Онлайн чтение книги Осколки грёз
Глава 10. Стэнли

Я нервно выглядывал из-за шкафов прошлого столетия. Пыль проникала в легкие, отчего несколько раз словил приступ кашля. Проходы рядом с читальным залом сужались так, что между ними становилось довольно тесно.

Мистер Сэлмон уже пару часов не выходил из своей комнаты, пристроенной к лавке, поэтому я остался незамеченным. Меньше всего мне хотелось, чтобы он увидел меня здесь с Эмили.

Я знал, что она всегда приходила сюда вечером, около шести часов, но мое чутье подсказало прийти после полудня. Чтобы хоть как-то скоротать время, я захватил с собой пару учебников. Домашних заданий было слишком много, а свободного времени и вовсе не оставалось.

От волнения колени подгибались, несмотря на то что я старался держать себя в руках. Эмили занимала все мои мысли, и это начинало раздражать. Эта девчонка превращала меня в неловкого мальчишку, который впервые решил признаться в любви.

Стрелки на часах гудели каждые пять минут, и я вздрагивал, вглядываясь в пробел между стеллажами. Под конец дня я уже сдался, но услышав музыку ветра, напрягся.

Как идиот, я отодвинул стоящие книги, чтобы не потерять ее из виду. Свет лампы озарял ее красивое лицо, большие выразительные глаза. Изящные изгибы ее тела теперь скрывались под мешковатой одеждой. Спрятавшись в темноте, я смотрел, как Эмили обернулась, заметив цветы. Если бы не она, я никогда бы не обратил внимание на ту часть крыла. Я не знал ее, и она не знала меня, но черт, все это время мы находились слишком близко друг к другу. Мы находились здесь всего по одной причине: чтобы найти утешение. Я видел, как она утопала в несуществующих мирах, словно боялась находиться в своем окружении одна.

Сделав пару глубоких вдохов, я все же уверенно зашагал в ее сторону. Все шло своим чередом, оставалось только поговорить с ней. Когда я миновал последний поворот и вышел к читальному залу, то застал ее в объятиях другого.

Клянусь, мне было плевать, но все же я прикусил щеку изнутри. Сжал руку в кулак, боясь потерять последнее самообладание. В груди непривычно жгло.

Я выжидающе всматривался в них, но, когда Эмили увидела меня, неуверенно отшатнулась.

Бессмысленное поражение. Пионы теперь казались мне чертовыми мотыльками, только портящими картину вокруг. Сейчас я чувствовал себя неудачником. Моя жизнь, несомненно, походила на сплошную черную полосу.

Я завел машину, припаркованную у самого входа, решив остудить свой пыл, катаясь по улицам города.

Объехав несколько кварталов, я стал понимать, что мне не становится легче. Я выехал на дорогу, ведущую к трассе, чтобы набрать скорость. В тот момент разогнаться до шестидесяти миль было лучшим решением. По крайней мере, мне так казалось.

Я провел в пути меньше десяти минут, когда вдалеке заприметил полицейский патруль. Один из мужчин в форме показал мне жестом остановиться, но я проигнорировал его.

Я усмехнулся, но тут же почувствовал, как в жилах закипела кровь. С каждой секундой было труднее дышать. Веки тяжелели. Нужно было взять себя в руки. Если сейчас я не смогу остановить машину, то больше никогда не сяду за руль. В последнее время панические атаки все чаще навещали меня. Я не справлялся, но не хотел придавать этому особого значения.

Я с силой свернул с дороги, схватившись руками за голову. Я закричал. Боль становилась невыносимой. Только биение сердца звучало громче всех звуков.

Полицейский, который все это время ехал за мной, вышел из машины и подбежал ко мне.

Когда он увидел, как я лихорадочно начал двигаться, без всяких вопросов поднес телефон к уху. Я ничего не мог разобрать. Вокруг была пелена. Я хотел успокоиться, но паника усиливалась. Пока я не подумал об Эмили. Я вспомнил ее глаза, и помутнение постепенно спало. Образ девушки приводил меня в чувство.

Через некоторое время к нам подошел еще один мужчина. Мне становилось немного легче, но дрожь все еще била в ногах.

– Пройдемте с нами.

– Что-то не так? – сквозь боль спросил я.

– Вот об этом мы и поговорим с вами в участке. Выходите.

Руки онемели от начавшегося приступа. Я медленно разминал их.

– Шевелись, я сказал. Развелось наркоманов.

Полицейский подтолкнул меня к своей машине. Мне ничего не оставалось, как молча следовать его указаниям. За всю дорогу никто из нас не проронил ни слова. Лишь изредка мужчина поглядывал в мою сторону.

– Пошел.

Патрульный, который остановил меня на дороге, ехал за нами. Он припарковал автомобиль на одно из свободных мест рядом с департаментом.

Вдвоем они повели меня в участок.

– Вот. Поймали на дороге. Скорее всего под чем-то. Оформляйте и для начала возьмите анализы.

Несколько сотрудников начали бегать один за другим. Мужчина, стоявший рядом, схватил меня за плечо и отправил в камеру.

Двое охранников, которые сидели рядом с «клеткой», играли в карты. Когда наконец их привлекло мое внимание, они решили заговорить со мной.

– И почем сейчас дурь, парень? – спросил один из них и выбросил на стол два туза.

– Ну все, Джон, ты опять проиграл, – победно ответил другой, забирая все купюры со стола.

– Поверьте, вам столько никогда не заплатят! – раздраженно ответил я. Их челюсти дернулись.

– Смотри, какой борзый. Ну, ничего, в первый же день его научат хорошим манерам.

– Это точно.

Спустя некоторое время ко мне подошли, чтобы взять тест на наркотические вещества, после я даже не заметил, как уснул под храп одного из охранников. Я просидел в этой компании порядка трех часов, пока в отделение не ввалился мой отец. Он был разъярен.

– Эй, на выход, – выпроводил меня за плечо полицейский.

Я неохотно встал. Предпочел бы оставаться в камере, а не возвращаться домой.

– Ты совсем из ума выжил? Почему мне звонят посреди рабочего дня и говорят, что ты под гребаной наркотой? Я с тобой разговариваю!

Отец резко развернул меня к себе.

– Что ты хочешь услышать? В любом случае мне бесполезно оправдываться. Разве ты мне поверишь?

– Ублюдок! – крикнул он на всю улицу и, не дожидаясь меня, сел в машину. Его взгляд приказывал последовать за ним, но я смерил отца безразличным взглядом.

Я побрел домой, оставшись ни с чем. Все смешалось в одно нелепое помешательство. Уязвимость не была мне другом. Раскаты грома били по ушам, но я продолжал идти, не обращая на них внимания.

– Стэн! – окликнула меня Ванесса. Она вышла мне навстречу, когда я проходил последний квартал. Она была последним человеком, с которым мне хотелось сейчас разговаривать. Из-за этих девушек одни проблемы.

Я неохотно ответил на ее прикосновения.

– Не хочешь зайти ко мне?

– Мне все равно.

Я прошел вперед, чтобы Ванесса не задавала лишних вопросов.

Апартаменты семейства Хилл был в два раза больше моих. Трехэтажное здание с небольшим садом и бассейном на улице. Вместо палисадника здесь была зона барбекю, напротив которой стояла беседка.

Я часто сюда приходил, когда был ребенком.

– Помню, как ты пряталась от меня на этом дереве, когда мы играли в прятки совсем детьми.

– Заметь, ты все время забывал про этот дом, и я выигрывала, – сказала Ванесса, кладя голову мне на плечо.

– Я просто не хотел, чтобы ты расстраивалась, поэтому притворялся.

– Просто признай свое поражение, Стэнли.

Воспоминания, проносясь одно за другим, отдавали теплом.

Комната Ванессы была рядом с прихожей, поэтому мы сразу же завернули в нее.

– Ты снова здесь.

Ее слова прошли мимо, когда в углу я заприметил небольшую стопку книг. Я рассмотрел каждую и в итоге нашел знакомые.

– Ты стала увлекаться чтением? – с удивлением спросил я.

– Не совсем. Эти книги отец привез с прошлой поездки, но у меня никак руки не дойдут прочесть хоть одну.

– Многое упускаешь.

– И что же именно?

– Истории книжных героев помогают отвлечься от реальности и найти ответы на многие вопросы, когда ты зашел в тупик, не зная, где искать выход.

Я говорил, вспоминая Эмили, сидящую за настольной лампой в приглушенном свете в простой, но милой одежде. Локоны, спадающие на страницы, и уголки губ, застывшие в разных эмоциях. Я каждый день видел, как она смеялась и плакала, но никогда не замечал этого.

– Ты слишком помешан на этом.

Ванесса подошла ко мне, прильнув к губам. Ее запах перебивал аромат вишни, который так отчетливо витал в книжной лавке. Мне не хотелось, чтобы он испарялся, но он ускользал так же, как и сама девушка.

В присутствии Ванессы я терялся. Не мог быть самим собой. Вместо меня всегда всплывал мой образ из прошлого. Я не открывался Ванессе, словно чувствовал какую-то преграду. Преграду в несколько лет молчания. Ванесса была мне близка, но то, кем я был в присутствии Эмили, сбивало меня с толку.

Ванесса подошла ко мне, поглаживая напряженные плечи.

– Ты как-то напрягся, – сорвалось с ее губ.

Девушка положила руку на мой пресс и, цепляясь за краешек футболки, с легкостью стянула ее с меня. Она откинула меня на край кровати. Не ослабляя хватку, Ванесса села мне на колени. Ее руки постепенно изучали мое тело, каждый его рельеф. Она водила пальцами от самой шеи до низа живота. Тело отвечало на ее движения, но разум все еще помнил о той. Бедра Ванессы набирали темп, пока губы целовали мои плечи. Сейчас были только я и Ванесса.

И Эмили, прочно засевшая в голове. Она показалась мне яркой вспышкой, я вскочил с постели. От такого диссонанса у меня сорвало крышу.

– Что с тобой? – Ванесса испуганно подбежала ко мне, но я отошел назад.

– У меня нет настроения. Я хочу побыть один.

Оставив позади проблемы, я все же добрался до своего убежища. Возгласы родителей не умолкали со вчерашнего дня. Я незаметно прошел в комнату, обессиленно упал около мольберта. Голова склонилась к листку бумаги. Живопись была моим спасением, и сейчас я нуждался в ней, как ни в чем ином.

Я всегда изображал то, что творилось у меня на душе. Только кроме пустоты я ничего не чувствовал. Все внутри меня превратилось в камень. Камень, который тянул жизнь на дно. Как можно изобразить то, чего не существует, но что гложет глубоко внутри?

Я просидел неподвижно до утра. Алый рассвет слепил глаза, которые молили о пощаде.

Взглянув на стену с картинами, я вспомнил о последнем написанном наброске. Похоже, что я оставил листок в книге, но спохватился об этом только сейчас.

Я накинул на себя куртку и, не сменив вчерашнюю одежду, выбежал на улицу. Мне нельзя было потерять иллюстрацию. Она слишком много значила для меня и была одной из завершающих в моем цикле классических произведений. После нее я понял, что хочу видеть в себе настоящего художника. Так набросок стал моим переломным моментом, который я был обязан сохранить. В воскресенье лавка открывалась позже обычного, но я стоял у ее дверей, когда время еще не доходило до пяти утра. Несколько громких ударов разразились эхом от ближайших домов. Никто не отзывался. Но, дернув за ручку, я заметил, что дверь была открыта.

Я бесшумно вошел внутрь. Пол, как назло, скрипел, поэтому я медленно перебирал ногами.

Дойдя до нужных полок, я принялся искать корешок с «Великим Гэтсби», но его нигде не было. Я занервничал. Я точно помнил, что оставил его между Оруэллом и Бронте. Пройдя чуть в сторону, я все же выдохнул, когда увидел знакомую надпись. Лихорадочно перелистывал страницы в поисках своего наброска.

– Случайно, не это ищешь?

Голос позади заставил застыть на месте. Мелодичный голос, звучащий прекрасной песней в моей голове, снова был явью. Проклятые ноги стали ватными. Я повернул голову и увидел Эмили. Она стояла в той же одежде, что и вчера вечером. Она снова осталась здесь до утра. Волосы были растрепаны, как в самый первый день, когда она заснула за книгой. Она держала в руках мою иллюстрацию. Эмили протянула ее мне, и наши руки случайно коснулись друг друга. Электрический ток пробежал по кончикам пальцев.

– Разве тебе не говорили, что брать чужие вещи нехорошо? – В горле пересохло, поэтому я с хрипом издал звук.

– Я подобрала ее в одном из коридоров, когда мы с тобой столкнулись. Тебе повезло, что она попалась мне на глаза, – отрезала она в ответ на мое раздражение. – Ты красиво рисуешь.

– Художники пишут, а не рисуют.

– Ты правда идиот или только прикидываешься, Стэнли?

– Ты все еще помнишь мое имя? Я польщен.

Эмили закатила глаза, после чего изучающе всматривалась в меня, словно пыталась разгрести все мои скелеты в шкафу, которым не следовало вылезать наружу. Я тут же отвел взгляд, игнорируя ее присутствие.

– Твой парень еще здесь? Кажется, вчера ты назвала его Лиамом. – Я издал смешок, и Эмили тут же покраснела.

– Что? Нет. Не то чтобы мы вместе…

– Не обольщайся. Меня не интересуют твои отношения. Надеюсь, он навсегда запомнит, что пионы – твои любимые цветы.

– Что ты хочешь этим сказать? – Эмили нахмурилась.

– «Она любила, когда Гаренн приносил к ее ногам цветы пионов. В них было что-то особенно притягательное. Надежда, которая являлась ее прямым отражением души, такой же чистой, как небо». Вторая строка на сто первой странице.

– Повесть Бэкхема? – Она пошатнулась. – Но откуда?

– Эти строки были отмечены карандашом в книге. Несложно было догадаться, что это была ты.

Мы оба стояли, прижавшись к стене, не отрывая друг от друга взгляда. Я склонил к ней голову, словно боялся потерять из виду.

– Он не мог, – твердила она, и ее голос непривычно дрожал. Эмили поменялась в лице, покусывая нижнюю губу.

– Твоя доверчивость погубит тебя, Эмили.

– Это не имеет никакого значения.

– Для меня имеет, – ответил я чуть громче, чем следовало. – Черт возьми, имеет. Мне не все равно.

Сердце стучало с паническим грохотом, порываясь прижать ее к себе, но гордость внутри была сильнее. Стоило дождаться ее ответа, чтобы еще хоть на секунду утонуть в ее волосах, но это было лишним.

Мне хотелось защитить Эмили. Но что, если я был из тех, кто должен был сам держаться от нее подальше. Она бы не смогла вынести всего, что скрывалось за завесой моего прошлого.

Стало душно.

Я ненавидел самого себя. Ненавидел свои гребаные чувства, которые вводили меня в заблуждение, и я все больше путался в собственных действиях.