Онлайн чтение книги Камо грядеши Quo vadis
VIII

Урса никто не остановил, никто даже не спросил, что он делает. Те из гостей, кто не лежал еще под столом, переходили с места на место, и поэтому слуги, видя великана, несущего на руках участвовавшую в пире девушку, могли подумать, что какой-то раб уносит свою опьяневшую госпожу. Наконец, за ними шла Актея, и это устраняло все подозрения.

Таким образом, они вышли из триклиниума в прилегавший зал, оттуда на галерею, ведущую к покоям Актеи.

Лигия была так обессилена, что лежала, как мертвая, в руках Урса. Когда обвеял ее холодный и чистый утренний воздух, она открыла глаза. Было совсем светло. Они прошли колоннаду и свернули в боковой портик, выходящий не на двор, а в дворцовые сады, в которых вершины кипарисов и пиний уже румянились от утренней зари. В этой части дворца было пусто, сюда еле долетали звуки музыки и пьяный гомон гостей. Лигии казалось, что ее вырвали из ада и вынесли на свет Божий. Было, значит, еще что-то, кроме этого отвратительного триклиниума. Было небо, заря, свет и тишина. Девушка вдруг заплакала и, прижимаясь к груди великана, стала повторять сквозь рыдания:

— Домой, Урс, домой! Домой, к Авлу!..

— Пойдем, — ответил Урс.

Они очутились, однако, в небольшом атриуме жилища Актеи. Урс посадил девушку на мраморной скамье близ фонтана, Актея стала успокаивать ее и уговаривать лечь, уверяя, что пока ей не угрожает ничто, так как пьяные гости будут спать теперь до вечера. Но Лигия долго не могла успокоиться и, сжав руками голову, повторяла, как ребенок:

— Домой! Домой!..

Урс готов был увести Лигию. Правда, при воротах стояли преторианцы, но они смогут пройти. Солдаты не останавливают уходящих. Там кишит множество лектик. Гости станут выходить группами. Их никто не заметит. Выйдут с толпой и направятся к дому. Впрочем, как царевна хочет, так и будет. За тем он здесь. Лигия повторяла:

— Да, да, Урс, уйдем!

Актее пришлось долго уговаривать обоих. Уйдут! Да! Никто их не задержит. Но из дома цезаря уходить нельзя, и кто сделает это, виновен в оскорблении величества. Уйдут, но к вечеру центурион с отрядом солдат принесет смертный приговор Авлу и Помпонии, а Лигию уведет обратно во дворец — и тогда не будет ей спасения. Если Плавтии примут ее в свой дом — смерть ждет их наверное.

У Лигии опустились руки. Делать было нечего. Она должна выбирать между гибелью Плавтиев и своей собственной. Отправляясь на пир, она питала надежду, что Виниций и Петроний выпросят у цезаря разрешение вернуться к Помпонии, — теперь она знала, что именно они и подговорили цезаря вытребовать ее от Авла. Делать нечего. Только чудо может спасти ее. Чудо и всемогущество Божье.

— Актея, — сказала она с отчаянием, — слышала ли ты, что сказал Виниций? Цезарь подарил меня ему, — сегодня вечером он пришлет за мной своих рабов и возьмет в свой дом.

— Да, я слышала, — ответила Актея.

И, раскинув руки, она умолкла. Отчаяние Лигии не находило в ней отзыва. Ведь она сама была любовницей Нерона. Сердце ее, хотя и доброе, не умело почувствовать позорность таких отношений. Рабыня, она сжилась с правами рабства, а кроме того, она до сих пор любила Нерона. Если бы он захотел вернуться к ней, она протянула бы руки навстречу, как к высшему счастью. Понимая прекрасно, что Лигия или должна сделаться любовницей молодого и прекрасного Виниция, или подвергнуть себя и Авла с женой гибели, она просто не могла понять, как могла девушка колебаться.

— В доме цезаря, — сказала она немного спустя, — ты не в большей безопасности, чем у Виниция.

Ей и не пришло в голову, что, хотя она и сказала правду, слова ее значили: "Покорись судьбе и будь наложницей Виниция". Но Лигия, еще чувствующая на губах его полные животной страсти и горячие как уголь поцелуи, застыдилась и покраснела от одного лишь воспоминания об этом.

— Никогда! — с отчаянием воскликнула она. — Я не останусь здесь и не буду у Виниция! Никогда!

Актея удивилась:

— Неужели Виниций столь ненавистен тебе?

