Онлайн чтение книги Тюльпан Tulipe
XII. Он предсказывает будущее

Это случилось незадолго до того, как, уступая мольбам своих учеников, Тюльпан сделал свое знаменитое пророчество о конце света, дал тревожное описание последней войны, которая убьет людей, и рассказал про «Землю освобожденную, которая больше не вертится ни для кого». Незадолго до всего этого дядя Нат раздобыл хрустальный шар, и Тюльпан вглядывался в него с большим удовольствием, тратя на это редкие часы своего досуга. Дядя Нат изо всех сил поощрял это вглядывание.

— Опять ничего, патрон?

— Опять ничего.

Дядя Нат вздыхал и, выпучив глаза, смотрел поверх плеча Тюльпана.

— Не унывайте, патрон. Смотрите.

— Я смотрю.

— Другие же видели, до вас. Смотрите хорошенько.

— Я смотрю хорошенько.

Однажды вечером, когда его глаза уже лезли на лоб, Тюльпан вдруг вскрикнул:

— Есть, дядя Нат, я вижу!

Старый еврей собирался бриться, да так и застыл с бритвой в руке.

— Говорите, говорите, патрон! Что вы видите?

— Я вижу Того, Кто умрет на кресте, и того, кто изобретет книгопечатание, и того, кто отправится из Испании открывать новый мир.

— Эй, патрон! Вы смотрите не в ту сторону.

— Я просто отвлекся.

— Смотрите в будущее.

— Смотрю.

— И что вы видите?

— Ничего.

— Ну-ну, патрон. Сделайте усилие. Погодите, я вам помогу. Вы видите объединившиеся народы и распродажу Луны, побежденный рак, и повсюду благодать, и соловьи на всех ветвях, и отпуска на море, и негров, принятых в лучших домах общества, и множество протянутых рук, как колосья пшеницы…

— Я не вижу ничего. Великое ничего.

— Поищите как следует, патрон, умоляю вас. Это очень важно.

— Я ищу.

— На ветках, патрон, под листьями.

— Там нет веток, дядя Нат, нет листьев. Все леса сожжены.

— А где-нибудь на острове, затерянном в океане?

— Океаны, дядя Нат, все вышли из берегов, спасибо. Они всё затопили.

— Это ничего, патрон, ничего. Чтобы помешать моему соловушке петь, нужна штука посильнее океана. Слушайте внимательно.

— Я слушаю.

— Раскройте уши.

— Делаю что могу.

— Обязательно есть место, патрон, где можно петь для кого-нибудь, даже в пустыне. Он сильнее ее. Я-то знаю. Она не может ему помешать. Петь для него так же естественно, как для негра свистеть. Смотрите, что вы видите?

— Пепел, везде пепел. Вся земля, дядя Нат, словно печеный картофель.

— Это ничего, патрон, ничего, это просто атомная бомба. Это не та штука, которая помешает моему соловью петь.

— Вы уверены?

— Торжественно даю вам слово негра. Ибо нужен очень старый негр, патрон, чтобы узнать, что такое кураж. Ищите лучше.

— Я ищу.

— Суньте свой нос повсюду. Обшарьте все девственные дебри.

— Девственные дебри, дядя Нат, — от них и следа не осталось. Как и от великих столиц.

— А что с Андами, патрон? Со знаменитыми Кордильерами? Бросьте туда взгляд.

— Камня на камне не осталось.

— А Гималаи?

— Черт возьми, дядя Нат, быстро вы туда перепрыгнули… Гималаи на месте. Немного качаются и совсем черные, но еще держатся. Тут, кстати, паленым пахнет. Вечные снега расплавлены. Окаменелые скелеты животных и обугленные остовы деревьев покрывают склоны.

— Поднимайтесь, поднимайтесь, патрон. Склоны для нас — штука второстепенная. Осмотрим сначала вершины.

— Здесь воздух разреженный. Мне тяжело дышать.

— Сделайте над собой усилие, патрон. Сначала подышите. Вот так, вот так… А теперь пойдем. И скажите мне, если почувствуете себя плохо, — вам нужно только позвать меня.

— Я что-то вижу.

— Моего соловья?

— Дерево, дядя Нат. Там стоит дерево, совсем голое, без листьев, но с ветками.

— И если есть где-то живая ветка, патрон, мы можем надеяться на что угодно. Человечеству больше и не надо. Смотрите хорошенько. Он, конечно же, наверху.

— Он наверху, дядя Нат. Теперь я его вижу.

— Ура! Я же вам говорил.

— Ну и вид у него.

— Уж я думаю!

— Крылья опалены.

— Хорошо, хорошо, но они же есть.

— А глаза совсем человеческие — дебильные.

— Ладно, ладно, зато они остались.

— Он весь дрожит и в ветку вцепился так, словно боится упасть.

— Конечно, конечно, он ведь за жизнь держится.

— Клюв у него открыт, и горло издает жуткие звуки…

— Он поет, патрон, он поет! Мы спасены. Дайте ему несколько тысячелетий, и он удивит весь мир своим голосом. Говорил я вам, патрон, говорил я вам: чтобы убить кураж, нужна штука похлеще, чем конец света.