Онлайн чтение книги Темные боги. Книга 1. Сумеречный город The City of Dusk
IV

Николас Кир взвесил на руке меч и на мгновение представил, как вонзает его в горло отца.

Подумал, что, наверное, это не самая лучшая мысль для того, кто стоит посреди базилики.

Подошли священники с позолоченными доспехами. Они были в длинных туниках из желтого шелка и мешковатых белых штанах, их глаза были подведены мерцающей пудрой. Самые старшие были обриты наголо, чтобы были видны татуировки в виде солнца на затылках.

Некоторые из них были луминами. Фамильяры неподвижно парили у них над плечами, как большие светляки. А вот фамильяр Николаса, наоборот, беспокойно кружил у него над головой. Николас коротко сделал Луксу замечание, и тот опустился к нему на воротник.

В жилах священников-луминов текла соларианская кровь, у них были белые волосы и смуглая с золотистым отливом кожа. В Нексусе люди смешанной крови встречались нередко, учитывая поток беженцев после Запечатывания. Считалось, что они должны идти служить в базилики, а так как им постоянно отказывали в работе, у них часто просто не было выбора.

Священники начали облачать Николаса в доспехи, и он задержал дыхание. По нефу эхом разлетались скрип затягиваемых ремней и щелчки пряжек. Тяжелая кираса опустилась на плечи и, как змея, сдавила ребра. Поножи зафиксировали колени, наручи утяжелили предплечья, наплечники по форме напоминали крылья.

Закончив облачать его, священники отступили назад и склонили головы. Николас посмотрел им за спины, на людей, которые наблюдали за происходящим, на послушников и кураторов, на любопытных верующих, которые стояли между колоннами из мрамора с золотыми прожилками. Среди них стоял и прелат Леззаро, который курировал все базилики и был признанным авторитетом во всем, что касалось веры.

Николас не знал, что прелат лично придет на церемонию. Встретившись с ним взглядом, тот ободряюще улыбнулся и едва заметно кивнул.

Момент был испорчен, когда вперед вышел отец Николаса. У Николаса взяли из руки меч, и он слегка пошатнулся, потеряв равновесие.

Варен Кир отцепил висевшее за спиной оружие и протянул его сыну.

Николас видел его тысячу раз, когда оно лежало на подставках или когда отец орудовал им на шествиях и военных парадах. Но сейчас отец протягивал его Николасу, протягивал так, будто действительно считал, что сын достоин к нему прикоснуться.

Копье Вестник Солнца – длинное и гладкое, позолоченный шток утяжелен металлическим сплавом. По обе стороны наконечника с фут длиной – золотые крылья, очень похожие на наплечники и такие же смертоносные, как сам наконечник. В каждом заключено перо из крыльев Фоса. Согласно некоторым соларианским мифам, люди использовали перья после линьки бога, чтобы совершать с помощью магии выдающиеся деяния. Как деревенская девушка Врина, которая провела людей из своей разграбленной и опустошенной деревни через Море Теней.

Обладание одним пером уже было чудом, а двумя – свидетельством силы рода Кир.

Дрожащей рукой Николас потянулся к копью. Когда пальцы прикоснулись к древку и обхватили его, слабый гул защекотал ладонь. Два спрятанных в металле пера Фоса начали излучать яркое сияние, и это сияние пульсировало в такт с ударами сердца Николаса. Ему даже показалось, что еще немного – и он сможет почувствовать под этим ярким нимбусом[12]Здесь и далее «нимбус» употребляется в значении облака, не свечения, так как это «свечение» может быть и черным, и темно-красным или вовсе будет состоять из света и теней. сами перья, их полупрозрачные белые стержни и длинное, слегка загнутое опахало.

– Никша, – отец всегда настаивал, что это настоящее соларианское имя Николаса, – ты готов?

Выражение его лица говорило о грандиозности поставленной задачи. Николас почувствовал тяжесть в желудке, его замутило, и он подумал, что вот сейчас не выдержит, согнется пополам и на глазах у всех заблюет пол базилики. Но он предпочел бы этот вариант тому, что ожидало его на помосте в апсиде. А там он впервые в жизни должен вступить в контакт со своим богом.

Они с отцом прошли мимо рядов конусообразных подсвечников и пахнущих янтарем и тиком кадильниц. Тело Николаса словно одеревенело под тяжелыми доспехами, рука, в которой он держал копье, начала неметь. Копье было тяжелее меча, и его нельзя было просто взять и убрать в ножны.

Николас примерно знал, чего ждать. Его отец прошел через этот ритуал тридцать лет назад и много рассказывал о том, как это было.

