Онлайн чтение книги Псы Господа
Глава 3. ПУТЬ ПРОФЕССИОНАЛА-II. Лесник, город Сланцы, 24 июня 1999 года

1.

– Берём? – шепотом спросил Костоправ.

Лесник молча кивнул. И пошагал за мужчинами, одетыми в одинаковые кожаные куртки. Все варианты действий долгожданных гостей просчитаны заранее – и этот тоже.

Перрон на станции Сланцы был без ограждения. И низенький, возвышавшийся над землей не более чем на полметра. Костоправ спрыгнул с него и исчез в темноте, на ходу доставая прибор ночного видения, – предстояло ему пробежать по широкой дуге и отрезать потенциальным беглецам возможный путь отступления.

Слава Ройтман держался позади, крался незаметно в густой тени вагонов. Начать Леснику предстояло одному – пусть клиенты расслабятся, пусть почувствуют себя хозяевами положения… Глядишь и выкинут какой глупый фортель.

До последних двух вагонов свет фонарей не долетал. Окна не освещены, двери закрыты…

Надо понимать, никто из пассажиров в этих вагонах не просил проводников разбудить их в Сланцах. Отлично, меньше проблем.

Лесник ускорил шаг. И громко произнес официальным, сухо-казенным голосом:

– Минуточку, граждане! Па-а-апрошу ваши документики!

Милицейское удостоверение – на самый крайний случай – у него имелось. Но тянуться за ним Лесник и не подумал. Потому что чутьё, никогда не подводившее, просигнализировало: начинается!

Мужчины синхронно развернулись – один через правое плечо, другой через левое. Женщина продолжала шагать, как шагала – и остановилась, лишь когда спутник дернул ее за локоть.

Рука противника – Лесник уже воспринимал их именно так – скользнула во внутренний карман куртки. За документами? Едва ли… Его напарник, похоже, носил в рукаве нечто режущее или колющее – два пальца нырнули под обшлаг незаметным в темноте движением. Не для Лесника незаметным, разумеется.

Ни слова мужчины не произнесли. Не спросили, какое, собственно, ведомство представляет их собеседник. Не поинтересовались, как он намерен изучать документы почти в полной темноте. Спокойно и деловито собирались убить дурака, не подозревавшего, что его ожидает.

Лесник вышел на ударную дистанцию. И мог бы начать первым, но не спешил. Пусть раскроются, пусть покажут, на что способны…

Работали против него люди опытные. Тот, что доставал пистолет – достал, быстрым и натренированным движением. Но в ход не пустил. Прикрывал приятеля, извлекшего из рукава нож – очевидно, прикончить Лесника они вознамерились без излишних звуковых эффектов.

Пора! – решил он, когда клинок решительно устремился вперед – прямиком ему в сердце.

Коротко провел выбивающий, и тут же болевой, заставляющий на пару минут забыть обо всем.

Теперь любитель огнестрельного оружия… Черт! Что за…

Выстрел разорвал темноту, впечатался в сетчатку огненной вспышкой. Пуля свистнула совсем рядом, обожгла горячим дыханием.

А затем пришлось драться всерьез. За свою жизнь. Владелец улетевшего в темноту ножа, обязанный корчиться сейчас от дикой боли, – не корчился. Более того – напал на Лесника, отвлек, не дал обезоружить напарника.

Удар, уход, пистолет попал в стандартные «клещи» – второй выстрел угодил в пустоту, третий раз нажать на спуск стрелок не успел… Его напарник рванул наутек.

Лесник опустил обмякшее тело на перрон. Рявкнул подбегавшему Славке (соблюдать тишину после пальбы не имело смысла):

– Оттащи их подальше! Головой отвечаешь за обоих! Этот очухается – добавь!

Женщина так и простояла рядом всю скоротечную схватку – неподвижная, ко всему безучастная.

А ведь он стрелял не в меня, понял Лесник на бегу. В нее… Иначе бы не промахнулся. Но отчего парни так нечувствительны к боли? Накачаны какой-то гадостью? Ладно, разберемся…

Торопливый топот ног преследуемого слышался отлично. Лесник мчался следом, напрягая ночное зрение – не хватало еще подвернуть лодыжку на какой колдобине…

Впереди раздались звуки схватки, Лесник поднажал, но Костоправ управился сам – и уже пытался защелкнуть браслет наручника на запястье поверженного врага. И наверняка удивлялся, отчего тот еще способен сопротивляться.

– У них все нервные окончания чем-то приглушены! – сообщил Лесник, когда они объединенными усилиями сковали руки пленника.

– Уже догадался, – пропыхтел Костоправ. – Э-э-э, да он…

Лесник и сам все видел. Тело, лежавшее у них под ногами, сотрясали конвульсии – усиливаясь с каждой секундой. Эпилептический припадок? Случается такое с эпилептиками при стрессах… Впрочем, что гадать, когда эксперт рядом.

Но эксперт помочь не смог. Никому и ничем. Шея пленника, судорожно задиравшаяся к спине, изогнулась под каким-то вовсе уж немыслимым углом. Короткий треск – и все кончилось. Тело дернулось пару раз и затихло.

– Перелом шейных позвонков, – констатировал Костоправ спустя минуту.

– М-да… – только и сказал Лесник.

Сломать себе позвонки напряжением шейных мышц – о теоретической возможности такого фокуса он слышал, но на практике довелось увидеть впервые… Никакими тренировками этакого умения уходить из жизни не достигнешь, тут поработал суггестор, причем далеко не заурядный, – специалистов столь высокого класса и в Конторе-то раз, два и обчелся…

2.

Сбивчивые объяснения Славы они не стали слушать. И без того всё ясно: второй пленник лежал точно так же, с шеей, вывернутой под невозможным для живого человека углом. Ладно хоть женщина не попыталась повторить тот же трюк… Придет в себя – хоть какой-то источник информации у них будет.

– Их можно было спасти? – спросил Лесник, когда машина с погашенными огнями медленно выезжала с пустыря, примыкавшего к вокзалу. Спросил на всякий случай – не исключено, что у неведомого пока противника есть в резерве похожие бойцы. В том, что стечением обстоятельств они вышли на заведомого клиента Конторы, Лесник уже не сомневался.

– Ну-у-у… – раздумчиво протянул Костоправ, хлопотавший на заднем сиденье над женщиной – не то плененной, не то освобожденной. – Если быстренько вколоть релаксант, расслабляющий мускулатуру… Не нравится мне ее пульс, – сменил он тему. – Все реже и реже. Езжай-ка побыстрее.

– ГИБДД оштрафует, – мрачно откликнулся Лесник, выруливая на шоссе. И тут же вдавил педаль газа до упора.

3.

– Да сделай же что-нибудь, черт возьми! – не сдержался Лесник.

Но единственным, что смог сделать Костоправ, оказался неутешительный вывод:

– Это не суггестия… Она под действием какого-то сильного токсина, скорее всего. А сопровождавшие регулярно вводили ей антидоты.

Многочисленные и свежие следы инъекций на руках женщины подтверждали предположение.

Женщина умирала, так и не придя в сознание. Тихо угасала – пульс и дыхание становились всё реже. А они ничего не могли сделать, хоть и пустили в дело походный комплект реанимационного оборудования. Все попытки активизировать сердечную мышцу результатов не давали.

Лесник проклинал себя за невнимательность. Слишком поздно заметил, что черная сумка, висевшая на плече убежавшего в ночь человека, – исчезла, когда они с Костоправом взяли наконец беглеца. Наверняка в ней и лежали необходимые антидоты…

Как выяснилось, самобичеванием он занимался зря. Прочесывавший привокзальный пустырь Слава привез на конспиративную квартиру (проще говоря – на «аэродром») трофей более чем скромный: пару клочков обгоревшей черной кожи. Небольшой термитный заряд испепелил и сумку, и ее содержимое. Человек, планировавший перевозку, предусмотрел, казалось, всё…

Незадолго до возвращения Ройтмана на «аэродром» женщина перестала дышать.

