Онлайн чтение книги Титус Гроун Titus Groan
ПРИВИДЕНИЕ

Ночь. Замок погружен в темноту – его обитатели давно видят десятый сон. Но, кажется, не все – кто-то крадется по лестнице, ведущей в покои близнецов. В тишине еле слышно поскрипывают ступеньки. Странное существо, что подбиралось к покоям герцогинь, было неимоверно высокого роста и издалека казалось почему-то безруким.

Сами герцогини так и не ложились спать, хотя на дворе давно стояла глубокая ночь. Часы пробили начало второго, но Стирпайка по-прежнему не было. Сестры перешептывались, то и дело посматривая на дверь – им очень хотелось увидеть, как медленно поворачивается с той стороны ручка. На приземистом столике вишневого дерева каплями воска плакала худосочная свечка, словно разделяя беспокойство старых дев.

И тут случилось неожиданное – дверь бесшумно распахнулась, и на пороге появилось странное существо. Поначалу женщины даже не сообразили, что это такое. Лишь когда они разглядели матово поблескивающий человеческий череп, стало понятно – комнату решила посетить нечистая сила…

Страшная вялость пронзила тела герцогинь, парализовав не только способность к сопротивлению, но и даже способность передвигать ноги. В горле у женщин пересохло, а языки сделались каменно-тяжелыми, так что обе не были даже в состоянии позвать на помощь. Расширенными от ужаса глазами дамы наблюдали, как дверь открылась шире, после чего чудовище завыло:

– Смерть! Смерть и кровь! Сейчас я пожру ваши души!

И тут же распластанное в воздухе белое полотнище заслонило выход…

Вот когда пригодился череп многострадального Саурдаста, которого даже после смерти не желали оставить в покое. Стирпайк весь вечер, давясь от смеха, сооружал «привидение». Сначала он сбил из тонких реек крестовину, на верхний конец которой и поместил череп задохнувшегося в дыму архивариуса. Потом нужно было обтянуть крестовину полотнищем. С этим тоже проблемы не возникло. Оставалось самое трудное – научиться передвигаться быстро и бесшумно, как и подобает всякому уважающему себя привидению. Конечно, переходы и лестницы Горменгаста – не самое удобное место для игры в привидения, но час упорной тренировки сделал свое дело. Это, кстати, и была одна из причин, по которой бывший поваренок не явился к сообщницам в обещанный срок. К тому же он намеренно тянул время – ведь появление чудовища посреди ночи было бы намного эффектнее появления в десять вечера.

Кора и Кларисса вжались в кресла – они так сильно побледнели, что почти не отличались от надетого на крестовину полотнища. Стирпайк ехидно заулыбался, видя, как аристократки беззвучно разевают перекошенные страхом рты. Так им и надо, думал он, гордыня никогда не доводит до добра.

Между тем юноша отнюдь не закончил представление – держа древко крестовины левой рукой, правой он поднял свою неразлучную тросточку и, поддев на нее череп, задрал руку на возможно большую высоту.

Конечно, что могло представиться взорам окаменевших от ужаса аристократок? Ворвавшееся в комнату привидение было и без того громадным, но теперь стало еще больше. В свое время им много приходилось читать и слышать о привидениях, но то были тени давно умерших людей. А это привидение лишь черепом походило на человека, Оно было необъятных размеров и запросто увеличивалось.

Так могла выглядеть только Смерть. Да, выжить им не суждено…

Стирпайк решил попугать «теток» далеко не ради шутки. Он давно уже понял, что рано или поздно они проболтаются о содеянном, и правда о поджоге библиотеки всплывет наружу. О возможных после этого признания событиях юноше было просто страшно подумать. Стирпайк совсем не был уверен, что в его отсутствие старые девы следуют полученным указаниям столь же скрупулезно, как и в его присутствии. Фактически он находился на положении заложника. Ведь всплыви правда наружу – он будет первой жертвой. Конечно, пострадают и герцогини – но только в плане ограничения прав. Кто же станет трогать аристократок, хоть и лишенных власти. Те, в чьих жилах течет голубая кровь, надежно застрахованы от различных превратностей судьбы. И клокочущая ярость близких герцога обрушится на него, Стирпайка. И доктор наверняка подольет масла в огонь – то-то он постоянно все вынюхивает да выспрашивает, словно подозревает что-то. С ним нужно быть поосторожнее, не проболтаться ненароком. Оставалось последнее средство – как следует запугать «теток», чтобы держали за зубами непомерно длинные языки. Потому-то юноша и решил устроить сообщницам небольшое представление. Благо, что подходящий инвентарь нашелся быстро. Стирпайк в очередной раз похвалил себя за запасливость – в свое время он предусмотрительно среди прочих реактивов похитил из запасов доктора некоторую часть порошкового фосфора, каковым теперь натер череп Саурдаста, так что он, на взгляд Стирпайка, довольно эффектно светился в темноте.