– Мой отец привел меня в базилику, когда я был ненамного старше, чем ты сейчас. И вот я в моих лейтенантских доспехах поднялся на помост Фоса, и, когда я ему молился, он со мной заговорил. Его голос грохотал в моих костях и заполнил все мое тело. И тогда я понял зов к служению. На меня снизошло его благословение, и я почувствовал себя бессмертным. Несокрушимым.

Взгляд у Варена стал отстраненным, таким Николас его еще никогда не видел. Суровой была и внешность Варена Кира, и душа. Этот человек был словно высечен из некой неподатливой субстанции, которую можно было назвать долгом или ответственностью. Как и почти все дети в роду Кир, он в юном возрасте был отдан в ополчение Ваеги. Будучи команданте, он возглавлял свой собственный отряд, но в конце карьеры это скорее было просто почетным званием. Теперь он должен был сосредоточиться на делах собственного дома и на подготовке Николаса как своего преемника.

Риан мог бы справиться с тем, что Николасу было не по силам. Младший брат уже поступил бы в ополчение и быстро дослужился бы до лейтенанта, он унаследовал бы оружие, которое сейчас неуверенно держал в руке Николас.

Но Риан умер и забрал с собой всю отцовскую гордость за сыновей.

Поднимаясь по ступеням в апсиду, Николас остро, до боли чувствовал отсутствие брата. Он представил, как Риан стоит внизу и с улыбкой смотрит на него, раскачиваясь на пятках. Риан никогда не умел стоять без движения. Даже его фамильяр постоянно сновал у него между пальцами или кружил возле ног.

Николас тихо, с грустью усмехнулся.

– Ты прячешь свой страх не лучше, чем свое презрение, – пробормотал Варен.

Николас глянул на отца. Высокий суровый мужчина в форме команданте, на груди при свете свечей поблескивают медали, фамильяр послушно завис над правым плечом.

– Я не боюсь, – соврал Николас.

– Тогда сосредоточься, – сквозь зубы сказал Варен.

Купол апсиды в основании был украшен цветочным и геометрическим орнаментами, в глубине помоста стояла скульптура огромного солнца. По лучам светила были расставлены свечи. По обе стороны апсиды стояли на коленях два священника, они следили за тем, чтобы все свечи горели, и заменяли сгоревшие до основания.

Варен отступил в сторону, и Николас остался на помосте один перед скульптурой солнца. Лукс, влекомый любопытством, медленно полетел вперед. Возможно, какая-то сила притягивала его к тому месту, где однажды стоял Фос, отдавая приказ построить базилику.

Николас сделал глубокий вдох, насколько это позволяла кираса, и опустился на одно колено. Копье он держал вровень с поднятым бедром. Под куполом апсиды скрип и лязг доспехов звучал неестественно громко, и Николаса бросило в жар, как будто он делал что-то постыдное.

Все наблюдали. Все ждали.

Николас представил, будто его брат тоже опустился на одно колено рядом с ним и, приподняв белесую бровь, заметил: «Ты выглядишь как актер в дешевой постановке „Четыре рыцаря Кардики“».

С трудом Николас сдержал улыбку, чтобы священники не сочли его еретиком. Пот струился по груди под кирасой. Чтобы унять дрожь в руках, Николас крепче сжал копье.

– Что я должен буду делать, когда туда поднимусь? – спросил он отца у него в кабинете.

– Молиться.

И Николас, склонив голову, начал молиться богу, которого ненавидел всю свою жизнь.

«Свет – это жизнь, свет – это долголетие, – мысленно повторял он по памяти. – Свет – это вершина, где мы обретаем себя. Фос, пошли мне свое благословение, а я в ответ буду посылать свет во тьму».

Тишина. Николас слышал только собственное учащенное дыхание, громкий стук своего сердца и шипение свечей над головой.

«Прошу тебя, – продолжил он, – помоги мне».

«Сила Фоса наполнила меня всего на минуту, но казалось, что это длится целую вечность, – рассказывал ему отец. – И это… это опьяняло».

Варен сказал, что тогда базилику залил теплый лучезарный свет, а когда он встал и повернулся, его окружил ореол исходящего от золотых крыльев света.

«Фос – самый могущественный из богов. Если ты примешь его дар силы, его величество увидит, что мы более других заслуживаем стать его преемниками».

Николас открылся этой силе и ждал, когда она наполнит его теплом и уверенностью, избавит от тошнотворного отчаяния. Он желал хотя бы узнать об умысле Фоса, это помогло бы ему почувствовать его в момент пришествия, если такое снова случится.

