Онлайн чтение книги Проклятие бронзовой лампы The Curse of the Bronze Lamp
Глава 17

Приятно отметить, что Кит Фэррелл насвистывал, спускаясь к завтраку.

В понедельник 1 мая Кит проснулся ближе к полудню. Пробудившись от крепкого сна, он выглянул в окно и глубоко вдохнул чистый воздух, нагретый ярким солнцем.

Внизу расстилался сельский пейзаж с его густой, позолоченной солнцем зеленью. Теплый воздух был насыщен запахами старой древесины и камня. Вытянув шею, Кит разглядел на востоке шиферную крышу сторожки и осаждающую ворота толпу.

Чувство, что мозги поджариваются в голове, исчезло. Кит ощущал себя другим человеком.

— Не думаю, — произнес он вслух, — что я влюбился в ведьму, которая может материализовываться и дематериализовываться, когда захочет. Вот уж никогда не казалось, что Хелен присущи такие качества! Но факт остается фактом — она была здесь. Вот кресло, в котором она сидела. Хелен обещала вернуться сегодня. Она любит меня или говорит, что любит, и это самое таинственное, что может быть. И пусть мое подсознание не подсказывает, будто мне все приснилось. Ведь Мастерсу же не приснилось!

Подобному философствованию Кит предавался во время душа, бритья и одевания. Однако встреча с Мастерсом по пути к завтраку вернула его к действительности.

Комната Мастерса находилась рядом с его спальней. Они встретились на лестничной площадке, окрашенной отблесками разноцветных стекол. Несколько секунд воспоминания о ночном переполохе заставляли их хранить молчание, подобно тому как люди во время похмелья стыдятся упоминать о своих пьяных буйствах.

Старший инспектор, казавшийся еще более желчным при свете солнца, выглядел при этом настолько утомленным и сбитым с толку, что вызывал жалость. Как бы подчеркивая то обстоятельство, что он в гостях, а не при исполнении обязанностей, Мастерс избавился от неизменного котелка.

— Только не говорите, — проворчал он, — что уже четверть двенадцатого! Я проспал!

— Я тоже.

— Но, учитывая обстоятельства…

Кит, который сегодня утром любил весь мир, улыбнулся и махнул рукой.

— Можете вы, наконец, поверить, что я не плету против вас интриг? — сказал он.

— Я вам верю, сэр.

— Что я ни разу не видел Хелен с четверга до тех пор, пока она не появилась в моей комнате прошлой ночью — в час? И я все еще не знаю, что с ней произошло. Кроме того, что она жива, а не убита, как вы, кажется, думали.

Они спускались по лестнице под красочными бликами цветных стекол в стрельчатых окнах над парадной дверью.

— Да, молодая леди жива. Но как насчет лорда Северна и сэра Генри Мерривейла?

Кит не ответил.

— Это, — продолжал Мастерс, вынимая из бокового кармана пару сложенных газет, — вежливо принесли мне на подносе вместе с утренним чаем. Несомненно, дело рук Бенсона. По-моему, молодой человек, пресса окончательно выжила из ума!

— Во всяком случае, сейчас у ворот толпа. Я видел ее из окна.

— Смотрите! Четыре экстренных выпуска сообщают, что, по сведениям из «надежных источников», сэр Генри взял бронзовую лампу и больше его не видели. В доме его нет. Где же он?

Они спустились к подножию лестницы.

— Только взгляните на заголовки! — Мастерс переложил газеты в левую руку. — «Вторая жертва». «Лорд Северн исчез». «Кто следующий?»

— Да, понимаю…

— Как, я вас спрашиваю, объяснить им, что леди Хелен Лоринг вовсе не жертва? «То есть как это?» — спросят они. «Я находился так близко, что слышал ее голос, а мистер Фэррелл разговаривал с ней. Но дело в том, ребята, что она снова исчезла».

— Звучит слегка невразумительно.

— Думаете, кто-нибудь проглотит такую чушь?

— Но ведь это правда!

— Знаю! Меня просто интересует, проглотят ли ее пресса, публика и, черт возьми, заместитель комиссара!

Кит покосился на него, стоя в теплом затхлом воздухе холла.

— В действительности вас больше всего беспокоит исчезновение Г. М., верно?

— Да, — признался Мастерс. — Как по-вашему, нам удастся в такое позднее время раздобыть какой-нибудь еды?

— Думаю, удастся. Бенсон… — при звуке этого имени Мастерс нервно дернулся, — принесет что-нибудь.

Бенсон и в самом деле принес.

