Онлайн чтение книги Тайна The Dead Secret
Глава XIV. ВНУТРИ ЗАМКА

Изумление мистрисс Пентрис еще увеличилось, когда она, отворив дверь, увидела возле дамы джентльмена. Возбужденному воображению ключницы внезапно появившаяся фигура дяди Джозефа, приятно улыбающегося и вежливо кланяющегося, показалась сверхъестественным явлением.

— Здравствуйте, мы желали бы осмотреть этот замок… — произнес дядя Джозеф.

Мистрисс Пентрис была поражена безмолвием. Кто этот джентльмен, произносящий английские слова с иностранным акцентом и фантастически кланяющийся? Что значит появление его с дамой в черном платье? В письме мистрисс Фрэнклэнд о нем нет ни слова!

— Здравствуйте, мы желали бы осмотреть замок, — повторил мистер Бухман, вежливо раскланиваясь.

— Вам угодно осмотреть замок, сэр? — повторила ключница, приобретшая, наконец, способность говорить. — А дама? — продолжала она, глядя через плечо стоявшего на первой ступеньке лестницы джентльмена на его племянницу, находившуюся у подножия лестницы. — А дама тоже желает осмотреть замок?

Короткий утвердительный ответ Сары навел ключницу на ту мысль, что описанная ее госпожою женщина стоит перед нею. Мягкий, приятный голос посетительницы, опрятная одежда, черный цвет, робкий взгляд, который ключница успела подметить, не оставляли на ее счет никакого сомнения. Но чем объяснить явление ее кавалера? Этот вопрос повергал мистрисс Пентрис в совершенное недоумение. Поступить ли и с ним по инструкции мистрисс Фрэнклэнд? Дозволить ли ему осмотреть дом, или оставить его у двери, пока она будет ходить по замку? В таких трудных обстоятельствах мистрисс Пентрис привыкла обращаться за советом к глубокомысленности и проницательности мистера Мондера.

— Угодно вам будет подождать здесь, пока я позову дворецкого, — сказала мистрисс Пентрис, обращаясь исключительно к Саре.

— Очень вам благодарен, — отвечал дядя Джозеф, кланяясь и улыбаясь. — А? Что я тебе сказал? — прошептал он торжественно племяннице, когда ключница скрылась.

Первым движением ключницы было идти к мистеру Мондеру, но она вспомнила приказание мистрисс Фрэнклэнд не упускать ни на минуту из виду этой опрятно одетой дамы и остановилась. Подумав с минуту, она осторожно позвала Бэтси и приказала ей пригласить мистера Мондера.

Мистер Мондер явился. Он привык, чтобы с ним почтительно обращались, и потому был очень недоволен ключницей, которая, услышав звонок, оставила его именно в ту самую минуту, когда он готовился высказать свое мнение о письме мистрисс Фрэнклэнд. Вследствие того, когда мистрисс Пентрис отвела его в сторону и шепотом изложила свои сомнения, он принял все сказанное ему с видимым равнодушием. Но мистрисс Пентрис было не до того. Она досказала все до конца и заключила тем, что, по ее мнению, даму следует впустить, а джентльмена оставить у двери.

— Да, таково ваше мнение, мэм, — строго сказал дворецкий, — но я его не разделяю.

— Вы думаете, что и джентльмена надо впустить?

— Да, я думаю, — сказал мистер Мондер.

— Поэтому вы примете на себя ответственность за это отступление от инструкции мистрисс Фрэнклэнд? — спросила ключница.

— Конечно я, — отвечал дворецкий тоном авторитета,

— Хорошо, я всегда рада следовать вашему совету, — сказала ключница.

Мистрисс Пентрис осмелилась еще заметить, что ответственность за исполнение приказаний господ падает столько же на него, сколько и на нее.

Между тем, стоя у двери, дядя Джозеф разговаривал с Бэтси (которая не могла преодолеть своего желания увидеть странных посетителей) так фамильярно, как будто бы всю жизнь был с нею знаком. Прежде всего он спросил, нельзя ли где-нибудь получить экипаж, чтоб доехать до ближайшего города, где останавливался дилижанс; потом повел речь о доме, хорошо ли ей жить и мало-помалу дошел до северной части замка, на которую не переходил никто из домашних.