Но никакого тепла он не ощутил, только тьма и холодное сознание своей неудачи.

Его бог отказывал ему в благословении.

Николас не знал, как долго он так простоял. Достаточно долго, чтобы почувствовать легкие судороги от перенапряжения и услышать, что люди за спиной начинают испуганно перешептываться.

А потом чья-то сильная рука подняла его на ноги.

– Мы уходим, – прорычал Варен.

– Но…

– Продолжать бессмысленно.

Ни на кого не глядя, отец прошел вниз по ступеням. Николас двинулся следом, Лукс подрагивал у него под подбородком.

Кто-то забрал копье из его с трудом разжавшихся пальцев, потом в полной тишине с него сняли доспехи, но даже после этого он продолжал чувствовать их тяжесть и движения его были скованными и неловкими.

– Милорды.

Оказалось, не все худшее в тот день осталось позади. Николас чуть не рассмеялся, подумав о том, какая у него все-таки стойкая способность доказывать свою никчемность.

Варен застыл, услышав знакомый голос, и поклонился:

– Ваше величество.

Николас зеркально повторил поклон отца, а когда выпрямился, увидел благожелательно улыбающегося короля Фердинанда с двумя стражниками по бокам, а за ними почтительно опустившихся на колени священников и свидетелей ритуала.

Конечно, предполагалось, что король будет время от времени посещать базилики, но эти визиты были лишь внешним проявлением благочестия, и Фердинанд не возвел их в привычку.

А значит, он пришел именно из-за Николаса.

– Прошу прощения за вторжение, – сказал Фердинанд, когда они отошли в уединенный угол базилики. – Должен признать, мне было любопытно посмотреть на этот ритуал.

Золотисто-коричневая кожа Варена приобрела пепельный оттенок, но король продолжил:

– Кажется, я пропустил кульминацию. Жаль.

В этот момент вряд ли нашелся бы человек, способный хоть что-то прочитать по лицу Варена, но у Николаса был богатый и горький опыт общения с отцом: он заметил, как у того от облегчения дрогнул уголок рта.

– Уверен, у Никши еще будет возможность продемонстрировать вам свои способности, – сказал Варен и снова поклонился.

– Я на это рассчитываю. – Фердинанд улыбнулся.

Потом он повернулся к Николасу:

– Вообще-то, я пришел сюда по двум причинам. Меня настолько заинтересовали способности и умения лорда Николаса, что я подумал, не возьмет ли он на себя выполнение одной важной миссии.

– Конечно возьмет, – чересчур поспешно сказал Варен. – Дом Киров выполнит любой приказ вашего величества.

– Рад это слышать. О, как нельзя вовремя! – Фердинанд увидел подошедшего к ним прелата Леззаро. – Я тут ввожу милордов в курс дела.

– Разумеется, – негромко сказал Леззаро своим мягким голосом.

– Я работаю над созданием особого отряда из охотников и ополченцев, – продолжил Фердинанд. – Задачей этого особого подразделения будет отслеживание и поимка заклинателей. Стражники, безусловно, делают свою работу, но я полагаю, что усилия немногочисленной и нацеленной на выполнение одной-единственной задачи команды будут более результативными. Затем мы передадим заклинателей для допроса прелату Леззаро и дону Солеру.

Прелат склонил голову в знак признательности.

– Я бы хотел, чтобы лорд Николас возглавил этот особый отряд.

Николас был в шоке, но постарался ничем себя не выдать. Отец тренировал его с самого детства, но он так и не стал солдатом. Вступление в ополчение из года в год откладывалось, поскольку отец опасался, что другие поймут, как далека сила Николаса от должного.

А значит, Варен ради дома Киров, ради семьи должен был сам занимать этот пост.

Король выжидающе замолчал, и Николас понял, что сам ждет, когда за него ответит отец. Но этот запрос короля был обращен непосредственно к нему. Вернее, не запрос, а приказ.

Николас еще раз поклонился:

– Это огромная честь для меня, ваше величество. Я… – Он хотел сказать «сделаю все, что в моих силах», но выбрал вариант покороче: – Я вас не подведу.

– Знаю, что не подведете.

Король кивнул Варену:

– Милорды. Жду вас на праздновании Дня осеннего равноденствия.

Когда король ушел, Николас слегка покачнулся. Даже показалось, что все это ему померещилось из-за того, что он надышался фимиамом в базилике.

– Лорд Николас, – Леззаро слегка прикоснулся к его плечу, – надеюсь вы найдете время отдохнуть после всего этого. Не забывайте, теперь богам гораздо труднее нас услышать. Все, что нам остается, – это продолжать попытки.

