7. Никто, как свой

Онлайн чтение книги Сборник произведений
7. Никто, как свой

Между тем оскорбительный монумент уже давно сменился разного рода вполне классическими голыми мужиками и бабами, но Александр Петрович не находил в них обычного удовлетворения: острое безобразие бронзового чудовища придало всему остальному какой-то пресный привкус и — как добродетельная матрона после развязной проститутки — мраморные боги и богини стали казаться Александру Петровичу скучными. Неся в душе недоумение, он вышел из Люксембургского сада к месту, на котором в свое время помещалось кафе, неоднократно видевшее в своих стенах Ленина, не без патриотического подъема (как-никак, а потрясший мир соотечественник, не к ночи будь помянут!) обогнул этот угол и стал подыматься по Монпарнассу и вдруг — носом к носу столкнулся с хорошо знакомой и явно пьяной фигурой. Лицо встречного походило на плохо сработанную русским кустарем античную трагическую маску…

— Геннадий Демьянович! Что с вами?

— Что со мной? — повторил пьяный, слегка покачиваясь, не то икая, не то всхлипывая. — Н-ничего!. Пью… С утра пью… Вот…

Александр Петрович несколько растерялся:

— Да, да, конечно… Я понимаю… Но почему?

Громко всхлипнув и пошатнувшись, Геннадий Демьянович придвинулся вплотную:

— Ушла!

— Кто ушел?!

— Маня… Манечка… Манюся… Сволочь! — вдруг заорал Геннадий Демьянович. — Сволочь! Проститутка!

— Куда ушла? — наскоро вспоминая молодую, из новых эмигранток, жену собеседника и огорчаясь, что попадает в русскую лирику, спросил Александр Петрович.

— Куда ушла? — с невыразимо горькой и ядовитой иронией переспросил Геннадий Демьянович. — К деньгам ушла!. У меня — что ж… Две комнатушки… Когда заказы есть, а когда и нет… А он, брат, мужик богатый: своя фабрика патентованных вешалок!. Квартира… Мебель… И работать не надо!. Работать не надо!. Хоть и твердила, что у них, де, в Советском Союзе что мужик, что баба — все равно, а ушла на дамскую жизнь, сволочь!. Сволочь! — еще раз заорал Геннадий Демьянович, еще раз всхлипнул и — размазав слезы кулаком — сказал вдруг совсем спокойно: — Пойдем пить…

— К сожалению, никак не могу, Геннадий Демьянович, я остался без работы и у меня деловое свидание.

Громыко тупо посмотрел на Александра Петровича, но, очевидно, сообразил все-таки, в чем дело.

— Если не можешь, — проговорил он все так же спокойно, — то хоть посоветуй кого-нибудь! Одному пить, понимаешь, душа больше не принимает…

Александр Петрович вспомнил, что тут же рядом — в Латинском квартале и у себя на дому, фабрикует какие-то специальные линейки для лабораторий капитан Купырин, несмотря на свои шестьдесят лет и неутешный геморрой, большой любитель компанейского выпивона во всякое время и по всякому поводу. Среди знакомых капитан слыл душой общества и остряком, потому что запоминал анекдоты как таблицу умножения, сам любил отпустить словцо и широко прославился в бригаде тем, что известную часть женского тела звал «изюминкой».

— Вы, Геннадий Демьянович, капитана Купырина знаете? — осведомился Александр Петрович с легкой надеждой на избавление.

— Купырина? — переспросил Громыко, покачиваясь в позе Пизанской башни и закрыв глаза, чтобы лучше соображать. — Купырина… — и расклеив припухшие красные веки, он с трудом зафиксировал взгляд на лице собеседника. — Купырина знаю… Пил… Только он живет у черта на куличках.

— Это до войны, Геннадий Демьянович, Купырин жил в Медоне, а теперь тут же рядом… Впрочем, лучше будет, если я вас провожу…

— Л-лучше! — охотно согласился Геннадий Демьянович, сразу повисая на руке компаньона.

Дорогой он все силился рассказать, как Манечка от него ушла, но то и дело спотыкался о какие-то двадцать тысяч франков, которые не то он сам так запрятал, что теперь найти не может, не то Манечка нашла и унесла с собой. Александр Петрович не очень старался вникать в суть дела — ему хотелось поскорей развязаться и попасть в Куполь.

Введя Громыко в подлежащую дверь и поставив его ногу на первую ступеньку темной, мистической лестницы старого и по-парижски грязного дома — Александр Петрович попрощался, передал привет Купырину и ушел, не оглядываясь.


Читать далее

7. Никто, как свой

Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления

закрыть