— Скажи мне, моя милая Бэтси, — говорил дядя Джозеф, когда мистрисс Пентрис, сопровождаемая дворецким, спускалась с лестницы, — почему же никто не ходит в эти комнаты?

— Потому что там привидение, — отвечала со смехом Бэтси, развеселенная шутками старика.

— Молчи и убирайся в кухню, — раздался гневный голос ключницы над самым ухом служанки. — Этот глупый народ, — продолжала она, обращаясь к Саре через голову дяди Джозефа, — рассказывает нелепые истории о нескольких комнатах на той половине, в которой никто не жил шестьдесят или семьдесят лет; рассказывает нелепые истории о привидениях, и моя служанка имеет глупость верить им.

— Нет, нет, я им вовсе не верю, — сказала Бэтси, которая возвратилась, услышав, что разговор принимает мистический характер. — Я вовсе не верю в привидения.

Проговорив это, Бэтси встретила гневный взгляд ключницы и весьма неохотно удалилась со сцены. Мистрисс Пентрис заметила с некоторым удивлением, что таинственная леди побледнела, когда заговорили о привидениях; но прежде нежели она успела спросить о причине, явился мистер Мондер и, обратясь к путешественникам, важным тоном пригласил их следовать за собою; потом он важно повернулся и повел их к восточной лестнице таким шагом, каким серьезные задумчивые англичане прогуливаются по воскресеньям. Ключница выступала важно, а за нею следовали дядя Джозеф и Сара.

— Это похоронное шествие, — прошептал старик. С этими словами он взял под руку племянницу и заметил, что она дрожала.

— Что с тобой? — спросил он.

— Дядюшка, не понимаю, отчего они нас приняли с такой готовностью, — прошептала она. — Что они говорят там между собой? И почему эта женщина не спускает с меня глаз?

Старик хотел было что-то отвечать, но ключница оглянулась и весьма выразительно попросила их следовать за нею. Через минуту они стояли у подножия восточной лестницы.

— Ага! — воскликнул дядя Джозеф, болтливость которого не унималась даже в присутствии величавого мистера Мондера. — Великолепный дом и великолепная лестница!

— Мы привыкли слышать такие отзывы о нашем доме, сэр, — сказал мистер Мондер, решившийся уязвить слишком фамильярного иностранца. В Весткорнуэллийском гиде, которым вам следовало бы запастись, предпринимая путешествие в нашу сторону, говорится, что Портдженский замок один из прекраснейших замков в Англии, Я очень сожалею, сэр, что вы не имеете гида.

— О, к чему это? — проговорил нисколько не смутившийся германец. — Стоит ли сожалеть о гиде, когда вы сами нас провожаете? О, сэр, вы несправедливы к себе! Неужели такой путеводитель, как вы, который ходит и говорит, может быть заменен мертвым, печатным? Никогда! — При этом дядя Джозеф очень ловко поклонился, посмотрел на дворецкого и покачал головою с видом дружеского упрека.

Мистер Мондер был парализован. Если бы иностранец был английский герцог, то и в таком случае он не ожидал подобной фамильярности.

Между тем Сара, сопровождаемая ключницей, медленно поднималась на лестницу. Мистер Бухман поспешил к ней, а мистер Мондер постоял еще с минуту и тоже последовал за дерзким иностранцем с решительным намерением наблюдать каждое его движение и наказать за его невежество при первом удобном случае.

Шествие по лестнице заключалось, впрочем, не дворецким, а служанкой, которая старалась держаться поодаль, чтобы не быть замеченной ключницей. Приезд иностранцев был великим событием, взволновавшим ее скучную жизнь в Портдженском замке.

Между тем ключница ввела Сару в главные комнаты западной стороны замка. Проходя по лестнице, Сара, внимание которой было возбуждено опасениями и подозрением, не могла не заметить, что перилы и самая лестница были возобновлены.

— У вас в доме работают? — спросила она скороговоркой.

— Вы это заключаете по лестнице? — возразила ключница. — Да, у нас работали.

— А теперь нигде не работают?

