Онлайн чтение книги Приключения в стране львов
ГЛАВА 7

Кошмар наяву. — Путешественница. — Лотерейный билет. — Выигрыш не выдают! — По следам троих товарищей. — Желтая лихорадка. — Несчастье.

Бывают потрясения, которых не выдерживают даже самые крепкие сердца. Именно такое чувство испытал наш отставной жандарм, когда, подстрелив гориллу, узнал в спасенной женщине свою жену.

В голове у него все помутилось, мысли закружились вихрем и понеслись в какой-то дикой пляске. Для их выражения уже не находилось подходящих слов.

Барбантон разразился лишь нервным хохотом.

— Ха-ха-ха! .. Вот забавно-то! Приснилась любезнейшая супруга! .. Ведь это, разумеется, сон, господин Андре? Не так ли, Фрике? .. Что вы оба так смотрите? Или со мной случился солнечный удар? .. Кошмар какой-то! Послушайте, ущипните меня, уколите чем-нибудь острым, ударьте хорошенько кулаком, разбудите, я не желаю спать! Не хотите? Ну, тогда я сам.

Барбантон достал свой прибор для зажигания сигар, состоящий из огнива и фитиля, высек огонь, зажег фитиль и приложил к руке. От боли он вскрикнул и разразился руганью:

— Значит, я не сплю. Тысяча чертей! Это действительно она. Какое несчастье!

Андре не слушал Барбантона, ухаживая за несчастной женщиной, оставшейся в живых только чудом. С ней был нервный припадок; пострадавшая едва дышала и делала нечеловеческие усилия, чтобы выговорить хоть несколько слов.

Наконец Бреванну удалось привести ее в чувство. Элодия Лера едва внятно поблагодарила и хотела встать, но Андре запротестовал:

— Ради Бога, молчите и лежите. Вам необходим абсолютный покой. Сейчас сделаем носилки, и наши негры вас понесут.

— Нет, зачем же причинять так много хлопот. — Голос ее успел окрепнуть. — Я, ни с кем не посоветовавшись, пустилась в путь, вот и поплатилась. Ничего, пойду сама, одна виновата.

— Не заставляйте меня нарушать законы человеколюбия. Негры понесут вас до Фритауна, — повторил Андре.

— Ну хорошо, согласна, только с одним условием.

— Вот так-так! — прогудел жандарм на ухо парижанину. — Она еще и условия ставит!

— Тс-с! .. Молчите и не бойтесь. Наш патрон очень вежливый человек, но вертеть собой не даст никому.

— Сударыня, я сделаю все, что только могу, — заверил Андре. — Говорите же, чего вы желаете.

— Сходите со мной во французское консульство.

— К вашим услугам.

«Ах, какая это прелесть — хорошо воспитанный человек! » — мысленно воскликнул Фрике.

— И пусть с Вами пойдет господин Виктор Гюйон… и мой муж.

— Я не могу им этого приказать как начальник экспедиции, но могу попросить как друг. Что скажете, Фрике? И вы, Барбантон?

— Я охотно провожу вас, сударыня, — отвечал молодой человек, — хотя бы для того, чтобы предохранить от какого-нибудь нового приключения.

Жандарм все время открывал рот, но не мог произнести ни одного слова.

— Гм! .. Кхе! .. Кхе! .. — только и вылетало из его уст, что было и неблагозвучно и невразумительно.

— Благодарю, господин Гюйон, — продолжала дама. — В последний раз я была с вами довольно груба.

— Пожалуйста, не будем об этом говорить!

— Напротив, сударыня, об этом мы и будем говорить — и ни о чем больше! — загремел вдруг жандарм командирским голосом. — Черт бы вас подрал! Это очень мило — сначала смертельно оскорбить, а потом к нам же нагрянуть, в эту сельскую местность, смущать наш покой! ..

— Сельская местность! .. Ах, как удачно сказано! — не удержался и, едва сдерживая смех, заметил вполголоса Фрике.

