Онлайн чтение книги Работа над ошибкой
III

– По Чехова до перекрестка, там дворами до Крылова. Десять мин.

Эмиль вышел на мост и направился по спланированному маршруту. Он уже не думал о спадающих башмаках, переставляя их как лыжи при классическом стиле. Кутаясь в пиджак, он негромко повторял себе под нос: «По Чехова до Крылова. По Чехова до Крылова». Косо поглядывая на проезжающие мимо полусонные авто, Эмиль торопливо продвигался к пункту «Б». У перекрестка он спустился в подземный переход. Внизу никого не было, и Времянкин остановился, чтобы перевести дух. Какие-то триста метров в огромной обуви оказались серьезным испытанием для мальчика.

– Надо будет заняться спортом.

Постепенно, вместе с осознанием трансформации, подкрадывалась паника. «Во что я вляпался? Сердце колотится. Нужно успокоиться, взять себя в руки и сделать еще один рывок. Если даже меня увидят, никто не поймет, что я не тот, за кого себя выдаю. Спокойно идем дальше», – решил он, вышел из подземного перехода и нырнул во дворы.

– Я гуляю с собакой в случае чего. А где собака? Бегает где-то. Собака, собака, собака, собака, собака, – бубнил Эмиль, ритмично передвигая туфли.

Он прошаркал мимо здания школы, в которой учился когда-то, и вышел на улицу Крылова. До дома Алены оставалось всего ничего, метров пятьдесят. Эмиль перешел на скользящий бег.

Добравшись до нужного подъезда, мальчик остановился у входной двери. «Проблема», – подумал он, взглянув на домофон. Он хорошо помнил код от замка, но требовалось серьезное усилие, чтобы дотянуться до кнопок. Эмиль прижался к железной двери, вытянулся на носочках, поднял правую руку вверх и принялся давить на клавиши. После каждого нажатия мальчику приходилось брать паузу и смотреть на табло, чтобы убедиться, ту ли цифру он задействовал. Только после третьей попытки сработал заветный сигнал, возвестивший о разблокировке замка. Эмиль с трудом оттянул входную дверь и, пока та не успела закрыться, впрыгнул в темный подъезд. До кнопки вызова лифта снова пришлось тянуться.

– За что вы так не любите детей? Проклятая кнопка!

Послышалось нарастающее гудение и дребезжание качающихся тросов. Кабина лифта с шумом спускалась с верхних этажей.

– Давай, скорей!

Наконец двери лифта раздвинулись перед мальчиком. Эмиль вошел внутрь и уставился на кнопки выбора этажа.

– Аааа! – прорычал Времянкин. – Твою мать! Дерьмо!

От злости Эмиль растопорщил пальцы рук. Алена жила на шестом этаже двенадцатиэтажного дома. Кнопки лифта располагались в два ряда, цифра «6» замыкала левый ряд сверху. Эмиль не стал тянуться, а просто нажал ближайшую к себе кнопку «7», с которой начинался правый ряд, и поехал вверх. Выйдя на седьмом этаже, он спустился на два лестничных пролета и оказался у двери нужной квартиры. Здесь его ожидала очередная закавыка. Времянкин посмотрел на дверной звонок и тяжело вздохнул. Тот располагался еще выше, чем кодовый замок и кнопка вызова лифта.

– Я сдаюсь. Ну почему так высоко?! Гадство! – сквозь зубы ругнулся мальчик.

«Не колотить же в дверь с утра пораньше», – рассудил он.

– Ладно, спокойно…

Подъезд просыпался. Этажом ниже со скрипом открылась дверь. Послышалось мужское покашливание и цокот собачьих когтей. Из шахты лифта снова донеслось гудение. Воспользовавшись шумовой завесой, Эмиль принялся разгребать соседский хлам, сложенный тут же на лестничной клетке, в поисках чего-то, на что можно встать. Вдруг он вспомнил про свой коммуникатор и вытащил его из внутреннего кармана пиджака. Аппарат не умещался в ладони мальчика. Пришлось подключить вторую руку, чтобы произвести вызов. Эмиль звонил Алене.

– На вашем счете недостаточно средств, – констатировал женский голос в трубке.

– Черт! Черт! Черт! – почти беззвучно кричал Времянкин.

