Онлайн чтение книги Психо-любовная комедия Psycome
3 - 2

Ключевой кризис

— … Как-то так! Я Аяка Камия, младшая сестра Кёске Камии. Я никого не убила, но это не моя вина. Все из-за оружия, так что не судите меня строго! Кстати, маску и гелий предложила мисс Курумия! Это не моя задумка. — Радостно улыбаясь, Аяка завершила свое представление.

— … Этого… просто не может быть!

Он как будто попал в кошмар.

Он не мог принять тот факт, что его сестра в этом классе.

… Он не собирался принимать это.

Но Аяка просто улыбалась ему, все больше вводя в шок.

— Это реальность!

Она обрезала все его сомнения, будто ножом.

— Я самая настоящая Аяка! Ты не можешь в это проверить, но мне хватило храбрости, чтобы придти и увидеть тебя! Хи-хи-хи! Ты не счастлив? Уверена, ты счастлив. Ты должен быть счастлив! Я очень счастлива! Я счастлива, что могу вновь увидеть тебя, братик! Но… ты выглядишь изнуренным. Ты в порядке? Это все из-за того, что ты не мог увидеться со мной?

Кёске не выдал ничего, похожего на ответ.

— Ха? Эй, эй, братик. Почему ты молчишь?

— …

— Эй! Почему ты игнорируешь меня?! Даже при условии, что я так старалась ради воссоединения с тобой…

— Ну же, ну же. Тише, мисс Камия. Не торопи его так. Это для него слишком большое потрясение. Прояви немного понимания.

К счастью, слова Курумии, кажется, возымели эффект.

— О, точно! Он просто тааак счастлив меня видеть, что потерял способность говорить, да? Ти-хи! Ох уж этот братик… именно это я в нем и люблю!

Хлопнув в ладоши, Аяко широко улыбнулась. Ее тон был таким же, как и прежде. Она ничуть не отличалась от того, какой он ее запомнил.

«Это нехорошо».

Если бы он был обычным учеником, то все было бы нормально. Однако, это был класс в Исправительной Академии Пургаториум. Все его одноклассники были убийцами, и это место было чрезвычайно опасным. Он не мог перестать думать об этом.

Она должна хоть немного испугаться…

Он был невероятно удивлен видеть здесь свою сестру…

Бинг, бонг,

Бэнг, бонг…

Раздался хриплый звон.

— У тебя есть парень?

— Нет.

— Какие парни тебе нравятся?

— Как мой брат.

— Какая еда тебе нравится?

— Брати… ой, что-нибудь сладкое.

— Какое у тебя хобби?

— Готовить для дорогих мне людей.

— Что ты лучше всего готовишь?

— То, что ему нравится. Например, мясо и жареная картошка с капустой и кабачками.

— Какой твой секретный ингредиент?

— Любовь (если вы понимаете, о чем я).

И так далее.

Курумия завершила секцию ответов-вопросов.

— … Ладно, достаточно! Я бы сказала, что ты достаточно представилась.

Проверив время на часах, она стерла с доски «Аяка Камия».

— Мы слегка задержались, но давайте начнем урок. Все же, на следующей неделе экзамены. Тебе нужно поскорее занять свое место, мисс Камия.

— Да, мэм! — Энергично ответив, Аяка спустилась с кафедры. Она направилась к месту справа от Кёске. Его владелец был наказан, так что оно пустовало.

Как будто это было самой обыкновенной вещью, Аяка, ухмыляясь, села рядом с ним.

— И-хи-хи! Я сижу рядом с братиком!

— Хм. — Удовлетворенно кивнула Курумия. — С этого дня это твое место, мисс Камия. Но сдвигать парты можно только сегодня! Когда тебе выдадут учебники, ты будешь сидеть, как подобает.

— Лаааадно!

— Воздержись от ответов.

— Ой, простите!

— Превосходно.

— … Ти-хи-хи. Она строгая. — Аяка высунула язык. Все это время она продолжала улыбаться.

Может ли быть, что Аяка Камия не чувствовала никакой угрозы ни со стороны своих убийц-одноклассников, ни со стороны их учителя-садиста?

В этом странном, жестоком месте, сидя рядом со своим братом, она казалась абсолютно счастливой.

***

Хриплый звонок символизировал окончание урока.

Прежде, чем заинтересованные одноклассники смогли добраться до Аяки…

— … За мной.

— Хья?!

… Кёске силой потащил ее на выход. Пройдя перед Курумией, которая собирала материалы урока, они обратили на себя внимание всего класса.

— Братик, слишком быстро… говорю же, мне больно! Руке больно!

Кёске проигнорировал ее жалобу.

— Боже, эти тесты такая морока. Даже с помощью друзей…

— Пожалуйста, с дороги.

— Чег…?!

Отбросив в сторону непривлекательного мужчину средних лет в костюме, который вышел из соседней двери класса B, Кёске быстро поднялся на крышу.

Потирая покрасневшую руку, Аяка ворчала:

— Братик, блин, ты слишком груб… я думала, что моя рука оторвется!

Кёске напряженно смотрел на нее. Аяка наклонила голову и моргнула.

— У тебя такое суровое выражение лица. Что-то случилось? Ты устал?

— …

Аяка наклонила голову в другую сторону.

— Ха…? Братик? Чего молчишь? Ты такой все это время! И в классе ты не отвечал мне! Не понимаю!

— … я думаю…

— Э? Чего? Ты слишком тихий, я не слышу…

— Я говорю, что думаю, что ты единственная, кто не понимает ситуации!

— … ?! — Аяка сжалась. — Э-это было слишком громко… — Она закрыла уши.

Сделав шаг в сторону сестры, которая, казалось, не обращала внимания на правду о своей ситуации, Кёске взорвался. Чувства, что он копил за время урока, слова, которые он копил — они все вырвались наружу.

— Вот так прийти в школу…? Ворваться в класс с дробовиком? Расстрелять учеников? Что ты наделала…? Что ты, твою мать, хотела?! Ты хоть понимаешь, что натворила? Как ты можешь быть такой спокойной, если понимаешь?! Ты пыталась… стать убийцей! Как ты до сих пор можешь улыбаться…?

