Онлайн чтение книги Убийство в долине Нейпы
Глава 9

Через два дня состоялись похороны Хестер. Короткое отпевание в прохладной, строгой модернистской архитектуры церкви близ Сономы, затем похороны останков в гробу на ближайшем кладбище. В холодном утреннем тумане, принесенном ветром с залива Сан-Франциско, стояла у могилы горстка близких: Лурина, прятавшая лицо и глаза за темной вуалью, — она единственная носила траур, — Джон, Лиз, Брайант и я.

— С нашей стороны было бы непорядочно не пойти на похороны, — сказала мне Лиз накануне вечером. — По крайней мере, в деловых-то отношениях мы с ней состояли. И погибла она не где-нибудь, а в «Аббатстве» и, вероятно, каким-то образом в связи с «Аббатством». Кроме того, как-никак она считалась матерью Лурины.

Я же поехала на похороны в надежде, что чем теснее буду общаться с обитателями «Аббатства», тем скорее научусь не только разумом, но и душой воспринимать их мысли и дела и таким образом вернее доберусь до корней событий.

Богнор тоже явился на похороны. В неприметном костюме, с невыразительной физиономией, он болтался поодаль с двумя помощниками в темных очках, похожими на агентов секретных служб, и от их присутствия все чувствовали себя еще более неуютно, чем это обычно бывает на похоронах.

На какую поживу он здесь надеялся, я не знаю. Возможно, ошибочно полагал, что один из нас каким-то образом выдаст свою виновность отсутствием скорби. В таком случае почти все мы могли попасть под подозрение.

Обри Клаудсмит тоже приехал на кладбище. Он избегал меня, но однажды глаза наши встретились, и он подмигнул мне. Он оделся подобающим скорбному событию образом и смотрелся весьма респектабельно. Наверное, все отметили отсутствие президента пивоваренной компании — богатого любовника Хестер. Ни он, ни кто-либо из друзей Хестер не пожелали взять на себя печальные хлопоты по организации похорон, и этим пришлось заняться бедной Алисе Брукс.

— Пивовар, надо полагать, счел за благо поскорее вернуться к своей женушке, — пробормотал Брайант, когда мы с ним рядом стояли у зияющей могилы.

После похорон мы отправились в «Аббатство». Я ехала с Брайантом на его «феррари». Выезжая из кладбищенских ворот, мы чуть не врезались в машину Богнора. Брайант рассмеялся:

— Единственное, чего мне не хватало, — помять ему крыло. Хотя со мной он, по крайней мере, всегда вежлив. Еще бы! Шериф графства Нейпа — мой близкий друг.

Он взглянул через зеркальце заднего обзора на машину Бог-нора, шедшую за нами, и прибавил скорости.

— Проблема с нашим главным детективом в том, — продолжал Брайант, — что он из того сорта людей, которые никогда не довольствуются очевидным. А очевидное в данном случае состоит в том, что на пути к главным воротам Хестер заметила диверсанта. Правды мы никогда не узнаем, но есть основание думать, что она увидела свет в монастыре и — такой уж у нее был характер — не могла не поинтересоваться, что там происходит. Это было вполне в ее духе. И если злоумышленник там действительно возился с дробилкой, то он сообразил, что с помощью этого механизма можно легко и быстро избавиться от непрошеной свидетельницы. — Брайант с отвращением помотал головой. — Но для Богнора это слишком очевидно и потому неинтересно. Он должен перевернуть все вверх дном, выискивая какие-то другие, более остроумные мотивы, и смехотворно подозревать каждого, включая вас, Маргарет, как я слышал, и нас — Джона, Лиз и меня. Словно у нас и без того бед мало.

Но вопреки, казалось бы, здравым рассуждениям Брайанта меня грызло подозрение, что в действительности все может оказаться значительно сложнее и за гибелью Хестер кроется нечто большее, чем за убийством мексиканца. А что, если кому-то как раз и надо, чтобы Брайант и прочие считали, будто преступник убил Хестер только ради того, чтобы не быть опознанным? Я в этой версии усомнилась в значительной степени благодаря Джону. Меня не покидало подозрение, что Джону известно нечто большее о причинах убийства Хестер, чем он говорит. Когда мы шли от могилы, я заметила пробежавшую по лицу Джона горькую усмешку.

— Ну, а как же сигнализация? — спросила я. — Как мог преступник миновать ее, не подняв тревоги? Ведь там наверняка есть и дополнительное устройство, реагирующее на повреждение сигнализации. У большинства сигнальных систем есть такой прибор.

