Онлайн чтение книги Предпоследняя правда The Penultimate Truth
Глава 17

Вебстер Фоут знакомился в своем лондонском офисе с фотоотчетом. Медленно разматывая пленку, он изучал ее через ювелирную лупу — старомодные вещи обладали для него особым очарованием. Снимки были сделаны спутником-шпионом 65 во время 456-го и 765-го витков над северо-западной частью земного шара.

— Вот здесь, — сказал его фотоэксперт Джереми Сенцио, указывая на один из кадров.

— Отлично, мой мальчик.

Вебстер Фоут добрался до отмеченного кадра, остановил перемотку. Придвинул к себе 1200-кратный микроскоп, вложил в него пленку и вручную настроил фокус — сначала ручкой грубой настройки, затем — тонкой: Фоут страдал легким астигматизмом и предпочитал пользоваться левым глазом. Вглядевшись в изображение, он сразу понял, чем заинтересовался Сенцио.

— Грубо говоря, это район на границе Колорадо, Небраски и Вайоминга, — сказал эксперт. — Чуть южнее находился Шайенн — до войны это был довольно крупный американский город, столица штата.

— Да, в самом деле.

— Хотите посмотреть весь этот фрагмент?

Вебстер Фоут ответил:

— Да, пожалуйста. И спроецируй изображение на большой экран.

Через мгновение свет в комнате погас, и на стене-экране появился светлый прямоугольник — проекция одного из кадров. Сенцио запустил анимационную установку, и изображение ожило. Продолжительность фрагмента — несколько минут.

Благодаря увеличению в тысячу двести раз — между аниматографом и пленкой находился объектив микроскопа — каждая деталь сцены была видна как на ладони. Человек и две «жестяные девы».

Следя за происходящим, Вебстер Фоут понял, что одна из жестянок намерена убить человека: одна из ее конечностей сделала характерное движение. Как профессионал, Фоут был хорошо знаком с «анатомией» жестянок и точно знал, что это означает. Человеку осталось жить считанные секунды.

И вдруг одна из жестянок рассыпалась, точно кучка пыли, на которую чихнули. Ее напарница стремительно разворачивается — это называется «схема кругового движения» и означает, что каждый болт движется по дуге, и вся система работает на пике нагрузки, пытаясь обнаружить источник опасности.

В следующую секунду и эта жестянка превратилась в груду разрозненных обломков, которая осела бесформенным холмиком.

— Это все, — сказал Сенцио и включил свет.

— Если не ошибаюсь… — Фоут заглянул в один из справочников корпорации, — это поместье мистера Дэвида Лантано. Впрочем нет, еще не поместье — скорее, будущее поместье. Год еще не истек, так что с точки зрения закона это просто «горячая зона». Которая находится в ведении Лантано.

— По-видимому, эти жестянки принадлежат… принадлежали Лантано.

— Скорее всего, — рассеянно кивнул Фоут. — Знаешь что, мальчик мой… Просмотри все фрагменты до и после с увеличением в четыреста раз и постарайся разобраться, откуда мог прийти луч, который разнес жестянок. И кто…

На столе запищал видком. Вызов пришел от мисс Грей, секретарши Фоута, а сигнал — три световых и один звуковой — означал, что дело не терпит отлагательства.

— Прошу прощения, — сказал Фоут и повернулся к полноразмерному экрану видкома, на который мисс Грей вывела вызов.

Лицо, которое появилось на экране, принадлежало Луису Рансиблу — мрачное, грубоватое, мясистое, на носу старомодное пенсне… С тех пор как Фоут видел Рансибла в последний раз, тот изрядно полысел, а седые пряди, зачесанные от уха до уха в попытке замаскировать голую макушку, стали еще жиже.

— Ваш агент просил меня немедленно сообщить, если по ходу работы у меня случится что-нибудь странное, — сказал Рансибл.

— Да, конечно! — Фоут энергично придвинулся к экрану и нажал кнопку рекордера. Этот разговор стоит записать. — Рассказывайте, Луис. Что случилось?

— Кто-то убил одного из моих инженеров. Он работал на новой площадке в Южной Юте, и ему снесли лазером полголовы. Так что ваше пророчество осуществилось. Под меня явно копают.

Рансибл выглядел скорее возмущенным, чем напуганным; впрочем, для него это было вполне естественно.

— Вы сможете продолжать работы без этого человека? — спросил Фоут.