Николас тяжело сглотнул и сипло прошептал:

– Благодарю.

Прелат улыбнулся и пошел обратно к своим священникам.

К удивлению Николаса, ему вернули копье Вестник Солнца. Он взял его, но при этом ждал, что это окажется проверкой или чем-то вроде этого.

– Теперь оно твое, – сказал Варен, заметив, что сын в некотором замешательстве. – Король оказал тебе высокую честь, а ты к этому не готов. И ты сделаешь все возможное, чтобы не навлечь позор на наш дом. Я потратил годы на то, чтобы увидеть нас на троне, и ты не превратишь мои усилия в прах.

Не сказав больше ни слова, Варен ушел из базилики. Николас остался стоять в тени колоннады с сияющим копьем в руке.

* * *

Костяной дворец возвышался в самом центре Нексуса, словно недремлющее око. Белый, блистательный за массивными черными воротами в окружении садов за высокими каменными стенами. Главное здание увенчано куполом, а по углам – четыре башни с грушевидными павильонами наверху. В то позднее утро дворец словно светился, а золотые крестоцветы[13]Крестоцвет – декоративно оформленное навершие, используемое для подчеркивания вершины купола, шпиля, башни, крыши либо фронтона или любого из различных отличительных орнаментов на вершине, конце или углу здания или сооружении. сверкали на солнце.

Перед дворцом раскинулся огромный двор с фонтаном в центре и лужайками с выстриженной по спирали травой, обсаженные лавром и пальмами дорожки и уходящее к главному зданию место для гуляний с рядами аккуратно постриженных кустов лаванды и тимьяна.

Николас стоял возле лимонной рощицы. С этого места было хорошо видно гулянье на площади за дворцовыми воротами. Там были расставлены столы с мясом и овощами, которые выделил король. Люди танцевали и пили дешевое вино.

Но все это не шло ни в какое сравнение с роскошным празднеством перед дворцом.

Здесь гуляла аристократия, старые семьи с богатой историей, связанной со Святым Королевством. Слуги еще рано утром вынесли во двор столы и диваны. Напитки и еду передавали по кругу, как деньги из рук в руки. У одной женщины на плече сидела прирученная зверушка, похожая на обезьянку, только с когтями и сложенными за спиной крыльями. Женщина то и дело скармливала своей зверушке канапе. Приглашенные ко двору собирались в небольшие компании, беседовали, тут и там слышался смех, звон хрусталя и позвякивание фарфора. Где-то наигрывал приятную мелодию струнный квартет.

Фердинанд Аккарди был не особенно популярен, но отсутствие такта он компенсировал, потворствуя набожным людям, которых, как это ни странно, было еще довольно много. Празднество перед дворцом было очередной нитью в гобелене традиций, которые он должен был поддерживать. На руку ему играло и то, что в качестве почетного гостя он пригласил прелата Леззаро. Возможно, именно поэтому стражников на празднестве было больше обычного, а по периметру двора разместились не только королевские солдаты, но и маги из подразделения элементалистов.

Леззаро стоял в окружении гостей короля, торжественные одежды прелата контрастировали с его доброжелательным улыбчивым лицом. Рядом с ним стояла Камилла Лоренцо, тетя Таисии. Николас никогда не думал, что Камилла религиозна, но в прошлом году она присоединилась к небольшой группе аристократов, которые помогали деньгами на содержание базилик.

В какой-то момент Камилла рассмеялась и положила руку на плечо прелата, как будто боялась потерять равновесие.

Николас приподнял бровь. Камилла никогда не была замужем.

«Неужели положила глаз на Леззаро? – подумал Николас. – Надо спросить у Таисии».

Однако Таисии нигде не было видно.

Люди праздновали День осеннего равноденствия, но лето отказывалось отступать из Ваеги. Николас, в белом с золотом мундире, стоял, заложив руки за спину, и чувствовал, как у него шея под волосами становится влажной от пота. Он вежливо улыбался проходящим мимо гостям короля, но на самом деле ему очень не хотелось, чтобы кому-нибудь из них пришло в голову затеять с ним разговор. С разговорами к нему не приставали, но многие украдкой поглядывали на висевшее у него за спиной копье Вестник Солнца. Перевязь врезалась в грудь, и к этому трудно было привыкнуть.

– Тарталетку с луком, милорд?