Лигия не ответила, потому что снова залилась слезами. Актея приласкала ее и стала успокаивать. Урс тяжело дышал и сжимал свои огромные кулаки. Преданный как собака своей царевне, он не мог выносить ее слез. В его лигийском полудиком сердце явилось желание вернуться в зал и задушить Виниция, а если понадобится, то и самого цезаря. Но он не решился предложить это своей госпоже, не будучи уверен, соответствовал ли этот план, на первый взгляд столь простой, учению распятого Агнца.

Актея, прижав к себе Лигию, снова спросила:

— Неужели он так ненавистен тебе?

— Нет, — ответила Лигия, — я не имею права его ненавидеть: я — христианка.

— Знаю. Знаю также из писем Павла, что вам нельзя страшиться смерти больше чем греха, но ответь мне: позволяет ли ваше учение убивать?

— Нет.

— Тогда как же ты можешь вызывать месть цезаря на голову Авла?

Наступило молчание. Снова бездонная пропасть разверзлась перед Лигией.

— Я спрашиваю потому, что мне жаль милой Помпонии, старика Авла, их ребенка. Я давно живу в этом доме и знаю, что такое гнев цезаря. Нет. Вы не можете уйти отсюда. Остается одно: умолять Виниция, чтобы он вернул тебя Помпонии.

Но Лигия опустилась на колени, чтобы умолять кого-то другого. Урс также встал на колени, и на утренней заре оба стали молиться в доме цезаря.

Актея впервые видела подобную молитву и не могла оторвать взора от Лигии, которая, повернувшись к ней профилем, с поднятой головой и протянутыми руками, смотрела на небо, словно оттуда ожидая спасения. Заря освещала ее темные волосы и белый пеплум, отражалась в глазах — и девушка, вся в сиянии, сама казалась источником света. В ее побледневшем лице, в полуоткрытых губах, в поднятых глазах и простертых вперед руках чувствовался какой-то неземной восторг. И теперь Актея поняла, почему Лигия не может стать ничьей любовницей. Перед покинутой возлюбленной Нерона словно открылся край завесы, за которой таилась иная жизнь, иной мир, совсем не такой, к которому она привыкла. Ее изумила эта молитва в доме преступлений и позора. Минуту тому назад ей казалось, что для Лигии нет спасения, теперь она стала верить, что возможно нечто необыкновенное, что помощь явится, и помощь эта будет столь могущественной, что даже сам цезарь не в силах будет бороться с ней, — с неба в защиту девушки сойдет крылатое воинство или солнце подстелет ей под ноги свои лучи, чтобы вознести к себе. Она слышала о многих чудесах у христиан и теперь подумала, что, должно быть, все это правда, раз Лигия может так молиться.

Наконец Лигия встала с лицом, озаренным надеждой. Урс также встал и, прислонившись к скамье, смотрел на свою госпожу, ожидая ее слов.

Глаза девушки затуманились, и две крупные слезы медленно покатились по лицу.

— Да благословит Господь Помпонию и Авла! — сказала она. — Нельзя мне губить их, поэтому я больше не увижу их никогда.

Потом, обратившись к Урсу, она стала говорить, что он один остался у нее теперь на свете и должен стать ее отцом и опекуном. Нельзя идти в дом Авла, чтобы не навлечь на него гнев цезаря. Но нельзя также оставаться ни у цезаря, ни у Виниция. Пусть поэтому Урс уведет ее из города, скроет где-нибудь, чтобы не могли найти ее Виниций и его слуги. Она пойдет за ним хоть за море, хоть за горы, к варварам, где неведомо имя римлян и куда не простирается власть цезаря. Пусть он возьмет ее и спасет, потому что один он остался у нее.

Лигиец был согласен и в знак повиновения склонился и обнял ее ноги. На лице Актеи, ожидавшей чуда, отразилось разочарование. Столько лишь могла сделать молитва? Убежать из дома цезаря — значит совершить преступление, оскорбить величество, и это будет отмщено: если даже Лигии удастся бежать, то цезарь выместит свой гнев на Авле. Если уж она непременно хочет бежать, пусть бежит из дома Виниция. Тогда цезарь, который не любит заниматься чужими делами, может быть, не захочет даже помогать Виницию в розысках, и уж во всяком случае тогда это не будет носить характера оскорбления достоинства цезаря.