— Нет, но мы ждем, что скоро опять начнутся работы. Даже здесь, в лучшей части дома половина спальных комнат и некоторые лестницы так плохи, что по ним не совсем безопасно ходить. Они немногим лучше были уже во время последней мистрисс Тревертон, так мне рассказывали; а со времени ее смерти…

Ключница остановилась, с видом удивления и неудовольствия. Леди, опрятно одетая, вместо того чтобы поддержать репутацию дамы хорошего общества, сделала непростительное невежество — отвернулась от мистрисс Пентрис, прежде чем та кончила свою речь. Поэтому мистрисс Пентрис, помолчав, повторила свои последние слова строгим, внушительным тоном:

— Со времени смерти мистрисс Тревертон…

Но ей опять не позволили кончить. Странная леди проворно повернула к ней свое бледное лицо и, почти не глядя на нее, отрывисто сказала:

— Я хочу спросить вас… как говорят: привидение, которое является в тех комнатах, мужчина или женщина?

— Я говорю о последней мистрисс Тревертон, — сказала ключница тоном строжайшего выговора, — а не о привидении. — Если вы желаете что-нибудь знать от меня, то вам необходимо обратить внимание на то, что я говорю.

— Извините, прошу вас, извините… Но я бы желала знать…

— Если вы желаете знать о тех нелепостях, которые тут рассказывают, — начала мистрисс Пентрис, смягченная последними словами Сары, — то я вам должна сказать, что, по словам этого глупого народа, привидение является в виде женщины.

Лицо странной женщины еще более побледнело.

— Ох, как жарко! — проговорила она, подходя к открытому окну.

— Жарко? Сегодня северный ветер! — воскликнула удивленная ключница.

В это время подошел дядя Джозеф и очень вежливо спросил, не намерены ли дамы осмотреть комнаты. В последние пять или шесть минут он задал дворецкому несколько вопросов, но, получив от него самые короткие и неудовлетворительные ответы, в отчаянии оставил его.

Мистрисс Пентрис готовилась идти в столовую, потом в библиотеку и гостиную. Все эти три комнаты были соединены между собою, а рядом с ними тянулся вправо длинный коридор. Она дотронулась до плеча Сары, давая ей таким образом знать, что пора идти.

— Что касается до привидения, — говорила мистрисс Пентрис, отворяя дверь, — то вам нужно спросить у тех глупых людей, которые в него верят. Они вам все скажут — старое ли или молодое, как ходит и прочее, чего я вам сказать не могу.

Между тем как ключница поднимала шторы в столовой, а дворецкий отворял двери в соседнюю комнату, дядя Джозеф подошел к Саре и прошептал ей несколько ободрительных слов.

— Смелее, смелее! Главное — старайся сохранить присутствие духа, — шептал он.

— Мои мысли! Мои мысли! — произнесла Сара. — Они восстали против меня. Как я посмела войти в этот дом?

— Вы лучше посмотрели бы в это окно, — отнеслась к посетителям мистрисс Пентрис, подняв штору. — Такие виды не везде бывают.

Когда все вошли в комнаты, Бэтси, остававшаяся внизу, не могла уже видеть странных людей, возбудивших ее любопытство, ни слышать их разговора; поэтому она, скрепя сердце, ушла в кухню и занялась приготовлением обеда.

Налюбовавшись видом из первой комнаты, все вошли в библиотеку. Здесь мистрисс Пентрис могла осмотреться и заметить, что мистер Мондер вовсе не заботится о точном исполнении инструкции мистрисс Фрэнклэнд. Оскорбленный непочтительностью дяди Джозефа, дворецкий держался в стороне. Войдя в библиотеку, он стал осматривать книги, шкафы, смотреть всюду, но только не туда, куда следовало. Мистрисс Пентрис решилась ему предложить наблюдать за иностранцем так же внимательно, как она наблюдает за дамой.

— Хорошо, — небрежно отвечал мистер Мондер. — Куда вы их поведете потом, мэм? Назад или в коридор на двор?

— Разумеется, в коридор: покажу следующие три комнаты, что за этими.

Мистер Мондер вышел в гостиную, оперся на камин и стал любоваться своею физиономиею, отражавшеюся в зеркале.