4.

– Делать нечего, пакуем ее и повезли в ЦРБ, – сказал Костоправ, отлепляя от лица умершей маску кислородного ингалятора. – Хоть задним числом разберемся, что за токсин. В следующий раз будем наготове. Да и тех двоих из гаража прихватим…

И он начал аккуратно укладывать в футляр портативный дефибриллятор.

Лесник тяжело молчал. Отчет об операции получится безрадостный. А ведь их с Костоправом смешанная пара – экспериментальная. И эксперимент призван ответить на вопрос: стоит ли включать в состав действующих на местах боевых групп многопрофильных экспертов из Трех Китов, получивших достаточные навыки оперативной работы.

Честно говоря, Лесник и сам не пришел к однозначному выводу. Скорость срочных экспертиз, конечно, вырастает в разы. Да и в подготовке агентов не придется уделять так много времени возне с компакт-лабораториями. Но один эксперт, будь он хоть семи пядей во лбу, не в состоянии заменить разом несколько лабораторий Трех Китов, даже не центральных, даже действующих при филиалах…

От невеселых раздумий его отвлек удивленный вскрик Костоправа.

– Что еще? – обернулся к нему Лесник.

Костоправ молча указал на экран комплексного кардиомонитора. У покойницы вновь появился пульс! И сердце билось всё чаще и чаще. Между тем никаких признаков дыхания не наблюдалось.

– Что за чертовщина… – Лесник коснулся руки псевдопокойницы. Оказалась она теплой, почти горячей – как у больного человека с высокой температурой. Он быстрым движением ножа вспорол платье сверху донизу.

Судя по всему, одевали женщину чужие торопливые руки – под платьем ничего не оказалось. Но отнюдь не вид обнаженного женского тела заставил остолбенеть троих инквизиторов.

– Что это? – шепотом спросил Ройтман.

ЭТО располагалось неподалеку от подмышечной впадины. ЭТО по площади не превышало мужскую ладонь. ЭТО медленно приподнималось и опускалось: приподнявшись, демонстрировало внутри ярко-красную субстанцию – губчатую, пульсирующую. Опустившись, ЭТО ничем не выделялось на теле – надо было внимательно вглядываться, чтобы заметить тончайшую линию разрыва кожи…

– Мутантка. Двоякодышащая… – констатировал Костоправ, повернув женщину. На другом боку обнаружился точно такой же неведомый орган.

«Жабры?» – подумал Лесник. Очень похоже…

Костоправ торопливо потянулся за укладкой со своими инструментами.

Губы Славы Ройтмана подрагивали. Парню не доводилось видеть ничего подобного… Но дело свое делал: снимал на видеокамеру женщину и действия Костоправа – подробно, во всех ракурсах.

Лесник же отреагировал типичным для полевого агента образом: достал пистолет и вставил другую обойму – снаряженную спецпатронами. Любое непонятное нечто он привык рассматривать в первую очередь как источник потенциальной опасности. Даже если пресловутое нечто выглядело как женщина – молодая, красивая, беззащитная…

– Не понос, так золотуха, – процедил Костоправ. – Температура повышается…

Цифры в окошечках монитора постоянно росли. Пилообразные выступы на экранчиках увеличивали амплитуду и ускоряли свой бег. Лесник мало что понимал во всей этой медицинской машинерии. Но и без нее ясно – мутация не завершилась. Или завершилась неудачно…

Жаберные крышки (если все же считать неведомые органы за жабры) поднимались и опускались всё чаще и чаще. Из-под них начала сочиться какая-то жидкость – тягучая, мутноватая, с неприятным запахом.

– Давай сюда камеру и набери ванну, – отрывисто приказал Лесник Ройтману. – Холодной водой. В темпе.

Наука, судя по всему, пока бессильна – Костоправ сам не понимает, с чем они столкнулись и что тут можно предпринять. И Лесник решил поступить по наитию. Слишком уж существо напоминало рыбу, задыхающуюся на берегу.