Глядя сквозь прорези в полотнище на объятых ужасом сестер лорда Сепулкрейва, юноша понял, что наступил подходящий момент для соответствующего внушения.

Крепче сжав древко крестовины, он завыл:

– Я смерть! Мне подвластно все и всё. Вам не спастись, коли я захочу призвать вас к себе раньше отпущенного судьбой срока. Смотрите мне в лицо! На нем написано все, что нужно. Слушайте мои слова и поступайте так. Смерть – сама судьба…

Левая рука заныла так, что перекладину пришлось взять в другую руку. Сделав еще шаг по направлению к женщинам, Стирпайк заухал снова:

– Хочу предупредить вас. У вас чересчур длинные языки, которые приведут вас обеих ко мне. Если станете много болтать, я отыщу для вас пару свободных мест в своем царстве.

Аристократки бессильно обмякли в креслах. Глаза их горели – чуть потусклее фосфора, но тоже достаточно ярко.

– Мне известно, что вы – подлые поджигательницы, – вещал хитрец, – да, я все знаю-ю-ю-ю! Вы сожгли библиотеку-у-у-у брата и выжгли заодно-о-о-о его ду-у-у-у-ушу…

Теперь Стирпайк позволил себе замолчать, чтобы перевести дыхание. Взглянув на «теток», он понял, что его слова произвели на них нужное впечатление. Остальное они, стало быть, поймут без особых усилий с его стороны…

– Но существу-у-у-у-ует еще более страшно-о-о-о-ое преступление. Оно называется болтливостьюю-ю-ю-ю! – продолжал паренек, размахивая для острастки краями полотнища. – Знайте, что я всегда-а-а-а-а-а слежу-у-у-у-у за вами. И слу-у-у-у-ушаю-ю-ю-ю-ю. Мои уши давно съедены могильными червями, но я слыш-у-у-у-у лучше вас, смертных. Я запрещаю-ю-ю-ю-ю говорить о пожаре кому бы то ни было-о-о-о. Запомните! А теперь… Мне пора обратно – в царство вечного сна, где темно и сыро, где ползаю-ю-ю-ю-ю-ют скорпионы и летает серебристая моль. Там так приятно шипят змеи! Если вы станете молчать, то долго не увидите меня в ваших покоях, но как только кто-то сболтнет лишнее, я приду-у-у-у-у и заберу-у-у-у-у вас к себе… И еще – у вас есть только один верный друг и покровитель – его зовут Стирпайком. Вы должны помогать ему во всем, потому что он искренне помогает вам.

Закончив свою казавшуюся нескончаемой тираду, юноша принялся поворачиваться к двери. Надетый на металлическую трость череп бывшего архивариуса предательски зазвенел, чего вроде не должно быть с бесплотной Смертью. Впрочем, герцогини пропустили звон мимо ушей. Словно окаменев, они сидели в креслах.

Повернувшись, Стирпайк величественно выплыл в коридор – этот маневр удался блистательно.

Пройдя с десяток шагов по коридору, юноша свернул в первую же галерею и там быстро привел себя в порядок. Скатать полотнище в клубок, в глубине которого покоился натертый фосфором череп, и спрятать все это вкупе с разбросанной крестовиной в стоявший у стены пустой ларь было делом нескольких секунд. Тем более что все это было тщательно продумано заранее.

Покончив с маскировкой, юноша осмелился подойти к двери герцогинь и прислушаться. С той стороны не доносилось ни звука. Разумеется, было в высшей степени глупо идти к ним сегодня. Пусть подрожат немного, до утра осталось недолго, ядовито подумал Стирпайк. А утром он как следует обработает их, чтобы не болтали лишнего. Выйдя в конец коридора, Юноша спокойно спустился по лестнице. И только теперь услышал доносившиеся сзади сдавленные вопли. Итак, понял хитрец, «тетки» наконец-то опомнились…

На следующий день Стирпайк отправился навестить сообщниц. Обе лежали в кроватях. Служанка, на которую они так часто сетовали, хлопотала рядом, то и дело поправляя герцогиням подушки и принося подносы с разной снедью. При одном только взгляде на женщин Стирпайк понял, что они в самом деле чувствуют себя плохо. Их мелово-бледные лица почти не отличались от накрахмаленных наволочек.

Несмотря на то, что начинавшее садиться солнце все еще светило достаточно ярко, в комнате горело множество свечей. Ага, подумал хитрец, Кора и Кларисса наверняка распорядились зажечь свечи, чтобы отпугивать мнимую Смерть. Выходит, кое-что из сказанного им они все-таки запомнили…

Теперь главное – неосторожным словом не выдать себя.

– Ах, сударыни, – залебезил юноша, наклоняясь над кроватями старых дев, стоявшими рядом, – какой недуг свалил вас? Но меня гложет жуткое беспокойство. У меня ощущение, что вы выглядите очень хорошо для того состояния, в котором, должно быть, находитесь. Я пришел к вам по делу. Вчера никак не смог прийти, извините – доктору Прунскваллеру понадобилась моя помощь. Сегодня я явился попросить у вас совета и, возможно, о некоторой помощи. Слушайте внимательно. – Тут Стирпайк выразительно оглянулся на дверь и заговорил тише, давая понять, что дело действительно в высшей степени секретное. – Знаете… Даже не знаю, с чего начать… Вчера вечером, когда я ложился спать, ко мне пришел гость. Необычный… Оттуда… Из потустороннего мира. Не удивляйтесь, я сам не поверил бы, расскажи кто-нибудь мне нечто подобное. Знаете, кто это был? Сама Смерть – не больше, ни меньше. Так вот. Смерть подошла к моей кровати и говорила: «Их сиятельства, леди Кора и леди Кларисса, совершили тяжкое преступление – они взяли грех на душу, убив человека. И теперь я пойду и выну отягченные грехопадением души из их тел». Представляете мое состояние? Разумеется, я принялся умолять Смерть пощадить вас, говорил, что вы сдержите данное слово и не разгласите тайны. Смерть долго сомневалась – она совсем не уверена в вашей честности. Но я упорствовал. В конце концов Смерти надоело это препирательство, и она спросила, отчего я с такой уверенностью ручаюсь за вас. Я ответил курносой, что поскольку я нахожусь с вами, мои сударыни, в доверительных отношениях, то стану гарантом вашего честного слова. В конце концов мы условились, что пока вы не произносите на людях слово «пожар» или слово «стирпайк», или, что еще страшнее, оба эти слова одновременно, с вами ничего не случится. Стоит проболтаться – и смерть заберет вас к себе, в царство мертвых.

Кора и Кларисса зашевелили губами, порываясь что-то сказать в свое оправдание. Но с их губ слетали лишь нечленораздельные звуки. Наконец Кора кое-как совладала с собой:

– Смерть… была… она была и тут… такое чувство, что она до сих пор… где-то поблизости… Стирпайк, ради всего святого – спаси нас!

– Как? – вскричал он, картинно хватаясь за голову. – Неужели Смерть заходила и к вам? Леди Кора, вы это серьезно?

– Была…

– Удивительно, что вы остались в живых! Она чего-нибудь требовала от вас, отдавала какие-то приказы?

– Да, – призналась Кларисса.

– Вы все запомнили?

– Да… Да… – хрипло бормотала Кора, поднимая обрамленную тонкими кружевами кисть руки. – Мы все отлично помним. Стирпайк, не бросайте нас… Помогите…

– В таком случае все будет зависеть от вас. Ведь вы хотите жить?

Герцогини энергично закивали.

– Вот и держите языки за зубами.

– Будем! – пообещала Кларисса.

Стирпайк поклонился и, сославшись на неотложные дела, пожелал сообщницам скорейшего выздоровления, после чего удалился. В душе у него все пело – замысел удался. Прикрыв за собой дверь, он ловко съехал вниз по широким перилам лестницы.