— Разумеется. Мы так и копаем. Его вообще обнаружили где-то через час после того, как все произошло. За работой никто ничего не заметил. Его фамилия Хиг. Боб Хиг. Не скажу, что из лучших, но и не из худших.

— В таком случае продолжайте работы, — сказал Фоут. — Само собой, мы пришлем к вам на площадку агента — он осмотрит тело Хига. Агент прибудет через полчаса, я вызову кого-нибудь из ближайших филиалов. Не теряйте со мной связь. Возможно, они сделали лишь первый ход, но далеко не последний.

Кто такие «они», можно было не уточнять: Рансибл знал об этом не хуже его.

Разговор был закончен. Теперь Фоут мог вернуться к изучению пленки, полученной со спутника.

— Ну, как успехи? — спросил он, обращаясь к Сенцио. — Ты понял, откуда пришел луч?

Интересно, есть ли какая-нибудь связь между убийством инженера и уничтожением этих жестянок? Это всегда привлекало его — найти связь между разрозненными фрагментами и насладиться целостной картиной, когда все нити сплетались в гармоничное целое. Но как связаны два эти акта уничтожения? Даже его экстрасенсорные способности не позволяли установить эту связь. До поры до времени…

— Нет, — сказал эксперт. — Пока ничего.

— Может быть, они пытаются запугать Рансибла, чтобы он прекратил работы в Юте? — вслух предположил Фоут. — Трудно представить: Рансибл будет терять инженеров одного за другим, но справится. Боже мой, да оружие, которое хранится в Агентстве, — я уже не говорю о продвинутых образчиках, доступных Броузу… Они могли разом снести всю эту площадку, со всеми людьми, со всеми жестянками и прочей техникой. А какого-то инженера… да еще и не самого лучшего…

Полный бред.

— Никаких догадок? — спросил Сенцио. — Или парапсихологических ощущений?

— О да, — ответил Вебстер Фоут. Ощущение было странное и едва заметное. Но оно росло, пока не превратилось в то, что называют предвидением или откровением.

— Сначала уничтожены две жестянки, — сказал он. — Потом в Юте убивают лазером одного из сотрудников Рансибла — в тот момент, когда они начинают рыть котлован… Я подозреваю…

Он замолчал. Еще одна смерть, сказал он себе. И очень скоро. Он вытащил из кармана старинные круглые часы и взглянул на них.

— Стреляли в затылок. Убийство. На очереди — кто-то из янсменов.

— Убьют… янсмена?! — Сенцио ошеломленно уставился на шефа.

— Да, и очень скоро, — ответил Фоут, — Если уже не убили.

— И нам тут же сообщат.

— Разумеется, — сказал Фоут. — Только на этот раз не Рансибл, а сам Броуз. Потому что… — его экстрасенсорные способности подсказали ответ. — Убьют человека, от которого Броуз зависит, и его гибель выведет Броуза из себя. Это будет совершенно безумный звонок.

— Ладно, подождем — увидим, — недоверчиво отозвался Сенцио. — Может быть, вы правы.

— Я прав, потому что знаю, что должно случиться, — сказал Фоут. — Вопрос только в одном — когда?

Его талант был очень слаб в том, что касалось предсказания времени событий, и Фоут признавал это. Он ошибался на несколько дней, а иногда даже на недели. Но не более.

— Предположим, — задумчиво произнес Фоут, — что убийство этого Хига не имеет никакого отношения к Рансиблу. В конце концов, для Луиса потеря невелика. То есть метили не в Рансибла.

Допустим, подумал он, несмотря на то, что Хиг был сотрудником Рансибла, удар предназначался Стэнтону Броузу. И чем это плохо?

— Как ты относишься к Броузу? — спросил он фотоэксперта, который отвечал за всю видеоинформацию, поступающую со спутников.

— Честно говоря, никогда об этом не задумывался, — отозвался Сенцио.

— А я задумывался. И пришел к выводу, что Броуз мне не нравится. И я бы пальцем не пошевелил, чтобы ему помочь. Если бы мог ему отказать.

Но может ли он отказать Броузу? Броузу, который действует через генерала Хольта и маршала Харензанного, у которых есть целая армия закаленных в боях жестянок плюс самое совершенное оружие из архивов Агентства. Броуз может достать его здесь, в «Вебстер Фоут, лтд.», в любой момент, когда пожелает.

Но, возможно, на свете есть человек, который не боится Броуза.

