Онлайн чтение книги Камень ангела The Angel Stone
3

Девушка ввела их в дом. Дверь была такой низкой, что Саймон ударился головой о притолоку. Они сразу же попали в темноту, дым и гам. Проталкиваясь в тесноте, Саймон крепко держал мать за руку.

Пол был скользкий. Сьюзен прокладывала себе путь локтями, покрикивая на посетителей пивной: «Прочь с дороги! Нечего распускать руки!»

Комната освещалась только большим очагом у дальней стены и двумя лампами в оконной нише. Хлопья сажи падали в огонь, и из очага шел дым, а поскольку все к тому же еще и курили, в комнате было очень душно. Один мужчина взгромоздился на стол и распевал «Перси Нортумберлендского». Это была известная песня, и несколько человек к нему присоединились. Сьюзен повела Саймона с матерью через дальнюю дверь на кухню, где тоже горел огонь в очаге. Вокруг были развешаны почерневшие кастрюли, а над пламенем висел большой железный котел. Сьюзен поставила бадью с водой на пол и помешала в котле деревянной ложкой.

– Я только схожу за хозяйкой, – сказала она. – Присядьте.

Саймон посмотрел на мать. Ему хотелось задать множество вопросов, главным образом насчет еды, но она лишь покачала головой, притоптывая в такт музыке. Саймон уже подумывал, не присесть ли ему, как вдруг услышал голос:

– Да уж, не очень-то ты торопилась!

Голос был грубый и низкий, совсем как мужской; но когда Саймон поднял глаза, он увидел массивную фигуру женщины, заполнившую дверной проем. На ней была синяя юбка, подвязанная на талии толстой веревкой, с которой свисала огромная связка ключей. Чепчик на голове отсутствовал, а темные волосы были распущены. Сквозь массу волос, свисавших на лицо, Саймону удалось рассмотреть лишь два черных глаза, пристально глядевших на него. Сьюзен вошла вслед за нею в комнату; рядом с хозяйкой она выглядела как воробышек подле большой жирной гусыни. Женщина резко остановилась в нескольких шагах от него с матерью.

– Кто это? – спросила она Сьюзен, не сводя глаз с Саймона и Мари.

– Новые работники для вас. Это миссис Пеплоу, – мать Саймона присела в низком реверансе, – и ее сын, Саймон.

Мари дергала Саймона за руку до тех пор, пока он не сообразил поклониться. Но на женщину это не произвело впечатления.

– Гм-м-м! – произнесла она.

Из другой комнаты послышался возмущенный голос:

– Все пиво высохло, что ли?

Миссис Баттеруорт повернулась и так рявкнула, что задребезжали все кастрюли.

– Придержи своих лошадей, понял? У меня всего одна пара рук! – Затем она обернулась к Сьюзен и приказала:

– Выстави их отсюда. – И она направилась было в зал пивной.

– Погодите минутку, – взмолилась Сьюзен. – Они здесь, чтобы помочь нам. Мы же совсем сбились с ног за эту неделю. Только не говорите, что в доме нет работы!

До них снова донесся мужской голос:

– Что же ты за трактирщица, если не можешь подать пиво?

– Этот не отлепится от пивной кружки даже в аду, – заорала миссис Баттеруорт и перенесла свою тушу через порог, кивнув в сторону Саймона с матерью: – Чтобы их тут не было, когда я вернусь!

Мать Саймона повернулась к дверям, собравшись уходить, но Сьюзен схватила большой засаленный передник.

– Вот, – обратилась она к матери Саймона, – надевайте.

– Но… ваша хозяйка, – возразила Мари.

– Не обращайте на нее внимания! Я стерла ноги, работая всю неделю за троих. Если она воображает, что я собираюсь продолжать в том же духе, то ошибается. Эй, послушай-ка! – обратилась она к Саймону. – Ты можешь разложить жаркое в миски?

Саймон взглянул на мать, та кивнула, и Сьюзен вручила ему другой передник.

– Пошли со мной, – сказала она Мари, и они исчезли в зале, где было полно посетителей.

Саймон был очень голоден. С минуту он постоял, глядя им вслед, потом взял котелок и поварешку. Он попытался хлебнуть варево, но оно было слишком горячим. Осторожно размешав жир, он вылил в миску целую поварешку комковатой жидкости. От этого она переполнилась, и варево перелилось через край. Он вытер миску пальцем и облизнул его. И тут снова появилась Сьюзен.

– Не так много, – объяснила она. – Смотри, я тебе покажу. – И она вылила пол-ложки в пустую миску, затем взяла поварешку и добавила туда воды. Саймон наблюдал за ней.