В просторном обеденном зале, выходящем на южную террасу, стоял на серванте отполированный до блеска кофейник, а на спиртовках под крышками подогревались блюда. В комнате никого не было, но на столе виднелись остатки двух порций завтрака, а два стула были слегка отодвинуты от стола. Хотя зал оставался в тени, солнечный свет заливал каменные плиты террасы, куда можно было попасть через дубовую дверь со стрельчатой аркой. Сейчас дверь была открыта настежь, впуская тепло.

Отведав бекона, Мастерс забеспокоился с новой силой:

— Не нравится мне это, мистер Фэррелл! Я много раз предупреждал старика, что в один прекрасный день он столкнется с делом, которое ему не по зубам. И если это так…

— Но ведь вы говорили, что он в состоянии себя защитить.

— Ну, я не имел в виду буквально. Конечно, у него блестящий ум, но практического здравого смысла не больше, чем у ребенка. Кроме того, от чего защитить — от бронзовой лампы?

Кусок застрял у Кита в горле.

— Каждый раз, когда об этой чертовой лампе хотя бы просто упоминают, — сказал он, — происходит какая-нибудь дрянь.

— Да я прямо скажу, что после прошлой ночи едва не поверил в могущество старика Херихора. Только что девушка была тут, а в следующую минуту исчезла! Причем безо всяких подвохов, я сам там был и видел, как это случилось. Что касается сэра Генри… — Мастерс сделал паузу и продолжал, понизив голос: — Я старался не показывать ему, мистер Фэррелл, но старый черт мне очень нравится.

— Конечно. Он отличный парень.

Однако Мастерс счел нужным несколько скорректировать свое признание.

— Уверяю вас, — поспешно добавил он, — я считаю, что ему пойдет на пользу разок потерпеть неудачу. Но я не хочу, чтобы он исчез или погиб, мистер Фэррелл! Мне бы очень не понравилось, если бы…

Внезапно Мастерс умолк.

Причиной тому послужил голос, казалось возникший из воздуха, но в действительности доносившийся с южной террасы. Это был бас, говоривший с притворной скромностью:

— На этой фотографии, Бенсон, я изображен в роли Ивана Грозного в крикет-клубе Восточного Райслипа.[46]Райслип — район на северо-западе Большого Лондона. Многие говорили, что это моя лучшая роль.

— Вид у вас, сэр, и впрямь грозный.

— Угу. Вы бы узнали меня на этом снимке?

— Только с помощью очков, сэр.

— С помощью очков, сынок?

— Да, сэр. Когда я вижу в вашем альбоме фальшивую бороду чудовищного размера, то ищу соответствующие очки и таким образом могу вас опознать.

Старший инспектор Мастерс закрыл глаза и осторожно вернул тарелку с беконом на сервант. Следует с прискорбием отметить, что его рука потянулась к острому кухонному ножу, лежащему в пределах досягаемости. Но он подавил импульс, расправил плечи и вышел на террасу, где разыгрывалась в высшей степени идиллическая сцена.

Сидя за маленьким столиком, покрытым белой скатертью, который он уговорил Бенсона поставить для него на теплом воздухе, сэр Генри Мерривейл наслаждался завтраком, состоящим из бекона, сосисок, яичницы-болтуньи, тоста и кофе. В интервалах межу поглощением этих яств он переворачивал страницы альбома с вырезками, указывая вилкой на заслуживающие внимания детали.

Перед ним стоял Бенсон, также с альбомом вырезок.

— Ага! — воскликнул Г. М., настолько заинтересованный, что даже отложил нож и вилку. — Вот на это, сынок, и впрямь стоит взглянуть!

— В самом деле, сэр? — отозвался Бенсон, терпеливо ожидая возможности ввернуть словечко.

— Да. Это серия газетных фотографий, касающихся моего последнего путешествия в Соединенные Штаты.

— Надеюсь, сэр, американцы смогли оценить ваши таланты.

— Еще как, сынок! Вот здесь я исполняю обязанности почетного шефа пожарной команды. Обратите внимание на кокарду на шляпе.

Бенсон слегка нахмурился:

— По-моему, сэр, вы указали не на ту фотографию. Здесь происходит нечто похожее на драку.

— Дело в том, сынок, — виновато произнес Г. М., — что все прошло не совсем так, как надо. Я хотел сводить их на настоящий пожар.

— Ваше желание вполне естественно, сэр.

— Наконец они согласились, но с условием, что пожар не будет большим. Мы ведь уже успели немного выпить, понимаете, сынок?

— Разумеется, сэр.

— Раздался сигнал тревоги, и мы помчались под звуки сирены в самых лучших традициях. Наша поездка по улицам Гарден-Сити на Лонг-Айленде[47]Лонг-Айленд — остров на юго-востоке Нью-Йорка; Гарден-Сити — город на западе Лонг-Айленда. со мной на заднем сиденье пожарной машины была весьма незаурядным зрелищем. Но все кончилось неудачей.

