Онлайн чтение книги Последние флибустьеры The Last Pirates
Глава XXI. НАПАДЕНИЕ ЛЮДОЕДОВ

К сожалению, тончайший слух дикаря, привыкшего различать тончайшие лесные шумы, не ошибся. Пожиратели человеческого мяса спускались толпой по каньону, яростно перестукиваясь звонкими деревянными палицами. Казалось, им очень хочется опять схватить своего пленника, которому было предназначено почетное место на каком-то большом банкете, — возможно, с банановым гарниром.

Однако их неистовство должно было разбиться о змеиные полчища, занявшие все дно долины в ожидании потенциальных жертв.

Воин великого касика Дарьена, который вел змей шагов двести — триста, перепрыгивая с ветки на ветку, вернулся к авантюристам, проявлявшим все признаки беспокойства. Стук палиц, сопровождаемый время от времени дикими выкриками, подействовал на них угнетающе. Даже у дона Баррехо испортилось благодушное настроение.

— Теперь вы убедились, что они за мной охотились? — спросил гасконца индеец. — Слушайте!.. Слушайте!..

— Это скорее похоже на диких зверей, а вовсе не на людей, — ответил дон Баррехо. — Откуда явились эти канальи?

— На высокогорье живет несколько племен, и все они едят пленников.

— Вот удачный случай для тебя, Де Гюсак. Раз уж ты своим кулинарным искусством спас однажды себе жизнь, попытайся теперь спасти жизнь твоих товарищей. Иди, преподай им урок, как нужно варить в белом или зеленом соусе человечину.

Бывший трактирщик из Сеговии поморщился.

— Дважды одна и та же удача не приходит, поэтому я предпочитаю остаться здесь, с вами, позади гремучих змей, — сказал он немного погодя. — Так я чувствую себя в бóльшей безопасности.

— Ты думаешь только о своем брюхе, плут.

— Тише, — оборвал их индеец.

Дикая какофония, которая только что сотрясала ущелье, внезапно стихла. Дубинки не отбивали больше призыв к атаке, а все дюжие глотки онемели.

— Они схватились с кроталами, — решил Мендоса, который, опираясь на руку, пытался что-то различить в густой полутьме.

— Будем надеяться, что эти проклятые рептилии хорошо кусаются, — сказал дон Баррехо.

Индеец опять знаком призвал к молчанию, приставил флейту к губам и решительно засвистел, отбивая темп ногами и браслетами. Услышав эту музыку, кроталы, казалось, уже опять уснувшие, подняли головы и вновь подались вперед, неистово посвистывая.

Сколько их было? Наверняка сотни и сотни, потому что они составили настоящую колонну, и колонну грозную, потому что она была начинена самым страшным ядом.

— Мне становится зябко, — промолвил дон Баррехо. — Ну же, вперед, чудища, сметите все перед собой.

Индейцы-тасарио, очнувшись от неожиданного явления змей, снова закричали и застучали палицами. Вот-вот должна была начаться битва между страшными кусающимися рептилиями и пожирателями человечьего мяса. Время от времени между деревьями слышался свист стрел. Глухие удары наполняли каньон странными звуками: это звучащие палицы ударяли по камням, чтобы заставить гремучих змей отступить.

Трое авантюристов и индеец, укрывшиеся в густой листве симарубы, скрывшей их от глаз индейцев, с нарастающей тревогой прислушивались к шуму битвы. Приведенные в ярость этой атакой, все фаланги рептилий ринулись вперед с неукротимой жаждой кусать своих врагов. Более сильные переваливались через слабых и отважно спешили на помощь товарищам, которых крушили дубинки людоедов.

Битва длилась всего несколько минут, а победа, как и предсказал индеец, досталась змеям, колонны которых не могла остановить никакая сила.

Авантюристы услышали крики тасарио, удалявшихся в верховья каньона, но один голос, похожий на бычий рев, выкрикнул угрозу на языке, который мог понять только индеец:

— Тебя все равно съедят.

— Наверно, у твоего мяса особый вкус, — сказал дон Баррехо, когда индеец перевел ему угрозу. — Не стоило труда вести в поход целое племя ради простого жаркого. Они выполнят угрозу?

— Тасарио не оставят нас в покое, — ответил казавшийся весьма озабоченным индеец. — Попытаемся как можно скорее добраться до Маддалены и спуститься по реке до водопадов.

— Нам по дороге, — сказал Мендоса. — Там, внизу, нас встретит много друзей; мы должны провести внучку великого касика Дарьена к племени, которое ее ожидает. Ты что-нибудь слышал об этой девушке, рожденной от белого человека и дочери вождя?

Индеец ошеломленно посмотрел на троих авантюристов.

— Так это вы, — спросил он, — те люди, что должны прийти из краев, где садится солнце, и сопровождать внучку великого касика?

— Да, это мы, — ответил Мендоса. — Испанцы разлучили нас с товарищами, но мы встретим на берегах Маддалены, возле водопадов, девушку, которой принадлежит наследство умершего вождя.

— Говорят, оно огромное? — не сдержался дон Баррехо.

— Оно хранится в трех пещерах, заполненных золотом.

— И одного тамошнего самородка хватит, чтобы открыть настоящую гостиницу, черт побери!..

— Дай мне сказать, дружище, — вмешался Мендоса. — Мне хочется прежде всего выяснить одно темное обстоятельство. Прежде чем умереть, касик посылал какого-нибудь белого человека в заморские края, чтобы «привезти внучку?

— Да, — ответил индеец.

— Он вернулся?

— И был съеден, — ответил дикарь. — Этот человек пользовался полным доверием касика, но он решил завладеть сокровищами, угрожая привести испанцев в случае отказа. Он стал невыносим, тогда мы его схватили и нанизали на вертел по приказанию тускана .

— А это что за господин? — спросил дон Баррехо.

— Маг или колдун племени, — объяснил Мендоса.

— Черт возьми!.. Важная персона!..

— А потом что произошло? — спросил баск.

— Тускан увидел, что белый человек хочет завладеть богатством, как я уже говорил; тогда он приказал схватить его и насадить на вертел.

— Превосходно!.. — воскликнул дон Баррехо. — Это — достойное наказание для предателей.

— А потом? — продолжал Мендоса.

— Смутные слухи доходили до нашего племени; говорили, что высадился большой отряд белых людей, объявивших себя нашими друзьями. Тускан, который имел все основания бояться испанцев, разослал гонцов во всех направлениях, чтобы они приблизились к отряду и убедились, что внучка великого касика на самом деле находится при этих людях.

— И они что-нибудь узнали? — продолжал расспросы баск.

— Что отряд белых людей, долго сражавшихся с испанцами возле города Сеговия-Нуэва, приближается к Маддалене.

— А далеко до этой реки?

— День хода, — ответил индеец.

— А ты видел этих людей?

— Нет, потому что меня взяли в плен тасарио. Только благодаря силе своих ног я сумел избежать смерти.

— Эй, Мендоса, мы и так уже знаем достаточно, — сказал дон Баррехо. — Нельзя ли нам уйти раньше, чем проснутся кроталы?

— Индеец сумеет снова усыпить их, если надо, — ответил Мендоса.

— Теперь нам нечего бояться, потому что змеи образуют непроходимый барьер между нами и пожирателями человеческого мяса.

— Мы задержим также маркиза де Монтелимара?

— Тю!.. — воскликнул дон Баррехо. — Я уже и забыл об этом ужасном человеке. Где мы его оставили?

— Мы поступаем по-глупому, — сказал Де Гюсак. — Сидим здесь, болтаем, а может, как раз в этот момент испанцы сговариваются с людоедами о совместной атаке? Две различные расы часто хорошо договариваются.

— Это точно, — подтвердил Мендоса. — Потомки конкистадоров настолько застращали индейцев, что тем порой достаточно увидеть испанский шлем, чтобы признать себя рабами. В сущности, флибустьерам совсем не следовало предпринимать свои блистательные походы ради отмщения за страдания этих отупевших созданий.

Индеец поднялся, держа в руках флейту.

— Время летит, — сказал он, — и тасарио могут пройти выше каньона.

— Ах, я уже и забыл, что мои сухие конечности подвергаются опасности быть насаженными на вертел, — словно опомнился дон Баррехо. — Жизнь авантюриста в наши дни становится слишком трудной.

