Теме смерти нет места в романах Джейн Остин

В этом году исполнилось 200 лет со дня смерти Джейн Остин. Она умерла 18 июля 1817 года на сорок втором году жизни. Каково было личное отношение  писательницы к смерти? Возможно, поживи она подольше, Джейн Остин написала бы еще шесть романов, которые, двести лет спустя, мы читали бы с таким же удовольствием, как те шесть, которые прославили ее во всем мире и на все времена. Возможно, в тех ненаписанных романах, войдя в пору зрелости, эта тема нашла бы свое отражение. Пока же, на ум приходит лишь предпоследний абзац романа «Мэнсфилд-парк».

Третий роман Джейн Остин заканчивается долгожданным союзом его героини, Фанни Прайс с ее двоюродным братом Эдмундом Бертрамом. И они настолько заслужили свое счастье, что становится простительным его достижение за счет смерти доктора Гранта, чье место получил Эдмунд. Остин безжалостно помещает последний вздох доктора Гранта посреди идиллической картинки счастья главных героев. Но, в конце концов, кем он приходится писательнице и ее персонажам, кроме как административным барьером? Поэтому пусть смерть поглотит его, чтобы дать перспективу долгому счастью Фанни и Эдмунда.

Избегая темы смерти, Джейн Остин описала массу хронических болезней и недомоганий у своих персонажей. Вспомним, например, миссис Смит в «Чувстве и чувствительности», мудрую, но немощную для своих лет. Ипохондрики буквально заполнили ее романы: миссис Беннет в «Гордости и предубеждении» с ее бесконечными нервами; мистер Вудхаус в «Эмме», бдительно следящий за температурой окружающей среды. Нет, ее герои не были глухи к грохоту колесницы времени: тщеславный отец Энн Эллиот, сэр Уолтер, испытывает театральный ужас старения. Для него, загорелая кожа – социальное самоубийство.

Но Остин ни разу не убила ни одного из своих героев. И это более чем удивительно для 19-го века. Она была пионером жанра, который подхватили Чарльз Диккенс и Джордж Элиот, чьи романы нередко начинаются со смерти героев и ею же заканчиваются. Смерть создает почти всех героев викторианской эпохи, сделав их сиротами. Как тут не вспомнить Оливера Твиста, или Джейн Эйр. Смерть могла погрузить литературных героев той поры в нищету, толкнуть на преступление или дать старт долгому благополучию через получение наследства. Смерть могла заставить сердца читателей тревожно сжиматься, управлять продажами сериальных изданий, выводить на сцену персонажей, ниспровергающих социальные нравы. Особенно, это касалось женщин, чьи страсти всегда опережают время, в котором они живут. Смерть может быть искуплением, как в «Повести о двух городах». Она же может обрушить целый вымышленный мир. К тому времени как читатель перелистнет последнюю страницу «Грозового перевала», болота будут усеяны телами персонажей, погибших от страстей и вечного ужаса перед жизнью, так что Эмилии Бронте едва хватило времени рассказать историю.

Подойдя к 1817 году, Джейн Остин похоронила многих близких людей: двух двоюродных братьев, трех сестер, жениха ее сестры и мужа двоюродного брата. Ее письма наполнены заметками о мертворожденных детях и выкидышах, матерями, умершими при родах и младенцами, покинувшими этот мир вскоре после рождения. Но ироничная натура Остин предпочитает смерти исследование любви и дружбы. Так, делая из Фанни Прайс сироту и отправляя ее на попечение тетушки в Мэнсфилд-парк, писательница не убивает родителей героини, лишь замечает их беспросветную бедность и большое количество детей. Пусть они живут, тем более что их жизни не играют большой роли в глазах читателей.

Самое близкое взаимодействие с темой смерти Остин позволяет себе через серьезные травмы или болезни своих героев, которые меняют их психологически. Наиболее незабываемые подобные моменты связаны юными женскими персонажами писательницы. В «Разуме и чувствах» Марианна Дэшвуд, преданная своим непостоянным возлюбленным, промокшая до нитки под холодным дождем, подхватывает серьезную лихорадку. В «Доводах рассудка» Луиза Масгроув получает серьезный удар по голове после трюка, призванного очаровать ее очевидного поклонника, капитана Уэнтворта. Случись смертельный исход, история стала бы предостерегающей. Вместо этого, молодые женщины после выздоровления становятся более трезвыми, более внимательными к последствиям своих поступков, демонстрируя готовность к серьезным отношениям и к браку.

Во втором абзаце все тех же «Доводов рассудка» упоминается мертворожденный сын между дочерями Анной и Марией, брат и наследник, которой мог избавить семью Элиот от потери родового дома. Для Джейн Остин этот мальчик представляет собой недостающее звено жизни и самую горькую смерть из всех: смерть возможности.

Как только вы обратите внимание на это мироощущение писательницы, вы будете находить его приметы повсюду. Так, мистер Беннет, находясь в полном здравии, не может не думать, что когда он умрет его имущество, на законном основании, перейдет к подобострастному двоюродному брату г-ну Коллинзу. Именно отсюда следует такое агрессивное стремление семьи устроить замужество своих дочерей. Именно по этой причине Джейн Беннет топает под дождем, рискуя серьезно заболеть, чтобы повстречаться с мистером Бингли – лучше она умрет в погоне за ним, чем будет прозябать обедневшей старой девой.

У мистера Беннета есть лишь один актив, который он может великодушно завещать своей любимой дочери Элизабет: свое остроумие. И она воспользуется этим состоянием сполна. Кто-кто, а уж Джейн Остин прекрасно понимала: острый ум – неоспоримый дар, способный привести к продолжению и торжеству жизни.