Онлайн чтение книги Психо-любовная комедия Psycome
1 - 3

Парень встречает девушку в противогазе

— Эй, ты слышал? Говорят, что среди первогодок есть парень, который убил двенадцать человек!

— Двенадцать?! Да ты шутишь… Он, должно быть, лучший ученик этого года, да?

— Похоже на то. И он убил их всех сразу. Если судить только по количеству, то ему далеко до «Королевы Смерти», но Ее Величество — серийный убийца, так что… В жестокости все же он возьмет верх. Как думаешь?

— О-определенно… но разве эта информация не устарела? В смысле, если учитывать нынешние события, то он самый ужасающий убийца здесь.

Заперевшись в кабинке разрисованного туалета, Кёске сидел на унитазе, держась за колени. Прошло десять минут с тех пор, как он сбежал в слепой панике. Он нашел себе убежище в мужской уборной одного из новых школьных зданий. С тех пор он стал основной темой для разговоров. Похоже, его слава дошла даже до старших классов. Благодаря этому он узнал о существовании старшеклассницы, которая убила больше, чем он. Настроение Кёске было хуже некуда.

«…Мало того, что я ушиб голову при столкновении, так еще и поесть не успел».

Кёске спрятал платок в карман и схватился за живот, урчание которого нарушило наступившую тишину. После полудня его ожидали суровые исправительные занятия. Будет трудно их вынести с пустым желудком…

«Сколько сейчас времени? — Перед его глазами появилось свирепое лицо Курумии. — Если я не приду до начала урока, то меня накажут! — Цвет быстро сошел с его лица. — Это плохо!»

Обеденный перерыв длился час. Кёске не следил за временем, так что он не знал, сколько осталось, но паническое чувство страха того, что он опаздывает, захватило его. Повисшая в уборной тишина еще больше укрепила это чувство.

«Чееееерт!!! Если я не поспешу…»

Кёске оттолкнул металлическую дверь и побежал к выходу. Пытаясь держаться ближе к земле, он упал на полпути к выходу, затем поднялся и вновь ринулся бежать. Все еще наклонившись, он опять споткнулся и по инерции влетел в дверь и…

— Чего?

Кёске влетел лицом во что-то мягкое. Он смог услышать милый приглушенный вскрик удивления, а после его обволок приятный аромат.

«Это плохо».

Кёске упал на пол в коридоре. И похоже под ним кто-то был.

…Тишина.

Лицо Кёске до сих пор было погребено в чем-то мягком и приятном. Это было такое приятное чувство, что Кёске, чье тело и разум были измождены, подумал, что еще чуть-чуть и уснет. Он полностью выпал из реальности.

«Аяка. Старший брат так устал…»

Быстро придя в сознание, Кёске услышал тихий голос, доносящийся откуда-то снизу.

— … Извини. Не мог бы ты уже слезть с моей груди?

Это был приятный женский голос.

Сначала Кёске не понял ее слов. Но вскоре до него дошло.

«Грудь… Грудь? Тогда понятно, почему так мяг… Погодите-ка, чееерт!!!»

Кёске быстро слез с нее и упал на колени, склонив голову в извинении.

— Спасибо за угощение!.. Погоди, это не то!!! Большое спасибо!.. Погоди, опять не то!!! Мне жаль! Мне очень жаль!!! — Быстро выговорил Кёске.

Его лицо было настолько горячим, что едва ли не горело. В первый раз с того момента, как он попал в это учреждение, он действительно хотел умереть.

Кёске сжал глаза, готовясь принять на себя клеймо «хама» или «извращенца».

— Хм. Ну, мне стоит сказать «всегда пожалуйста»? — ответил мягкий голос. — Может поднимешь голову? И встанешь? Не лучшая идея общаться, сидя на полу. Ты так не думаешь?

Не веря такой реакции, Кёске медленно открыл глаза.

— … А? Н-ну… я думаю…

Первое, что бросилось ему в глаза — тапочки. Затем — пара прекрасных ножек в полосатых колготках. Оглядев ноги, не слишком худые, но и не слишком толстые, Кёске рассмотрел серую плиссированную юбку, которая доходила до узкой талии. Откуда-то раздался странный звук «Кшшш».

— Боже мой! Ты так быстро оттуда выскочил! Ты меня напугал! Ты был в уборной так долго, что я решила зайти и проверить, не случилось ли чего. И в этот момент ты выбежал… Я рада, что ты в порядке. Все-таки от этих больших штук есть польза! — Девушка немного отклонилась назад и скрестила руки, подчеркивая свою большую грудь.

«О-они о-огромные!!!» — У девушки, которую он прозвал Бобом, все тело едва вмещалось в форму, а у нее только грудь. Она была такая большая, как будто она спрятала там два арбуза. Под расстегнутым пиджаком виднелась тонкая голубая кофта и черная майка, которые подчеркивали ее формы.

«Вот там находилось мое лицо всего пару секунд назад? О-хо-хо…» — Кёске почувствовал некоторое напряжение в области паха.

— Эй, ты меня слышишь? — спросила девушка озадаченным голосом, — Как долго ты собираешься сидеть тут?

— Ох, эм… Хах, это, нууу… Прости… — замялся Кёске, — Из-за кое-чего я слегка перевозбудился. Ах-ха-ха…

— «Из-за кое-чего»? Я тебя не понимаю, но я была бы счастлива, если это из-за меня.