Николас вздрогнул. Он стоял спиной к деревьям, так что к нему никто не мог подойти незамеченным. Но кто-то все же подошел, и это был молодой человек, примерно его ровесник, в темной серо-синей униформе слуги – разносчика еды. Слуга был симпатичным, стройным парнем с темными вьющимися волосами; кожа у него была смуглая, и от этого ярко-голубые глаза казались еще ярче.

Заметив, что Николас удивился его появлению, слуга улыбнулся и качнул серебряным подносом. На подносе были разложены тарталетки из хрустящего теста с присыпанным крупными крошками сыра карамелизированным луком.

– О… нет, спасибо, – сказал Николас.

– Уверены? Я уже сам съел парочку – очень вкусно.

Слуга поднял поднос повыше и замычал, как будто не мог устоять перед соблазном.

Николас невольно улыбнулся и взял одну тарталетку:

– Хорошо, уговорил, спасибо.

Слуга снова улыбнулся и, забыв поклониться, поспешил разносить тарталетки гостям. А может, собрался съесть их все сам.

Николас откусил кусочек и продолжил наблюдать за празднеством.

Камилла все не отходила от прелата, но взгляд перевела на короля. Фердинанд как будто почувствовал ее внимание: в сопровождении горстки солдат направился в другую сторону, а точнее, в сторону Николаса.

Николас поспешно отряхнул ладони от крошек.

– Ваше величество! – Он поклонился, надеясь, что король не заметит, как он покраснел.

– Лорд Николас! – Король махнул солдатам у себя за спиной, и они поклонились Николасу.

Двое солдат выделялись: вместо традиционной сине-белой униформы на них была желтовато-коричневая с зеленой оторочкой.

– Простите, что смешиваю дела с удовольствием, но я бы хотел, чтобы вы познакомились с бойцами вашего нового специального отряда.

Солдаты смотрели на Николаса – кто-то безразлично, кто-то с беспокойством. Ни в том, ни в другом случае Николас не стал бы их за это винить.

– Охотники прислали вам в помощь двух своих людей, двух лучших людей, – продолжил Фердинанд.

Двое мужчин в желто-коричневой униформе вышли вперед. Один – смуглый и угрюмый, с длинными темными волосами, но выбритыми висками и затылком. Второй – высокий, худой и улыбчивый.

– Милорд, – сказал угрюмый, – меня зовут Джулиан Лука, а это мой напарник Пэрис Глайсер. Мы в вашем полном распоряжении.

– Благодарю. Надеюсь, в ближайшие дни мы узнаем друг друга получше. Дела идут неважно, Нексус в опасности, и мы должны ее устранить.

Солдаты отсалютовали, приложив кулаки к груди. Николас кивнул, и они снова отошли назад.

– Хорошо сказано, лорд Николас, – заметил Фердинанд. – С нетерпением жду результатов работы вашего отряда.

Прежде чем Николас успел что-то ответить, к ним быстро подошел один из советников и что-то прошептал на ухо Фердинанду. Король побледнел, коротко попрощался с Николасом и решительно зашагал в сторону дворца.

Как только король ушел, Николас выдохнул. Он был немного сбит с толку после этого короткого разговора, но в основном чувствовал облегчение.

– «Дела идут неважно, – передразнивая его интонации, сказал за спиной у Николаса очень хорошо знакомый ему голос. – Нексус в опасности, и мы должны ее устранить». – Смешок. – Я читала порнографию с репликами получше.

– Что ты читала? – Николас обернулся.

Таисия улыбалась и сияла в лучах послеполуденного солнца. Она была в платье из черного крепа, намеренно простого покроя, чтобы сделать акцент на серебряном поясе с подвешенными к нему амулетами в виде луны и звезд. Эти луны и звезды перекликались с серебряным медальоном у нее на груди с изображением сигила[14]Сигил – символ или комбинация нескольких конкретных символов или геометрических фигур, обладающая магической силой. Ластрайдеров – полумесяц крест-накрест с кинжалом на фоне звездного неба. Черные волосы Таисии были заколоты в элегантный узел на затылке, лишь несколько прядей свободно падали на шею. Николас, с золотисто-смуглой кожей и светлыми, почти белыми волосами, чувствовал себя рядом с ней как утро, встретившееся с полуночью.

– Девушкам порой бывает одиноко, – без тени смущения ответила Таисия и прикоснулась пальцем к медальону Николаса, на котором был изображен меч крест-накрест с солнцем. – Красивое, кстати, копье.

Николас сначала подумал, что это такой фривольный намек, а потом вспомнил, что у него за спиной висит Вестник Солнца, и в этот момент копье стало как будто в два раза тяжелее.