— Мы узнаем, существует ли тот, кто на такое способен, — сказал Фоут. — Тогда и только тогда, когда будет убит янсмен, который очень важен для Броуза.

Это было еще одно предсказание, сделанное благодаря его экстрасенсорным способностям.

— Какого рода человек?

— Особого рода, — сказал Фоут. — С такими мы еще не встречались.

Потому что таких просто не существовало — насколько ему было известно.

Я буду сидеть здесь, за своим письменным столом, сказал себе Фоут. Я буду с надеждой ждать, когда поступит вызов от этого мерзкого, жирного старого паука Стэнтона Броуза, который поведает мне похоронным голосом: крайне ценный для него человек из особо приближенных умер насильственной смертью. Причем убийство было совершено не каким-нибудь грубым, варварским способом — совсем наоборот. Нет, как выражаются, — весьма утонченно. И после этого разговора я устрою себе двухнедельный запой.

Пожалуй, можно начинать ждать прямо сейчас. Стрелки на круглом циферблате его старинных карманных часов показывали девять часов утра по лондонскому времени. И понемногу откроем праздник. Он взял «Знаменитую сверхтонкую смесь миссис Клуни»[20]Сорт нюхательного табака. (Прим. ред.) и вложил по крошечной щепотке в каждую ноздрю.

Оказавшись в центральном холле нью-йоркского Агентства, Джозеф Адамс огляделся и, убедившись, что никто за ним не следит, поспешно юркнул в видфонную кабину, потом закрыл дверь и приготовился опустить в щель деньги.

— Кейптаун, пожалуйста. Виллу Луиса Рансибла, — трясущиеся руки едва удерживали ауд-трубку около уха.

— Семь долларов за первые… — послышался голос оператора. Явно жестянка — говорит очень деловито и лаконично.

— Хорошо.

Он быстро сунул в щель пятерку и две долларовые купюры. Прежде чем связь установилась, Адамс судорожно, поспешно, но, тем не менее, очень тщательно, завесил экран носовым платком. Теперь видеопортал был блокирован, и собеседники могли только слышать друг друга.

— Слушаю вас, — произнес из аппарата женский голос. — Я — мисс Ломбард, секретарь мистера Рансибла. С кем я говорю?

Голос внезапно охрип. Не понадобилось ничего делать специально, чтобы его не узнали.

— У меня чрезвычайно срочное послание, — сказал Адамс. — Лично для мистера Рансибла.

— Назовитесь, пожалуйста. Если вы…

— Не могу, — прохрипел Джозеф Адамс. — Не исключено, что линия прослушивается. Возможно…

— Простите, сэр… Повторите, что вы сказали. К тому же видеосигнал не проходит. Не могли бы вы связаться с нами по другому каналу?

— До свидания, — сказал Джозеф Адамс. «Я просто не могу рисковать», — с ужасом подумал он.

— Сейчас я вас переключу, сэр. Если вы немного подождете…

Адамс повесил трубку.

Все еще дрожа, он сорвал с экрана платок, встал и вышел из будки. Хорошо, он почти сделал это. Во всяком случае, попытался… Да, я попытался, сказал он себе. И почти сделал это.

Может, отправить телеграмму? Или заказное письмо? Без обратного адреса, буквы вырезать из газет?

Нет, я не смогу, понял он. Ни за что не смогу. Мне чертовски жаль, Луис Рансибл, но я связан по рукам и ногам. Оковы слишком крепки, я слишком давно, слишком долго их таскаю. Я смирился с ними, они стали частью меня. Они стали частью моей души. Навсегда. Отныне и вовеки.

Он медленно побрел прочь. Пелена какого-то оцепенения окутывала его все плотнее, пока он шел по коридору, удаляясь от видфонной будки. Он возвращался в свой кабинет. Как будто ничего и не случилось.

Ничего не случилось. Такова горькая правда: ничего, ничего, совсем ничего.

Значит, все будет идти своим чередом. Силы, о которых он не имел ни малейшего понятия, несомненно реальные, но непостижимые, ускользающие от его восприятия подобно бабочкам, похожие на тени, скользящие по небосклону его жизни, не оставляя ни малейшего следа, ни малейшего ощущения… Он чувствовал себя слепым, испуганным и беспомощным. Однако он продолжал идти вперед. Поскольку это было естественно. И ему не оставалось ничего иного.

Он шел, и странная пелена тоже двигалась. Она покачивалась, катилась вместе с ним. Направляла, не давая повернуть ни вправо, ни влево, — прямо вперед.