— Прости. Не могла бы ты еще немного подождать? Я скоро успокоюсь, ну, ты понимаешь…

— … Дать тебе еще немного посидеть? Нууу, я хочу, чтобы ты встал. Хотя… То есть проблема в деталях: если ты настоял на «перевозбуждении», то из-за чего-то перевозбужденного ты не можешь встать, так?

— Н-ну, что-то типа того, да… В любом случае, дай мне минуту.

— Хм… Ладно, видно ничего не поделаешь. Ты такой упертый, даже в таком состоянии!

— Ох, спасибо. Я постараюсь решить эту проблему как можно скорее!

«… Да что это за разговор такой? Я хочу провалиться со стыда».

Кёске взглянул так, чтобы не подать виду как сильно его это волнует. Он наконец-то взглянул на ее лицо и увидел, что…

Оно было скрыто черным как смоль противогазом.

— Что?..

Кёске посмотрел еще раз.

«… Это не галлюцинация».

Лицо девушки было полностью скрыто противогазом. Там, где должен находиться рот, располагалось переговорное устройство и фильтр. Глаза были закрыты полупрозрачными линзами. Через зазор между противогазом и темным капюшоном, которым была покрыта ее голова, струились шелковистые серебряные волосы. Даже ее уши были скрыты чем-то напоминающим наушники.

Из переговорного устройства раздался звук «Кшшш».

«Так вот что это был за звук».

— Божечки. Знаешь, довольно грубо кричать, когда смотришь на девичье лицо. Даже если ты удивлен моей красотой! Серьезно!

— … К-красотой? Я даже не могу видеть твоего лица!

«Как я могу судить о том, как ты выглядишь под этой ужасной маской? И кто не будет удивлен, увидев это?»

Весь день Кёске приходилось общаться с разными фриками, но, пожалуй, эта девушка была самой странной.

Боб начинал выглядеть все лучше и лучше. В глубине сердца Кёске знал, точно знал, что он не хочет иметь ничего общего с этой девушкой в противогазе. Она же была другого мнения.

— Ой, кстати, мы ведь не представились друг другу. Я Ренко Хикава. Я из класса B, первый год. Я слышала слухи про тебя. Тебе приписывают двенадцать жертв. Это правда?

Даже до этой странной девушки дошли слухи.

«Приписывают двенадцать жертв? Что она имеет в виду?»

Кёске уставился на нее, но из-за противогаза он не смог понять, что скрывало ее выражение лица. Линзы были затемнены как у солнечных очков, так что он даже не смог увидеть ее глаз.

Кёске застыл, не зная как реагировать, и затем она сказала:

— … Хм? Если подумать, то время обеда почти подошло к концу. Наш преподаватель довольно строг с опоздавшими. Мне неохота уходить, но нужно.

Кёске было довольно трудно разобрать ее приглушенную речь, однако по тону он понял, что ей действительно грустно уходить.

— Последняя просьба. Если не сложно, не мог бы ты сказать свое имя?

— Мое… имя? Хочешь знать мое имя? Ну…

С этим были некоторые проблемы.

Все же Ренко училась здесь, а значит была убийцей. Какой бы доброй она не казалась, может быть опасно бездумно общаться с ней. Но, с другой стороны…

— Я буду возражать, если ты сочтешь меня неприятной. Я не виню тебя. Я просто молча и послушно уйду. Но после этого есть шанс, что я разрыдаюсь прямо в этой маске и утону в собственных слезах… Но тебе не нужно об этом волноваться. Так что, пожалуйста, не заставляй себя общаться со мной. В смысле, делай что хочешь… Неважно, буду я жить или умру…

— …Эй. Это ведь не угроза, нет?

— Что ты, конечно нет. Это не угроза. Это шутка, дурак. Подумай немного, и поймешь, что нельзя утонуть в собственных слезах. Ты думаешь, что я всегда плачу после того, как меня отверг такой парень как ты? Я чуть не поперхнулась от твоей наивности, принять шутку так серьезно.

— … Понятно. Ну, пока.

Из маски раздались рыдания.

— Ты действительно плачешь?! Эй!

— Шмыг… В последнее время у меня обострение аллергии.

— Нет, нет, ты лжешь. Эта маска самая непроницаемая из всех, что я видел.

— Ты прав. Видно, я была очень убедительна сейчас. Как обычно. Кшшш.

«Мне кажется это «Кшшш» было ее смехом».

Вздыхая, Кёске встал. По правде говоря, он хотел сбежать отсюда как можно быстрее, но…

«Она может быть проблемой, эта девушка в противогазе. Ей легко поверить».

Вопреки ее зловещему виду, ее поведение было мягким и спокойным, и она излучала ауру невинности и дружелюбия, так что ее невозможно было не любить. Кёске разрывали сомнения.

«Стоит ли мне связываться с Ренко?»

Кёске взялся рукой за подбородок и размышлял над этим. В этом момент Ренко заговорила:

— Ладно. Поняла! Ты видно не можешь решиться, так что… я сниму это.

— А… снимешь это? Ты снимешь это для меня?!

Удивленный этим неожиданным предложением, Кёске попытался взглянуть на лицо Ренко, но увидел лишь черный противогаз и ее решительный кивок.

— Да, я сниму. Это мой жест доброй воли. Ладно?