– Это охладит варево, – сказала она и, подмигнув ему, вышла из кухни, захватив сразу три миски.

– Нарежь-ка хлеб, – попросила она, снова вернувшись. – Не такими толстыми ломтями, – добавила она и, показав, как тонко резать буханку, положила половину куска в миску с похлебкой.

Саймон нарезал хлеб и раскладывал варево по мискам, в то время как Сьюзен с Мари носились взад-вперед, разнося их посетителям. Он ухитрился не порезать пальцы и даже отведал жаркого с хлебом, когда никто его не видел. Когда Сьюзен приносила из зала пустую посуду, она просто вытирала ее хлебной корочкой и передавала Саймону, чтобы он снова наполнил. Когда жаркого стало мало, она долила котелок водой из бочки. Один раз в дверях появилась миссис Баттеруорт и пристально на него посмотрела – хорошо, что он успел вытереть рот.

– Ты все еще здесь? – рявкнула она.

Саймон не знал, что на это ответить. Миссис Баттеруорт сердито взглянула на Мари, которая вместе со Сьюзен показалась у нее за спиной.

– Она беременна? – спросила хозяйка точно таким же тоном, как ночной сторож.

– Она выглядит беременной? – удивилась Сьюзен, потому что мать Саймона была тонкой, как тростинка. – Уж если кто из нас и похож на беременную, так это вы, – пробормотала девушка, выразительно взглянув на большой, круглый живот миссис Баттеруорт.

– Я не собираюсь кормить тут чужих детей, – заявила миссис Баттеруорт, метнув яростный взгляд в сторону Саймона, в то время как Мари последовала за Сьюзен в зал. – Эй, ты, – обратилась хозяйка к мальчику. – Иди сюда.

Она исчезла за маленькой дверцей в дальнем конце кухни, и оттуда послышалась раздраженная ругань. Потом дверь резко распахнулась.

– Ну давай же, помоги! – крикнула миссис Батте-руорт.

Саймон выронил разливательную ложку, которая со звоном покатилась по полу, и поспешил на помощь. Миссис Баттеруорт поднимала бочку по лестнице из подвала. Саймон тщетно попытался протиснуться мимо нее. Она немного посторонилась и встала за бочкой, сверля мальчика сердитым взглядом. Наклонившись, Саймон взялся за бочку обеими руками. Она оказалась тяжелой, но он был сильным. Его мать всегда говорила, что он не сознает свою собственную силу. Он потянул бочку вверх, и она загрохотала по ступенькам, и, стукнувшись о косяк, прошла в дверь. У миссис Баттеруорт был такой вид, словно ей хотелось сказать что-то ядовитое, но она лишь молча протиснулась мимо мальчика.

– Ну, вот она и на месте, – сказала она.

Саймон подтащил бочку к входу в пивной зал, но хозяйка рявкнула: «Оставь ее!» Миссис Баттеруорт покатила ее дальше ногой, и они вместе с бочкой исчезли за дверью. Хозяйка не вернулась. Через минуту Саймон поднял с пола разливательную ложку, вытер ее о свои штаны и продолжил раскладывать жаркое. Мари пробежала мимо и легонько дотронулась до руки Саймона, чтобы показать, что она им довольна.

Прошло немного времени, и в трактире возникла суматоха, а в дверях кухни появилась Сьюзен.

– Это Черный Джек из Энкоутса, – понизив голос, объяснила она матери Саймона, которая помогала сыну нарезать остатки хлеба. – С ним всегда одни неприятности, он… Не обслуживай его, я сама с ним разберусь.

Саймон взглянул на мать, и она похлопала его по плечу, успокаивая, и понесла в зал еще две миски. Оттуда сразу же послышались взрывы хохота. Саймон уронил ложку в котелок с жарким и поспешил к дверям.

Какой-то мужчина с косматой бородой стоял спиной к очагу. На голове у него была повязана черная косынка, как у пирата. Рядом с ним стояли еще несколько человек, и вокруг них образовалось свободное пространство.

Он озирался, как будто выискивая, к кому бы прицепиться.

– О, да это же мастер Хэншоу! – воскликнул он, глядя на человека постарше, с редкими волосами. – Вы еще не стерли себе коленки, молясь в вашей потайной часовне? – А когда старик не ответил, мужчина в черной косынке продолжил: – А, Роберт Кэппер – ты по-прежнему прячешь священника в той дыре?

Человек помоложе собрался было ответить, но его остановил другой посетитель.

– Миссис Баттеруорт! – вскричал Черный Джек. – В вашем трактире полно папистов!

Хозяйка прошла мимо него, толкнув деревянным подносом.