Он убрал коммуникатор в карман, взял в руку правый башмак и начал тянуться им к звонку. Заветная кнопка по-прежнему оставалась вне досягаемости. Послышалось жужжание. Эмиль опустил туфлю и вынул из кармана коммуникатор. На экране светилось фото улыбающейся молодой женщины. Звонила Алена. Эмиль ответил.

– Привет! Я стою за дверью. Открой, пожалуйста.

Времянкин слышал себя в трубке и понимал, что его голос тоже претерпел изменения. Он звучал по-детски. Неудивительно, что Алена взяла продолжительную паузу на том конце соединения.

– Это Эмиль. Кхе-кхе, простудил связки. Я стою на площадке. Не хочу звонить в дверь. Впусти меня. Ну же, просыпайся.

– Минуту, – ответил сонный женский голос.

Времянкин сбросил звонок и убрал аппарат в карман. Он посмотрел на свои руки. Маленькие детские кисти. Произошедшее не укладывалось в его голове. «К этому нужно привыкнуть», – подумал Эмиль. Он давно не смотрел на мир с такой высоты. Прямо перед его глазами находилась замочная скважина. Времянкин пялился на нее, разглядывая царапины, оставленные ключом, и старался ни о чем не думать. Он сдерживал мысли, боясь, что метаморфозы, произошедшие с ним, могут вызвать какое-нибудь расстройство личности, на почве когнитивного диссонанса. Вдруг вспомнив про подарок Василисы, Эмиль нащупал на лацкане пиджака морского конька, снял булавку и утопил ее в недрах нагрудного кармана.

Из квартиры донеслось шарканье, дважды щелкнул замок, и дверь распахнулась. На пороге стояла заспанная молодая женщина в бордовом халате, с бигуди в волосах. Это была Алена. Увидев мальчика, она нахмурилась. Скорее от удивления, чем от злости. Эмиль сначала улыбнулся ей, но быстро понял, что радоваться рано. Алена смотрела на гостя как на постороннего. Она проморгалась со сна, протерла глаза и снова взглянула на паренька.

– Ты мне звонил?

Времянкин понял, что попасть в квартиру будет не так-то просто. Он молча смотрел на сестру и думал, что сказать.

– Мальчик, ты здесь один? – спросила Алена и окинула общим взглядом приквартирный холл.

Неожиданно для себя, Эмиль начал поджимать губы и всхлипывать. Это произошло само собой, непроизвольно. Ему было обидно, что близкий человек не узнает его. Слезы потекли из глаз мальчика теплыми ручьями. Алена положила руку ему на плечо и освободила путь в квартиру.

– Проходи, не стесняйся.

Эмиль шагнул через порог и остановился на джутовом коврике. Алена закрыла за гостем дверь и склонилась к нему.

– Может, водички? – заботливо поинтересовалась она.

Мальчик положительно кивнул, шмыгнув носом. Алена ушла на кухню, Эмиль остался в прихожей. Он уже не помнил, когда плакал в последний раз. Слезы словно ждали момента, чтобы вырваться наружу. «Что со мной? Вероятно, это как-то связано с изменениями в организме. Что-то гормональное. Пониженный тестостерон, может быть. Надо взять себя в руки», – думал он. Эмиль повернул голову и увидел свое отражение в зеркале стенного шкафа. Маленький заплаканный мальчик в одежде со взрослого плеча растерянно взирал на него. Он впервые видел себя после преображения. «Просто ошеломительно. Ну, привет. Это же ты. Как я рад тебя видеть. Где ты был все это время? Прятался в шкафу? Ну все, выходи, не бойся. Я не дам тебя в обиду. Что за чувство? Какое-то расщепление личности. Во что я ввязался? Обалдетум… Обалдетум… Невероятникус…» – думал Времянкин. В этот момент вернулась Алена. Она протянула мальчику высокий стакан, наполненный водой.

– Держи.

Эмиль обхватил запотевший сосуд двумя руками, поднес его к губам и начал жадно глотать жидкость. Он не столько хотел пить, сколько нуждался в паузе. Все теперь было по-другому. И даже пилось иначе.

– Не спеши. Это не последняя вода. Налью еще. Не холодная?

Алена с интересом наблюдала за странным парнем в безразмерной одежде. Эмиль допил воду, вытер рукавом рот и вернул стакан доброй хозяйке.

– Ну что? Тебе получше?

Времянкин кивнул:

– Кажется, да. Спасибо.

Он уже не плакал и дышал ровно. Алена присела на корточки, чтобы оказаться на одном уровне с юным собеседником.