— Ну… л-ладно. Думаю, звучит неплохо.

«Удивительно. Хоть и убийца, но такая искренняя».

Ее поведение не соответствовало ее внешнему виду. Сердце Кёске забилось быстрее.

— Эм, хорошо… Я-я снимаю! Это смущает, но я выдержу!

— Х-хорошо. — Его голос надломился. Он сглотнул.

В тишине, Ренко сначала сняла капюшон. Ее длинные, шелковистые серебряные волосы спали на плечи, наполняя воздух сладким запахам ее шампуня.

После этого она медленно расстегнула молнию, открывая свою кофту. Ее грудь, которую теперь скрывала лишь майка, покачивалась в такт ее движениям. Она выглядела такой мягкой. Затем она схватила за края майку обеими руками и начала медленно ее снимать…

— Эй, эй! Погоди, слышишь? Что ты, по-твоему, делаешь?

Ренко удивленно наклонила голову. Ее кожа была настолько бледной, что казалась прозрачной. Ее майка была снята до груди, и ее тонкая талия небольшой животик были напоказ. Сверху виднелся кусочек черного кружевного белья. Кёске молча стоял и наблюдал за этим.

— Что ты имеешь в виду? Я снимаю это. Ну, мою одежду. Маску действительно сложно снять, так что я надеюсь, что ты простишь меня, если я просто разденусь. Это не подойдет? Я так не думаю! Ладно, следующее…

— Кёске Камия.

— Хм? Кёскекамия? Что это? Какой-то новый сленг?

— Это японский! Ты сказала, что хочешь узнать, как меня зовут! Первый год обучения, класс А, Кёске Камия.

— …Ха?

Судя по виду Ренко, она очень удивилась такому ответу.

«Я был уверен, что она снимет свой противогаз… Как я заблуждался…»

— Для начала, оденься скорее. В таком виде ты, как бы сказать… слишком заманчивая.

— Ты хочешь, чтобы я оделась? Правда? Я была уверена, что тебя заинтересовала моя грудь. Или я ошиблась? Я думала, что даже если ты не попросишь меня посмотреть на них, то я позволю тебе трогать их столько, сколько захочешь… Но, похоже, теперь в этом нет необходимости.

— Чт?..

«За свои пятнадцать лет я никогда так не жалел о своем решении…»

— В смысле… прости… По правде, это не мое имя.

— Что ты сказаааал?! Прежде, чем ты сказал эту наглую ложь, разве ты не хотел сделать разные вещи с моим телом?! Понятно, твой интерес так мал… — Она разглядела ложь Кёске.

«Поправка. За свои пятнадцать лет я никогда не жалел о своем решении так, как жалею сейчас».

— … Ладно, хватит об этом. Мы укладываемся во время, Кёске? Лично мне кажется, что у нас большие проблемы. Учитель класса Б ужасный извращенец, и если я опоздаю хоть на секунду, то он будет делать со мной то, и это…

Сердце Кёске на мгновение остановилось, услышав этот неприятный факт. Шокированный, он взглянул на грудь Ренко… нет, на ее лицо.

— То и это?! Ты ведь не имеешь в виду… не может быть! Нужно спешить! Пусть в вашем классе так, но в моем, если я опоздаю, то меня изобьют до смерти.

— П-погоди секунду!!! Я не хочу, чтобы со мной такое делали… это отвратительно!

— Я уже спрашивал, что он будет дееелааать?!

Это были перегонки со смертью. Кёске спешил в класс, Ренко за ним, слегка отставая.

Раздался звонок на урок.

***

— Ты ведь знаешь, что я говорила, ты, глупый червь! Если кого-то не будет на месте со звонком, то я накажу его… помнишь? Надеюсь, что ты готов к наказанию? Хе-хе-хе…

Садистский смех Курумии прозвучал на весь класс, нарушив тишину. Махая трубой, она начала медленно спускаться с кафедры.

— Вы, личинки, думаете: «Ох, если я опоздаю всего на секунду»… или «Ох, если произойдет что-то неподконтрольное мне»… или даже «Ох, это ведь первый день»… — Курумия продолжала. — Конечно, она проигнорирует это! Это вы думаете, да? Что же, мой ответ…

Курумия перестала ходить взад вперед и молча встала. Это была тяжелая тишина, наполненная предчувствие боли, напряженная, как тетива. Напряжение и страх быстро росли, и когда они достигли максимума — Курумия выкрикнула:

— А вот нихера!

В конце класса раздался испуганный визг, сопровождаемый звук разбивающегося стула.

Атмосфера в классе оставалась напряженной, никто не смел шелохнуть, издать звук, боясь тем самым навлечь на себя гнев учителя. Кёске вжался в свой стул.

— Серьезно, в этом году первый класс идет на рекорд. Хм?! Хрясь. Сначала вы двое… Хрясь. Ирокез и ты… Хрясь. Думаете, что если я выгляжу как маленькая девочка, то вы можете не воспринимать меня всерьез? До сих пор не воспринимаете меня всерьез? Я сделаю из вас отбивную!!! Хрясь. Хрясь. Хрясь. Хруст!

— Ииии!

— Она реально не просто девочка!..

— Чт?!

— Гьяяяяя!

Оскорбления, звуки ударов, душераздирающие крики и брызги крови слились воедино.

Сидя ровно, смотря в пустоту, Кёске слегка трясся.