– Как будто тебе не все равно, безбожник, – ответила она, а когда Черный Джек с дружками громко засмеялись, заявила: – Только начните тут мутить воду, сразу же вылетите! Вы меня слышите?

Черный Джек и его компания пробурчали в ответ что-то нечленораздельное и, взяв с подноса кружки с элем, уселись за стол у очага. Черный Джек достал из мешочка кости, и они начали играть в бабки, ударяя по маленькому черному шарику на полу. Зеваки наблюдали за игрой, некоторые отворачивались.

Сьюзен поспешила к Саймону, и он быстро ретировался на кухню.

– Где миски? – спросила она. – Давай-ка, поторапливайся!

Саймону хотелось, чтобы рядом была мать, но она исчезла в людном зале. Он обжег пальцы, вылавливая из жаркого ложку, которую уронил в котел. Сьюзен досадливо вытерла ручку грязным полотенцем. Потом у него кончились миски, и Сьюзен, взяв буханку черствого хлеба, показала ему, как отрезать корку и сделать из нее плошку. Он занялся этим, но когда Сьюзен возвращалась в зал, он следовал за ней до двери, пытаясь найти взглядом мать. Наконец Мари вернулась на кухню, и он вцепился в ее передник, но она отстранила мальчика.

– Мне нужно работать, – сказала она, улыбаясь и хмурясь одновременно.

Саймон поспешил за ней, чтобы понаблюдать за залом с порога. Сьюзен обслуживала Черного Джека, но когда мать Саймона проходила мимо их компании, один из них обнял ее за талию.

– А это еще кто? – заорал он. – Новая служанка?

Мари, придерживая миски с жарким, попыталась увернуться, но тут поднялся Черный Джек. Он ухватил чепчик, который заставила ее надеть Сьюзен.

– Сними-ка свой чепчик, красотка, – велел он.

Саймон рванулся вперед, потом огляделся в поисках оружия. Единственное, что он увидел, – это нож на столе. Мать приказала ему никогда не браться за нож. «Его обратят против тебя», – объяснила она. Пальцы Саймона на миг замерли, потом схватились за рукоятку, и он ринулся в пивной зал.

– Оставь ее в покое, – говорила Сьюзен. – Ты же не знаешь, где она побывала.

– Да, зато я знаю, где я бы хотел с ней оказаться, – ответил мужчина.

Мать Саймона изо всех сил отбивалась от Черного Джека. Ее красивые темно-рыжие волосы разметались по плечам. Она потянулась за своим чепчиком, но Черный Джек отодвинул руку, чтобы ей было не достать. Саймон знал, что если из-за них в трактире вспыхнет ссора, их вышвырнут на улицу, и все же ринулся к матери. Но не успел он добежать до очага, как массивная фигура миссис Баттеруорт заслонила свет. Она закатила хорошую оплеуху мужчине, удерживавшему мать Саймона.

– Разве мало было в этом доме неприятностей и без тебя? – загремела она. – Я не стану обслуживать буянов. Либо сядь на место, либо выметайся! – А когда мужчина собрался было дать сдачи, она пролаяла: – Сяд, если хочешь еще эля.

Мужчина сел, что-то ворча себе под нос, а Мари вырвала свой чепчик у Черного Джека. Миссис Баттеруорт повернулась к ней, и Саймон подумал, что сейчас она прикажет его матери убираться из кабака, но тут кто-то крикнул: «Здесь менестрели!» Толпа раздвинулась, освобождая место, и три человека с музыкальными инструментами прошли к очагу.

– Песню! – завопил Черный Джек и начал вместе со своими дружками стучать кулаками по столу.

Мать Саймона надела чепчик, потом выпрямилась и застыла на месте, когда менестрели заиграли один за другим. Очаг отбрасывал желтоватый отблеск на ее бледное лицо, пряди волос выбились из-под оборок. Лютнист кивнул ей, и в его глазах читался вызов. Мари поколебалась, а потом запела тихим хрипловатым голосом – точно так же, как много раз пела вместе с Саймоном на рынках и в трактирах, или в зале у какого-нибудь великого лорда.

Мари пела вместе с менестрелем. В трактире стало тихо. Все лица обратились к певцам. Кто-то вынул изо рта деревянную трубку и отбивал такт, заданный лютней, маленьким барабаном и свистулькой.

Саймон смотрел на мать, и Черный Джек тоже не сводил с нее свои змеиные глазки. Казалось, от нее исходит свет, он затопил всю комнату, и к концу песни все присоединились к поющим.

Когда Мари закончила, все потребовали еще песню, но миссис Баттеруорт возразила:

– Хватит! Вы хотите всю ночь мешать моим служанкам работать?

И Саймон понял, что мать победила, и они здесь остаются.