— Надеюсь, тревога не оказалась ложной, сэр?

— Нет, с тревогой все в порядке. Но когда мы прибыли к месту происшествия, взломали топорами дверь и направили шланг на игроков в бридж, то поняли, что ошиблись и попали в дом, где нет никакого пожара.

— Весьма печально, сэр.

— Еще бы, сынок.

— Осмелюсь предположить, что хозяин дома принял вас не слишком любезно?

— Его речь просто шокировала. Мне пришлось направить струю ему в живот, чтобы заставить умолкнуть. А это я на Кони-Айленде.[48]Кони-Айленд — район Нью-Йорка (Южный Бруклин), где находятся парк развлечений и пляж.

По огонькам в глазах дворецкого Кит понял, что он наслаждается происходящим. Казалось, ему больше абсолютно нечем заняться.

Впрочем, на владения Бенсона было приятно смотреть. Прекрасная погода позволила вынести на террасу с белокаменной балюстрадой плетеные стулья с подушками. Узкая лестница вела в голландский сад с уже зацветающими ранними тюльпанами, тянущийся на юг к окруженной тополями лужайке для игры в шары, серой стене парка и вьющейся ленте реки.

Но Мастерс не стал разглядывать пейзаж. Громко откашлявшись, он произнес:

— Доброе утро, сэр Генри.

Г. М., сидевший к нему спиной, обернулся и начал с пугающей быстротой заталкивать пищу в рот, запивая ее мощными глотками кофе.

— Доброе утро, Мастерс, — отозвался он наконец, поставив чашку на стол с удовлетворенным вздохом.

Старший инспектор обошел стол, чтобы посмотреть ему в лицо.

— И когда же вы объявились? — спросил он.

— Я? Около часа назад. Не так ли, Бенсон?

— Примерно так, сэр.

— Могу я спросить, сэр Генри, где вы были?

— Я? — повторил Г. М. — Здесь меня не было.

— Как ни странно, мне это известно, — сказал Мастерс. — Я спрашиваю, где именно вы были.

— О, в разных местах, — ответил Г. М., делая широкий жест ножом и вилкой. — У меня были дела.

— Вы осведомлены, — продолжал Мастерс, словно барристер в зале суда, — что многих озаботило ваше исчезновение? Даже в газеты просочились слухи, что бронзовая лампа добралась и до вас.

— Эти слухи, сынок, не вполне правдивы. Бронзовая лампа не добралась до меня — я добрался до нее. — Нырнув под стол, Г. М. извлек старый портфель, достал из него бронзовую лампу и поставил ее на стол между тарелкой и альбомом. — Я брал ее с собой, Мастерс, и это принесло пользу. Понимаете, большую часть прошлой ночи я провел в отеле «Колокол»…

— Вас там не было. Я звонил туда.

— Я специально велел отвечать, что меня там нет, так как был поглощен дебатами с Лео Бомоном, зная, что это окажется долгим и нелегким делом. Парень проницателен, как черт. Но я должен был заставить его признаться.

— Признаться?

— Вот именно.

— Но не всю же ночь вы торчали в отеле, верно?

Г. М. оставил вопрос без ответа.

— Как я понял со слов Бенсона, — продолжал он, выскребывая последние остатки сосиски и яичницы, — у вас тут прошлой ночью было веселенькое сборище. — Он затрясся от беззвучного хохота. — Очень сожалею, Мастерс, что не был здесь и не мог на это посмотреть.

— Смейтесь! — махнул рукой Мастерс. — Я-то надеялся, что все раскроется, когда сюда прибудет архитектор. Мне пришлось задержаться, потому что мистер Робертсон приехал тем же поездом, и мы отправились в участок, чтобы выслушать его показания.

— В них было что-либо интересное?

— Ничего особенного. Пресса интервьюировала лорда Северна и мистера Робертсона сначала в Кройдоне, а потом в квартире лорда Северна на Ганновер-сквер. После этого он уехал в «бентли», обещав репортерам дать интервью сегодня перед ленчем.

Г. М. вынул часы и взглянул на них, отчего давление Мастерса поднялось еще выше.

— Но я начал рассказывать о прошлой ночи, сэр Генри. Архитектор, мистер Робинсон и я прибыли сюда в час. И в кабинете мы застали или чуть не застали леди Хелен в обществе мистера Фэррелла, который клянется, что он в этом не замешан, однако не желает сообщить, что она ему сказала. Бенсон говорил вам, что мы находились настолько близко, что слышали голос молодой леди?

— Да.

— После этого мы обыскали дом вдоль и поперек… Ладно, не обращайте на меня внимания! Смейтесь, сколько душе угодно!