– Мои поздравления, – сказала Таисия, продолжая поглаживать медальон с сигилом дома Николаса. Он хорошо знал, какие у нее жесткие после многих лет фехтования пальцы. – Ты так долго его вожделел, и вот теперь оно наконец твое.

Если Николас когда-то и желал получить это копье, то только потому, что оно предназначалось для Риана. Он был более свободен, когда лишь желал получить то, что ему не принадлежало.

От неудавшегося ритуала во рту остался горьковатый привкус пепла. Николасу хотелось как-то от него избавиться, высказать все словами, которые были бы понятны Таисии. Но она, такая переменчивая в своих силах, не могла понять молчаливое благословение Никса. Не могла хотя бы потому, что была из дома соперников.

Таисия никогда не использовала против Николаса то, о чем он ей рассказывал, но отец столько лет твердил ему о необходимости соблюдать осторожность, что это крепко засело у него в голове.

Фамильяры Николаса и Таисии всегда чувствовали друг друга, когда оказывались поблизости. Лукс отцепился от запястья Николаса, а тень-браслет на руке Таисии соскользнула ей на ладонь, превратившись в безликий шарик-тень. Лукс принялся летать вокруг Умбры, приглашая поиграть в догонялки.

– Идем отсюда, – шепнула Таисия.

Николас пошел за ней, их фамильяры полетели следом. Пока они брели по рощице, переступая через упавшие и еще не подобранные садовниками лимоны, шум празднества постепенно стихал позади.

Когда они отошли достаточно далеко, Таисия открытой ладонью толкнула Николаса к дереву.

Древко копья впилось в спину, Николас охнул.

– С твоим-то умением тихо подкрадываться – и такие грубые жесты, даже странно, – проворчал он. – Что скажут люди, если узнают, что у кого-то из Ластрайдеров отношения с кем-то из дома Киров?

Звонкий смех Таисии расслабляюще подействовал на Николаса. Он был горд, что ему удалось ее рассмешить.

В первый раз Николас услышал смех Таисии, когда она подкинула дымовую бомбу на вечеринку. Это была их первая встреча. Он в умывальной комнате пытался отмыть грязные пятна с рубахи, Таисия могла бросить его там, и все сочли бы виноватым его, но она схватила его за руку и увлекла за собой. Они бежали, она смеялась, ее черные, заколотые в узел на затылке волосы рассыпались, и ее смех наполнял Николаса светом.

– Скажут, девчонке повезло.

Таисия улыбнулась, Николас покраснел от смущения и все равно обнял ее за талию – это действительно было забавно. Его ладони скользили по черному крепу.

– Ты такая красивая, – успел пробормотать он до поцелуя.

Николас целовал Таисию сотни раз, тысячи раз и всегда ощущал это тепло.

Он сам происходил из рода бога света, но, когда он держал ее в объятиях, это было все равно как держать в руках нагретое солнцем покрывало. Ему хотелось расслабиться рядом с Таисией и впускать тепло в себя, пока не станет абсолютно ясно, что ни ему, ни ей больше никогда не будет холодно.

– Ох ты ж! – сказал знакомый голос. – Хотела немного побыть в одиночестве, и что я вижу?

Николас с Таисией быстро отступили друг от друга.

Анжелика, скрестив руки на груди, стояла под веткой с плодами лимона и в этот момент напоминала садовую скульптуру – бордовое платье, золотисто-коричневые нити в волосах и сигил дома Мардова под воротником, на котором были изображены все четыре элемента.

– Не могу поверить, что ты вышла в таком виде из дома, – заметила Таисия.

Анжелика сплюнула, а Николас вздохнул и сжал переносицу между большим и указательным пальцами.

– Прошу, только не сегодня…

Анжелика ткнула пальцем в сторону Таисии:

– Знаешь, Ластрайдер, если бы ты не была учтива со мной, я бы не задумываясь объявила всем, что застала тебя в пикантном положении.

– О, сейчас умру от страха, – невозмутимым тоном вставила Таисия.

Однако надо признать: если бы Анжелика воплотила в жизнь свою угрозу, это было бы настоящим скандалом и люди судачили бы об этом до конца года как минимум. Предполагалось, что дома сотрудничают, но не заключают союзов. То, что они происходили от рода монархов Ваеги и, стало быть, все могли претендовать на трон, естественно, не способствовало заключению каких бы то ни было союзов.

– Мне показалось, что вы все пошли примерно в одну сторону, – произнес женский голос, сопровождаемый характерным тихим звоном колокольчиков. – Дуэль еще не началась?