— Да, такое устройство имеется, — ответил Брайант. — И то, что оно дважды не срабатывало — в прошлом году и в этом, весьма озадачивает. Остается думать, что или действуют профессионалы, умеющие блокировать систему, или гадит кто-то свой, из работников «Аббатства», человек, которому мы доверяем. Он или сам устраивает диверсии и убивает, или кто-то извне платит ему за то, что он выключает охранную систему и дает мерзавцам возможность беспрепятственно проникнуть на территорию винзавода. Вероятнее всего, вредит кто-то из наших служащих, и это самое отвратительное.

Мы вернулись в «Аббатство». Брайант высадил меня у дома, а сам пошел в свой кабинет в конторе, чтобы забрать документы, необходимые ему для совещания в Сан-Франциско, куда он собирался сейчас же ехать.

— Если Богнор будет уж слишком давить на вас, — сказал он, — дайте мне знать. Я переговорю с шерифом, хотя, насколько я знаю Богнора, лучший подход к нему — не задираться. Вы ведь не хотите, чтобы он опять выпустил когти и выдвинул против вас какие-то новые формальные обвинения? Поэтому самое лучшее — сидеть тихо и даже не заикаться об адвокате.

— Спасибо, Брайант. Обо мне не беспокойтесь. Думаю, что мы с Богнором поладим.

— И правильно. На фоне того, что здесь происходит, Богнор, право же, — наименьшая опасность для вас, Маргарет. А вообще, будьте осторожны, — предупредил он на прощание.

Я пообещала вести себя осмотрительно и присоединилась к Джону и Лиз, которые только что вышли из подъехавшей машины.

Едва мы переступили порог дома, как в холле появился Хозе и шепотом предупредил, что на террасе дожидается хозяев некий Гарри Чарвуд.

Лиз расхохоталась, и даже Джон улыбнулся, покачав головой.

— Так, первый стервятник пожаловал, — сказал он.

Мы прошли на террасу. До того как Джон назвал Чарвуда стервятником, я вообще не имела о нем представления. После фразы Джона воображение нарисовало мне зловещего гангстера. Но этот образ мгновенно улетучился, едва я увидела Чарвуда во плоти. Он грузно поднялся из кресла, в котором сидел развалившись, с бутылкой шампанского, почти не видной в ручище размером с вирджинский окорок. Не на гангстера, а на плантатора из какой-нибудь Малайзии был похож этот человек. Перед нами стояла гора потного мяса, отнюдь не с костлявой шеей грифа, а с огромной, красной, круглой как луна рожей, пышными усами, рыжими, как апельсин, и узенькой полоской волос вокруг загорелой лысины во всю башку. Лет пятидесяти с гаком, ростом более шести футов, весом поболее двухсот пятидесяти фунтов, и все это в мешковатых джинсах и белой рубашке, распахнутой до пупа, чтобы показать несколько медальонов на золотых цепочках, болтающихся на груди.

— Наконец-то! — проревел он, завидя Джона. — Ну что, Синяя Борода, подтолкнул ее? Признавайся, Сэлдридж! — И громово расхохотался.

И прежде чем Джон и Лиз нашлись, что ответить, он махнул бутылкой шампанского в мою сторону и спросил:

— А эту симпатичную соучастницу как зовут?

Меня представили.

Кивнув головой на шампанское, Джон заметил, что гость уже сам нашел, что выпить.

— Свою привез, Сэлдридж, учитывая, что вы вечно сидите в финансовой луже. Решил отпраздновать радостное событие — наконец-то откупаю у вас все хозяйство. Ура, и за мое здоровье!

— Вы неисправимы, Чарвуд. Ничего мы не собираемся продавать, — ответила Лиз.

Хозе, точно его вызвали нажатием кнопки, появился с шампанским на подносе, и Чарвуд за секунду осушил еще два бокала. Затем он предложил Джону поистине огромную кучу денег за «Аббатство», на что Джон ответил:

— Это как раз половина того, что стоит поместье.

Чарвуд молниеносно отреагировал.

— У тебя нет выбора, малыш! — прогрохотал он. — Ты загнан в угол. Об этом знает вся долина. Вы по самые ноздри в долгах у банков. Ну, конечно, вы небось мечтаете, что кто-то из ваших процветающих дружков по виноградной части предложит вам побольше, но я что-то сильно в этом сомневаюсь. А я плачу наличными, учтите. Никакой тягомотины с этими дурацкими банками и их проклятыми подзалогами. Кладу на бочку большой чемодан, набитый доверху старыми добрыми зелененькими, и — дело с концом.

Монолог закончился одновременно с шампанским в бутылке. Наконец Чарвуд убрался, бросив на прощание Джону:

— Поразмысли над моим предложением, сынок. Даже когда спать ночью будешь, шевели извилинами насчет моего предложения, а утречком звякни мне поскорее, до того как банки опять начнут из тебя сок давить.

А меня пригласил:

— Приезжайте ко мне домой, милая леди, в любое время. У меня в подвалах — тонны шампанского, самого лучшего, недавно купил партию, бутылочки ждут не дождутся, когда их откроют.