«Это было близко! Еще бы пару секунд… и это произошло бы со мной! — Он выдохнул от облегчения. — Интересно, Ренко успела вовремя?»

Кёске бежал во весь опор, так что в какой-то момент он потерял Ренко из виду. У него не было малейшего понятия, успела ли она, но если учесть то, что он сам еле успел, то…

«Только не говорите мне, что она сейчас делает это?! Перед всем классом, эти сиськи… Черт!!! Нет, Кёске, не представляй себе это! Но все же, как же хочется. Как же хочется увидеть… Нет, постой! Она ведь в соседнем классе, так что если тщательно прислушаться, я смогу что-нибудь услышать…»

— Эй, Камия, чему ты улыбаешься, ублюдок? Тебе нравится, когда твои одноклассники страдают? Хмм… понятно. Как и ожидалось, ты насквозь прогнил.

— …А? Ч-что такое? — Сознание Кёске находилось за стеной, но голос Курумии вернул его на место. Она же отдыхала от недавних побоев.

В тот момент, как Кёске вернулся в чувства, Курумия водрузила окровавленную трубу себе на плечо и грозно взглянула на Кёске сверху вниз, стоя на кафедре.

— …Хммм? Ты сказал «что такое»? Мне? Это очень нагло для того, кто занял свое место за секунду до того, как начался урок! Тебя действительно стоит наказать!

— Э? П-погодите, пожалуйста! Это не то, что я имел в ви…

— …Ох? Тогда, что же ты имел в виду? Почему ты сидел с такой довольной ухмылкой на лице? Я сгораю от любопытства, так что расскажи мне. Но сначала встань.

— Р-рассказать?! В смысле, можно мне рассказать сидя?

— Отказ не принимается. Мне кажется, я говорила, что не приму отговорки. Или ты смеешься надо мной?

— Н-нет, профтите… Я фонял!!! — Кёске кивнул в знак согласия, так как трудно было говорить с упертой в щеку трубой.

«…Да что за черт! Даже если я пытаюсь отвести взгляд, ее железная труба следует за мной. Она собирается избить меня? Избить этой трубой, а затем слизать кровь? Я все же ее недооценил. Это как плохая шутка».

«Она выбрала худшее время… Как мне объяснить это?»

Конечно, он не мог сказать: «я вдруг представил, как девушка из класса B, с которой я только встретился, разделась и делает то, что ей прикажут, в качестве наказания за опоздание на урок. Мои извинения»; а также он не мог честно ответить: «я не могу встать из-за того, что у меня эрекция». В таком случае следует забыть слово «наказание», она просто избила бы его до смерти.

Эйри пересела с задней парты за парту слева от него, так что если он встанет, то она точно увидит, что у него стоит. Она точно заметит, так как не занята своим маникюром, а следит за ним озадаченным взглядом, ожидая его действий. С другой стороны, смущение и унижение все же лучше, чем смерть от травмы.

Готовясь к презрению и отвращению со стороны женской части класса, Кёске медленно, безропотно встал…

— Ааааа!!! Только не это… неееееет!!!

Из-за стены раздался крик, принадлежавший кому-то из класса B.

«…Чт?.. Этот пронзительный голос… это… ее?!»

«Маленький Кёске», который уже начал успокаиваться, вдруг воодушевленно взметнулся вверх. Кёске рефлекторно присел.

— …Я вижу. Понятно, Камия. Так это твой выбор? — Терпение Курумии подошло к концу. Она вернулся за кафедру, перехватила искореженную трубу в руке и откуда-то достала еще одну. Теперь у нее было две трубы. Держа смертельное оружие в каждой руке, Курумия начала медленно подходить к Кёске.

«О Боже… меня изобьют так же, как и того урода ранее? Но, с этим ничего не поделаешь… Ренко тоже наказали, так что и я… Что за черт? Я ведь решил, что не дам себя убить».

Кёске, стирая кровь со своей щеки, был в своих мыслях. При этом он не переставал трястись.

Курумия встала перед его партой. Ее глаза взволнованно горели. Она взглянула на Кёске сверху вниз.

— … Есть последние слова?

Окруженная аурой ярости, Курумия замахнулась своим смертельным оружием.

От страха Кёске не пошевелился. Молча смотря вниз, он сжал зубы.

— Хм… понятно. В таком случае, я отправлю тебя на тот свет прямо се…

— Ю-хуу! Я вернулся с берегов реки Стикс, маленькая мисс! Гья-ха-ха!

Дверь в передней части класса вдруг слетела с петель. Перепрыгнув через сломанную дверь, издающий громкий, хриплый смех…

— … Ирокез, — прорычала Курумия. — Уже вернулся, ублюдок? Видно, я недостаточно тебя наказала.

Из-под бинтов торчал его ярко-красный ирокез.

Курумия отвернулась от Кёске с показным отвращением. Все ее внимание было обращено на студента, которого ранее утром она отправила в лазарет. Когда она взглянул на Ирокеза, на ее виске начала пульсировать вена.

— … Знаешь, у нас тут урок в самом разгаре. К тому же, дверь… ты надо мной смеешься? Хм?! Я отправлю тебя прямиком в ад за это! К твоему сожалению, я сейчас в плохом настроении… Ты еще не полностью оправился от травм, но я не буду сдерживаться! Надеюсь, что ты готов!

