Онлайн чтение книги Связь сердец Kokoro Connect
7 - 4.6

Безо всякого намерения Кириямы с Тайти и непонятно из-за кого, но слухи начали расползаться.

Уже в начале следующей недели многие в школе знали историю про то, что одна третьеклассница оболгала кого-то, обвинив его, что он ее лапал, а Тайти и Кирияма все уладили.

– Круто, Юи! – радостно воскликнула Юкина Курихара и погладила ее по голове.

– П-перестань, Юкина… Вовсе не круто… совсем.

Тут вступила Каору Сэтоти:

– Юи-тян, может, ты чувствуешь себя виноватой? Можешь не переживать. Если делаешь что-то плохое, всегда можно это как-то исправить.

Слушающего рядом Тайти эти слова Сэтоти тоже немного утешили.

Насколько возможно, он не хотел раздувать это дело, но сколько-то слухов не могло не возникнуть. К счастью, народ не узнал, что обвиненный мужчина - отец Аоки, и другие детали; это Тайти обнадежило. Иначе Инаба и остальные сразу бы поняли, что именно они с Кириямой… стоп.

Кое-кто там увлекается сбором и анализом информации.

Химэко Инаба что, такой наивный человек?

– …Привет, Тайти, Юи.

Именно в этот момент – с такой точностью, что Тайти показалось, у него сердце остановилось, – в класс 2-2 вошла Инаба.

Она само спокойствие. Спокойствие, в котором не считывались скрытые эмоции.

– На большой перемене… уделите мне немножко времени?

И Инаба устрашающе улыбнулась.

– Вы ведь то дело с обвинением отца Аоки… разрешили с помощью «рентгеновских снов»?

Прямо к делу. Никакой раскачки.

Инаба была в ярости. Но эта ярость кипела внутри нее, не вырываясь наружу.

Она устрашала. Тайти думал так совершенно искренне.

– …Да, – признался Тайти: скрывать что-либо на этой стадии было бесполезно.

– Расскажите в деталях.

В кабинете КрИКа за длинным столом сидели все пятеро второклассников.

Чувствуя на себе беспокойный взгляд Кириямы, Тайти принялся объяснять в общих чертах.

– …И она пошла в полицию… Вот и вся история, – закончил рассказ Тайти. В этот момент Инаба презрительно ухмыльнулась.

– Вы думаете, это вся история?

– …В смысле? – переспросил Тайти, ощущая легкое раздражение и тревогу.

– Что произошло потом, вы, похоже, не знаете. Для вас-то на этом все закончилось, но в реальности – вовсе нет. …Расскажи им, Аоки.

Инаба передала эстафетную палочку Аоки. Его лицо сразу посерьезнело. Сейчас оно было угрюмее, чем когда он тревожился о собственных проблемах.

– В общем… подозрения с отца сняты, его больше не винят. Как накажут девушку, пока не известно, но отец в этом участвовать не собирается. …Ну и разговоров о его увольнении тоже вроде бы больше нет.

При этих словах напряженное лицо Кириямы слегка расслабилось.

Тайти тоже ощутил облегчение. Но почему тогда у Аоки такое расстроенное лицо? Не видно чувства радости. Что-то Аоки гнетет.

Нагасэ неподвижно следила за развитием событий.

– …Вместо него, похоже, решено уволить кого-то другого. Ведь фирма отца изначально собиралась сокращать персонал.

Лицо Кириямы разом напряглось.

Тайти тоже ощутил что-то странное в своих мимических мышцах.

– …Понимаете, вы двое? – медленно, словно давая словам время впитаться, произнесла Инаба.

Жестко наваливая на них вину.

– Вы разрушили жизнь другого человека и его семьи.

– Но послушай!

Громкость этого выкрика удивила самого Тайти. Может, он вообще впервые так повысил голос.

– Папу Аоки должны были уволить из-за ложного обвинения, и сам Аоки…

– ДА НЕ В ЭТОМ ДЕЛО! – завопила Инаба, грохнув кулаком по столу.

Тайти был не в состоянии двинуть ни единым мускулом – его будто парализовало.

– Вы помогаете родственникам и знакомым, а что будет с другими, вам наплевать?! Что за херь?! Да еще действуете втихаря, вопреки моему предупреждению!

Кирияма со слезами в голосе принялась отчаянно объяснять:

– По-погоди-ка, Инаба. …Что действовали мы молча, за это извиняюсь. Но я хочу, чтоб ты поняла: то, что мы делали, это потому, что произошло что-то плохое… преступление. И безотносительно преступления… в нашем случае… чье-то несчастье переваливать на кого-то другого – это…

– Тема добра и зла тут вообще ни при чем, блин! И вообще, что такое добро и что такое зло, а?! – Инаба одним ударом разнесла отчаянную оборону Кириямы.

Однако тут уже Тайти не смог молчать.

– Да, но преступление?! Преступление – это однозначно зло, так по закону!

– Это правила, которые люди определяют сами!

– Но тогда…

– Но мы эти правила обычных людей гнем под себя! Не говори, что забыл!

Обладающие «силой» люди, гнущие под себя правила.

Таков путь, которым идут эти необычные люди.

Кто-то зашмыгал носом.

– …Я… поступила правильно, – заявила Кирияма. – Потому что помогла человеку в беде, папе Аоки… а значит, и самому Аоки.

Кирияма взглянула на Аоки. Даже со стороны было видно, что она ищет у него поддержки.

От такого взгляда любимого человека Аоки сморщился, как от боли, и…

– …В этом не было нужды, – отрезал он.

Кирияма побледнела, словно не могла поверить услышанному.

– Если ты так начнешь делать, тебе придется решать проблемы всех несчастных. Если только мою, это несправедливо!

– По… почему несправедливо, не понимаю! – теперь щеки Кириямы запылали. – Что плохого в том, чтобы исправить неправильное?! Аоки, ты же тоже мне здорово помогал! И я думаю, что смогла тебе это вернуть! И ты… способен так ответить?! Ты говоришь, что это была ошибка?!

– Юи… ты что-то делаешь мне, потому что я что-то сделал тебе?! В ответ?! Мне, знаешь ли, такое… хоть из чувства долга… хоть из сострадания… не нужно!

Губы Аоки задрожали, и он закусил нижнюю.

Непонятно. Почему именно в этом Аоки проявляет такое упрямство? Или тут есть что-то, чем он не может поступиться ни за что? Как Тайти с Кириямой считают, что не могут поступиться, даже если им придется противостоять Инабе.

– Ну почему!.. Я думала, ты будешь счастлив!.. счастлив… Странно, да?..

Кирияма опустила голову и стала тереть глаза.

Инаба чуть более спокойным, чем недавно, тоном сказала:

– …Есть вещи, которые делать нельзя. Пусть это выглядит абсурдно, пусть это кажется жестоким, пусть ты потом будешь сожалеть до слез, в нашей реальности есть то, с чем остается только смириться.

– Смотреть сквозь пальцы на преступления? Бросать человека в беде? – спросил Тайти. Это было самопожертвование? Нет. Он говорил то, что считал по-человечески правильным. – Пользоваться «силой» ради собственной выгоды, ради собственных желаний – это, я считаю, категорически неправильно. Но слепо соблюдать правило «ничего не предпринимать», ничего не делать ради кого-то, ради того, чтобы выручить кого-то…

– Ты что, главный герой? – полным презрения голосом перебила его Инаба. – Из-за того, что есть такие, как ты, начинаются «истории», которые лучше бы не начинались.

– Что ты… хочешь этим сказать?

– Я говорю, что ты стал главным героем идиотской авантюрной истории. Понимаешь, в чем смысл? Пусть даже политики плохо управляют – если никто по этому поводу не чешется, сохраняется стабильность, а вот когда кто-то начинает действовать, это приводит к войнам. И это твой случай.

То, что он сейчас делает, лишь вызывает ненужный хаос? Несмотря на то, что он помогает другим.

– До недавнего времени меня это устраивало – главгерой так главгерой. Но сейчас, в нынешней ситуации, это фатальный дефект, абсолютная ошибка. Потому что ты неспособен ничего не делать.

От этих упреков у Тайти тоже кровь прилила к голове.

Изнутри рванулись эмоции.

– Да, не могу! Потому что какого черта! Вот такой я человек! Я «такой» с самого начала и не изменюсь! Как ты сама когда-то сказала!

Инаба назвала его «самопожертвовательным олухом».

И сказала, что он «такой» с самого начала и уже не изменится.

А раз так, он должен стоять на своем.

– Я продолжу так делать. Я считаю это правильным, поэтому… и дальше буду помогать другим с помощью «рентгеновских снов».

Да, ничего другого и не остается.

«Я буду сражаться», – твердо решил Тайти. И Кирияма подхватила:

– Я тоже… продолжу. И я докажу, что права.

Аоки явно хотел что-то сказать, но промолчал и лишь поскреб в затылке.

Нагасэ, словно видела всех насквозь, хранила молчание и сидела неподвижно.

Сидящие бок о бок Тайти и Кирияма, напротив них – Инаба и Аоки. Двое против двоих, и все сверлили противников сердитыми взглядами.

Почему? Зачем?

Почему они ссорятся? Не говоря уж о том, что противостоят друг другу.

Не то чтобы вскрывались чьи-то тревоги, не то чтобы силком выставлялись на всеобщее обозрение чьи-то чувства, не то чтобы чье-то прошлое стало его оковами, не то чтобы их чувства друг к другу вышли на свет божий, не то чтобы объявился чей-то двойник.

В ходе этого феномена ни на кого из них не обрушиваются проблемы.

Но.

Поэтому.

Без раскачки, решительно рвут друг с другом.

Потому что у них разные убеждения.

Потому что пути, в которые они верят, разделились.

Инаба, прищурившись, сердито смотрела перед собой.

На Кирияму, на Тайти.

– …Ладно, повторяю еще раз. Каковы бы ни были обстоятельства, если вы воздействуете на мир «силой», в норме невозможной, значит, вы на одной стороне с Халикакабом. Что-то при этом изменится, и это что-то уже не вернуть обратно. Это очевидно неверный, худший из возможных вариантов, – обвиняюще заявила Инаба. – Поэтому я ничего не предпринимаю, когда вижу «рентгеновские сны», и если вы этой «силой» пользуетесь, то немедленно прекратите.

И Инаба, которая всегда, во всем была на стороне Тайти, заявила:

– Это… путь, который я считаю правильным, справедливым.

Впервые они противостояли друг другу как враги.

＋＋＋

– …Ну почему так получилось!!! – внезапно прокричала Инаба, идя в одиночестве домой.

Бам – стукнула подошвой туфли по столбу линии электропередачи.

Дурацкий, но такой объяснимый выплеск ярости.

Она против Юи и Тайти. Против. Тайти. Тайти. Тайти. Тайти…

– …Это же понятно. Он ведь такой добряк… Они оба хорошие… И их стремление я тоже отлично понимаю.

Но она права. Они поступают неверно. Она должна их остановить.

Если эту ее убежденность поколебать, самоограничения перестанут работать.

И тогда они не смогут вырваться из странности. И она сама – она сама не сможет вырваться. Последняя линия защиты, которую необходимо держать. Сколько бы жертв ни пришлось принести.

Война уже идет.

К оглавлению