— Это гостиная, — сказала мистрисс Пентрис, обращаясь к посетителям. — Камин, высеченный из камня, считается драгоценнейшею вещью в этой комнате.

Прогнанный таким образом от камина, мистер Мондер отошел к окну и стал смотреть вдаль. Сара, по-прежнему бледная, безмолвная, машинально подошла к камину, когда ключница указала на него. Дядя Джозеф осматривал комнату с большим любопытством, не умолкая ни на минуту. От камина он пошел в угол, из угла — к столу и везде осматривал мебель с энтузиазмом специалиста, всею душою преданного своему предмету.

— Ай! Ай! Ай! — закричал внезапно мистер Бухман голосом, полным искреннего восторга и изумления. — Откроите его, заведите машину! — кричал он, указывая на музыкальный ящик великолепной работы. — Заведите машину! умоляющим голосом вопил дядя Джозеф.

— Мистер Мондер! — воскликнула ключница, подходя к окну. — Что вы там смотрите? Остановите его. Он хочет открыть ящик. Оставьте, сэр!

— Заведите машину! — повторял дядя Джозеф, схватив за руку мистрисс Пентрис и тряся ее изо всей силы. — Смотрите, вот и у меня тоже ящик, играет ваш что-нибудь из Моцарта? Он в три раза больше моего. Вот, вот, мой ничтожным кажется в сравнении с этим. Его дал моему брату король всех музыкантов — Моцарт. Да, сам божественный Моцарт! Заведите его. Потом я заведу свой! Заведите, если вы меня любите…

— Сэр!!! — воскликнула мистрисс Пентрис, почти задыхаясь от негодования и покрасневши до ушей.

— Что это значит, сэр? — вмешался мистер Мондер. — Как вы смеете говорить таким образом с почтенной дамой? Вы думаете, мы нуждаемся в вашей заморской болтовне, в вашей заморской морали, в вашем заморском невежестве? Да, сэр, в невежестве. Всякий, кто называет человека, кто бы он ни был, хоть ваш Моцарт, божественным, тот невежда, тот произносит богохульство. Кто вы? Вы невежа, сэр!

Но прежде нежели дядя Джозеф успел произнести одно слово в свое оправдание и в защиту своих нравственных начал, в комнате раздался вопль мистрисс Пентрис, заставивший вздрогнуть и нечестивого германца, и богобоязненного островитянина.

— Где она? — вопила ключница, оглядываясь во все стороны.

Дама, опрятно одетая, исчезла. Ее не было ни в библиотеке, ни в столовой, ни в коридоре. Осмотрев эти три апартамента, ключница возвратилась к мистеру Мондеру с выражением неописанного ужаса в лице и с минуту простояла пред ним, не произнося ни слова.

— Где она, говорите? — вскричала мистрисс Пентрис, обратясь к дяде Джозефу. — Говорите! Вы двуличный, бесстыдный человек! Говорите, где она!

Щеки мистрисс Пентрис были покрыты смертною бледностью, в глазах изображалась ярость, и руки дрожали.

— Я думаю, она пошла осматривать дом одна, — сказал дядя Джозеф. — Мы ее найдем, конечно, когда будем проходить по другим комнатам.

Как ни прост был дядя Джозеф, однако ж понял, что совершенно неожиданно оказал услугу племяннице. «Так, так, — думал он, — пока эти два злые чудовища бранились здесь, Сара побежала в ту комнату, где лежит письмо. Славно! Я только подожду, пока ока возвратится, и домой; а там пускай они бранятся, сколько им угодно»

— Что мне делать? Мистер Мондер, скажите, что мне делать? — вопила ключница. — Мы не должны терять ни минуты. Мы должны ее найти. А! Она спрашивала о лестнице. Она во втором этаже. Мистер Мондер! Останьтесь здесь и не выпускайте из глаз этого человека ни на минуту. Подождите, пока я осмотрю второй этаж. Там все спальные комнаты заперты.

С этими словами мистрисс Пентрис выбежала из комнаты и бросилась на лестницу.

Между тем как она бегала по западной части дома, Сара спешила по открытым коридорам, ведущим на северную половину.

Вызванная на решительный поступок своим отчаянным положением. Сара выскользнула из гостиной, лишь только мистрисс Пентрис отвернулась от нее. Нимало не думая, она сбежала с лестницы и направилась в комнату ключницы. Она не знала бы, что сказать, если бы нашла там кого-нибудь. Она не составляла никакого плана; да и не могла; волнение остановило ее умственную деятельность. Она сознавала только то, что ей необходимо было пройти в Миртовую комнату. Эта мысль внушила ей неестественную смелость, дала ей неестественную силу и быстроту.

В комнате ключницы никого не было. Вбежав туда, Сара увидела на хорошо знакомом гвозде связку ключей, схватила их и побежала по длинным пустым коридорам, ведущим к северным комнатам, не останавливаясь ни на мгновение, как будто бы она вчера еще ходила по этим местам. Наконец она остановилась у запертой двери. За этой дверью была огромная северная зала.

Тогда она стала отыскивать ключ и теперь только заметила на них ярлыки, привязанные архитектором, осматривавшим здание. При первом взгляде на ключи она вся задрожала. Если б она была спокойнее, то поняла бы. что новые метки на ключах означают намерение открыть забытые комнаты, и это, может быть, внушило бы ей более твердости. Но она была так взволнована, все чувства ее были в таком напряжении, что она решительно не могла дать себе ни в чем отчета. На одном ключе, который был больше других, не было метки; он именно принадлежал к той двери, пред которой она стояла. Сара судорожно вложила его в замок и, употребив невероятное усилие, повернула: дверь, от одного удара ее руки, отворилась. и она пустилась бежать к лестнице, находившейся на другом конце залы.

Она остановилась и посмотрела на дверь: нет, то была не та, которую она искала: мелом на ней поставлен был № 1. Это поразило ее; она силилась сообразить, что значит этот знак; но не могла. Тогда, в отчаянии, она закрыла лицо руками и, простояв таким образом несколько минут, пошла к другой двери. № 2, далее № 3, № 4. Она вздрогнула: то была дверь Миртовой комнаты.

Сара стала отыскивать ключ с № 4, долго перебирала ключи, но второпях не находила. Руки ее, наконец, опустились, и она с отчаянным видом оглянулась назад. Перед нею лежала огромная северная зала. Фамильные портреты, которые, казалось, выступали из своих рам, когда она прятала письмо, теперь казались темными пятнами на стенах. Дневной свет едва одолевал мрак этой обширной комнаты и едва освещал паутину, фестонами висевшую на треснувших, местами обвалившихся карнизах, и сор, лежавший в разных местах.

Она прислушалась; все было тихо, как в могиле. Но вот послышался какой-то звук. Откуда он? Из Миртовой комнаты, отвечало раздраженное воображение Сары. Ноги ее, казалось, приросли к полу, все чувства онемели; она не совершенно ясно сознавала, где была и зачем пришла. На лице ее опять явилось дикое выражение, так напугавшее дядю Джозефа накануне, и она с испытующим видом тихо обернулась к двери Миртовой комнаты.

— Мистрисс! — прошептала Сара. — Я опоздала? Вы здесь уже давно?

Едва внятный шорох послышался возле нее и замер в другом конце залы.

Глаза ее, устремленные на дверь, раскрывались все более и более, как будто бы она хотела видеть, что делается за запертою дверью.

— В чем они ее похоронили? Какой странный шорох от этого савана! — проговорила она.

По зале опять пронесся глухой звук, и снова все стихло.

Если бы она могла бросить спокойный, сознательный взгляд на стену, перед которой стояла, она увидела бы, что этот таинственный шелест производили длинные полосы обоев, висевшие у двери Миртовой комнаты и в других местах, оторванные архитектором. Но она была под влиянием сверхъестественного страха, лишавшего ее и чувств, и мыслей.

Сара обернулась и платьем коснулась к бумаге; шорох, послышавшийся у самых ее ног, заставил ее отодвинуться от двери. Она отчаянно махнула рукою, и связка ключей, вырвавшись из руки, перелетела через перилы и упала на пол залы. Эхо пронеслось по всей зале, и почти в то же мгновение послышался на другом ее конце женский крик, потом чьи-то шаги и голоса, крик опять повторился — Сара задрожала, дыхание остановилось, в глазах потемнело — и она упала.