Из-под ветки лимонного дерева вынырнула Риша. В этот день она, в черном с золотом и вышитом цветами сари, была номинальной главой своего дома. Черные блестящие волосы были заплетены в косу, которую она перебросила через плечо на грудь. Золотые серьги в ушах, очень похожие на миниатюрные канделябры, перекликались с сигилом дома Вакара – черепом в окружении лепестков бархатца.

– Начнется, если не уведешь одну из них отсюда, – сказал Николас.

– Глупость какая, – хмыкнула Анжелика. – Я скорее умру, чем останусь здесь в обществе этих тискающихся идиотов.

Таисия хрустнула костяшками пальцев.

– Это легко организовать.

Николас слишком поздно заметил, что Умбра оставила Лукса и обвилась вокруг упавшей веточки. Тень-фамильяр подняла эту веточку и начала тыкать ею в плечо Анжелики. Анжелика раздраженно отмахнулась.

– Ты лучше перестань дразнить меня этой своей тенью.

– Да? А если не перестану? – растягивая слова, спросила Таисия. – Что ты сделаешь? Земля разверзнется у меня под ногами? Тебе для этого разве не нужна виолончель или гобой?

Анжелика зло засверкала глазами, а Риша, вздохнув, взяла веточку и сломала ее пополам.

– Хватит. Мы уже не дети. И вы обе должны выказывать больше уважения друг к другу.

– Да я лучше в жерло вулкана прыгну, – заявила Анжелика.

– С удовольствием бы на это посмотрела, – сказала Таисия.

Николас переглянулся с Ришей и тряхнул головой.

Эти две, с тех пор как достигли возраста, когда их стали допускать на празднества, всегда были такими, и все попытки их изменить ни к чему не приводили.

Риша перевела взгляд на копье Вестник Солнца:

– Мои поздравления, Ник. С вручением копья и с твоей новой миссией.

– С миссией? – Таисия нахмурилась. – Об этом с тобой говорил король?

Анжелика уже повернулась, чтобы уйти, но, услышав последнюю фразу Таисии, замерла на месте.

Николас медлил с ответом.

Кто знает, о чем она расскажет своей матери? Но, с другой стороны, это все равно скоро станет всем известно.

Под шорох крон деревьев он рассказал им о специальном отряде.

– Не знаю, почему его величество решил выбрать меня. Ему было бы лучше обратиться с этим к моему отцу.

– Кто бы сомневался, – пробормотала Анжелика.

– Ты наследник дома Киров, – уверенно сказала Таисия и ткнула Николаса пальцем в грудь. – У тебя есть сила. И влияние.

– Это проверка, – согласилась Риша. – Его величество еще не выбрал, какой из домов станет его преемником. Ты прошел ритуал общения с твоим богом. Теперь его величество хочет посмотреть, на что ты способен.

* * *

Николас внутренне содрогнулся, вспомнив, как накануне стоял на коленях в базилике и не чувствовал даже намека на силу своего бога.

Таисия заметила, как он поморщился, и положила руку ему на плечо:

– Ты всегда можешь рассчитывать на мою помощь. Только попроси, сделаю все, что смогу.

– То есть будешь помогать другому дому добиться расположения короля?

– Слушай, я не наследница дома Ластрайдеров, так что, кому и как помогать, это мое личное дело.

Слова Таисии задели Николаса, и он не мог понять, что задело больнее – ее напоминание, что она не несет такой же груз ответственности, какой несет он, или ее предложение помощи, как будто подтверждавшее его внутреннее убеждение в своей слабости.

– На мою помощь не рассчитывай, – сказала Анжелика, как будто кто-то ее об этом просил. – Но я действительно надеюсь, что ты справишься с возложенной на тебя миссией.

После этого она кивнула Рише и Николасу, показала пальцами неприличный жест Таисии и ушла из лимонной рощицы.

Риша, глядя ей вслед, покачала головой:

– Я буду снабжать вас информацией, всей, какую только смогу добыть. Похоже, заклинатели испытывают свои возможности.

Она рассказала Николасу и Таисии о ходячем скелете, о круге с семиконечной звездой внутри и о том, кто его начертил.

– Мужчина в маске-черепе, – пробормотал Николас. – Это полезная информация.

Риша кивнула, и Николас с Таисией направились из лимонной рощи обратно на празднество при дворе.

Таисия приобнимала Николаса за талию, как будто опасалась, что он может упасть. Когда они выходили из рощицы, у Николаса под ногами что-то хрустнуло. Он наклонился и увидел браслет в виде косички, сплетенной из четырех цветов королевств – черного, золотого, серебряного и красного. К браслету был подвешен серебряный амулет в форме дерева.