– Расскажешь мне, что с тобой случилось? Ты потерялся? – доброжелательно расспрашивала она.

Эмиль смотрел на нее и думал о том, как ему повезло с сестрой. Он вспомнил, как впервые увидел Алену. Маленькую беззащитную девочку, испуганно взирающую на незнакомый мир своими огромными глазами. Вспомнил, как проводил с ней время, как учил ее всему. Как заботился о ней. Она всегда была доброй и отзывчивой. Не могла пройти мимо чьей-то беды, не проявив участия. «Моя дорогая, любимая сестра, ты все та же», – думал он. Алена протянула гостю ладонь.

– Давай знакомиться. Как тебя зовут?

– Эмиль, – ответил тот и пожал хозяйке руку.

Времянкин ждал реакции, но сестра по-прежнему видела в нем чужака.

– Приятно познакомиться. А меня зовут Алена. Кстати, я знаю еще одного человека с таким именем, как у тебя.

Эмиль подошел вплотную к сестре и приложил свои ладошки к ее щекам. Он заглянул в ее изумленные глаза и с волнением произнес:

– Аленушка… Наш разговор может затянуться. Продолжим в комнате? Пожалуйста. Я все объясню.

– Ну хорошо, – слегка опешив, согласилась женщина. – Проходи.

Эмиль вылез из башмаков, взял Алену за руку и отвел в гостиную. Он усадил ее на диван, а сам отошел на пару шагов.

– Ты все поймешь, я в тебя верю, – предварил мальчик.

Алена поставила пустой стакан на стол, стоящий рядом с диваном, и приготовилась слушать. Времянкин выпрямился перед сестрой, развернув к ней открытые ладони.

– Посмотри на меня. Взгляни. Отпусти свои ощущения.

– Что, прости?

Эмиль тяжело вздохнул и с трудом проглотил слюну. Потом сдул челку со лба, но она тут же вернулась на место.

– Доверься чувствам, – продолжил он. – Посмотри на меня как следует, сестренка. Неужели не узнаешь? Смотри еще. Внимательно смотри.

Женщина поначалу глядела на юного гостя с недоверием, улыбаясь, но постепенно ее лицо менялось. Было видно, как странная идея завоевывает разум Алены.

– Чувствуешь? Ну же, олененок, – уговаривал Эмиль.

После этих слов на глазах Алены проступили слезы. Она узнавала брата. Времянкин, глядя на нее, начал всхлипывать. Он неторопливо подошел вплотную к сестре и пухлыми пальцами вытер мокрые следы с ее щек.

– Не плачь, сестренка. Все хорошо.

– Что с тобой, братец?

Алена сдвинула рукой волосы со лба мальчика и крепко обняла его. Оба зарыдали.

– Что приключилось с тобой?

– Даже не знаю, с чего начать, сестренка. Я так рад, что ты узнала меня. Так рад.

– Как же я не узнаю тебя, родной мой?

Они плакали, словно переживали очистительный опыт. Словно все узелки между ними развязались вмиг.

– А помнишь, мамин кулон? Розовый александрит.

– Ну, чего ты вспомнила его вдруг?

– Не знаю. Помнишь, мы смотрели, как свет скользил по его граням, высекая радужные флеры?

– Радужные флеры? Мы слов-то таких не знали, чучундра ты моя ненаглядная. Откуда ты их берешь? Все еще пишешь стихи?

– Ага.

– Как так вышло, что мы отдалились?

– Я не знаю.

– Это моя вина. Я редко приезжал. Прости. Я скучал по тебе.

– Я тоже скучала. Очень.

В этот самый момент в дверях комнаты появился худощавый мальчуган лет десяти, в трусах и майке. Это был Родион, сын Алены. Он щурился спросонья.

– Мам, а че происходит?

Брат с сестрой продолжали плакать, обнявшись. Родион подошел к ним и положил руку на плечо матери.

– Мам, чего ты плачешь-то? Что случилось?

Алена обхватила сына рукой.

– Ничего, сынок, все в порядке.

Родион быстро поддался общему настроению и тоже пустил слезу.

– Тогда чего ты плачешь-то? Кто этот мальчик?

– Это твой дядя.

– Он же маленький, мам.

– Такое бывает.

Эмиль высвободился из объятий и промокнул глаза рукавом пиджака.

– Ну все, хватит реветь. Я, с вашего позволения, пойду в уборную, вымоюсь с дороги, а потом… Не знаю, что потом.