Но Лигия так и думала сделать. Плавтии не будут даже знать, где она, даже Помпония… Но убежит она не из дома Виниция, а с дороги. Опьяневший, он признался, что вечером пришлет за ней своих рабов. Наверно, он сказал правду, чего не сделал бы, если бы был трезв. По-видимому, он сам, а может быть, и оба они с Петронием, перед пиром повидались с цезарем и добились обещания, что он выдаст Лигию на другой день вечером. Если сегодня они об этом забыли, то пришлют за ней завтра. Но Урс спасет ее. Он подойдет, возьмет ее из лектики и унесет, как унес из триклиниума — и они скроются. Никто не сможет оказать сопротивления Урсу. С ним не сладил бы даже тот ужасный силач, который вчера боролся на пиру. Но так как Виниций может прислать большое количество рабов, то Урс отправится сейчас к епископу Линну, чтобы попросить совета и помощи. Епископ сжалится над ней, не оставит во власти Виниция и велит христианам пойти с Урсом ей на помощь. Они отобьют ее и спрячут, потом Урс сумеет унести ее из города и скрыть где-нибудь.

Лицо Лигии разрумянилось и озарилось улыбкой. Надежда снова вернулась, словно план спасения уж стал действительностью. Она вдруг бросились на шею Актее и, прижав губы к ее уху, прошептала:

— Ведь ты не выдашь нас? Не правда ли?

— Клянусь тенью матери, — ответила та, — я буду молчать, а ты проси своего Бога помочь Урсу отбить тебя.

Голубые детские глаза великана светились счастьем. Он не сумел ничего придумать, хотя долго ломал голову, но это-то он сумеет сделать. Днем ли, ночью — ему все равно… Пойдет к епископу, тот хорошо знает, что нужно делать, чего не нужно. Христиан он мог бы и сам собрать. Разве мало у него знакомых рабов, и гладиаторов, и свободных людей, на Субурре и за рекой. Он наберет их тысячу, две… И отобьет свою госпожу, уведет из города, пойдет с ней хоть на край света, хоть на свою родину, где никто даже не слышал о римлянах.

Он поднял голубые глаза, словно увидел перед собой отдаленное прошлое. Потом сказал:

— Уйдем в леса! Гей, какие там леса, какие леса!

Но тотчас прервал свои мечты:

Сейчас он отправится к епископу, а вечером с сотней людей будет поджидать ее лектику. И пусть даже ее сопровождают не простые рабы, а преторианцы! Лучше будет не соваться ему под руку даже человеку, закованному в железные доспехи… Разве это железо такое уж крепкое! Если посильнее ударить по шлему, то голова под ним, наверное, не выдержит.

Но Лигия с великой и вместе с тем детской серьезностью подняла палец вверх:

— Урс, "не убий!", — сказала она.

Лигиец в замешательстве стал почесывать затылок своей огромной рукой: да ведь он должен выручить ее… "свое солнышко"… Ведь она же сама сказала, что теперь его черед заботиться о ней… Он постарается, насколько окажется это возможным. Но если случится невольно?.. Ведь должен он отбить ее! Если уж это произойдет, то он покается и будет так просить прощения у Невинного Агнца, что Распятый сжалится наконец над ним, бедным… Он не хочет ведь оскорбить Агнца, да рука у него такая уж тяжелая…

Большое волнение отражалось на его лице, но он, чтобы скрыть его, низко поклонился и сказал:

— Так я отправлюсь к святому отцу.

Актея обняла Лигию и заплакала. Она еще раз поняла, что есть какой-то другой мир, где даже в страданиях больше счастья, чем во всей роскоши и пышности дома цезаря; еще раз раскрылись перед ней какие-то светлые двери, но вместе с тем она почувствовала, что недостойна войти в эти двери.


Читать далее

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I 02.04.13
II 02.04.13
III 02.04.13
IV 02.04.13
V 02.04.13
VI 02.04.13
VII 02.04.13
VIII 02.04.13
IX 02.04.13
X 02.04.13
XI 02.04.13
XII 02.04.13
XIII 02.04.13
XIV 02.04.13
XV 02.04.13
XVI 02.04.13
XVII 02.04.13
XVIII 02.04.13
XIX 02.04.13
XX 02.04.13
XXI 02.04.13
XXII 02.04.13
ЧАСТЬ ВТОРАЯ 02.04.13
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
I 02.04.13
II 02.04.13
III 02.04.13
IV 02.04.13
V 02.04.13
VI 02.04.13
VII 02.04.13
VIII 02.04.13
IX 02.04.13
X 02.04.13
XI 02.04.13
XII 02.04.13
XIII 02.04.13
XIV 02.04.13
XV 02.04.13
XVI 02.04.13
XVII 02.04.13
XVIII 02.04.13
XIX 02.04.13
XX 02.04.13
XXI 02.04.13
XXII 02.04.13
XXIII 02.04.13
XXIV 02.04.13
XXV 02.04.13
XXVI 02.04.13
XXVII 02.04.13
XXVIII 02.04.13
XXIX 02.04.13
XXX 02.04.13
XXXI 02.04.13
ЭПИЛОГ 02.04.13

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть