Онлайн чтение книги Одиночество Титуса Titus Alone
Глава девяносто девятая

Он был скроен не на общую колодку, этот ходок. Но вся диковатость его обличья и очертаний, приличествующих скорее чему-то, составленному из костей и канатов, не мешала мгновенно признать в нем Мордлюка.

А чуть позади него, близящегося, семенили три былых обитателя Подречья. И у этих вид тоже был странноватый, однако они совершенно терялись рядом с экстравагантным своим вожаком, каждое движение коего представлялось подобием кинжального удара в грудь привычного мира.

Они искали Мордлюка и нашли, благодаря скорее удаче, чем разумению (хоть и хорошо знали эту страну), – и уговорили его дать отдых своим длинным, одичалым костям и смежить, хотя бы на час, безумные очи.

Все трое (Рактелок и прочие) рассчитывали отыскать Мордлюка и предупредить его о грозящей Титусу беде. Ибо они пришли к заключению, что какая-то темная сила вырвалась на свободу и что над Титусом нависла подлинная опасность.

Однако нашли они, когда наконец напали на след его, отнюдь не Мордлюка, которого знали прежде, но человека, вконец одичавшего. Одичавшего внутренне и внешне. Больше того, человека, совсем недавно побывавшего в самой глуби стального сердца своего врага и лишь наполовину исполнившего задуманное. Один глаз Мордлюка был удовлетворенно прищурен. Другой горел, точно уголь.

Мало-помалу они вытянули из него рассказ о содеянном. О том, как он добрался до фабрики и мгновенно понял, что стоит у врат ада. У дверей, которые искал. О том, как он обманом и хитростью, а после и силой, проник в наиболее безлюдную часть этого гигантского здания, где его сразу замутило от запаха смерти.

Трое преследователей усердно слушали его, но при всем их внимании с трудом разбирали произносимые Мордлюком слова. Если бы удалось собрать воедино, пропустить через тонкое сито усвоенное ими и получить в итоге конспект нашептанного Мордлюком (для громких речей он слишком устал), то, в самом широком смысле, можно было сказать: трое склонявшихся над ним побродяжек узнали о неотличимых лицах; о том, как бесконечные, сделанные из полупрозрачной кожи ленты конвейера несли его вниз; как огромная рука в перчатке из сверкающей черной резины потянулась к нему, заставив Мордлюка вцепиться в ее обладателя и затащить его на конвейер – эту с головы до ног затянутую в белое тварь, к которой и прикоснуться-то было мерзко, бившуюся и брыкавшуюся, но так и не смогшую вырваться из хватки Мордлюка и в конце концов свалившуюся замертво.

Выходило вроде бы так, что Мордлюк, прежде чем сбросить мертвеца в стеклянный тоннель, содрал с него рабочий саван, а после, сам облачившись в белое, спрыгнул с конвейера в каком-то пустом зале и, бегом покинув его, вскоре попал в места совершенно иные.

Как это ни странно звучит (особенно если вспомнить, насколько страшны и разнообразны современные способы умерщвления), а все же обычный карманный нож, приставленный к ребрам человека, порождает в том ощущения не менее жуткие, чем какой-нибудь газ без цвета и запаха или смертоносное излучение. Нож у Мордлюка был наготове, и очень острый, но прежде, чем появился случай воспользоваться им, свет обратился из ясного холодновато-серого в мутный багровый, и в тот же миг пол под ногами Мордлюка поехал вниз, точно пол лифта.

До этого места трое бродяг еще понимали, о чем ведется рассказ, но следом пошло долгое путаное бормотание, в котором они, как ни тужились, ничего разобрать не смогли. А пропустили они явно немало, поскольку кулаки исхудалого Мордлюка, пытавшегося оправиться от пережитого им ужаса, раз за разом ударяли в землю.

По временам неистовство его стихало и слова возвращались, как звери, вылезающие из нор, но почти сразу за тем трое понимали, что хоть голос их господина и крепнет, ничего внятного они не услышат, поскольку он все в большей мере переходит на какой-то свой, только ему и понятный язык.

Впрочем, вот что они узнали. Похоже, Мордлюку пришлось ждать так долго, что он уже начал отчаиваться, – ждать решающего мгновения, когда можно будет выбрать нужного служителя и, угрожая тому ножом, потребовать, чтобы тот отвел его в центр.

И мгновение это настало. Жертва Мордлюка, обмирая от страха, повела его по коридорам. И на всем их пути Мордлюк повторял:

– В центр!

– Да, – отвечал испуганный голос. – Да… да.

– В центр! Ты туда меня ведешь?

– Да, да. В самый центр.

– Туда, где прячется он сам?

– Да, да…

Они шли, и белые лица текли мимо них волна за вол ной. А после лица сменились безмолвием и пустотой.