— Наконец, позвольте спросить: что вы тут делали на дереве вместо того, чтоб скучать у себя дома?

— Вас отыскивала, — кротко ответила героиня драки в табачной лавке на улице Лафайет.

Ответ и тон, которым он был дан, выбили старого солдата из седла.

— Что касается лавки, то не беспокойтесь: я оставила ее под присмотром вполне благонадежного человека.

— Очень мне нужна ваша лавка! — бросил старый солдат с самым неподдельным презрением. — Я туда не вернусь, можете делать с ней что хотите. Но за каким чертом я вам так нужен, что понадобилось совершать варварское нашествие на здешние земли?

— Мне необходима ваша подпись… у консула при двух свидетелях.

— Для чего?

— Довольно, Барбантон, — ласково, но твердо вмешался Андре. — Теперь не время обсуждать все это. Даме необходим покой. Не волнуйте ее.

— Ладно, господин Андре. Повинуюсь.

— Спасибо, дорогой друг.

Тем временем негры соорудили носилки, связали лианами палки и колья и мягко устлали их ветками и листьями.

Несмотря на всю свою энергию, путешественница так ослабла, что едва смогла в них влезть.

Бреванн распорядился устроить над ней нечто вроде балдахина, дабы она могла укрыться от солнца во время перехода по лесным полянам.

Отряд выступил.

Фрике и Барбантон остались с одним из негров сдирать шкуру с гориллы — Андре пожелал сохранить ее как трофей. Дело это они завершили очень быстро и уже к вечеру догнали отряд, сделавший привал для ночлега.

— И никакого-то у нее ко мне человеческого чувства нет, — жаловался дорогой жандарм. — Ехала в такую даль — из-за чего? Из-за моей подписи! .. Ей моя подпись нужна… Ладно. Еще поглядим.

— На что, дружище? Вы храбрец, вы молодчина, вы даже что-то вроде теократическогоnote 51Теократический (монарх.) — здесь: обожествленный. монарха у дикарей, называющих вас «Барбантон-Табу» и чтущих как идола. Но тут вы уступите, я это знаю наперед.

— Увидим! Увидим! Даю честное слово. Слово Барбантона!

— Я знаю, что слово Барбантона твердо. Но, согласитесь, и женщина, сотворившая подобную штуку, тоже человек не слабый.

Молодой человек был совершенно прав. После такой передряги любая другая чувствовала бы себя полностью разбитой, а мадам Барбантон, несмотря на пятичасовую тряску в неудобных носилках, преспокойно сидела под деревом, с аппетитом уписывала холодное мясо с бананом вместо хлеба, демонстрируя силу своего организма и недюжинную энергию.

Ей минуло тридцать пять лет, но благодаря отсутствию морщин, долго не появляющихся у полных женщин, она казалась моложе. Лицо ее на первый взгляд казалось невзрачным, но и не производило отталкивающего впечатления. Правда, при ближайшем рассмотрении оно много теряло — кожа, довольно тонкая и негрубая, имела нездоровый вид, подчеркиваемый ее сероватым оттенком. Маленькие глазки неопределенного, желто-красновато-каштанового цвета, смотрели на вас странно и не особенно приятно. Стиснутый у висков лоб — в профиль недурный, в фас оказывался непомерно узким. Нос напоминал и утиный клюв, и голову какой-то змеи. Прибавьте к этому крепкие, жадные челюсти с острыми редкими зубами, тонкие бесцветные губы, заостренный подбородок, что-то кошачье в форме и положении головы. Монументальность всему ее облику придавал высокий рост, широкие плечи, пышная грудь и большие, но весьма красивые руки, с длинными пальцами и ямочками на суставах. Жандарм знал по опыту, что эти руки обладают силой, достаточной даже для бокса.

Такова была эта женщина — сдержанная, не болтливая, не увлекающаяся, все время на чем-то сосредоточенная и погруженная в себя.

Слегка кивнув всем, она отправилась спать в специально устроенный для нее шалаш из ветвей. Мужчины подбросили дров в огонь, подвесили свои гамаки и под охраной часовых погрузились в сон.

