтобы рифф играл в голове. Сейчас у меня так: появляется идея, потом я беру гитару и начинаю ее каким-то образом оформлять в виде риффов. А раньше и идей не было. У меня хорошее настроение, я включаю гитару, мне нравится звук. Я начинаю разогреваться, импровизировать, и получается какая-то музыка. Это в любом творчестве так. Сначала появляется искорка, из которой потом возникнет целый костер, а потом и пожар. Я играю, чувствую, какая-то гармошка появилась, какая-то ритмика. Начинаю ее развивать, и потихонечку выписывается какая-то история. Очень важно придумать хороший риффак или гармонию, это практически полдела, а дальше уже начинается аранжировка.

– Песня «Сделай громче!» появилась в самый последний момент, – продолжил тему Рубен. – Нам не хватало одного трека для альбома, а у меня было два риффа: основной куплетный и припев. А остальное мы уже сделали все вместе. Вообще я считаю, что совместное сочинение – это самый интересный метод создания песен. Порой приносишь рифф, все добавляют свои идеи, а на выходе получается что-то такое, что в одиночку точно не придумаешь.

– Тексты для песен у меня находятся в самой прямой зависимости от музыки, от той эмоции, которую я в ней чувствую, – Вит опять лежал на двух сидениях и периодический подлетал вместе со всем автобусом. – Если музыка мрачная, то скорее всего у меня родится грустный, депрессивный, философский текст. А на легкие, панковские мелодии ложатся бодрые тексты, вроде «Сделай громче!». Слышу музыку, и у меня появляются определенные образы. Например, в «Бойцовском клубе» это тревожный, пульсирующий рифф, вокальная рыба – такая же. На него очень хорошо лег текст, который я вынашивал практически всю свою жизнь. С тех пор, как впервые увидел фильм «Бойцовский клуб», у меня была мечта воплотить это переживание в песне. Когда мне это удалось, я очень взгрелся. Вообще первый текст, подходящий под концепт «Луны», я написал еще до создания группы. Когда в 2008 году мы в TRACKTOR BOWLING делали сингл «Поколение рок», то текст для него родился как отклик на это панковское, нехарактерное для ТБ, музло. Можно сказать, что это была прото-LOUNA. Поклонники «Трактора» эту песню не очень поняли, но если бы она была в репертуаре «Луны», то стала бы хитом.

– А я до последнего момента думал, что песня «Сделай громче!» – это кавер на Queens of the Stone Age, – Сергей, наконец, подключился к разговору. – Там мелодия похожа. Я еще спросил парней: «Это что, Queens of the Stone Age?» Они сказали, что да. Ну, я так ее и воспринимал.

– Трек «Мой рок-н-ролл» стал первым опытом создания песни-открывашки для альбома и концерта, – сказал Вит. – Эта песня концептуально открывала и по музыке, и по текстам: «Фейдеры вверх, стрелки в упор, сделайте громче мой монитор». Это тема, навеянная группой «Кирпичи», которую я много слушал в девяностых. У них было: «Слушай сюда, здесь “Кирпичи”: Женя, Вася, Данила-бас». Трек как бы представляет команду. С тех пор на каждой пластинке «Луны» есть песня, которая открывает альбом и как-то представляет группу. Треком «Мой рок-н-ролл» мы долгое время открывали концерты и до сих пор на фестивалях иногда начинаем с него выступление.

К каждому треку с самого начала прикреплялось рабочее название. Обычно это было название группы, с которой эта песня ассоциировалась. И часто название выглядело не очень логичным. Например, трек «Мой рок-н-ролл» назывался Slipknot. «Бойцовский клуб» – Comeback Kid 1, а «Свободное падение» – Comeback Kid 2, потому что это две части одного трека. «Бизнес» назывался Placebo, «Сделай громче!» – Franz Ferdinand, «Песня о мире» – AC/DC, а «Во мне» называли просто «Медлык» или «Medlyk», если в латинской транскрипции. Свои настоящие названия песни получали уже после того, как Вит писал к ним тексты. Тогда же треки обретали конечную длительность и форму. Все-таки на этапе сочинения музыки в куплетные и припевные куски закладывалась возможность сделать их длиннее или короче.

– В трек «Бизнес» мне удалось максимально вложить свою позицию и позицию всех участников группы на тему религии, – рассказывал Вит. – Мы все атеисты и не придерживаемся никаких религиозных догм. По нынешним законам закрученных гаек можно сказать, что эта песня оскорбляет чувства верующих, и сейчас ее выход стал бы скандальным событием, подрывающим основы общества и духовных скреп. Тогда она тоже вызвала бурю обсуждений между верующими людьми и атеистами, но мы все единогласно подписались под этим текстом и с удовольствием его играем. Единственное ограничение, которое я сам поставил на ее исполнение, это фестивали. И не потому что мы боимся проблем с милицией, казаками или духовенством, а потому что на фестивалях собираются люди, которые пришли на другие группы, и навязывать им нашу позицию будет просто неэтично и некорректно. А песня «Вендетта» в этом альбоме – очень нестандартная для нашего творчества. Я всегда слежу за новостями, и в тот период было большое количество экологических катастроф. В частности в Мексиканском заливе взорвалась нефтяная платформа, и в океан вылилось огромное количество нефти. Я никогда не мог написать текст на заданную тему. У меня есть много заготовок текстов с разными идеями, но песнями стали считанные единицы. «Вендетта» – это показательный пример. Леня сказал, что хорошо бы сделать трек про экологию, и у меня это получилось. Мы еще тогда засматривались фильмом «Дух времени», там эти вопросы тоже поднимались. Кстати, этот фильм наложил серьезный отпечаток на альбом «Сделай громче!»

Медийную поддержку первого альбома продумали по максимуму. Ксюша Зацепина постаралась – было много публикаций в журналах и на интернет-порталах. Музыканты бесконечно давали интервью. Мощнее всего выход пластинки поддерживал телеканал A-One. Во-первых, группа уже имела премию RAMP, во-вторых, они делали музыку в формате телеканала и давно были там своими чуваками.

Выпускала пластинку компания Soyuz Music. На тот момент это был самый крупный лейбл, который издавал рок-музыку. Плюс ко всему у «Союза» еще существовала большая сеть фирменных магазинов по стране и они активно вкладывались в промо своих артистов. Благодаря «Союзу» рецензия на «Сделай громче!» появилась в журнале Rolling Stone. Эта публикация имела важное значение для последующего успеха группы LOUNA.

Наш автобус въехал в Саранск, столицу Мордовии. О Саранске мы знали только то, что в 2011 году он был признан самым благоустроенным среди городов первой категории. Что бы это ни значило. И еще говорили, что тут чисто как в Белоруссии. Такой маленький мордовский социалистический рай. Но насладиться видами благоустроенных улиц мешала серость, сгустившаяся на городом. Золотая осень осталась где-то на полдороги от Нижнего. В Саранске она уже была обычной монохромной осенью. В таком сыром антураже любой город, даже самый чистый и благоустроенный, покажется тусклым и неприветливым. Прислушавшись к шуму в голове, можно было разобрать грязные аккорды и голос Егора Летова, нервно орущего: «Воробьиная, кромешная, пронзительная, хищная, отчаянная стая голосит во мне».