Отвлекшись на секунду от кровожадного взгляда Курумии, Ирокез собрал все свое мужество и вновь засмеялся.

— Гья-ха-ха-ха! Вот как? Ну что ж, это прекрасно для меня! Я не спущу это так просто, как в прошлый раз, маленькая мисс! Я собираюсь порезать, мелочь! Гья-ха-ха-ха-ха-ха!

— Мелочь? Мелочь?! Ах ты… — Выражение Курумии становилось еще холоднее, и она медленно шагнула в сторону Ирокеза. — Я преподам тебе урок из преисподней. Свиньи, которые называли меня «мелочью», или «малявкой», или «малышкой», или «детсадовцем»… все они сейчас мертвы.

Курумия, чьи глаза теперь застилала кровавая пелена, забыла про Кёске.

— Зевок… Это прекрасно, Кёске, да? — прошептала Эйри. — Ты спасен.

«Спасен? Я ведь только что получил смертельный приговор…»

Из-за провокации Ирокеза, настроение Курумии становилось все хуже и хуже. Ее окружала аура жажды крови. Ирокез должен был трястись от страха, но…

— Гья-ха-ха-ха! Вот оно как, маленькая мисс детсадовец? Или все же ученица младшей школы? Ты слишком мелкая, так что я ошибаюсь! Профффтиии*.

— …ЧТО?!

У каждого пошли мурашки по коже.

Все молча уставились на Ирокеза с выражением полнейшего шока.

И только Эйри отпустила тихий комментарий:

— … Он труп.

Плечи Курумии начали дергаться, как у Майны.

— Ха… ха-ха-ха-ха… ха… ха-ха-ха-ха… ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!! — Она неистово засмеялась, держась за живот.

Ирокез, подумавший, что Курумия успокоилась, тоже начал дико смеяться

— Гья-ха… гья-ха-ха-ха! ГЬЯ-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!

Какое-то время они смеялись, как закадычные друзья.

— Ух, хорошо посмеялась, — в конце концов Курумия заговорила. — Хе-хе-хе… давно меня никто так не смешил.

Вытирая слезы, проступившие на глазах, Курумия уронила трубы. Повернувшись к Ирокезу, она медленно подошла к нему, размяла руки и положила их на его плечи. Ее улыбка пропала.

— Хочешь быть избитым до смерти десять миллионов раз?

Со всей силы она вырвала его плечи из суставов.

— Гьяяяяяяя!!!

Она с силой впечатала Ирокеза в пол, который от боли потерял сознание. Курумия оглядела класс.

— Слушайте сюда, личинки. В качестве вашего первого послеобеденного урока я хотела устроить небольшую экскурсию по территории академии. Плохо, что приходится менять планы, хм? Но не беспокойтесь, я устрою вам демонстрацию многочисленных пыток, так что вставайте поближе! Ну, начнем мы с конечностей, ладно? А именно с ногтей…

***

— … И, вот мы наконец-то дошли до скальпа. Ох, подумать только! Похоже я слегка увлеклась в своей демонстрации. Вы можете сказать, что я много чего упустила, но… мы просто оставим его на сегодня. Все же, я занятая дама. Я не могу весь день развлекаться со всяким мусором. —Она вытерла свои окровавленные руки об куртку Ирокеза. Совершив садистский урок с таким энтузиазмом, она выглядела уставшей.

Откинув грязный пиджак, она сделала несколько ударов трубой по бесформенной массе, лежащей на полу — по тому, что осталось от Ирокеза. Когда его глаза закатились, она перестала двигаться и развернулась, давай возможность медицинской группе забрать эту кровавую кашу и отнести ее обратно в лазарет.

— … Ладно, тогда… уже четыре часа. Как быстро время летит. Переоденьтесь и соберитесь на площадке в шесть часов. Там у вас будут трудовые занятия, которые продлятся до темноты. В здоровом теле здоровый дух… вместо внеклассных мероприятий у вас будут исправительные занятия дважды в день — утром и вечером. Не пропускайте! От вас ожидается строгая посещаемость! Поняли?

В ответ на ее вопрос все коллективно ответили «Да, мэм». Адская пытка поселила в сердцах каждого желание слушаться.

— Хех-хех-хех… хороший ответ. Ладно, увидимся позже. — Удовлетворенно кивнув, она взяла кучу распечаток под руку.

— …Хм? Мне кажется, что я забыла что-то важное, но… ладно. Сейчас мне хочется вернуться в учительскую и выпить чего-нибудь. Я, пожалуй, возьму молочный коктейль и песочное печенье.

«Она сейчас сказала “молочный коктейль и песочное печенье”? Это довольно мило».

— … Хотя нет, погодите секунду. Сейчас ведь скидка на печенье с кусочками шоколада… хм, хммм… — Размышляя об этом, Курумия вышла из класса.

— Я-я спасееен! — прокричал Кёске как только Курумия вышла и лег на парту. Он чувствовал слабость во всем теле. Вот что называют чудесным спасением… Я думал, что мне конец.

«Что-то важное», что Курумия забыла, было, конечно же, наказание Кёске. Он не рассчитывал, что после такой демонстрации множества жестоких способов мучения она отпусти его, так что сейчас он облегченно вздохнул.

— … Разве это не прекрасно, Кёске? Ты был спасен этим недоразумением.