– Потом мы позавтракаем и все хорошенько обсудим, – подхватила Алена.

– Да! Это великолепная идея. Гениально!

Времянкин закрылся в ванной комнате, пустил воду и умыл лицо. Забравшись на край эмалированной купели, он уставился на свое отражение в зеркале.

– Ну, теперь держитесь…

Через дверь слышались голоса сестры и племянника. Эмиль закрутил кран и прислушался.

– Мам, а че он так странно одет? И разговаривает как-то… С вашего позволения там, уборная и все такое. Откуда он взялся вообще? Из семнадцатого века, что ли?

– Он издалека приехал, сынок.

– У них там все такие… изысканные?

– Наверное, я не знаю.

– А чего вы плакали-то? Рыдали аж. Поспать не дали.

– Прости, сынок. Мы просто давно не виделись.

– Вы, наверное, никогда не виделись.

– Виделись. Давно.

– Без меня, что ли? Я его не помню.

– Ты еще маленький был.

– А он тогда какой был? Его тогда вообще не было, наверное.

– Родион, не морочь матери голову.

– И что теперь? Надолго он к нам?

– Прояви гостеприимство. Оденься и сбегай за хлебом.

– Ну, мам. Не охота че-то.

– Ты еще должен собрать сумку на игру. Так что пошевеливайтесь, молодой человек. Живо!

– Ну ладно. Только поцелую сначала. Ну а куда мне идти-то? На углу закрыто еще, наверное.

– Сходи в тот, что за школой. Он круглосуточный. Давай, не ленись.

– Ну, мааам. О! Я тогда куплю себе мармеладки.

– Купи. Бегом. Я пока оладьи сделаю, как ты любишь.

– Зачем тогда хлеб?

– Так! Родион, ты меня слышал. Марш в магазин! Давайте, гражданин, не задерживайте движение.

– Ох. Ладно, ладно, иду уже. Ну а что надеть-то?

– Родион, ты уже не маленький.

– Тогда я спортивные надену. Ну а что купить-то? Батон, что ли? И все?

– Да. И масло возьми. В синей пачке.

– И мармелад.

– Хорошо. Возьми мармелад. Сдачу не забудь.

– Когда это я забывал сдачу? Ты видела его ботинки? У него гигантская нога.

– Иди уже. Отец через час приедет.

– Ладно, ладно.

– Не задерживайся там.

Времянкин слушал и улыбался.

– Все будет отлично! – негромко произнес он и полез в душ.

Алена готовила что-то, когда в кухню вошел Эмиль. После душа он надел лишь свою рубашку, закутавшись в нее как в халат.

– Помочь? – спросил он сестру.

– Не нужно. Садись, отдыхай.

– Спасибо.

Мальчик прошел к столу и сел у окна. Алена внимательно следила за ним, взбивая венчиком яйца в миске.

– Что? Трудно поверить, да? – начал Эмиль.

– Еще как.

– Я и сам под впечатлением, мягко говоря.

– Уму непостижимо. Ты… Ребенок. Ре-бе-нок! Я помню тебя таким по фотографиям, где мы с родителями на теплоходе. Мне тогда был годик, кажется. И ты очень похож на того себя. То есть… Это ведь точно ты?

– Вне всяких сомнений.

– Что произошло? Как такое возможно?

– Только, пожалуйста, не теряй сознания. Это какое-то колдовство.

– Колдовство?

– Я не знаю. Волшебный подарок от внучки морского царя. Звучит как ахинея, но это так. Я – это я, только мне теперь семь лет. Скинул тридцать четыре года. Можешь себе представить?

– Хм. Подарок, значит…

Алена добавила кефира в миску и продолжила взбивать содержимое.

– Молодильные яблоки? – предположила она.

– Забавно, я тоже спросил про яблоки. Но она никогда о них не слышала. Нет. Она посадила меня в бочку и отправила по реке. Превращение происходило, пока я плыл. Ощущения не из приятных. Я думал все, конец. А через несколько минут выбрался на берег уже таким. Вуаля.

– И как долго это действует?

– Все… Это теперь моя жизнь. Назад дорога только одна. Буду как все расти и взрослеть. А годы будут брать свое. Вот так.

– Понятно. То есть, конечно… Давно ты ее знаешь?

