Онлайн чтение книги Поддельная сестра главного героя The Male Lead’s Fake Sister
1 - 34

В этом не было ничего удивительного, поскольку Тидуэл знал, что постоянно действует Равии на нервы.

«Значит, ты знаешь, кто я, сестра.»

Более того, он уже несколько раз ударял ее по затылку.

Ее отказ подписать контракт с Геродом был бы серьезным источником беспокойства, поэтому для Равии было довольно радикальной мерой напрямую наложить руки на Тидуэла.

Учитывая, как сильно Тидуэл пытался разозлить ее, тот факт, что только сейчас он наконец получил от нее ответ, был примечателен.

Однако больше всего его удивило не само изменение Равии.

«Я думал, что почувствую облегчение, если заставлю ее измениться.»

Его удивила собственная реакция на перемены. Как говорилось ранее, Тидуэл знал, что в конце концов он столкнется с этим изменением.

Поскольку он был первым, кто заметил явную обиду Равии на него, чего даже сама Равия не осознавала. Она, возможно, не полностью осознавала это, но эмоция, которую она чувствовала прямо сейчас, была разочарованием из-за того, что она невольно открыла свое сердце Тидуэлу.

Двусмысленность между ее накопившейся обидой на Тидуэла и импульсом пригласить Тидуэла в свою комнату, когда особняк был пуст.

Она заперла все свои эмоции внутри и отвергала каждое действие Тидуэла как простую игру, но ее брат был весьма настойчив. Он излил на нее свою нежность.

В конце концов, защелка в ее сердце медленно отворилась.

Конечно, заслуга была не только Тидуэла. Ему помогла ситуация.

Равия почувствовала себя изолированной, когда даже доверенный Герод начал плести интриги за ее спиной.

По иронии судьбы, тот, кто никогда не покидал ее, Тидуэл, был тем, кто создал эту ситуацию.

Кроме того, он стал свидетелем ласковой стороны Равии, которую раньше всегда отрицал.

Быть ласковым означало, что человек жаждал любви.

Узнав, что Равия знает его настоящую личность и то, как отчаянно она хотела проявить к нему нежность, он наконец понял, почему она его так привлекала.

«Сначала я думал, что меня влечет ее воздержание.»

Тидуэл считал, что люди и жадность взаимозаменяемы, и Равия была первым человеком в его жизни, у которого, казалось, не было желаний.

Но дело было не в том, что она не чувствовала желания.

Люди без желания не стали бы действовать так отчаянно.

Тидуэл просто не понял ее желания.

-Я просто... хочу покинуть это место и жить так, чтобы никто не смотрел на меня свысока... мне достаточно, если бы я смогла жить и найти любовь.-

-Я собираюсь покинуть Леонтину. Навсегда.-

Оглядываясь назад, Равия всегда прямо говорила о своих желаниях. О жизни, которой она хотела добиться.

Поэтому Тидуэлу нужно было пересмотреть причину своего влечения к Равии.

Равия был первым человеком в жизни Тидуэла, который не противоречил его желаниям. Однако одно это все равно не давало ему достаточного объяснения. Ему нужно было еще одно слово, чтобы завершить его.

Равия был первой «одиночкой» в жизни Тидуэла, которая не противоречила его желаниям.

Человек, настолько изолированный и одинокий всю свою жизнь, что перестал понимать смысл одиночества.

Человеку, который всегда одинок, требовалось много усилий, чтобы быть ласковым.

Она прожила всю свою жизнь, судимая другими как хладнокровный человек, и сама отчаянно поверила в истинность этого суждения, что она действительно была хладнокровным человеком.

Другими словами, Равия на самом деле была очень одинока, она жаждала привязанности так же сильно, как и была привязана к нему, и ее переполняло желание.

Что почувствовал Тидуэл, узнав, что он единственный заметил факт, который она сама не смогла распознать?

Безупречно красивая женщина. Женщина, которая, казалось, рушилась от малейшего усилия. Женщина, которая была настолько осторожной и умной, что никто не осмеливался разгадать ее лубочайший разум.

Что он чувствовал, наблюдая за ситуацией, когда он был связан абсурдными кандалами под названием «брат», но все же прилип к ее боку…

...он поспорил, что даже скульптура Пигмалиона не может быть столь же совершенной, как «Равия», которой он владел. (п/п: Пигмалион был скульптором, создавший прекрасную статую из слоновой кости и влюбившийся в своё творение.)