— И ты все время оплакиваешь таверну «Эль Моро» и свою прекрасную трактирщицу, — сказал Мендоса.

— Может быть, но, будучи истинным гасконцем, дон Баррехо никогда в этом не признается.

Индеец нервно огляделся.

— Идемте, белые люди, — сказал он своим обычным повелительным тоном. — Смерть может быть ближе, чем вы думаете.

— Ты прав, приятель, — ответил ему дон Баррехо. — Мы ведь, в сущности, такие болтуны. А как же гремучие змеи?

— Они не проснутся, пока я не захочу, а поскольку в данный момент я этого не желаю, их можно оставить в покое.

Они уцепились за лианы и спустились на землю.

Змеи спали одна на другой, не шевелясь и не шипя. Закончив атаку, они безмятежно отдыхали в ожидании нового пробуждения, возможно, еще более страшного.

Едва достигнув земли, индеец лег ничком и приложил ухо к поверхностному слою почвы. Он прислушивался очень внимательно.

— Ты всегда слушаешь? — насмешливо спросил дон Баррехо.

— Всегда.

—  Tonnerre !.. У тебя, должно быть, уши Вечного Отца!.. Как ты считаешь, пожиратели человеческого мяса уже далеко ушли?

— Подозреваю, что они выбрали другую дорогу, чтобы устроить засаду у выхода из каньона.

— Они пользуются отравленными стрелами? — спросил Мендоса.

— Нет.

— Тогда мы можем начать сражение. Аркебузы сильнее стрел.

Так с разговорами они быстро спускались по каньону, дно которого становилось все круче. Порой деревья преграждали путь, но трое авантюристов вместе с индейцем продолжали свое быстрое отступление, страшась с минуты на минуту столкнуться с пожирателями человеческого мяса.

Постепенно каньон расширялся. Вдоль его склонов шумели многочисленные ручьи, совершенно скрытые буйной и высокой растительностью. В каньон начал проникать свет, так как высокие деревья, росшие по берегам ущелья, уже не могли сомкнуть свои ветви и кроны.

Быстрая ходьба, темп которой все ускорял шедший впереди индеец, продолжалась уже несколько часов, как вдруг четверо мужчин остановились, как по уговору. В густых лесах, росших справа и слева от каньона, послышались звуки труб.

— Испанцы? — дон Баррехо взглянул на индейца.

— Нет, — покачал тот головой и помрачнел. — Такие трубы я слышал у пожирателей человеческого мяса.

— Погоня становится интереснее.

— Да и опаснее, как мне кажется, — добавил Де Гюсак.

— Значит, прошли те времена, когда индейцы обращались в бегство перед белыми людьми и оставили горстке авантюристов две империи: перуанскую и мексиканскую?

— К сожалению, и они стали воинственными, — ответил Мендоса.

— Могли бы с этим подождать еще пару веков!

В этот момент индеец снова остановился и опять приложил ухо к земле: сначала на левом склоне каньона, потом на правом.

— Вот прорицатель, все слышащий и все чувствующий, — не унимался неутомимый болтун. — Сейчас он придет и расскажет нам, что людоеды уже рядом.

Индеец вернулся к авантюристам и произнес одно только слово:

— Бегите!..

— Тогда давай Бог ноги! — сказал дон Баррехо.

И они изо всех сил побежали по дну каньона, шлепая по воде и обрызгивая скалы и кусты, пытаясь оторваться как можно дальше от опаснейших пожирателей человеческого мяса. Но не прошли они пятисот или шестисот метров, как над их головами со зловещим свистом пролетела стрела.

— Вот они!.. — крикнул Де Гюсак.

Дон Баррехо обернулся и нацелил аркебузу на огромное скопление пассифлоры. Он поискал глазами цель, потом нажал на спуск. Грохоту выстрела вторил чей-то крик. Дикарь, все еще сжимавший в руках лук, скатился на дно каньона и разбил голову о камни.

— Ну же!.. Ну!.. — чертыхался дон Баррехо, пытаясь перезарядить ружье. — Если мы не выберемся из этой чертовой долины, то возможно, окончим свои жизни на вертеле. А до выхода далеко?

Индеец, к которому был обращен вопрос, отрицательно покачал головой.

— Какие же мы глупые, — сказал баск. — Дикари спускаются по западному склону долины. Давайте поднимемся по восточному и займем оборонительную позицию. Если они собьются в кучу, мы забросаем их камнями.

— Именно это я и хотел предложить вам, — вступил в разговор индеец. — Уверен, что пожиратели человеческого мяса захватили только один склон каньона.

— Тогда пошли, — сказал Де Гюсак. — А там увидим.

Они пошли ускоренным шагом сквозь заросли, покрывавшие склон каньона, и через несколько минут добрались до леса.

Едва они поднялись, как настоящий каменный поток с дьявольским грохотом пронесся по дну каньона. И почти одновременно с ним стрелы полетели над долиной в направлении беглецов, но не доставали их, так как стрелам дикарей не хватало дальности полета.

Десятка два или три индейцев сейчас же показались на противоположном склоне каньона. Они потрясали кулаками и издавали угрожающие крики. Все индейцы были высокого роста, хотя и очень худые; головы их украшали разноцветные перья, а руки и ноги украшены браслетами, вероятно, из чистого золота. Странные многоцветные татуировки, поднимавшиеся от груди на лицо, придавали этим мужчинам неприятный вид. Некоторые из них были вооружены луками, другие яростно колотили своими деревянными палицами и пели на своем варварском наречии:

— Мы съедим вас! Мы съедим вас!

— Ты понял, Мендоса, что говорят эти краснокожие обезьяны? — спросил у баска дон Баррехо, после того как индеец из дарьенского племени перевел ему эти малоутешительные восклицания.

— Не глухой, — ответил флибустьер. — Кажется, они всерьез считают, что у них будут бифштексы из мяса белых людей. Похоже, они его никогда не пробовали.

— Не стоит бездействовать, друзья. Эти дикари так великолепно подставились под наши выстрелы. Попробуем испугать их. В своем ружье я уверен.

— Мы тоже, — в один голос ответили баск и Де Гюсак. — Если мы их не напугаем, они будут идти за нами по пятам до самой Маддалены.

И в этот момент жуткий порыв ветра пронесся над тропическим лесом. Ничто не предвещало такого шквала. Ветер раскачивал толстые ветки деревьев и зловеще завывал в листве.

— Что случилось? — спросил неисправимый шутник.

— Погода меняется, — объяснил индеец. — Идет торнадо.

— Поспешим, друзья. Момент подходящий.

Индейцы продолжали орать на противоположном склоне каньона, но спускаться не решались. Возможно, они уже познакомились с огнедышащими палками белых людей и теперь держались настороженно.

Трое авантюристов прижались для упора к стволу сосны и выстрелили — один за другим. Эхо этого залпа долго еще разносилось по долине, вызывая в памяти шум горного обвала.

Трое индейцев упали наземь, вытянувшись вдоль склона; другие, испугавшись, поспешили ретироваться в лес.

— Будем надеяться, что они дадут нам небольшую передышку, — сказал дон Баррехо. — Думаю, что пока достаточно.

— А мы тем временем спустимся к Маддалене, — вставил свое слово Мендоса. — Я уже слышу, как бьются ее быстрые воды.

Они немного подождали, чтобы проверить, не покажутся ли индейцы опять, и тогда были готовы дать второй залп, а потом устремились в лес и стали спускаться к равнине, омываемой большой рекой. Но чтобы показать пожирателям человеческого мяса обилие боевых зарядов, они время от времени постреливали в направлении каньона.

А пока они спешили спуститься к реке, к ним с поразительной скоростью приближался ураган. Небо, совсем недавно ясное, покрылось такой массой облаков, что стало почти темно.

Тысячи разнообразных шумов неистовствовали вверху. То казалось, что куда-то стремительно летят сотни повозок, загруженных до краев железными пластинами и влекомых горячими жеребцами, то чудилось, что грохочут пушки, и эху их выстрелов вторят завывания ветра.

Порывы ветра, обрушиваясь на лес, несли с собой разрушения. Ветки, гигантские листья, плоды летали в воздухе, как соломинки.

Ветер на несколько мгновений затихал, как бы собираясь с силами, а потом с еще большим бешенством злобствовал под огромным зеленым сводом, срывая одним порывом большие фестоны лиан и пригибая к земле роскошные кусты пассифлоры.

Индеец и трое авантюристов, оглушенные всеми этими шумами и испуганные бешенством торнадо, ускорили шаг, одновременно опасливо оглядываясь: как бы не получить от какой-нибудь сломанной ветки удар по голове.

Об индейцах они теперь почти и не думали.

Внезапно, когда они уже собирались повернуть в долину Маддалены, они услышали сквозь грохотание грома и вой ветра звуки ружейных выстрелов.

Авантюристы остановились и переглянулись.

— А не выстрелы ли это? — спросил Де Гюсак.

— Стреляют как будто в миле[110]Скорее всего, Мендоса, старый моряк, имеет в виду морскую милю (1852 м). отсюда, — ответил баск. — Ружейный выстрел никогда не спутаешь с громом.

Дон Баррехо расхохотался.

— Разве вы не понимаете, что это сеньор маркиз де Монтелимар решил взять на себя наши заботы? Его отряд встретился с людоедами и вступил в бой.

— В ожидании сражения с нами, — добавил Мендоса.

— Хотелось бы отметить один факт, дружище Мендоса.

— Какой, дон Баррехо?

— Наши ноги крепче испанских.

— Теперь немного отдохнем, а потом увидим Маддалену, — сказал Де Гюсак. — Чего ты хочешь?

Индеец поглядел на небо, которое то продолжало темнеть, то ярко освещалось ярчайшим светом многочисленных молний, а потом непререкаемо сказал:

— Еще вперед.

— Он все чувствует и все слышит, — сказал дон Баррехо. — Подмаслим ноги, друзья, если не хотим оказаться на вертеле или с петлей на шее.

Выстрелы слышались один за другим, смешиваясь с небесной канонадой. Видно, между испанцами маркиза де Монтелимара и пожирателями человеческого мяса шло настоящее сражение.

Авантюристы воспользовались этой неожиданной поддержкой и ускорили шаг.

Река была уже близко: слышался ее глухой рев в широкой долине.

Однако ураган сильно затруднял движение. Гигантские деревья, выдержавшие схватки с Бог знает сколькими торнадо, падали на землю под яростным напором ветра, увлекая с собой целые лесные участки. Беглецы чудом избегали этих колоссов; попади они под падающие деревья, так и остались бы под ними навсегда.

К счастью, лес становился все реже. Кончалась сьерра, начиналась узкая равнинная полоска, покрытая песком, редким кустарником и огромными кучами высохшей грязи.

Из последних сил индеец и трое флибустьеров добрались до этой равнины и бегом направились к реке, хотя нисколько не надеялись найти возле берега какую-нибудь шлюпку.

Изъеденная временем скала высотой в полдюжины метров, с большой выемкой с одного бока, приютила беглецов, и это было все, что они смогли получить, потому что поблизости не видно было ни одной, самой утлой лодчонки. И только они забрались в свой маленький грот, как полились небесные водопады: настоящий потоп, сопровождаемый раскатами грома, ярким блеском молний и завываниями ветра, с невероятной силой обрушился на Маддалену.

— Сочувствую испанцам, если они не нашли себе убежища, — сказал дон Баррехо, прижимаясь к товарищам, чтобы избежать неистовых потоков дождя. — Но это торнадо может оказаться полезным.

— Каким это образом? — спросил Де Гюсак.

— Обрушить какое-нибудь крупное дерево на голову маркиза, — ответил гасконец.

— Хм!.. Этому человеку везет, дорогой мой, — сказал Мендоса. — До сих пор он избежал стольких опасностей, увильнет еще не от одной.

И в этот момент выше по реке послышался грохот, разбившийся на тысячи мелких шумов. Индеец вскочил на ноги, проявляя все признаки беспокойства.

— Что там еще? — спросил дон Баррехо. — Ты что-то серьезное услышал и почувствовал; но ведь и я услышал это грохотание.

— Наводнение, — ответил дикарь. — Маддалена выходит из берегов.