– Только познакомились. Совершенно случайно. Она услышала, как я играю. Понравилось, видимо. Сказала, что моя игра ее растрогала. И ей захотелось сделать мне подарок.

– Как в «Садко»?

– Хмм… Странно, что эта мысль не приходила мне в голову. Я почему-то думал о Фаусте.

– Кажется, Фауст собирался покончить с собой. Ты же не собирался?

– Конечно же нет! Кто я, по-твоему?

– Морскому царю понравилась игра Садко, и он отблагодарил его. Похоже на твою историю. За некоторыми исключениями. Возможно, у них это семейное. Любовь к музыке, я имею в виду.

– Возможно.

– Интересно, а я могу получить такой подарок? Не прям такой, чуть поменьше. Лет пять бы сбросить. Я могла бы свои стихи почитать. Вдруг они ее тоже растрогают. Мне кажется, они у меня такие… трогательные.

– Спрошу, если не шутишь, конечно.

– Ну, так, на всякий случай. А вдруг?

– Правда, не знаю, когда мы с ней теперь увидимся.

– Это не к спеху. М-да… Честно говоря, твой рассказ вызывает много вопросов, но мы к этому еще вернемся. Пока не пришел Родион, нужно решить, что будем делать.

– Ох, не знаю. Нужно прийти в себя. Как-то спланировать будущее. Мне придется пожить у вас, если ты не против. Извини, идти мне больше некуда.

Эмиль тяжело вздохнул.

– Мы всегда тебе рады.

– Спасибо. У Родиона сегодня игра?

– Да.

– Ты поедешь?

– Я не езжу. Не могу смотреть, сильно переживаю. Его отец возит на игры и на тренировки.

– Хорошо.

Времянкин снова вздохнул и посмотрел в окно. Пейзаж, представший перед его глазами, не сильно отличался от того, что он видел много лет назад, в детстве, когда сидел на этой самой кухне. Та же дорога, светофор на том же месте, та же кирпичная пятиэтажка на другой стороне улицы. Даже магазин на углу этой пятиэтажки тот же. Разве что вывеска обновилась да витрины посвежее. Еще автомобили. Они другие. В остальном все, как и тогда.

– Как мне объяснять людям, кто ты? – спросила Алена.

– Думаю, не стоит посвящать в нашу тайну кого-то еще. И даже Родиону лучше не знать правду. Пока, во всяком случае. Пусть все останется между нами. Скажем, я твой двоюродный брат. Приехал откуда-нибудь. Не знаю. Тетка прислала, чтобы в школу ходил.

– А там школ нет?

– Да! Там нет школ. Вымирающая деревня какая-нибудь. На отшибе.

– Допустим. А документы?

– Вот тут придется что-то придумать.

– Боюсь, нам кругом придумывать придется. А можно отказаться от этого подарка?

– Нет. Я сам так захотел.

– Сам?

– Мы еще не вполне понимаем, как это использовать, но перед нами открываются огромные возможности. Вот прямо чувствую это.

– Перед нами? Я пока что вижу только сложности. Как мы все это скроем? Что люди подумают?

– Вот именно! Что они подумают? Это самое важное. Мои знания и опыт плюс милая детская рожица. Что им еще думать? Да они с ума сойдут. Я их завоюю. Они обожать меня будут. Только представь, маленький мальчик, развитый не по годам. Играю на фоно так, что морские царевны тают.

Времянкин посмотрел на свои руки.

– Кстати, надо будет проверить, как пальцы слушаются. У тебя есть инструмент?

– Ты знаешь, что нет.

– Черт! Почему у тебя нет инструмента? Нам нужен инструмент.

Эмиль постепенно заходился от видимых перспектив. Он спрыгнул со стула и начал прохаживаться по кухне. Замотанный в белую рубашку, он выглядел как миниатюрный римский патриций в тоге.

– Я должен вести жизнь обычного ребенка. Что они делают?

– Ходят в школу, гуляют.

– Отлично! Сегодня же идем в школу.

– Сегодня суббота.

– В понедельник идем в школу. Я сам поговорю с директором. Они решат, что я вундеркинд. Что, в общем-то, близко к истине. Я вундеркинд теперь. Ха-ха.

– Не спеши, вундеркинд. Допустим, одежду мы тебе подберем из старых вещей Родиона. Те, что ему малы, тебе как раз впору будут. Комната тоже есть. С голоду не умрем, я думаю. Где мы инструмент возьмем? Я столько не зарабатываю.

– Думаю, нам дадут все, что понадобится.

– Кто даст?

– Люди. У меня в голове начинает понемногу проясняться картина будущего. Перспективы высекают радужные флеры, дорогая моя Аленушка.

– Узнаю брата двадцатилетней давности. Тогда ты рассуждал примерно так же. Правда, ближе к тридцати годам наступил период разочарований, ты помнишь?

– О чем ты?

– О том, что ты это уже проходил. В другой молодости.

– Я был туп и самоуверен, хотел изменить мир. Плевал на систему, пренебрегал ею. Сейчас все будет иначе: я использую систему, чтобы взобраться на самый верх. Это нечестная игра, знаю, но я устал быть никем. Это шанс получить признание, а вместе с ним и свободу делать то, что мне хочется. Кстати, в другой молодости, как ты выразилась, я уже был близок к успеху. Если бы Эрик был жив… Тогда все пошло наперекосяк! Но ничего, теперь меня заметят.

– Почему ты так уверен в этом?

– Ну хорошо…

Эмиль осмотрелся. Его взгляд остановился на декоративной тарелке, висящей на стене.

– Вот! Тарелка. Красивая, качественная, но не более. Так?

– От нее большего и не требуется.

– А если я скажу тебе, что ее сделал ребенок?

– Ребенок?

– Да. Маленький ребенок своими маленькими ручками вылепил ее и разрисовал.

– А сколько лет ребенку?

– Ну, пусть будет семь лет.

– Я подумаю, что этот ребенок очень способный.

– Теперь ты понимаешь? Я умен не по годам и уверен в своих силах. У меня есть четкая цель – это успех. Моцарт играл с четырех лет, в пять начал сочинять. Я могу играть не хуже маленького Амадея, и сочинения у меня уже есть. И конкурировать мне придется с малолетними бездельниками. Пока они будут ковырять в носу, я буду бить показатели и влюблять в себя всех вокруг. Люди полюбят меня, вот увидишь. Меня ждет непрерывное крещендо!

– Значит, все это ради удовлетворения тщеславия?

– Я отношусь к этому несколько иначе. В жизни каждого человека есть момент, когда он может стать кем-то. Великим музыкантом, спортсменом, писателем… Кем угодно. А потом наступает момент, когда «может» сменяется на «мог бы». Жизнь как игра, и в этой игре есть важное условие – ограничение по времени – не успел, и все. Поминай как звали. Проблема в том, что я только сейчас начал это осознавать. То есть я думал об этом и раньше, но так, чтобы прочувствовать, только сейчас. А мне между тем сорок один. И «мог бы»… – Эмиль пальцами обозначил в воздухе кавычки, –   …уже давно про меня. Сплошные несбывшиеся надежды. Ни кола, ни двора, ни энергии, чтобы добыть все это. Я устал прозябать, вести бесцельное пустое существование. И вот мне выпадает шанс вернуться к старту с такой форой. Мой опыт – мой гандикап. Не допустив старых ошибок, я смогу реализовать весь свой потенциал. Смогу состояться. У меня есть возможность прожить полную, интересную жизнь. Так мне кажется.

– Ой, не знаю, не знаю.

– Я знаю.

Времянкин зевнул.

– Можно я пойду спать?

– А завтрак?

– Не хочу – устал мертвецки. Лягу, ты не против?

– Хорошо, я постелю.

Эмиль подошел к Алене, прижался к ее ноге и обнял. Он едва доставал ей до пояса.

– Спасибо тебе за все, олененок. Ты лучше всех!

– Я уже давно не олененок. Олениха я.

– Важенка.

– Иди, вундеркинд ты наш.

Алена застелила диван в гостиной и оставила брата одного, закрыв двери в комнату. Эмиль достал из пиджака конька, положил брошь под подушку и улегся, укрывшись одеялом. Было слышно, как в кухне шипит масло на сковородке. В комнате монотонно тикали часы. Под их ритмичный ход Времянкин уснул. Да так крепко, что проспал все выходные, до самого утра понедельника.


Читать далее

Фрагмент для ознакомления предоставлен магазином LitRes.ru Купить полную версию
Орсон Петерсен. Работа над ошибкой
I 11.07.19
II 11.07.19
III 11.07.19
IV 11.07.19
V 11.07.19
VI 11.07.19
VII 11.07.19
VIII 11.07.19
IX 11.07.19
X 11.07.19

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть