Онлайн чтение книги Приключение собаки Snarleyyow, or the Dog Fiend
ГЛАВА XXXVI. Странный торг

Высадившись, Ванслиперкен направился прямо к своей матери, чтобы поделиться с ней своим горем и просить ее содействия.

— Ну, что, дитя мое, принес ты денег? — было первое слово старухи, когда лейтенант переступил порог ее комнаты.

— Нет, матушка, денег я не принес, но принес вот это! — и он положил перед ней на стол хвост своей собаки.

— Это! Что это такое? — сказала старуха, взяв в руки хвост и брезгливо разглядывая его.

— Что ты, ослепла, старуха, что ли? — воскликнул, не вытерпев, Ванслиперкен. — Разве не видишь, что это хвост моей собаки!

— Ослепла, старуха! Хвост собаки! Зге, Корнелиус, да как ты смеешь так говорить со мной? Как смеешь класть мне на стол паршивый хвост твоей собаки?! Разве это твоя грязная нора? Вот смотри, — вскричала взвешенная старуха, — смотри! — и она выкинула хвост Снарлейиоу за окно. Вон он где, твой хвост, а теперь убирайся отсюда вслед за ним, непочтительный сын! Сметь так забываться со мной!

Вопреки своему негодованию Ванслиперкен проследил в воздухе полет хвоста и увидел, как он упал между отброшенных капустных листов на соседнем дворе.

Успокоившись на том, что он, уходя, может подобрать его, он теперь весь сосредоточился на мысли о примирении с матерью и всячески стал умолять ее простить нечаянно сорвавшееся слово, оправдываясь тем, что страшно расстроен, но старуха долго не сдавалась.

Наконец ему удалось умилостивить ее, и тогда он сказал:

— Матушка, я пришел сюда просить вашего совета и помощи! — и он подробно рассказал все покушения на жизнь Костлявого, кончавшиеся полнейшею неудачею.

— Иначе говоря, ты хочешь, чтобы я размозжила ему голову или иным каким путем отправила его на тот свет? — сказала старуха. — Это можно, только убийство — такое дело, за которое никто не берется без сильных побуждений. Убить человека потому только, что кто-то пришел и попросил: «Пожалуйста, убейте этого человека», — никто не согласится. Люди убивают или за деньги, или из жажды мести, но не иначе! Мне не за что мстить этому парню. Если же ты жаждешь мщения и считаешь, что хвост собаки требует человеческой жертвы, так и сделай это дело сам. А если сам не можешь, то плати тому, кто за это дело возьмется, деньга. Ты говоришь, что извести его может только женщина. Ну, вот я женщина и опытная в этом деле. Но знай, что убийство оплачивается очень высокой ценой!

— Что вы хотите этим сказать, матушка? Хотите, чтобы я дал вам золота? Возьмите, сколько вам надо, ведь, все мое хранится у вас.

— Я хочу все, сколько у тебя есть!

— Все?! — воскликнул Ванслиперкен.

— Да, все! И что же тут такого? Ведь со временем все опять будет твое?

— Хорошо, если оно все равно будет моим, так пусть теперь будет ваше! Но только я не вижу, какая разница в том, будет ли оно называться моим или вашим!

— Так почему же не согласиться сразу, почему не дать своей бедной старухе-матери то, что, быть может, не пройдет года, опять будет твое? Золото твое у меня, но оно не мое. А это слово «мое» имеет такую чарующую силу, с которой ничто не может сравниться! Так скажи мне, дитя мое, все это золото теперь мое?

Ванслиперкен с минуту колебался: и он чувствовал и испытывал на себе чарующую силу этого слова, но, успокоенный мыслью, что вскоре все это снова будет его, он сказал: «Да, матушка, оно ваше, если вы сделаете то дело, о котором я вас прошу!»

Старуха захохотала.

— Пришли его только ко мне, а об остальном не заботься. А всего лучше пришли его накануне ухода судна; тогда люди подумают, что он дезертировал, — и никаких подозрений его исчезновение не возбудит!

На этом и порешили свой торг мать с сыном, после чего последний поспешил уходом, чтобы подобрать хвост Снарлейиоу, выброшенный в минуту гнева его матерью.