— Ваааааааааааааааааааааааааааа!

Заплакав так громко, чтобы успокоить ярость ее брата, Аяка прижалась к нему.

— Но, но… мне было одиноко! Очень, очень одинокооо! Братик просто испарился, оставив меня совсем одну… Я думала, что умру. Так мне было одинокоооо! Одиноко, и грустно, и горько, и больно. Я была без понятия, что мне делать, и каждый день, каждый день, каждый день каждый день каждый день каждый день каждый день каждый день каждый день каждыйденькаждыйденькаждыйденькаждыйденькаждыйденькаждыйдень я думала о тебееееееееееее! Что мне сделать, чтобы вернуть моего братика? Что мне сделать, чтобы вновь увидеть его? Что я могу сделать…? Я могу лишь попасть туда же, где мой братик! Я плакала и плакала, плакала и плакала, думала и думала, думала и думала, искала и искала, и затем поняла! Если я сделаю то же, что и ты, я попаду туда же, куда попал ты, да…? Если я тоже совершу массовое убийство, меня приведут к тебе, братик. Вот что я решилааааа! Потому что мне было одиноко… так одиноко, что я могла умерееееееть! Я хотела увидеть тебя, чего бы мне это ни стоило… оооооооох!

Уткнувшись в плечо Кёске, Аяка бредила. Она сжала его со всей силы, выдавливая из него весь воздух.

— Когда оружие не выстрелило, я чувствовала, как будто мир прекратил свое существование… я не смогла никого убить, так что я думала, что не смогу попасть к братику, который убил двенадцать человек. Когда меня схватили, я пыталась убить кого-нибудь из них. Но, я не так хороша, так что без оружия у меня не получилось… я плакала все это время. Братик не вернется и я не смогу снова увидеть его, я не смогу прийти к братику… я долго, доооолго плакала. Вот почему… вот почему, понимаешь? Когда я увидела тебя в классе, я была счастлива. Я была невероятно счастлива! Не важно, насколько страшно это место, не важно, насколько опасные тут люди, не важно, как сложно мне будет тут каждый день — я не заботилась об этом, ведь я так счастлива…

— Аяка…

— Какое счастье, я смогла увидеть тебя! Мой братик здесь! Так близко, что я могу его потрогать… он со мной. Этого достаточно. Я хотела увидеть тебя… Я так сильно хотела увидеть тебя, братик. — Закрыв глаза, Аяка обняла его. Она была очень истощена. Ее руки и ноги и так были тонкими, но сейчас они выглядели как палочки, которые сломаются от малейшего прикосновения.

Что довело ее до этого?

… Без сомнений, причиной этому был Кёске.

Боль от потери брата мучила девушку, сломила ее… пока, наконец, не заставила ее опуститься до попытки убийства.

Вина за это лежала на Кёске, но, несмотря на это, он накричал на нее без всяких объяснений. Он обвинил ее, не учтя причину. Он хотел ударить себя за это.

— … Прости. — Извиняясь, он обнял свою сестру. Он мягко сжал ее, чтобы не навредить.

— Братик? — Удивленно спросила она.

— Прости меня, Аяка… Прости за то, что заставил тебя страдать. Даже если я извинюсь, это не значит, что ты должна меня прощать. Но все равно, я хочу извиниться… я давно хотел извиниться перед тобой. С момента, когда меня арестовали, с того самого дня… Я хотел увидеть тебя и извиниться. Я не представлял, что ты можешь придти ко мне, так что я удивился, но… теперь я спокоен. Я тоже хотел увидеть тебя, так же сильно, как ты хотела увидеть меня. Я так, так сильно хотел увидеть тебя.

— Братик… — Тихо спросила Аяка в ответ на искренние чувства Кёске.

Постепенно, ощущение счастья, сопровождаемое теплом тела, которое служило напоминанием о присутствие его незаменимого члена семьи, окутало Кёске.

— Слава богу, ты не стала убийцей…

Если бы только дробовик выстрелил… Если бы Аяка убила людей… Кёске не знал, что он чувствовал бы. Он был рад, что дробовик дал осечку, и что Аяка не убила или даже просто не навредила никому. Осознание реальности Кёске все же держалось на тонкой нити этих хороших новостей. Несмотря на это, того факта, что Аяка пыталась совершить убийство, было достаточно, чтобы повергнуть его в шок.

Прекращая объятия, Кёске нервно спросил:

— Эй, Аяка, не делай так больше, ладно?

— Конечно! — Она обнадеживающе кивнула. — Не буду. Мне это больше не нужно! В конце концов, я никогда на самом деле не хотела делать что-то настолько жестокое… если бы это не позволило мне увидеть тебя, я бы никого не убивала. Я не убийца. Убивать страшно, и я это действительно ненавижу!

— … Понятно.

Кёске почувствовал, как напряжение падает. Если это правда, тогда все хорошо. Сейчас он должен был не критиковать ее, а успокаивать сердце своей истощенной сестры.

— … Конечно. Ты не та, кто будет наслаждаться убийством.

— Ти-хи, конечно нет! Я даже не хочу подходить к кому-то настолько страшному… фу!!! Но, братик, ты другой! Пусть ты и Складской Мясник, который убил двенадцать человек, я никогда не стану тебя ненавидеть! И я тебя совсем не боюсь! Наоборот, я с радостью отдам тебе свою жизнь. — Сжав кулаки, Аяка изо всех сил старалась успокоить его.

Кёске улыбнулся своей младшей сестре, которая, независимо от обстоятельств, всегда думала о своем старшем брате.

— Спасибо. Я думал, что ты не захочешь иметь со мной ничего общего, узнав, что я унес множество жизней. Но, это моя сестра! Благодарно позволяет забрать ее жизнь… неееееет, подожди-ка! Я никого не убивал!

Внезапно склонившись над ней, Кёске отчаянно пытался оправдать себя.

То, что он убил двенадцать человек — ложное обвинение; собственно, из-за этого ложного обвинения он и попал сюда; а еще ему необходимо притворяться убийцей… Кёске быстро объяснил ей ситуацию.

Однако, он промолчал про истинную цель этой академии. Он думал, что если расскажет ей сразу слишком много, то это только запутает ее.

Закончив слушать рассказ Кёске, Аяка сказала:

— Другими словами… ты и я единственные в этой школе, кто никого не убил, правильно? Я так счастлива, что мы похожи, братик! Ти-хи-хи! — Она широко улыбнулась и снова обняла его.

— Вау! — Кёске отшатнулся. — Ты… и это первое, что ты скажешь? Я, конечно, тоже рад, но…

Образы одной его одноклассницы промелькнул в голове. Красные волосы и такого же цвета глаза — девушка, которая тоже никого не убила.

Теперь их стало трое…

«Я не вправе раскрывать ее секрет, да?»

Кёске решил промолчать.

Плечи Аяки дрожали, когда она зарылась лицом в грудь Кёске. Она нюхала его, а затем раздался тихий голос:

— … От тебя пахнет какой-то девушкой.

Она шептала, так что Кёске не расслышал ее.

— Как, говоришь, от меня пахнет? Прости, если пахнет потом… каждое утро у нас есть исправительные занятия. Целый час мы делаем физические упражнения. Я переодел футболку, но… что ты все нюхаешь?!

— А, ничего! Аяка просто говорила сама с собой, так что не обращай внимание! Аяка не будет обращаться внимание. Да, мне не нужно волноваться об этом, так что… не переживай…

— … Аяка? — Она начала что-то бормотать, но она также сказала «не беспокоиться», так что он и не будет. Прямо сейчас было кое-что более важное.

— Кстати, как тебе удалось достать оружие?

Только Кёске спросил, как раздался звонок, означающий конец перерыва. Аяка отстранилась от Кёске и посмотрела на него.

— Эй, братик. Тут все строже, чем в обычной школе, так…? Что будет, если мы опоздаем?

— … Ах.

Он побледнел.

Что произойдет, если они опоздают?

Ответом, конечно же, было…

***

— … Ладно. Думаю, на сегодня достаточно. Убедитесь, что должным образом подготовитесь к экзаменам! Теперь, можете отдыхать.

Курумия закрыла учебник, собрала вещи и вышла из класса.

Только два места на доске не были покрыты надписями: трещина на всю доску и кровь рядом с ней.

Глядя на доказательства наказания Курумии, Аяка задрожала.

— К-круто…

Он дрожала не от страха, а от волнения.

— Мисс Курумия такая крутая! Она сильная и милая, да?

— Эм, конечно… да! Ха-ха-ха…

Несмотря на смех, Кёске был глубоко озадачен.

После того, как перерыв закончился, Кёске и Аяка вернулись посреди урока, но Курумия простила их.

— Должно быть, вам о многом надо было поговорить; с этим ничего не поделаешь, — сказала она. И это была та же самая Курумия, которая до полусмерти избивала учеников за секундное опоздание.

Более того, в конце урока кое-кто вернулся.

— Хья-хааа! Я вернулся с того света, гья-ха-ха… а, чегооооо?! Что это за мелкая сучка? Не сиди на чужих местах! Я уничтожу…

— Твое место в аду!!! Поспеши и умри, ублюдоооооок!

— Гьяяяяяяяяяяяя?!

Избив Ирокеза железной трубой, Курумия защитила новенькую. Невозможно было понять чувства Аяки; ее глаза сияли.

— Если она наш классный руководитель, то, кажется, нам не о чем волноваться.

— Ну, может и так? Думаю, сегодня у нее просто невероятно хорошее настроение.

— … Кёске.

Именно тогда с ним заговорила одна одноклассница: девушка с ярко-красными волосами, сидевшая слева от Кёске. Она смотрела то на Аяку, то на Кёске.

— Я бы хотела немного объяснений… если ты не возражаешь? — Нерешительно спросила она.

— …

Улыбка исчезла с лица Аяки. Но Кёске, который повернулся к позвавшей его, не заметил изменений.

— Ха… о, я вас еще не представил. Это моя младшая сестра…

— Я Аяка Камия. Рада встрече! — Аяка встала, чтобы представиться. — Ты знакомая моего братика?

Девушка сонно посмотрела на Аяку.

— … Да. Я Эйри Акабане. Мы сидим рядом, так что неплохо поладили… в какой-то степени. К тому же, мы одного возраста.

— О, вот оно что! Мисс Эйри Акабане, правильно? Хмммм… — Выслушав ее, Аяка одарила ее долгим пронзительным взглядом.

Пару раз дернув носом, она прошептала:

— … Она? — Борозда появилась у нее на лбу.

Эйри, однако, восприняла поведения Аяки как осторожность. Расслабившись и выпрямившись, оно попыталась снять гнетущую атмосферу.

— … Не нужно так настораживаться. Я не хочу вредить тебе. Конечно, это же касается твоего брата.

— Говоришь, будешь держаться подальше?

— Да, так что не надо так смотреть на меня.

— Именно, Аяка. Эйри выглядит опасной на первый взгляд, но она действительно наивный и добрый человек.

— Ха?! — Эйри покраснела. — Что ты имеешь в виду своим «на первый взгляд»?! И я не наивная!

— Если ты не наивная, — спросила Аяка, — это значит, что ты сучка?

— Чт…? — Эйри потеряла дар речи.

Аяка насмешливо высунула язык.

— Я шучу! Не думаю, что ты сучка просто потому, что выглядишь такой.

— … Тц.

— Не цыкай на мою сестру!

— … Что ты ко мне пристал? Умри уже.

— Не говори моему братику «умри»!

— Я лишь спросила, почему он пристал ко мне…

— Кхем, простите меня!

За дувшейся Эйри показалась другая девушка.

У нее были короткие каштановые волосы и светло-карие глаза. Эта девушка, которая была такой же маленькой, как Аяка, стояла и кивала, нервно представляясь:

— К-как поживаешь? Я Май… Майна Игараши. Мне четырнадцать! Так же, как Эйри, я рада быть в компании с Кёске, эм… всегда рада! Ах, я сказала это дважды. Эм…

— … Сволочь.

— Э?!

— Ничего. Я не думаю, что ты раздражаешь!

— Ох, боже! Прекрасно, если ты так не думаешь… я рада!

— Да, я тоже рада… что ты дура.

Кёске знал, что Аяка порой может быть грубой, но так как она дружелюбно улыбалась, то, должно быть, в этом ничего плохо нет.

«А Эйри и так всегда выглядит кисло, так что…»

— Эй, братик. Эти девушки твои близкие друзья?

— Думаю, что да. В классе я лучше всего лажу с ними.

— Хм…

Посмотрев на Эйри и Майну, Аяка повернулась к Кёске.

— Они затевают драку?

Все повернулись к ней.

— … Чт…?

— … Ха?

— Э?

— В конце концов… — Аяка оглядела растерянную толпу. — Эти двое — первая и вторая по красоте в этом классе. Иметь в друзьях таких красивых девушек — это приведет к драке среди мальчиков! Если еще добавить меня, то все станет только хуже! Ты можешь быть убит из ревности, братик.

— …

Кёске, которого уже несколько раз чуть не убили, лишился дара речи. С другой стороны, остальные в классе…

— Эй, да! Именно! У него нет права жаловаться, даже если его убьют!

— Ты не можешь забрать себе все! Отправляйся в ад!

— Хи-хи… все окружат его, схватят и изобьют, а затем примутся за девушек… хи-хи-хи.

— Ха? Я не принимаю это. Я единственный победитель тут!

И тому подобное. Слова Аяки вызвали столько шума.

Хотя Аяка всех заинтересовала, но они не осмеливались говорить о ней из-за Кёске и девушек. К каждому из них, к Кёске, Майне и Эйри, было трудно подойти по разным причинам, и они действительно не ладили со своими одноклассниками; они были полнейшими изгоями. Атмосфера в классе делала это очевидным.

Аяка незаметно прошептала Кёске в ухо:

— … Братик, разве ты не притворяешься Складским Мясником? Ты ведь не говорил им, что никого не убивал?

— … Ах. — Кёске кивнул в ответ на этот тихий вопрос. Лишь несколько человек знали его секрет.

Настоящей целью Исправительной Академии Пургаториум было не реабилитация убийц. Наоборот, это была школа по взращиванию профессиональных убийц; их настоящее обучение начнется на втором году. И даже после выпуска они не смогут вернуться в общество.

Никто на первом году не должен был знать об этом. Это одна из причин, почему они не общались со старшеклассниками. Но, к тому же, это ненормальная школа с ненормальными учениками. Лучше всего рассматривать тех, с кем ты общаешься, не как одноклассников, а как врагов.

— Хм… Ты так сильно веришь в них? — Аяка исследовала Майну и Эйри.

— Да. Они надежны. К тому же, есть места, в которых я не могу сопровождать тебя. Например, в женском туалете или раздевалке. Если что-нибудь случится, можешь положиться на них.

— Ох… то есть, другими словами, моего братика кастрировали и он стал моей сестричкой… так?

— Нет! Что ты такое говоришь?

Аяка была прямолинейна, и казалась вполне довольна собой.

Кёске посмотрел на Майну и Эйри, которые были сильно удивлены происходящим.

— Рассчитываю на вас. — Продолжил он. — Пожалуйста, помогайте моей сестре.

Когда он просящее сложил руки и озвучил свою просьбу, Эйри фыркнула:

— … Хмф… мы бы и так делали это, без твоей просьбы…

— Да, мы постараемся! Если есть что-то, что тебе не понятно, или у тебя будут какие-нибудь проблемы — повалуйста, спрафивай наф, ладно? Я н-немново заикаюсь, но…

Кёске улыбнулся Майне.

— Все хорошо. — Он был благодарен своим друзьям. — Спасибо, вам обеим. И, Аяка…

— …

— … Аяка?

Аяка смотрела в одну точку, ее глаза были наполнены яростью. Смотря на руку Кёске, которой он гладил Майну…

— Э? Ой, прости… что такое, братик?

… Однако, в следующую секунду она приняла свое обычное выражение лица. Она наклонила голову.

«… Мне показалось?»

— Забыли… — сказал Кёске. — Попытайся тоже с ними поладить, Аяка! Не то чтобы я ожидал каких-либо проблем, но все же…

— Конечно! Выложусь на полную. — Улыбаясь, Аяка повернулась к Майне и Эйри. Ее хвостики от этого задрожали. — Приятно познакомиться, друзья моего братика! Вы, должно быть, о многом хотите меня расспросить, так что давайте потом пообщаемся, ладно? Ти-хи!

— О многом расспросить? Что ты имеешь в виду?

— О моем брате… или нет. Поговорим, когда его не будем рядом.

— Обо мне… или нет? О чем вы…?

«Это девичий разговор? Не понимаю. Ну, до тех пор, пока они ладят, не думаю, что в этом будет что-то плохое…»

— … Конечно, с удовольствием.

— Рада познакомиться!

Смотря за ними, обменивающимися любезностями, Кёске почувствовал облегчение.

— Ах, вот ты где! — Раздалось радостное сопрано. — Это, должно быть, та переведенная девушка? Кшшш.

Услышав знакомое «кшшш», Кёске напрягся.

«… Точно. Я совсем забыл о ней».

Был еще кое-кто, желающий познакомиться с Аякой.

***

— О, так вы уже подружились?! Нечестно! Я тоже хочу!

Излучая ревность, источник голоса пошел прямо к ним. В коридоре уже собралась небольшая толпа, желающая увидеть нового ученика.

— Эй, все! Это ваша дорогая Ренко Хикава из класса B, как обычно полная энергии!

Она остановилась перед ними. Вертясь на месте, она прижала указательный палец к щеке и со слащавым «та-да!» приняла милую позу. Рот Аяки оставался открытым, когда она смотрела на эту девушку — а именно на лицо Ренко.

— Боже! Ты, должно быть, очарована моей красотой? Мое прекрасное лицо, на которое клюют даже девушки, на самом деле стоит опасаться! Прости, мисс переведенная ученица… Я просто слишком мила! Кшшш.

Хвастливое лицо Ренко было закрыто черным противогазом. Можно было видеть лишь матовые стекла и цилиндрические фильтры. Поскольку разглядеть ее лицо не представлялось возможным, о ее предполагаемой красоте, как и о других параметрах ее внешности, можно было лишь догадываться.

Еще на ней были наушники. А ее появление, было, как бы сказать… странным.

Тогда как Кёске и остальные уже привыкли к ней, Аяка, которая встретила ее впервые, выглядела шокированной.

— …

Ренко с любопытством наклонила голову к Аяке, которая до сих пор молчала.

— Что такое, мисс переведенная ученица? Не говори мне, что ты настолько очарована…

— Пожалуйста, не разговаривай со мной.

— Кшшш?!

Ренко как будто окатили водой.

— Твое появление было странным, да и твои слова пугающие. Твое лицо закрыто этой отвратительной маской, но при этом ты настаиваешь, что «красивая»… Не хочу иметь ничего общего с такими фриками.

Ренко, которой наотрез отказали, запаниковала.

— Чтооооооо…?! Н-не может быть! Это должно быть шутка! Потому что ты не могла на самом деле такое сказать! Ты не можешь считать меня такой…

— … Ха? То есть это, по-твоему, шутка?

Аяка уставилась на противогаз Ренко.

— Ага. Поэтому, если ты не влюбишься в меня, я буду думать, что у тебя не все в порядке, понимаешь?

— Да. Я понимаю, что ты кто-то, кого я совсем не понимаю.

— В-вот оно как…? А я понимаю, что ты вообще меня не понимаешь.

Ренко удрученно поникла.

Почесав затылок, Кёске сказал:

— … Черт. — Он попытался им помочь. — Эм… Ренко может выглядеть немного… необычной, но внутри она совсем не такая! И, в любом случае, она моя подруга, так что, пожалуйста, попробуй поладить с ней.

— … Хмф. — Аяка начала дуться на просьбу Кёске. — Еще одна девушка… — пожаловалась она. — Ладно, братик, если ты так говоришь, я постараюсь, но… не стоит ли тебе лучше выбирать своих друзей? Если хочешь знать мое мнение, ношение противогаза в качестве шутки…

— Ч-ччч-что ты сказалааааа?! — Истерично перебила ее Ренко. Аяка немного отстранилась, но Ренко приблизилась к ней и взяла за плечи.

— «Братик»?! Может ли быть? Ты… ты… младшая сестра Кёске?!

Ренко, которая не слышала представление Аяки, похоже, наконец-то осознала, что Аяка была младшей сестрой Кёске.

Отвернувшись от противогаза, Аяка заговорила:

— … Д-да, именно.

Ренко, став еще более взволнованной, взглянула в лицо Аяки.

— Теперь, когда ты сказала, я вижу сходства! Что-то в твоих глазах такое же, как и у него! И еще много схожего. Ага, ага! Ты его очаровательная младшая сестра. Кшшш.

— Просто… Эй, отойди уже! Твоя маска слишком близко!

Извернувшись и убежав от Ренко, Аяка спряталась за Кёске.

— Чего ты так неожиданно?! Аяка все же моя сестра, так что…

— … Аяка?

Ренко испустила свирепый звук. Ее тон мгновенно преобразился, наполнившись темными эмоциями.

— …?!

Аяка вздрогнула от этих внезапных изменений.

Кёске прошиб холодный пот.

… Аяка.

Ренко никак не могла пропустить мимо это имя. Несмотря на то, что на ней был «ограничитель», ее жажда крови резко выросла.

— Ты сейчас сказал «Аяка»? «Аяка»… так ты сказал? — Она пригнулась как хищник, выследивший добычу. Стекла противогаза засияли.

— … Ренко? Ренко? Ренко…?

Все были озадаченными внезапной сменой атмосферы. Это было впервые, когда она так себя вела в противогазе.

Осознав происходящее, Эйри встала и положила руку на плечо Ренко.

— Успокойся. Что на тебя нашло?

— Это Аяка.

— … Ха? Тебе знакомо это имя…?

— Говорю же, это Аякааааааа! — прокричала Ренко, отбросив руку Эйри. Казалось, что она вот-вот устроит истерику. — Это Аяка, А-я-ка! Самая важная для Кёске девушка! Когда я призналась ему, из-за нее он меня отверг… Он сказал «Прости, Ренко. Я люблю Аяку. Поэтому я не могу ответить на твои чувства»! Я проиграла Аяке… его младшей сестрееее! Вааааа!

Закончив свое печальное выступление, Ренко заплакала.

— …?!

Все недоверчиво уставились на Кёске.

Лицо Аяки покраснело на глазах.

— Самая важная девушка…? Любишь меня…? Не можешь… ответить на ч-чувства? Э? Эээээ?! Ч-чччч-что она говорит, братик?!

— Ха?! Нет, это… — Кёске был невероятно взволнован.

«Неужели моя странная любовь раскроется таким образом…»

Эйри и Майна тоже начали допрашивать паниковавшего Кёске.

— Кёске, ты… отверг Ренко из-за своей любви к сестре? Н-не может быть…

— Аяка же твоя сестра?! Это неправильно! Это абсолютно неправильно!

— Вааааааа! Глупый, глупый Кёске, дурааааак! Выбрал свою сестру вместо меня. Любитель инцеста! Сестролюб, сестролюб, сестролююююююб!

— Ааааааа, заткнитесь! — кричал Кёске. — Все, замолчите на секундуууу! — Он пытался отмахнуться от холодного взгляда Эйри, прикрыть уши от упреков Майны и защитить себя от кулаков Ренко.

Отовсюду слышались голоса:

— Сестролюб…

— Она сказала «сестролюб»…?

— Он серьезно болен.

— Он отверг нашу Ренко?!

— Убить-его! У-бить-его!

— Я понимаю его чувства, сестренки такие милые…

— … Нет, сводные сестры лучшие!

— Я сдам тебя властям…

И вот атмосфера снова накалилась. Опять он в центре внимания.

— Братик! — Аяка прыгнула Кёске на руки. — Эй, эй, эй, эй. Братик, ты меня любишь? Правда может быть такое, что ты любишь меня больше, чем кого-либо на этом свете?!

— …

Шум мгновенно утих. Все напрягли уши, желая услышать ответ Кёске.

— Эм, эээээм… ну, я…

Аяка смотрела на Кёске полными ожидания глазами.

«Хочу ответить ей», — думал он.

Для него Аяка была незаменимым сокровищем. В этом не было никаких сомнений; было лишь смущение. И неизвестно, что из этого пересиливает другое.

— … Братик?

— Конечно.

— Э?

— Я люблю тебя, Аяка! Я люблю тебя больше, чем кого-либо! Да, я сестролююююююб! —Он изо всех сил прокричал свое признание. В мыслях у него было лишь «Если я хоть немного порадую Аяку, то это того стоит».

— …

Неожиданная тишина.

Кёске робко открыл до того закрытые глаза.

— Оооооооооооооооо!

Раздались громкие аплодисменты.

Все аплодировали смелости Кёске, который честно признался. Среди возбужденных и любопытных зрителей выделялась шокированная Эйри.

— … Ха?

Майна также была шокирована.

— Боже, боже!

— Братик! — Невероятно громко закричала Аяка. — Я тоже тебя люблю! Я люблю тебя больше всех! Я правда люблю тебя, братик… И-хи-хи. Я братолюбка, так что это взаимная любовь, не так ли? — Аяка со всей силы обняла его.

— И-именно! Это взаимная любовь, да… ха-ха-ха! — Кёске не мог скрыть смущения.

— … Взаимная любовь?

Слезы Ренко собирались в большие капли. Тень распространилась на линзы, отражая ее настроение…

— …

Сжав кулаки, Ренко продолжала стоять. Пугающая аура ревности, исходившей от нее, была видна всем.

***

— Братик?

— Хм?

— Я люблю тебя!

— Ааааа!!!

Аяка прильнула к Кёске, которые едва не выронил плошку с рисом. Он посмотрел на нее, трущуюся щекой об его руку, и поправил свой «ежедневный специальный рис для мусора» на подносе.

— Черт, ты… Который это уже раз?

— Сорок третий!

— О-ого…

Столовая были переполнена обедающими убийцами. Кёске и Аяка сидели вместе. Все смотрели на нее, спокойно флиртующую со своим братом.

Отовсюду слышалось «братолюбка» или «сестролюб», но Аяка не обращала на это никакого внимания.

Счастливо цепляясь за Кёске, она сказала «я люблю тебя» сорок четвертый раз.

Сидя напротив них, Эйри потирала виски.

— … Как вы хорошо ладите.

— Они выглядят как милые влюбленные… — Майна, которая сидела рядом с Эйри, безучастно смотрела на них. Палочки для еды свисали у нее изо рта.

Аяка отовралась от Кёске и светилась от гордости.

— Ммм. Это потому что мы с братиком семья! И, кроме того, мы еще и влюблены друг в друга! Мы связаны друг с другом намноооого больше, чем простые возлюбленные — верно, братик?

— О-ох…

— Это не ответ! Ты должен был сказать другое!

— … Правда?

— Правда! Это был двадцать восьмой раз!

— О-ох…

— Двадцать девятый! А вот «я тебя люблю» я слышала от тебя всего семь раз… ты должен чаще говорить это! — Надув щеки, Аяка уставилась на Кёске, который думал над ответом своей разозлившейся сестре.

— Как раздражает.

Ренко, сидевшая за соседним столом, бормотала про себя достаточно громко, чтобы ее услышали.

— Ты тоже так думаешь, Кёске? Про то, какое я произвожу впечатление, хм?

— …

Кёске, Аяка и все вокруг прекратили есть и повернулись к Ренко. Она мрачно приняла их молчаливые взгляды.

— Братик! Игнорируй вой проигравшей собаки и скорее ешь! — Радостный тон Аяки был наполнен ядом. Она зачерпнула ложкой немного риса и протянула Кёске.

— Ладно, открой рот!

Она поднесла ложку к губам Кёске.

Противогаз Ренко был сосредоточен на них. Ее пылающие голубые глаза были почти видны.

— … Что такое, братик? У меня рука устает. — Поторапливая своего нервничающего брата, Аяка потрясла ложкой.

Аяка теряла терпение, а Ренко закипала от гнева. Кёске застрял между ними, весь обливаясь потом, думая, на чью сторону встать.

— Ням.

— Ей!

Аяка издала победный клич, забирая у него ложку.

— Кшшш…

Ренко, чью сторону он не выбрал, была удручена и убита горем. Другие ученики, сидящие с ней, пытались ее подбодрить. Она достала пакеты с желе и вяло приготовилась пить их. Каждый видел, что ей было грустно до такой степени, что она теряла всю свою энергию.

Аяка протянула вторую ложку Кёске, который мысленно извинялся перед Ренко.

— Ладно, братик! Скажи «ааа»!

— О-опять…?

— Ага. Тебе не понравилось?

— Не то чтобы, но…

Очень смущает, когда на глазах у всех твоя младшая сестра кормит тебя с ложки. Эйри и Майна недоверчиво смотрели на покрасневшего Кёске.

— Он безнадежный сестролюб, да?

— Безнадежный сестролюб…

Они обе одновременно вздохнули и вернулись к своему обеду. Они впервые ели в таком составе, но Аяка отдавала всю себя лишь Кёске.

… Но, вероятно, это было неизбежно. Это было долгожданное семейное воссоединение — настолько желаемое, что Аяка пошла на убийство. Не удивительно, что она хотел все его внимание. Ренко назвала это «раздражающим», но Кёске был не согласен. Он был, так или иначе, счастлив такой ситуации…

— Ням.

— Ей!

Кёске, перестав думать о мнении других, съел еще одну ложку.

Аяка довольно улыбалась. Ее голос был невероятно радостным.

— Ти-хи-хи. Вкусно? Ой, прости… это ведь не вкусно? Такой обед…

— Все в порядке.

— Э?

— Пока ты кормишь меня, любая еда будет вкусной.

— Серьезно? Я так счастлива!

— Давай, ты тоже… Скажи «ааа»…

— Ням.

— Вкусно?

— Да, вкусно! Даже мусор может быть вкусным, если ты кормишь меня, братик!

Все снова перестали есть и теперь внимательно следили за тем, как они продолжали кормить друг друга.

— Э-это… Они серьезно так заботятся друг о друге?

— Просто следить за ними так смущает, что я сейчас умру… боже.

— …

Эйри наморщилась, Майна покраснела, а Ренко так и осталась хмурой.

И в этот момент Аяка закричала:

— А?! У тебя рис прилип к щеке! Серьезно, за тобой нужен глаз да глаз… лизь. — Она убрала прилипшую к щеке Кёске рисинку.

— Хья?! Эй, что ты делаешь?!

— Чего? Я просто убрала рис с твоей щеки, разве нет? Ты сказал «хья»! Как обычно, такая милая реакция, хм. Ти-хи! — Аяка высунула язык и радостно засмеялась.

— Нет, это нужно делать руками… — Кёске потер щеку.

… Хлюп.

Ренко раздавила пакет, испачкав свою форму содержимым лаймового цвета.

— Боже. Ренко, ты… — Девушка рядом с ней достала платок и попыталась ее вытереть. Стукнув рукой об стол, Ренко вскочила.

— Гья?! — Крупная девушка отправилась в полет, мешок из-под муки упал с ее головы. Ренко полностью проигнорировала это. Накапав желе на пол, она выбежала из столовой, оставляя там остолбеневших учеников.

— …

На мгновение она обернулась и посмотрела на Аяку, которая почувствовала полный злобы взгляд, который был виден даже сквозь противогаз…

— Ах… братик! — Цепляясь за рубашку встающего Кёске, Аяка посмотрела на него.

— Жди здесь. — Нежно убрав ее руки, он погладил ее по голове. — Я скоро вернусь. Тихо жди меня вместе с Эйри и Майной. Поняла?

— Н-но… — заныла Аяка.

Оставив сестру и ее возражения позади, Кёске отправился за Ренко. На ней до сих пор был «ограничитель»; пока он на ней, ее убийственные намерения не должны вырваться наружу.

Кёске не знал, что ему делать, если это вдруг изменится. Расталкивая всех на своем пути, он поспешил за Ренко.

***

— … И зачем ты пришел? — спросила Ренко, оглядываясь на него с лестницы, ведущей на второй этаж.

Несмотря на то, что противогаз скрывает выражение Ренко, Кёске казалось, что она смотрит на него апатично. Ее голос, обычно полный эмоций, был тихим, и она уже не казалась тем кровожадным убийцей.

— Разве ты не счастлив быть со своей дорогой Аякой? Почему же ты оставил ее и пошел за мной? За девушкой, которую ты даже не любишь.

— За девушкой, которую даже не люблю…?

— О, что, ты меня любишь?

— Эм, э-это…

— … Ты ведь не любишь меня? Нет, ты любишь Аяку. В таком случае ты должен быть с ней. Ты не должен быть с девушкой, которая тебе не важна. Ты должен оставить меня, девушку номер два, и пойти флиртовать с ней…

Ренко сжала кулаки. Ее голос был холоден и равнодушен, но руки, как на зло, выдавали ее чувства.

— Может ты думаешь, что я убью Аяку? Что я задушу ее, тем самым успокоив себя…

Она ругала удивленного Кёске.

— Поэтому ты пошел за мной, да?

— … Эм.

— Понятно… как я и думала. Ты пришел не потому, что волновался обо мне. Наверное, я просто дура, ищущая каплю надежды… кшшш… — Вздыхая, Ренко медленно спускалась по лестнице. — … Да. Если честно, я хочу убить Аяку! Даже не смотря на то, что ограничитель на мне, я чувствую, что хочу ее убить. Но, знаешь, Кёске…

Сделав еще четыре шага, она остановилась. Приблизив руку к ушам, Ренко сняла наушники, которые всегда были на ней, и сказала:

— Я не слышу убийственную мелодию.

— … Ха?

— Я действительно хочу убить ее, но мелодии нет… такое впервые со мной. Когда я смотрела за вами, такими счастливыми, мне было так грустно и больно, что я не могла стоять! Я хотела плакать, кричать, негодовать, крушить все и убивать! Но я ничего не слышу. Так тихо. И эта тишина пугает. Я не могла контролировать это и не понимала почему… я просто не могла выносить этого, поэтому ушла…

Ренко, Дева Убийца, казалась растерянной. Созданная машиной для убийств, все ее мысли были лишь об убийствах — они были смыслом ее жизни, и это ее желание звучало для нее мелодией.

Противогаз, который Ренко необходимо было носить — ограничитель — подавлял эту мелодию. И все же Ренко чувствовала желание убивать даже без этой мелодии. Она, должно быть, удивлена этой новой ситуации.

— Я убила так много людей! Моя мелодия приказывала мне делать это! Но сейчас ее нет. Лишь тишина. Тишина приказывает мне убивать…? Нет. Это мое собственное желание, мои искренние чувства. Я хочу убить.

— Ренко…

Впервые раскрыв свою сущность Кёске, она сказала, что даже без своей убийственной мелодии она продолжает чувствовать эмоции, в том числе желание убить ненавистного соперника.

— Прости. Есть кое-что, что я утаил от тебя.

— … Э? — спросила Ренко.

Он смотрел в ее сокрытые противогазом глаза.

— Чувства, которые я испытываю к Аяке — не те, о которых ты думаешь. Я люблю ее не как человека противоположного пола, а как члена семьи. Да, я считаю, что она самый важным для меня человек на всем свете, но… ты не можешь сравнивать себя с ней.