Выполнить приказ Ройтман не успел. Именно в этот момент женщина открыла глаза и заговорила.

5.

Ничего внятного они не услышали: неразборчивые отдельные слоги. Затем женщина закричала – пронзительно, долго. Затем умерла. На сей раз окончательно – экраны монитора пересекали ровные линии, в окошечках застыли нули. Лишь датчики температуры свидетельствовали – тело продолжает стремительно нагреваться: сорок два градуса, сорок три, сорок четыре…

Пытаясь остановить развивающийся по экспоненте процесс разложения, они опустили-таки тело в холодную воду, высыпали туда сколотый из морозилки лед. Тщетные попытки… Мягкие ткани на глазах теряли структуру, отслаивались, расползались в отвратительное полужидкое месиво. Запах в ванной стоял тошнотворный и усиливался с каждой минутой, пришлось надеть респираторы…

Наконец всё закончилось.

От уникального трофея осталось немного – ванна, наполненная густой жидкостью, мерзкой даже на вид; скелет, ничем не отличающийся от обычного человеческого; видеофильм, зафиксировавший весь процесс…

Все экспресс-тесты, что они успели провести, дали отрицательный результат. Столь похожее на женщину существо не было новой разновидностью известной Конторе нелюди – но чем-то принципиально новым.

Операцию они провалили с треском, мысленно констатировал Лесник. И нечего оправдываться перед собой и начальством: мол, пришлось столкнуться с неведомым и совершенно неожиданным. Грош цена полевому агенту, не умеющему справляться с неожиданностями.

– А те двое? – вспомнил вдруг Ройтман. – Если они – тоже?

Трупы мужчин в спешке оставили лежать на полу личного Славкиного гаража. Едва ли они повторили посмертную судьбу своей спутницы, но убедиться в том стоило немедленно…

До гаража прогулялись втроем – открыв в квартире все форточки и включив кухонную вытяжку на полную мощность. Местный воздух, до сих пор раздражавший Лесника – постоянно чудился легкий запах сланцевой пыли – теперь казался напоенным ароматами альпийских лугов.

Мертвецы обнаружились на том же месте. И в том же состоянии. Слава облегченно вздохнул – уборка в противогазе не потребуется. Спросил:

– А кем она была? Вы таких встречали?

– Не приходилось, – покачал головой Лесник. – Можно окрестить вновь открытый вид. Но что-то не хочется увековечивать свое имя. Предлагаю назвать попросту – русалкой.

– Русалки – миф, – веско сказал Костоправ. – Все классики в один голос говорят: нет русалок и никогда не было. И кентавров не было. И гарпий.

– Знаю я твоих классиков… – протянул Лесник с нескрываемым скепсисом. – Один ошибется, а другие повторяют, как попугаи. Вспомни историю с Аристотелем и восьминогими мухами.

Леснику вдруг подумалось: отчего теоретики Инквизиции столь упорно отрицают существование русалок, водяниц, мавок, лобаст, берегинь, лоскотух? А заодно ундин, сирен, хе-бо, мемозин, су-кызлары, ахти, хы-гуаше, мерроу… и прочих, и прочих – как только не именовали обитающих в воде женщин разные народы мира. Оттого лишь, что инквизиторы ни разу с ними не сталкивались? Не причина, чтобы напрочь отметать саму возможность существования…

Но будущим полевым агентам в Академии вдалбливали четко и однозначно: нет русалок. Нет и не было. Миф. Фольклор. Хотя сплошь и рядом Конторе приходилось иметь дело с существами, почитаемыми за миф официальной наукой и большинством граждан. Пусть не всегда и не во всем они соответствовали своим фольклорным двойникам – но реальная первооснова легенд и мифов всегда прослеживалась четко. И на памяти Лесника дважды приходилось сталкиваться с тварями, ранее неизвестными, не описанными, не классифицированными…

Так почему же?