Так Тидуэл влился в повседневную жизнь Равии.

Он проводил с ней время, чтобы она привыкла к его компании. Не так уж важно, верила Равия в его доброту или нет.

Поскольку человеческое тело хилее, чем ожидалось, оно легко адаптируется к изменениям, какими бы осторожными они ни были.

Цель Тидуэла была проста.

«Чтобы моя сестра изменилась.»

Хотя она не возражала против одиночества и не хотела проводить время с Тидуэлом, она постепенно привыкла к его присутствию, сама того не осознавая.

Он заметил, что она начала делать незначительные возражения по поводу того, что не было проблемой в прошлом.

Кто-то, не издавший ни звука, даже когда ей порезали руку ножом, теперь хныкал от боли из-за пореза бумагой.

Прошлой ночью план Тидуэла дал результаты.

Равия пригласила его в свою комнату. Он был убежден, что импульс Равии на самом деле проистекал из ее желания не быть одной.

Но когда он узнал, что помимо этого порыва она спрятала нож, предназначенный для того, чтобы причинить ему боль, он почувствовал себя немного…

«Неприятно…»

Возможно, он был погружен в эту «родственную» игру больше, чем ожидал. Он не знал, что приручение Равии путем проникновения в ее повседневную жизнь означало, что она, в свою очередь, приручит его.

Он ошибался, думая, что полностью уловил ее сокровенные мысли и следил за ее изменениями.

Если бы он попытался еще больше разозлить Равию, результат мог бы быть другим.

«Я ничего не могу поделать с тем, что моя сестра более терпелива, чем я думал.»

Конечно, отчасти это было связано с тем, что Тидуэл не оказывал чрезмерного давления на Равию, чтобы она не прибегла к крайним мерам.

Однако это был не первый раз, когда Тидуэл оказывал давление на людей. Он видел, как у них краснеют глаза, пока они извергают всевозможные проклятия, если он только немного надавит на них. Даже те, кто притворялся спокойным, в конце концов взрывались гневом.

Но никто из них не мог противиться Тидуэлу так сильно, как Равия.

Он задавался вопросом, каким препаратом Равия накормит его после того, как закончится ее долгое терпение, учитывая ее упрямство.

Будет это ядом? Или она добудет Темный Цветок?

Возможно, это было бы снотворное.

Тидуэл был устойчив к большинству наркотиков, поэтому был совершенно расслаблен.

Кроме того, было кое-что, беспокоившее его, как заноза во рту.

В конце концов после случайного разговора чашка упала.

Жидкость вылилась, и дно чашки оказалось пустым. Следующее, что он понял, это что он столкнулся с тонкой шеей, которую можно было схватить одной рукой, и дыханием, таким же тонким, как и ее тонкая шея. И тело, чутко реагирующее на малейшее прикосновение кончиков его пальцев.

В отличие от его покрытого шрамами тела, у нее была безупречная кожа, похожая на нетронутое снежное поле.

Как он мог избавиться от этой грязной похоти к женщине перед собой?

Какой младший брат питал такие мысли к своей сестре?

Если бы не ее попытка отравить его, ему, вероятно, было бы трудно оставаться в стороне от эмоционального потока.

«Я намеренно предоставил ей лазейку, но она дала мне всего лишь снотворное.»

Когда он тайком окунул свое кольцо в чай, который она налила, он чуть не расхохотался, когда цвет изменился.

Драгоценный камень кольца становился красным от яда и чернел при прикосновении к Темному Цветку. В противном случае он становился фиолетовым от других препаратов.

Камень в его кольце стал фиолетовым.

Искренне разочарованный, Тидуэл хотел встряхнуть ее худые плечи и спросить, словно маньяк: «Сестра, ты все еще не так сильно меня ненавидишь? Ты не должна кормить меня такими вещами, ты должна кормить меня ядом! У тебя больше не будет другого шанса подменить мой напиток!»

По крайней мере, она могла бы достать яд, который каким-то образом подействовал на него, и засунуть его ему в глотку.

Не время для нее быть такой щедрой.

«Я слишком хорошо к тебе относился?»

Равия. Равия.

Дорогая моя сестра! Сколько мне тебя душить?

Придет ли день… когда ты посмотришь на меня глазами, полными эмоций?