— Что?! Но, Кёске, ты отверг меня…

— Да. Вот почему, ну… прости. Похоже, я сделал это так, что выглядит, будто это из-за Аяки, но все не так. Она в этом не виновата. Даже не будь у меня Аяки, не думаю, что дал бы другой ответ.

— … Если это так, тогда почему ты отверг меня?

— Потому что ты неправильно поняла меня… и, было похоже, что это остановило твою убийственную мелодию. После этого мне не хватило смелости исправить это недоразумение. Я, как бы, не хотел умирать…

— …

Ренко смотрела в пол.

— Кшшш… — Из фильтра вырвался глубокий вздох. — Вот оно как? Ты проигнорировал мое недопонимание, а потом использовал существование Аяки в качестве щита — это ты хочешь сказать?

Ренко возобновила спуск по лестнице.

— … П-прости. — Чувствуя себя виноватым, Кёске не мог посмотреть на нее.

— Теперь я понимаю. Я все прекрасно понимаю. Понимаю, что ты хочешь мне сказать и за что хочешь извиниться. Однако, это слишком плохо…

В этот момент ее поведение резко изменилось.

— Рааааааааа!!! — Мощно оттолкнувшись от лестницы, она полетела на Кёске, сбив его с ног.

— … Угх?!

Кёске крикнул от боли, стукнувшись головой.

Прижав его тело своим, Ренко засмеялась.

— Кшшш. Это слишком плохо, не правда ли, Кёскееее? Ты не можешь выстоять против силы моей привязанности! Я не позволю ни Аяке, ни чему-либо еще оградить тебя от своих чувств! Серьезно, мы похожи. Даже не будь Аяки, мои чувства не изменятся… Я буду, без сомнения, преследовать тебя и в конце убью. Так что нет смысла извиняться.

— … Ренко.

Ее мрачный голос полностью изменился, уступив ее обычному веселому тону.

— Наоборот, я хочу поблагодарить тебя! В смысле, даже если есть кто-то более дорогой для тебя, я не собираюсь сдаваться! Просто, когда вы устроили это шоу, мне было невероятно больно. «Как бы я ни старалась, мне ни за что не выиграть». Так я думала. Но я ошибалась!

Ренко, продолжая сидеть на нем, приблизила к нему противогаз. В линзах отражалось лицо Кёске.

— Мне не нужно устранять Аяку, да? Ты видишь в ней лишь члена семьи. Другими словами, мой величайший соперник исчез без моего вмешательства! Теперь я могу спокойно забрать тебя, Кёске. Кшшш.

— Эм, эээм… — Кёске, осознавая опасность своей ситуации, попытался небрежно сменить тему. — Именно! И теперь, раз мы все прояснили, ты можешь помириться с Аякой…

— Нет.

— …

Его предложение было мгновенно отклонено. Ренко отстранилась от Кёске и покачала головой.

— Сейчас я не могу думать ни о чем, кроме ее убийства! Сдружиться с кем-то таким за пределами возможного. Я никогда не смогу это сделать!

Ренко пожала плечами, чтобы подчеркнуть свою позицию.

— … Наверное ты права, — простонал Кёске, неохотно готовясь отказаться от идеи сблизить их.

— … Ну, это то, что я хочу сказать.

Голос Ренко был неожиданно радостным.

— Э? — Кёске уставился на противогаз.

— Эта девушка твоя сестра… твоя семья, правильно? Она та, с кем я, как ее невестка, должна поладить. По крайней мере, я хочу общаться с ней, как с членом семьи. Не хорошо, если между нами будут напряженные отношения, не так ли?

— Н-ну, да… — Он хотел опровергнуть часть ее заявления, но послушно кивнул. Забудем про жену, он хотел, чтобы его друзья и семья ладили.

— Аяка не такая, как я; она очень слабая… она просто обычная девушка, так что если ты будешь с нами, то очень поможешь нам обоим.

— Поняла, предоставь это мне! Я попытаюсь поладить с ней даже сильнее, чем с Эйри и Майной! — Пребывая в хорошем расположении духа, она положила руки на бедра и выпятила грудь.

— Рассчитываю на тебя, Ренко! … Кстати, не пора ли уже слезть с меня?

— Нет.

— … Почему?

— Кшшш. — Ренко соблазнительно засмеялась. — Раз мы в такой ситуации, то нужно этим воспользоваться. Когда я думаю от твоем флирте с сестрой, мне тоже хочется… Как насчет этого, Кёске?

— Отказываюсь.

— … Почему? — Ренко, нависшая над ним, была явно недовольна.

Кёске смотрел на лицо Ренко.

— Из-за этого…

— О, так вот в чем проблема… кшшш. Единственное, что тебя спасло от моего невероятного очарования в бикини в лагере тоже была маска, хм… Хорошее замечание! Это проблема. Когда Мама вернется, нужно будет кое-что у нее попросить… — Ренко погладила поверхность противогаза, ворча про себя.

Несмотря на ее нынешнюю внешность, настоящее лицо Ренко было, бесспорно, невероятно красивым. Кёске, который будет убит в тот же момент, как влюбится в нее, был благодарен за маску.

— … Ну, не важно! Я покажу тебе, что могу преодолеть это препятствие. Любви любые преграды не помеха… Если прямое нападение не работает, попробую обходной маневр. Если я смогу улучшить свои отношения с твоей сестрой, а потом заставлю встать на мою сторону, тебе будет легче влюбиться в меня, правда? Кшшш.

Ренко странно засмеялась. Ее голос был приглушен и он не мог полностью ее расслышать, но…

— В любом случае! Ты можешь расслабиться, Кёске. Теперь, когда я понимаю, что она мне не соперница, я могу спокойно подружиться с твоей дорогой младшей сестрой. Назову это «Стратегией по Захвату Сестренки-АЯКИ»! Наши отношения с ней будут так близки, что ты будешь ревновать! Кшшш!

Ренко размахивала кулаком и была в невероятно приподнятом настроении. Казалось, что ее желание убивать преобразовалось в решимость. Кёске был рад любой гарантии того, что она не навредит Аяке.