Николас подобрал браслет-амулет. Тот был перепачкан в земле, и, судя по потертостям, его носили не один год.

Николас огляделся, пытаясь понять, кто мог его обронить, и тут почувствовал, как будто кто-то защекотал по его затылку. Медленно он поднял голову и посмотрел на Костяной дворец. Башни с павильонами по четырем сторонам купола и сверкающие на солнце крестоцветы делали дворец похожим на паука, который как будто бы смотрел на Николаса сверху вниз.

Но Николас был уверен: это не какой-то там паук. Прищурившись, он посмотрел на дворцовые окна, но из-за яркого солнечного света не смог ничего разглядеть.

– Всем внимание! Слушайте его величество Фердинанда Аккарди! – выкрикнул кто-то из центра двора рядом с фонтаном.

Один из советников короля с низким поклоном шмыгнул в сторону, а Фердинанд с бокалом игристого вина в руке вышел вперед:

– Благодарю вас за то, что празднуете со мной уход лета и приход поры богатого урожая. К наступлению Ночи богов мы пожнем плоды нашей щедрой земли.

Вежливые аплодисменты.

Николас заметил, как стали, как будто чувствуя неловкость, переминаться с ноги на ногу представители аристократии. Фердинанд не собирался признавать, что щедрого урожая, о котором он упомянул, на самом деле может и не быть и что с каждым годом он будет все более и более скудным. Но тема Запечатывания на такого рода празднествах была табу, а вот фривольность и невоздержанность в еде и питье очень даже приветствовались.

– Предлагаю поднять тост за трудолюбивых горожан и фермеров. Они заслуживают этого. Но хочу предложить тост и за наши благородные дома, благодаря которым в нашем городе, в нашем королевстве сохраняется баланс, сохраняется гармония. – Фердинанд выше поднял бокал, и все во дворе последовали его примеру.

Горожане за оградой дворца, привлеченные громкой речью короля, стали подходить ближе к воротам.

– Наступили трудные времена, – продолжил Фердинанд. – И есть люди, которые должны на это ответить.

В толпе при дворе начали переговариваться. Заклинатели беспокоили аристократию не меньше, чем простолюдинов.

– И в связи с этим, – король Фердинанд широким жестом указал на Леззаро, – наш дорогой прелат желает сказать нам кое-что об этих персонажах.

– Ваше величество, благодарю за оказанную честь, – сказал прелат Леззаро.

Камилла с довольным видом улыбнулась:

– Да, давно запрещенная практика заклинаний снова начала применяться, и это действительно вселяет тревогу. Как вы все знаете, эта практика сопровождается мрачной историей вызывания демонов. – (В толпе снова начали недовольно переговариваться.) – Но пока что мы никаких демонов не видели. Вместо них мы видели людей, которые занялись магией от отчаяния. И, поскольку магия, как правило, неуправляема, ее применение несколько раз приводило к непредвиденным сложностям.

Прелат кивнул в сторону глав домов, как будто ожидал, что они согласятся с этим его тезисом. Николас заметил, как отец на секунду сердито сдвинул брови.

– Существует мнение, что эти люди – радикалы, – продолжал Леззаро, – но я верю, что ими далеко не всегда движет злоба. Я верю, что за их действиями стоит нечто большее, чем просто страсть к оккультизму. И поэтому, начиная с сегодняшнего дня, любому, кто будет арестован как заклинатель или по обвинению в связи с ними, будет гарантированно предоставлено убежище, которое находится под моей опекой.

Таисия резко втянула воздух сквозь зубы. С площади донесся громкий ропот не поверивших своим ушам людей. Аристократы с детства были приучены не выставлять напоказ свои эмоции, и тем не менее Николас заметил, как у нескольких буквально отвисли челюсти и еще больше изумленно ахнули.

– Что он такое говорит? – прошипела Риша. – Они – преступники. Из-за них пострадали горожане!

– Может, он хочет их всех собрать в одном месте, пока они еще бед не натворили, – предположил Николас.

По Фердинанду было видно: он не предполагал, что выступление прелата пойдет в эту сторону; лицо его ничего не выражало, а вот шея побагровела.

– И что с ними делать, в этом его убежище? – требовательно спросила Риша.

У Николаса появилось дурное предчувствие. Он не мог понять, знал ли прелат о том, как его слова подействуют на короля и на собравшуюся на празднество публику. А потом вспомнил, как Леззаро посмотрел на него в базилике, – тогда это было как бальзам против отцовского гнева.

Возможно, у этого человека имелся план и он прекрасно понимал, что и зачем делает.

Вся надежда была только на это.