— Передайте от нас привет Джаконелло, — сказала Лиз, едва пряча улыбку.

Чарвуд остановился как вкопанный. На миг наступила тишина. Он обернулся, уставился на Лиз, а затем разразился громовым хохотом:

— Джаконелло? Никогда в глаза не видел! Не узнаю даже, если повстречаюсь. И вообще, на черта ему я, бедный виноградарь, сдался? — И пошел через гостиную к выходу.

По дороге он предложил Хозе перейти к нему мажордомом, когда он, Чарвуд, сделается владельцем «Аббатства». Наконец шум мотора машины Чарвуда затих вдали, Лиз с облегчением вздохнула.

— Простите, Лиз, — осведомилась я, — вы имели в виду того самого Джаконелло?

— Да, да, того самого. Нет, наверное, на свете человека, который не слышал бы об Альфонсе Джаконелло. Это швейцарский миллиардер, сколотивший капитал на финансовых махинациях. Он нахапал драгоценные произведения искусства, чтобы украсить свой дворец, построенный в горах Сьерра-Мадре, здесь в Калифорнии. Мы подозреваем, что Гарри Чарвуд — подставная фигура Джаконелло, — продолжала Лиз. — Вряд ли у самого Гарри есть деньги вообще на какие-либо приобретения, тем более на наше имение. А вот Джаконелло только и думает, что бы еще прикупить. Несколько лет назад он сам предлагал нам продать ему «Аббатство». Мы ответили, чтобы он убирался подальше. Услышав такое, он чуть не рехнулся от негодования. Оно и понятно — никто ему прежде ни в чем не отказывал. Тогда он удвоил цену. Присылал к нам команду своих холуев на переговоры, но мы каждый раз отвечали отказом.

— И вы думаете, что он воспринял ваше «нет» как личное оскорбление?

— Да, этот человек просто не в состоянии поверить, что кто-то может отвергнуть деньги, поскольку сам он придает им гигантское значение. Скорее всего он решил, что мы питаем неприязнь к нему. Вот он и прислал подставного.

— Но почему, черт возьми, ему нужен именно винзавод? — спросила я. — У него достаточно денег, чтобы купить половину всего вина, производимого во Франции и в США, вместе взятых.

Лиз рассмеялась.

— Мы подозреваем, что им движет зависть. Не многим известно, что обогащение Джаконелло началось с вина. Его семья владела небольшим виноградником у Женевского озера. Они заработали хорошие деньги, достаточные для того, чтобы послать Джаконелло учиться в Оксфорд, а затем в школу бизнеса в Америке. Но он никогда не забывал унижений детских лет — когда французские виноделы посмеивались над низким качеством вина, производимого его семейством. Он мечтал взять реванш — стать хозяином лучшего винодельческого хозяйства в мире. Для этого он и решил завладеть нашим поместьем.

Больше ничего Лиз не успела рассказать мне про Джаконелло, потому что вошел Хозе с сообщением, что прибыл еще один визитер. Им оказался живший неподалеку ветеран виноделия, милый, добрый человек, известный к тому же своим прекрасным вином. Он приехал, чтобы поговорить о продаже Сэлдриджам отчаянно необходимого им мерло. Я оставила Джона и Лиз обсуждать с гостем условия сделки, а сама решила пробежаться трусцой.

В этот раз ничто мне не мешало — ни полиция, на кованые железные ворота — они открылись легко и просто, когда я навела на них маленький карманный дистанционный манипулятор, которым меня еще раньше снабдила Лиз. Дорога, петляя между холмами, поросшими сосной и дубом, была в этот час пустынна. Чистое небо, солнце, щебетание птиц, заросли чудесных диких цветов в придорожных лесах — все казалось таким радостным и невинным по сравнению с мрачными событиями в «Аббатстве». Отравление вина, два гнусных убийства… Полиция, очевидно, никак не может напасть на след. А тут еще появилась какая-то пузатая марионетка, которую скорее всего дергал за ниточки миллиардер, спланировавший акцию по захвату поместья. Я ни на секунду не верила, что Гарри Чарвуд был лишь невинным паяцем, каковым он хотел казаться.

И в то же время трудно было вообразить себе Чарвуда в роли вредителя и убийцы. Но кто же он в таком случае? Действительно подставное лицо Джаконелло?

Я вернулась в «Аббатство» и услышала торжествующий рассказ Лиз о том, как они с Джоном удачно купили у соседа мерло взамен своего винограда, которого лишились из-за трагедии с Хестер. Я поздравила ее, но мысли мои витали далеко. Количество вопросов, на которые я не находила ответов, росло. Надо было узнать, как далеко продвинулся Богнор в своем расследовании. Лучше всего в этом мне мог бы помочь Обри Клаудсмит. Я решила переговорить с ним как можно скорее.