— Я не собираюсь смеяться, Мастерс, — серьезно заверил Г. М. — Напротив, я искренне сожалею, что не был здесь и не мог дать вам совет, прежде чем вы начнете тратить время впустую.

— Тратить время впустую?

— Вот именно.

— Можете показать мне хоть один дюйм в этой берлоге, который мы не обыскали?

— И тем не менее вы потратили время зря.

— Вам легко изображать умника, сэр. Но, учитывая то, что мистер Фэррелл — единственный, кто видел молодую леди и говорил с ней…

— Это заявление далеко от истины, — возразил Г. М. — Я тоже с ней разговаривал.

Мастерс уставился на него:

— Вы нашли ее?

— Угу.

— Где?

— Там, где я и думал, после того как вчера разгадал уловку.

Мастерс достал носовой платок и вытер лоб.

— Слушайте! — взмолился он. — Шутки шутками, но вы понимаете ситуацию? Орава репортеров у ворот, мой офис на другом конце телефонного провода и я, которому ровным счетом нечего сказать! Я пришел к выводу, что это убийство. Черт возьми, вы сами вчера согласились с этим — по крайней мере, когда мы говорили о лорде Северне.

— Угу, — согласился Г. М. — Верно.

Воцарилось молчание, показавшееся зловещим даже на залитой солнцем террасе.

Уголком глаза Кит наблюдал за Бенсоном. Ему казалось, что дворецкий интересуется не столько беседой, сколько плетеным стулом, стоявшим поодаль. Это было странно, так как стул ничем не отличался от других, и никто на нем не сидел.

— Спрашиваю в последний раз, — заговорил Бенсон. — Где вы были прошлой ночью? И зачем шарили в «темнице»?

— Ну, не совсем «шарил». Я говорил там кое с кем, так как это уединенное место, — вот и все. А позже мне пришло в голову использовать его в небольшом спектакле сегодня утром. Сперва я был здесь, потом отправился в «Колокол», а оттуда в антикварный магазин Джулии Мэнсфилд.

— И оставались там всю ночь?

— О нет. Остаток ночи я провел в больнице.

На террасе послышались быстрые шаги. К столику Г. М. решительно приближались Одри Вейн и Сэнди Робертсон.

Киту стало ясно, что эти двое наконец обо всем договорились — если было о чем договариваться. Одри впервые за эти дни выглядела счастливой. А Сэнди робко касался ее руки, когда они огибали угол стола.

Во время бешеных поисков прошлой ночью Кит почти не видел их. Но даже летние наряды — белое платье Одри, блейзер и фланелевые брюки Сэнди — свидетельствовали о примирении. Сэнди, с его торчащим подбородком и умными, ироничными глазами под морщинистым лбом, поспешил к Г. М.

— Это… — Кит приступил к представлениям, но Г. М. прервал его:

— Все в порядке, сынок. Мы познакомились час назад.

— Слушайте, маэстро, — начал Сэнди с фамильярного обращения, которое люди обычно усваивали даже после более короткого, чем один час, знакомства с Г. М., — мы только что были в сторожке. Вам или старшему инспектору необходимо что-то сделать с этой суматохой у ворот! Еще десять минут — и там начнутся беспорядки.

— Мы об этом позаботимся, — заверил его Мастерс. — Нам все известно о репортерах.

— Но это не репортеры, — возразил Сэнди. — По крайней мере, не только они. Там стоит наш старый друг прорицатель, который клянется, что имеет право войти. Он хотел взобраться на стену и разбить окно — и разбил бы, если бы инспектор Дейвис не пригрозил огреть его дубиной.

Г. М. выпучил глаза.

— Господи! — пробормотал он. — Это что-то новенькое. Неужели Бомон спятил?

Сэнди недоуменно заморгал:

— Бомон?

— Леонард и инспектор Дейвис уж точно свихнулись, — продолжал Г. М. — Я же велел им впустить Бомона, как только он появится! Черт побери, что сегодня утром со всеми происходит?

— Бомон? — повторил Сэнди.

— Это тот человек, — объяснила Одри, — которого ты, Хелен и лорд Северн знали в Каире просто как американца, охотящегося за сувенирами. В действительности он знаменитый предсказатель, который владеет каким-то храмом… не помню название. Со вчерашнего дня он находится в Глостере, а что ему нужно на самом деле, я не могу понять…

Сэнди поднял руку, призывая к молчанию.

— Но я говорю не о Бомоне! — запротестовал он. — К черту Бомона, кем бы он ни был! Положи мне сахар в кофе, Одри, пока я объясню. — Сэнди повернулся к Г. М.: — Это не Бомон, маэстро, а Алим-бей.