— Да, ты права… Я жив только благодаря ему. — Кёске чувствовал, что должен сказать пару благодарственных слов Ирокезу, который неосознанно спас его.

«Прощай, Ирокез. И спасибо тебе, Ирокез. Ну, и покойся с миром…»

— … Ну? Что сейчас планируешь делать, Кёске? —спросила Эйри.

Кёске наклонился вперед, раздумывая об этом.

— Сейчас? Ну, если подумать, сейчас у нас перерыв, да? Я думаю…

После четвертого урока у них есть целых два часа до начала следующего урока. Каждый ученик может потратить его так, как хочет. Пока они собираются вовремя и делают, что им говорят, никого не заботит то, куда они идут или что делают в свободное время. Кёске никак не мог решить, чем же ему заняться.

— … Скажи, это ведь он? Мясник, который убил двенадцать человек?

Незнакомый мужской голос раздался из коридора.

Кёске побледнел, когда в коридоре раздался шум.

«У меня плохое предчувствие».

Он развернулся в сторону двери.

— Хах?! Посмотри на его глаза… такие агрессивные! Я думал, что мое сердце сейчас остановится!

— Эй, я же говорил тебе не делать этого! Тебя убьют! Иди туда и пади на колени, ожидая своей смерти.

— Ты намекаешь, что он виноват в этой луже крови? И выбитая дверь…

— Ах, как круто… Я хочу убить его. А потом съесть. Я его пожарю.

— Нет! Единственный, кто убьет и съест его — я! Я! Моя левая рука, Азраил*, пульсирует, Кёске Камия… Она говорит «я хочу убить тебя, я хочу съесть тебя».

— … Серьезно? — Кёске был ошеломлен.

Они переговаривались в коридоре, посматривая сквозь дверной проем в класс. В коридоре было не протолкнуться.

Их взгляды были сконцентрированы на Кёске. На него как будто давил большой груз.

— … Разве это не прекрасно, Кёске? Ты популярен. — Небрежно заметила Эйри.

В этом было мало хорошего.

За Эйри, сидя на своем месте, Майна повторяла одну и ту же фразу:

— Я хочу, чтобы мир стал безопасным местом, я хочу, чтобы мир стал безопасным местом, я хочу, чтобы мир фтал безопафным мефтом, я хочу, фтобы…

Она еще не до конца отошла от того инцидента в коридоре, когда она оказалось в центре внимания.

Кёске хотел развеять недопонимание с ней как можно быстрее, но ему не стоило делать неосторожных движений.

«Ох, что же мне делать?.. Тут нет выигрышных ситуаций».

Они все еще оставались в коридоре и смотрели. Никто из них не шагнул в сторону класса. Они боялись Кёске? Или же наоборот?

Он хотел сделать перерыв, но в коридоре было не протолкнуться даже на пару шагов. Кёске застыл, нервничая.

— Эм, Кёске тут? Кёске, Кёске. О, вот ты где.

Из толпы людей неожиданно показался черный противогаз. Расталкивая других с вежливым «простите, извините» или «разрешите пройти», Ренко продвигалась к классу. Не обращая внимания на устремленные на нее взгляды, она направлялась к Кёске.

— Мы не виделись с обеда! Скажи, тебе удалось вовремя вернуться в класс? Кшшш.

— Эм… я едва сделал это… но… — тихо ответил он, а потом и вовсе замолчал.

Все вокруг замолчали и стали прислушиваться к разговору Кёске и Ренко. Эта неожиданная тишина вызывала дискомфорт.

Ренко, похоже, не испытывала схожего чувства и продолжала беседу.

— Хмм. Это ведь хорошо? Ты сделал это… «но»? Что ты имел в виду под этим «но»?

— Да ничего. А что насчет тебя?..

— Ах да… Если честно, то я опоздала на десять секунд, но… — Она прервалась, издав звук «Кшшш».

Кёске ахнул и сглотнул. В его голове раздался крик девушки, который повторялся на протяжении урока.

— Но учитель опоздал на двадцать секунд. Так что я была спасена!

— Ох, это плохо… Погоди, что? Была спасена?

«Странно — эти крики… Я ведь слышал их».

— Да. Но была девушка, которая опоздала на минуту. Бедная… она стала его жертвой. Ты ее знаешь. Та, которая такая же высокая, как и широкая.

— Что… ты сказала?

Звуки были такими привлекательными. Тогда он представлял Ренко (ее грудь), которая понесла наказание, и не думал, что там на самом деле происходило. А на самом деле все было не так возбуждающе.

«Я хочу провалиться под землю; я хочу исчезнуть».

— Кажется, она кого-то искала. Из-за этого и опоздала. Сейчас она должна быть в лазарете, но… тот, кого она искала — это ведь был ты?

— … Это произошло не специально, но ты права. Я не думал, что так произойдет, — прорычал Кёске, обхватив руками голову. — Я виноват, черт… Боб продолжала искать меня…

— … Разве это не прекрасно, Кёске? Ты такой популярный, — беспечно сказала Эйри.

Прежде чем Кёске смог повернуться и увидеть ее презрительный взгляд, Ренко наклонила голову со звуком «хмм?» и посмотрела на Эйри, которая вновь начала рассматривать свои ногти.

— Подруга Кёске? Как поживаешь? Я Ренко Хикава из класса B, первый год. По мне не скажешь, но мне шестнадцать…

— Что ты имеешь в виду? «По мне не скажешь». Мы ведь даже не можем видеть твоего лица, — ответила Эйри, игнорирую дружелюбно протянутую ей руку. — Ладно, не важно. Я Эйри, — ответила она и вернулась к своим ногтям, нанося последние штрихи.

Постояв секунду, Ренко кивнула и убрала руку.

— Ах, просто, прости. Я не заметила. О чем я думала, подавая тебе руку, когда ты занята такими вещами… кшшш. Из-за противогаза я не все вижу.

— … «Такими вещами»? Что ты имеешь в виду? — Эйри посмотрела на Ренко с подозрением в глазах.

— Хм? Нет, я просто имела в виду, что твои ногти выглядят круто. Их трудно не заметить.

— … Ох, да. Быть модной является основой женственности. — Эйри расправила плечи после слов Ренко и вернулась к своим ногтям. Ее ногти были прекрасны, со стразами и кристаллами Сваровски поверх алого лака, а края были подчеркнуты черным. Было понятно, что она в этом довольно хороша.

— Кшшш. Да, да, мода — наша специальность! Кстати, Кёске…

— Хм? Что ты сказала? Твоя маска совсем не сочетается с модой, — заметила Эйри.

— Да. Насчет завтрашнего обеда, — продолжила Ренко.

«Она просто проигнорировала ее…»

— Почему бы нам не пообедать вместе? Я хочу пообщаться с тобой. Я хотела после уроков, но… этот шум в коридоре, ты понимаешь. Ну, что скажешь?

— Завтрашний обед? Ах… прости, Ренко. Я обедаю оди…

— Если ты хочешь, то я разрешу трогать столько, сколько твоей душе угодно, — перебила его Ренко.

— «Столько, сколько моей душе угодно»?! Когда ты сказала «столько, сколько моей душе угодно», ты действительно имела в виду это?!

— Конечно. Ты можешь удовлетворить свои желания, касаясь мягкого материала моего противогаза.

— … Ох, так ты это имела в виду?! Знаешь, твои слова немного смутили меня… — Подскочивший с места Кёске сел обратно.

Эйри обратила свой холодный взгляд на него.

— … Ха? О чем ты подумал, извращенец? Отвратительно.

Глядя на Эйри, уставившуюся на него таким взглядом, он осознал:

«Я понял. Ее грудь абсолютно плоская…» — по сравнению с Ренко, у которой была невообразимо огромная грудь, ее была совершенно плоская.

— … Куда уставился? Хочешь, чтобы я его тебе отрезала?

— А что насчет тебя, куда ТЫ смотришь?! И не говори таких пугающих вещей!

— … Неважно. Всего лишь маленький червячок, так что какая разница?

— Нет!!! Может его и не назовешь колбасой, но хотя бы сосиска…

Их голоса становились все громче и громче, но потом Кёске быстро затих.

Он мог слышать голоса из коридора и шепот класса.

— … Сосиска? Он сказал «сосиска»!

У Кёске появилось внезапное желание стукнуться головой об стену.

Ренко глубоко вздохнула со звуком «Кшшш».

— С чего вы вдруг начали такой изысканный разговор? Но это прекрасно, что… вы так ладите! Я тоже так хочу. Ох, я знаю!

Она радостно хлопнула в ладоши, от чего ее огромная грудь заколыхалась.

— Почему бы Эйри не присоединиться к нам на обеде? Это возможность лучше подружиться! Разве это не хорошая идея? Кшшш.

Эйри хотела что-то сказать, но запнулась, краем глаза заметив массивную колышущуюся грудь Ренко.

Ее милое поведение совсем не соответствовало внешности. Эйри развернулась, как будто высматривая путь к побег, но не найдя его, сказала как бы оправдываясь:

— Н-ну… почему нет? Хотя мне без разницы, правда…

— Эй, Кёске. Разве это не великолепно?! — Повеселела Ренко. — Жду не дождусь завтра!

— Да, это великолепно… — Начал отвечать Кёске, но потом осадил себя. — Ах, погоди минуту! Я ведь еще не согласился.

— Что? Ты не пойдешь? Почему нет? Хнык-хнык.

— Не хнычь. Почему нет, ну… — Кёске понял, что не сможет нормально ответить на этот вопрос. Конечно, главной причиной отказа является то, что он не убийца, а простой подросток, но он ни в коем случае не мог сказать им эту правду.

«С другой стороны, похоже мне все равно не удастся поесть одному…» — Кёске оказался в центре внимания, что не очень его радовало.

Заинтересованный взгляд всех этих убийц. Было бы хорошо, если бы они смотрели на него лишь со страхом и восхищением, но там были примешаны зависть и враждебность, а некоторые и вовсе смотрели на него с откровенным желанием убить.

Он хотел бы избежать любой ситуации, в которой он бы оказался вместе с этими фриками. Его жизнь была бы под угрозой. Если он останется один, то его вполне могут убить. В такой ситуации лучшим решением будет…

— … Ладно. Пойду я, пойду. — Кивнул Кёске, успокаивая сердце и разум.

Настоящий лучший убийца класса А, который перерезал глотки шести людей и девушка в противогазе, которая была самой странной личность, которую он когда-либо встречал. Трудно представит еще более хлопотную компанию. Хотя, подружиться с ними может быть полезно… так казалось Кёске.

— Правда?! Еееей! Я так рада. Завтра будет вечеринка! Кшшш.

— … И после всего этого ты все же согласился. Нерешительный урод.

Ренко кипела радостью, в то время как Эйри оставалась спокойной и холодной.

Они не были друзьями. Просто союзники — средства для выживания.

Кёске решил, что его судьба будет зависеть от этих девушек.

***

Исправительная Академия Пургаториум была школой-интернатом. Она была предназначена для изоляции содержания студентов, изолированных от мира. Созданная для «реабилитации несовершеннолетних убийц», Академия Пургаториум отличалась от других похожих заведений.

Например, рядом с бетонным ограждением двадцать четыре часа в день находились вооруженные дежурные, следившие за порядком. Не было сомнений, что в случае необходимости они применят это оружие. Такие меры были излишни, так как Академия была расположена на одиноком острове посреди океана, так что сбежать было практически невозможно.

Академию вряд ли можно было сравнить с обычной тюрьмой. Студенты имели удивительную свободу в пределах территории. Временами было трудно сказать — были ли здесь особенно строго или особенно мягко.

Академия Пургаториум была за пределами разумения. Было удивительно, что такое место для малолетних убийц вообще существует. Где-то нужно было содержать малолетних преступников в одном месте, но чтобы только убийц?! Эта точка зрения была не очень понятна.

— Ну, я могу и дальше об этом думать… но я устал.

Кёске был полностью изможден как телом, так и душой после окончания трудовых занятий; целых четыре часа он сажал посевы на полях, восстанавливал школьное здание, обрабатывал различные материалы и прочее в том же духе. Все это дополнялось преследованием Курумии.

Он бросил раздаточные материалы, которые выдали на уроках, и завалился на простенькую кровать. Матрас был тонкий и жесткий, что обещало некомфортный сон.

На окне, через которое он мог видеть темно-синее ночное небо, была металлическая решетка. Такая же, как и на всех окнах в школьном здании. Одна стена его комнаты была сделана из такой же решетки и была заперта снаружи. Мебели особо не было — узкие голые бетонные стены, стол, стул и небольшая полка, а также унитаз. Похоже было на тюрьму, а не на общежитие.

— Мне придется три года жить в таком месте? Они должно быть шутят…

На нем была белая майка с черной каймой.

«Это действительно похоже на форму заключенных. Так хорошо подходит для убийц. Однако…»

— Я никогда не убивал. Я никогда никого не убивал… Вроде. — Как только он проговорил эти слова, ненависть, что скрывалась внутри, начала выплескиваться наружу. Хоть и на секунду, но Кёске был зол на свою собственную слабость, на то, что он усомнился в своей невиновности.

— Аах, черт! Я не заслуживаю этого… так почему же… — Он ощущал ярость внутри себя. Стиснув зубы, Кёске ворочался. Он задавал себе этот вопрос тысячи раз после его ареста и до отправки сюда.

«Почему. Почему. Почему. Почему…» — но ответа не было.

Завтра его ждало еще больше трудовых занятий. Когда он закрыл веки чтобы немного поспать, перед его глазами появился образ самого дорого члена семьи.

«Аяка…»

Его сердце отозвалось болью, когда он подумал о своей младшей сестре, с которой его разлучили.

«Интересно, как она, что делает?»

Выражение лица Аяки, которое он видел в последний раз, навсегда отпечаталось в его сознании.

После того, как его уволокли детективы, ему больше не удалось увидеть сестру. Его под надзором отправили в тюрьму, где провели расследование. Кёске тогда ничего не понимал… а когда пришел в чувства, то был уже в этой школе.

И все же, как там его сестра?.. Он легко мог представить это.

Кёске прошел через многое, но хуже всего было Аяке.

«Аяка чувствует себя разбитой, она скорее всего плачет…»

Кёске легко мог представить сестру, сидящую в своей комнате, с полотенцем на голове, обхватившую колени, трясущуюся и плачущую.

Когда-то Кёске заставал ее в таком состоянии почти каждую ночь. Все из-за травли в школе.

— … Прости.

Видя обычно веселую сестру в таком состоянии, Кёске решил, что станет сильнее, чем кто-либо. С помощью этой силы он хотел защитить Аяку, чтобы больше никто не навредил ей, чтобы он больше никогда не плакала.

С тех пор были случаи, когда он заставлял Аяку волноваться, но больше ей больше никто не делал больно и не заставлял ее плакать.

«Или по крайне мере не должен был…» — Но, это делал он.

«Все как Аяка сказала. Я всегда делал глупые вещи, и за это получил то, из чего не могу выпутаться. Мне жаль, что я такой глупый старший брат. Но…»

Он сжал кулаки, освещенные лунным светом, льющимся из окна.

«… Еще не все. Это еще не все».

Если он сможет «выпуститься» живым, он сможет вернуться назад.

Если он сможет это сделать, то увидит Аяку. Он защити Аяку.

Он извинится перед Аякой.

Вот почему…

«Не важно, что произойдет. Я выдержу это… Пусть все вокруг меня являются убийцами, но пока я слушаюсь этого учителя-демона и не нарываюсь, не важно что… я выживу!»

↑Подражает ребенку, который еще не может все правильно выговаривать. Мне так кажется.↑Ангел смерти в исламе и иудаизме, который помогает людям перейти в иной мир.