Онлайн чтение книги Рассвет над волнами STRADA ANCOREI. SOS IN GOLFUL FURTUNILOR
Глава 20

Работа над романом застопорилась, и Джеорджеску-Салчия не мог объяснить почему. Слова, начертанные на бумаге, казались какими-то придуманными, лишенными эмоционального содержания. На первый взгляд написанное было вроде бы верным, но за душу не брало. Чем дольше работал Джеорджеску-Салчия над своим романом, тем яснее понимал, что идентифицирует личность главного героя с собственным «я». И диалоги очень походили на его беседы с Амалией. В таких случаях — а это происходило все чаще — он бросал писать и пытался заснуть, но, как правило, из этого ничего не выходило и он засыпал тревожным сном далеко за полночь. Даже во время сна его мозг продолжал анализировать события минувшего дня, смешивая действительность с фантазиями, с эпизодами будущего романа. И Джеорджеску-Салчия вдруг осознал, что переживает душевный кризис. Он стал менее уравновешенным, все чаще его охватывало беспокойство, а в поведении проявлялось влияние подсознательного.

Джеорджеску-Салчия решил перечитать написанное. В главе было много обрывочных мыслей, воспоминаний, экскурсов в прошлое, отдельные эпизоды не увязывались в единое целое, а диалоги главных героев очень напоминали подлинные разговоры. Он попробовал переделать часть второй главы, но вскоре обнаружил, что создает прежний вариант.

Джеорджеску-Салчия отложил ручку и посмотрел на часы. Подумал, что если продолжать в том же духе, то он никогда не закончит книгу. Кроме того, он заметил некоторое несоответствие между заданными характеристиками героев и их душевными переживаниями, что и делало текст фальшивым. У читателя эти несоответствия вызовут лишь недоумение. Кто поверит тому, чему не верит сам автор? А что, если написать совсем другую книгу — о себе и об Амалии? Это будет слегка подретушированная — вымышленные имена героев и обстановка — действительность. И непроизвольно в его мозгу рождался новый диалог…

— Ты нужна мне, — скажет он, то есть главный герой. — Не осуждай меня за то, что я призываю тебя поступиться моралью. Но высшая мораль — это когда человек счастлив.

— Ты хочешь сказать, что наши отношения помогут мне стать счастливой? — спросит Амалия. — А что скажет мой муж, этот добрый человек, которого я предам? Счастье за счет несчастья другого? Это ты мне предлагаешь?

— Я не требую, чтобы ты оставила его и ушла ко мне. Это нереально. Я был бы счастлив, если бы ты хоть изредка была со мной, поддержала бы меня морально, вселила бы в меня мужество. Я стал бояться жизни, чувствую себя дезориентированным. Ты одна могла бы помочь мне обрести былую уверенность…

— Ты считаешь, что я способна вести двойную жизнь? Поддержать тебя морально ценой лжи?..

«Нет, это не то», — огорченно вздохнул Джеорджеску-Салчия. Выдуманный диалог его ни в коей мере не устраивал, и, поразмыслив немного, он отказался от показавшейся на первый взгляд соблазнительной идеи написать роман о себе и об Амалии. Собрав все, что написал в этот вечер, Джеорджеску-Салчия выбросил листки в корзину, испытав подлинное удовлетворение от того, что смог поступить так решительно.

Он встал из-за стола и, не надев комнатных тапочек, принялся расхаживать по комнате в одних носках, чтобы не шуметь и не тревожить сон соседей снизу. Стояла такая тишина, что казалось, будто спит весь дом, весь квартал, весь город. Ион открыл окно. Оно распахнулось со скрипом, и он поморщился, испугавшись, что скрип этот услышали внизу. Он вспомнил, как однажды утром соседка снизу в очках с круглыми стеклами то ли в шутку, то ли всерьез сказала ему:

— Я думала, только у меня бессонница, а ночью услышала, как вы ходите по комнате…

— Извините, я не знал, что вам слышно.

— Ночью посторонние звуки гораздо слышнее. Работаете над чем-то?

— Пишу немного, читаю, — ответил он уклончиво.

— Да, тяжело одному, особенно когда вам уже за…

Эта фраза обожгла его: «…Когда вам уже за…» О чем это она? Неужели он выглядит стариком? Правда, у него появляется одышка, когда он поднимается на третий этаж, но это от курения. Все, решено, с завтрашнего дня он начинает выкуривать на сигарету меньше, пока окончательно не бросит курить…

Значит, возраст все же сказывается… А сколько лет Амалии? Двадцать пять-двадцать шесть. Двадцать лет разницы — не велика беда. Бывает и больше. К тому же он не собирается жениться на Амалии…

Джеорджеску-Салчия погасил свет. Еще немного подышит свежим воздухом, и спать. А завтра он все ей скажет: нет смысла оттягивать этот разговор…

Уже лежа в постели с закрытыми глазами, он воображал, каким может быть диалог с Амалией.

— …Я подумал, не организовать ли нам вечер в более узком кругу?

— Что значит в «узком кругу»? — притворится она непонимающей.

— Ты и я. Мы сможем наконец спокойно поговорить, а нам ведь так много надо сказать друг другу… По крайней мере, мне надо тебе сказать…

— А мне нет. Все, что я могла сказать, уже сказано, и не вижу необходимости еще в одной встрече…

Нет, этот вариант не годится. Она просто вежливо откажет, не оставив никаких надежд… А если начать по-другому? Например, так:

— Амалия, ты вошла в мою серую жизнь словно луч солнца. Я бы хотел, чтобы мы познакомились поближе. Может, проведем вечер вдвоем?

— Это аморально.

— Обещаю, ничего аморального не произойдет.

— А я и не сомневаюсь, что не произойдет, потому что для чего-либо этакого необходимо обоюдное согласие.

— Тогда тем более. Так как?

— Я сказала, нет…

И этот вариант не принесет успеха… Но он же ей небезразличен. Вчера, на большой перемене, когда он посмотрел на нее, она ему улыбнулась. Кому попало она бы улыбаться не стала… Тогда, может, еще один вариант:

— Приглашаю тебя на маленький философский диспут. Мне бы хотелось, чтобы мы лучше узнали друг друга. Неплохо бы поговорить с глазу на глаз…

— Когда?

— Сегодня вечером, если ты не против.

— Нет, не могу. Мне надо в парикмахерскую. Давай отложим до завтра.

— Отлично. Жду тебя завтра, в семь вечера. А впрочем, приходи, когда хочешь, я все время дома.

— Нет, я человек пунктуальный. Если ничего не помешает…

«Этот вариант самый лучший», — решил Джеорджеску-Салчия и на этот раз спокойно заснул.