Впереди были светлые перспективы – с разрешения Барквентина юноша получил в свое распоряжение несколько комнат, окна которых выходили в сад. Отсюда было рукой подать до рабочего кабинета архивариуса. Не говоря о том, что новое жилище Стирпайка было куда комфортнее предыдущего.

Пройдя несколько галерей и свернув в коридор, где находился вход в его покои, юноша неожиданно заметил в дальнем конце коридора Фуксию и доктора, которые оживленно спорили о чем-то.

Впрочем, он примерно знал, о чем могли говорить эскулап и хозяйская дочь – конечно, о пропаже лорда Сепулкрейва и Свелтера. Конечно, это была интересная тема, но в данный момент Стирпайка больше занимало собственное благоустройство – нужно было перенести в полученные от Барквентина комнаты вещи из старого жилища и переставить кое-что из мебели.

Он достал из кармана ключ, отпер дверь и прошел в комнату. Уже смеркалось, так что окно казалось темно-синим с черными линиями. Поначалу юноша даже не понял, что это были за линии; лишь потом до него дошло, что это были ветви деревьев. Скинув башмаки, паренек бросился с разбега на широченную кровать, застланную малиновым атласным покрывалом. Перекатившись несколько раз, Стирпайк уставился в потолок, размышляя над превратностями судьбы. Все выходило как нельзя лучше. В семнадцать лет достигнуть столь высокого положения – это под силу далеко не каждому. К тому же он начинал с нуля. Был едва ли не последним подмастерьем на кухне, чистил закопченные, перепачканные жиром котлы, а теперь…

Вспомнив все, через что ему пришлось пройти за последнее время, юноша бешено захохотал. Слезы текли из его глаз, а он все смеялся. Наконец, когда в боку начало покалывать, он прекратил смех. Впереди еще было много работы, предстояло хитрить и изворачиваться с новой силой. Нужно быть готовым к любым неожиданностям. Это была последняя мысль бывшего поваренка. В следующий момент он уже спал глубоким сном праведника…

За час до появления Стирпайка в покоях близнецов Фуксия и доктор встретились на условленном месте – в Прохладной комнате. Стирпайк был прав – поначалу они и в самом деле говорили об исчезновении лорда Сепулкрейва. Но не только. Интересовала их и пропажа Свелтера, Флея, странное поведение близнецов, неожиданный интерес к жизни Горменгаста со стороны леди Гертруды и многое другое. Фуксия и Альфред Прунскваллер говорили разными словами, но суть их выводов была одной – жизнь стала иной, чем прежде. Но что именно изменило жизнь – для них оставалось загадкой; между тем оба очень желали узнать, что именно повлекло за собой цепочку последних трагических событий. После чего разговор сам собой перескочил на новоявленного архивариуса – на Барквентина – и, как следствие, на его свежеиспеченного помощника, Стирпайка.

– Фуксия, будь с ним осторожнее, – предостерегал Прунскваллер, – а то кто его знает. Парень себе на уме.

– Я сама это заметила, – призналась девочка. – Так что ваше предупреждение только подтверждает мои выводы.

Медик ничего не ответил и уставился в окно, за которым уже сгущались сумерки.

Фуксия отвернулась и приложила ладонь к груди – со стороны могло показаться, что девушка что-то прячет под одеждой.

– Да, доктор, я буду держать ухо востро, – нарушила тишину юная герцогиня, – не беспокойтесь. Ваши предупреждения я отлично помню. Сегодня вечером я надела эту штуку в силу необходимости. Потому что… так надо.

– Что надо? – удивился эскулап. – О чем ты, лапочка? Извини, я что-то задумался, прослушал. Повтори, что ты сказала?

– Посмотрите сюда! – воскликнула Фуксия, отворачивая кружевной ворот платья. – Вот!

Прунскваллер посмотрел на девушку и обмер – на ее груди покоился тот самый рубин, который он подарил ей в день, когда впервые увидел Стирпайка.

Поймав на себе необычный взгляд доктора, Фуксия покраснела и, резко повернувшись, бросилась по лестнице. Секунда – и только гулко хлопнувшая дверь напомнила о том, что там только что была наследница древнего рода Гроунов.