Весь следующий день и часть последующего были очень трудными — идти приходилось девственным лесом, а это не шутка. Но госпожа Элодия Лера ни на что не жаловалась и не теряла присутствия духа.

Наконец прибыли во Фритаун, главный город английских владений на западном берегу Африки — довольно значительный по своему положению, многолюдный, но с крайне нездоровым климатом. Подойдя к границе предместья Кисси-Стрит, где живут почти одни туземцы, мадам попросила Андре остановиться. Она подозвала молчавшего всю дорогу англичанина, заплатила ему деньги и, отпустив вместе с неграми, обратилась к Бреванну:

— Я рассчиталась со своим проводником. Это торговец слоновой костью. Мне его рекомендовал наш консул. Теперь не хотите ли узнать, зачем я сюда приехала?

— К вашим услугам, сударыня, — склонился Андре.

Путешественники уселись под большим манговым деревом и приготовились слушать.

— Странные случаи бывают в жизни, — начала дама. — Представьте себе: не прошло и месяца после… отъезда моего мужа…

— Говорите прямо, после побега, — перебил басом старый солдат. — Я действительно от вас сбежал.

— Побег так побег. Из-за слов не спорю.

— Зато спорите из-за другого.

— Позволите вы мне говорить или нет?

— Позволения просит! .. Первый раз в жизни! .. Ну хорошо, позволяю.

— Так вот, вскоре я увидела, что мой лотерейный билет в пользу Общества поощрения искусств и ремесел выиграл триста тысяч франков.

— Ну так получили бы выигрыш, поместили бы денежки под проценты и зажили бы припеваючи… О чем еще рассуждать?

— Я так и хотела сделать, — продолжала рассказчица с легким замешательством, — и сразу же предъявила билет лотерейному комитету.

— Ну и? ..

— Что, билет оказался недействительным?

— С этим-то все в порядке, номер совпал совершенно точно, но комитет потребовал, чтобы мой муж явился за выигрышем лично или хотя бы прислал форменную доверенность.

Жандарм залился громким хохотом. Фрике прикусил губу. Андре призвал на помощь всю свою выдержку и даже не улыбнулся.

Рассказчица продолжала как ни в чем не бывало:

— Я доказывала, что муж в долгой отлучке, представила почтенных свидетелей, бумагу от мэра… Напрасно. Закон неумолим. Комитет передал деньги на депозит, а я решила немедленно приступить к розыскам драгоценного супруга. Обратилась в одно справочное агентство. Спросили пятьсот франков, я предложила вдвое больше и через шесть дней узнала все, что предшествовало отплытию «Антилопы» из Гавра. Но куда направилось судно — оставалось невыясненным. Агентство, довольное моей щедростью, разослало телеграммы во все крупнейшие гавани мира, и

вскоре из Сенегала пришло уведомление, что яхта прибыла в Дакарnote 52Дакар — ныне столица Сенегала, на полуострове Зеленый Мыс. Основан в 1857 г. как французский порт.. Так как вы намеревались охотиться, было ясно, что далеко от берегов удаляться не станете и будете заходить в порты по дороге. Все это мне объяснили агенты, добавив, что, если, не теряя времени, выехать сейчас же на первом английском пароходе, вас удастся скоро догнать. Я тут же приняла решение и, поручив торговлю приказчику, собрала все деньги, какими могла располагать, и немедленно отправилась в Сьерра-Леоне, где и обнаружила «Голубую Антилопу». Но вас на яхте не оказалось! Ждать возвращения экспедиции было выше моих сил, и, вытребовав у капитана в провожатые матроса (что погиб, защищая меня от гориллы), пустилась за вами в лес. Французский консульский агент убеждал не делать этого, но, осознав бесполезность своих усилий, рекомендовал в проводники торговца слоновой костью — того самого англичанина, которого я сейчас отпустила. Он взялся отыскать ваш след в джунглях и сделал это.

— И вы ни разу не испугались? — удивился Бреванн.

— Нет. Когда меня схватила обезьяна, я боялась только за билет, как бы он не потерялся. Но билет спрятан отлично. Вот!

Она вытащила из-под платья большой золотой медальон на желтой шейной цепочке, достала из него заветный листок и подала мужу.

Тот развернул и машинально прочитал:

— 2421! Как раз мой метрический номер! Неужели это судьба? .. Сударыня, берите ваш билет обратно. Поздравляю. Однако вы молодец: приплыть из Франции в Африку только для того, чтобы взять мою доверенность! Ну-ну! ..

— И вы, несомненно, мне ее дадите? Ведь это так просто. Господин Андре и господин Фрике подпишутся свидетелями, и на первом же пароходе я уеду обратно.

— Посмотрим, сударыня. Надо будет подумать.

Сказано это было таким насмешливым тоном, какого за Барбантоном еще не знавали его товарищи.

— Так как мы состоим в браке, — продолжала она, — и у нас общее имущество, то, само собой разумеется, вы получите половину выигрыша, конечно, за вычетом сделанных мной на поездку сюда расходов.

Старый служака быстро выпрямился, словно к нему подползла какая-нибудь гадина. Он сперва побагровел, потом весь побледнел.

— Предлагаете деньги! .. — прорычал он сдавленным голосом. — Да за кого вы меня принимаете? Мучили, высмеивали, били, царапали, но прежде так не оскорбляли.

— Не понимаю. Ведь у нас общее имущество. Тогда как же…

— Ах, очень мне нужно это имущество! Человеческих чувств в вас нет, вот что скверно! Довольно. Я сперва хотел только подразнить вас немного в отместку, а потом, пожалуй, и уступил бы, но теперь — нет, слуга покорный! Раз вы думаете, что Онезима-Филибера Барбантона можно купить за деньги, не будет же вам ничего. Я не дам доверенности. Слышите? Не дам, не дам, не дам!!!

Вмешался Андре, вступился Фрике, но старый унтер оставался неумолим.

Видя, что спор ни к чему не ведет, Бреванн велел продолжать путь. Жандарм мог еще и передумать: он ведь был отходчив. Но когда отряд миновал предместье, путешественники вдруг увидели над городской больницей и казармами громадные желтые флаги. Скоро к ним подошел негр-полисмен и объявил, что в городе желтая лихорадка.

Эта болезнь смертельна для европейцев. Не следовало и часу задерживаться в зараженном городе. Андре велел всем возвращаться на яхту, не забыв пригласить и даму. Та сначала отказывалась.

— Сударыня, ведь с желтой лихорадкой нельзя шутить. Остаться в городе — равносильно самоубийству. Я не отпущу вас, хотя бы пришлось употребить силу. Наконец, — прибавил он вполголоса, — попробуем еще раз победить упорство вашего супруга.

— Хорошо, господин Андре. Я принимаю приглашение.

«Ну и патрон! — думал парижанин. — Барбантоны будут на яхте вместе, муж и жена! Бедняга жандарм! Проплыл по морю тысячу двести километров, а от своей домашней мучительницы так и не избавился. Могу сказать одно: ничего хорошего из этого не выйдет. А суеверный человек сказал бы даже: быть беде! »

* * *

Молодой человек и сам не предполагал, что его слова так быстро сбудутся.

На следующее утро растерявшийся дворецкий доложил Андре, что жандарма на яхте нет. Сбежали также два негра из сухопутного конвоя.

Вдруг, едва держась на ногах, из своей спальни появилась бледная Элодия Лера. Она пронзительно завопила:

— Мой медальон! .. Его украли! .. Вместе с билетом!

И рухнула в обморок.

Вслед за этим возле машинного отделения послышался грохот тела, падающего по лестничным ступеням. Через мгновение кто-то грузно шлепнулся на палубу и болезненно вскрикнул.

Оказалось, это Андре так неудачно споткнулся, направляясь к своим друзьям.