Онлайн чтение книги Псы Господа
Глава 7. ПУТЬ МЕСТИ – I. Ирина, г. Великие Луки, 30 июня 1999 года

1.

Ира проснулась на рассвете. Она привыкла к ранним подъемам за последние шесть месяцев. Встала, прошлепала босыми ногами по прохладному полу, направляясь в ванну.

Дверь в теткину комнату плотно прикрыта, но Ира все равно старалась не шуметь в коридоре. Поезд уходит сегодня ночью. Впереди целый день, чтобы не торопясь собраться и ничего не забыть. У нее есть дело, которое она должна сделать. И она выполнит то, что задумала. Когда вернется. Главное, чтобы ее не обманули. Чтобы дали то, что обещают. А уж она сумеет распорядиться подарком достойно.

Теплые струи воды ударили из душа, и она замерла, наслаждаясь каждой секундой. Многие вещи изменились. Казалось бы, что удивительного в том, что она набирает в ладонь шампунь, потом втирает в коротко стриженые волосы остро пахнущую цветами жидкость? Роскошь, бывшая ей недоступной почти полгода.

Вода смывала пену с ее тела. Она должна смыть все. Должна. Но не смывает. Вода может смыть грязь с кожи, но ведь есть еще душа. Кто или что смоет грязь с нее?

Ирина протерла запотевшее зеркало. На нее смотрело чужое лицо. Худое, хотя она уже успела поправиться на четыре килограмма, с бледной кожей. Загар словно перестал приставать к ней. Загар – для живых, а она не жила последние полгода. Она выживала… Глаза смотрят из зеркала чужие, безжалостные. Не ее.

Сможет ли измениться ее взгляд? Сможет ожить душа?

Сможет. Она точно знала. Сможет. Когда она сделает то, что задумала. Когда отомстит. Тем, кто унижал и топтал ее шесть долгих месяцев.

2.

День, когда прежняя Ира Величко навсегда исчезла, ничем не отличался от других.

Лекции, семинары – второй курс факультета дошкольного воспитания. Кажется, после занятий они сходили в кино. На какой фильм – Ира потом вспомнить не могла. Хотя старалась. Одно время ей казалось, что если она вспомнит, что смотрела в тот вечер – будет легче.

Возвращалась домой одна, зимой темнело рано… Шла безбоязненно, время детское, девять вечера…

Тень, отделившаяся от стены, ее не испугала. Мало ли кто выходит из парадной? Знакомая улица, знакомые дома.

Крепкие руки ухватили ее за плечи и буквально зашвырнули в неосвещенный подъезд – и она поняла, что попала в беду. «Шапку сорвут!» – мелькнула мысль. Но мужчину интересовала не шапка. Когда грубые ладони зашарили по ее телу, а она вдохнула чужой запах: острый, неприятный, – пришел ужас.

Нападавший, наверное, не ожидал такого бешеного сопротивления…

Что она орала ему в лицо? Несколько человек потом добросовестно показали, что слова «козел», «мудак» и «пидор» оказались самыми цензурными.

Ирина сама не предполагала, что сможет так ругаться. И драться насмерть со здоровенным мужиком, сдиравшим с нее одежду.

Драка, впрочем, не затянулась. Ира успела пару раз пройтись ногтями по лицу насильника – тут же получила удар в живот, заставивший скорчиться, согнуться. Куртки на ней уже не было, мужчина пытался разорвать свитер, ничего не получалось, шерстяные нити растягивались, но не рвались… Тогда он начал стягивать свитер через ее голову – и в этот момент Ирина вцепилась в чужую ладонь зубами.

Тут же получила удар по лицу, еще один… Затем ей заломили руку, закрутили за спину, она не удержалась на ногах, упала, впечатавшись лицом в бетонный пол. Насильник навалился сверху. Боль в заломленной руке была дикой, нестерпимой – такой, что Ира почти не почувствовала, как кулак бил по ее ребрам – раз, второй, третий…

Почему же никто не выйдет на шум? Не спасет ее от кошмара?

Жильцы, как выяснилось впоследствии, всё слышали. Но двери своих квартир не открыли… И только один человек набрал номер милиции.

В какой-то момент она решила прекратить сопротивление – тем более что возможностей для него не осталось. На любую попытку пошевельнуться или закричать мужик выворачивал руку чуть сильнее. Совсем чуть-чуть, но этого хватало, чтобы не кричать и не дергаться…

Слабый свет сочился с площадки второго этажа, Ирина могла разглядеть валяющуюся у самого лица шкурку банана – потемневшую, подгнившую. Она вдыхала гнилостный запах, она сосредоточилась на этой шкурке, словно ничего иного в мире не осталось – ничего нет, и нет руки, содравшей с нее джинсы и грубо вторгшейся в промежность. Всё кончится, всё так или иначе кончится…

Потом она все-таки не удержалась от крика. Мужчина никак не мог возбудиться в нужной степени – и повернул ее набок, одним и тем же движением содрал и бюстгальтер, и обрывки блузки, затем грубо вцепился в грудь, стиснул двумя пальцами сосок, с доворотом, очень сильно, очень больно…

Она заорала.

Казалось, истошный вопль вырвется из подъезда, и разнесется над всей улицей, и над всем городом… И помощь придет.

Помощь к ней не пришла. Кое-что пришло к насильнику. Долгожданная эрекция…

Ира не была девственницей и даже не чуралась анального секса – но сейчас показалось, что сзади в нее вошел напильник – жесткий, грубый, вспарывающий плоть… И добела раскаленный. Она закричала снова.

А чуть позже произошло странное… Боль никуда не исчезла, стала сильнее, – но одновременно с ней Ирина начала чувствовать возбуждение. Да что там говорить – просто-напросто удовольствие. Извращенное удовольствие – густо замешанное на боли, страхе, отвращении и ненависти… Она уже не кричала – негромко вскрикивала в такт толчкам мужчины.

Похоже, он понял, что с ней происходит. Прохрипел что-то одобрительное, отпустил ее руку, перевернул на спину, раздвинул коленями ноги… Вошел спереди так же грубо и больно. Огненный ком болезненного наслаждения разрастался внутри Ирины, и готовился взорваться ослепительной вспышкой, но тут…

Но тут насильник издал блаженный стон и прекратил движения. Расслабился, навалился на нее всей тяжестью, потянулся губами к губам…

Она вцепилась в его нос зубами и изо всех сил стиснула челюсти. Струя горячей крови хлынула в рот. Мужчина отдернулся с диким воплем. Отдернулся, оставив в ее зубах кусок своей плоти.

Того, что случилось дальше, Ирина вспомнить не могла… Может быть, он снова бил ее, или катался по полу, обезумев от дикой боли, или милиция в тот момент уже входила в подъезд… Нет, нет, вроде бы милиция приехала позже…

Ира не помнила. Все перекрыло ощущение бесподобного, феерического оргазма.

Потом она как-то оказалась наверху – на третьем этаже? на четвертом? – полуголая, окровавленная, колотила в одну дверь, в другую, оставляя кровавые следы кулаков. Потом оплыла на пол, бессильно прислонилась к косяку, закрыла глаза. Почти всё, кошмар почти закончился, осталось потерпеть совсем немного…

Кошмар не закончился. Кошмар входил в новую стадию. Потому что послышался топот и чей-то голос яростно и ликующе проорал:

– Вот она, сучка!!!

Ирина подняла веки.

Это о ней? О НЕЙ?

Конечно, вид у нее тот еще: почти голая, в крови, в сперме… и в блевотине – в своей, в чужой? – не понять, не вспомнить… Но она ведь ни в чем не виновата! Почему ей надевают наручники?

Надо просто объяснить, что на нее напали, тот, здоровый тип, который орет, лишь сейчас Ира разглядела его при свете…

На самом деле кричал, тыкая в нее обличающим жестом, вовсе не насильник – один из здешних жильцов-доброхотов. Нападавший к тому моменту потерял сознание от болевого шока и кровопотери.

Но Ирина не смогла возвести напраслину на мирного обывателя. Вообще не смогла ничего сказать, из глотки вырывались рыдания – то громкие, истеричные, то переходящие в тихое всхлипывание…

Ира рыдала, когда ее вели вниз под любопытными взглядами жильцов, наконец-таки выползших из-за своих бронированных дверей… Рыдала, когда ее запихнули в задний, зарешеченный отсек милицейского «уазика»… Рыдала всю дорогу… Рыдала в отделении милиции, сидя на жесткой лавке «обезьянника» – так и не смогла ничего произнести, даже своего имени…

Дар речи вернулся спустя двое суток, и первой собеседницей Ирины стала пьяная в стельку бомжиха, норовившая назвать ее дочкой и отчего-то Лизанькой…

3.

Ира выключила воду и вылезла из ванны, чувствуя, что ее всю трясет.