Онлайн чтение книги Убийство в долине Нейпы
Глава 14

Редакция газеты «Летописец долины» находилась в тридцати милях к югу, на окраине города Нейпы, и помещалась в красном кирпичном обшарпанном доме. Судя по архитектуре, там когда-то, по-видимому, располагался военный склад.

Еще до того как я проехала ухабистой, засыпанной щебенкой задней улочкой и припарковалась под громадным сикомором, я знала, что еду в правильном направлении. Гигантская электрическая реклама на крыше редакции была видна издалека. В этом тоже чувствовалась экстравагантная натура Клаудсмита — в доме под грандиозной вывеской редакция занимала всего одну комнату, правда весьма просторную. Обстановку ее составляли две пыльные, грязные пальмы в кадках, тройка лениво вращавшихся, засиженных мухами пропеллеров-вентиляторов под потолком и четыре письменных стола. Их облупленный вид говорил, что лучшие деньки этих деревянных четвероногих — далеко позади.

За одним из столов сидела дама, такая же старая, как Клаудсмит, но с властным выражением на челе, словно она была истинной хозяйкой этого информационного заведения. Пенсне без оправы красовалось на ее носу, похожем на клюв. Снежно-белые волосы были собраны на макушке в тощий пучок, высокий кружевной воротничок венчал собою ситцевое, в цветочек, платье, висевшее на ее костлявой фигуре, как занавеска.

За другим столом, под прибитым к стене обветшалым рыбьим чучелом сидел, уставившись в компьютер, бледный женоподобный молодой человек. Репортер? Но за новостями приходится бегать и под открытым небом, а на это заморенное существо, кажется, еще ни разу не упал луч знаменитого калифорнийского солнца. Компьютер, к которому был прикован взор бледного юноши, вопиюще не гармонировал с прочим мебельным старьем.

В углу двумя стеклянными стенками была выгорожена комнатушка. Изрядно облезшие золотые буквы на ее двери возвещали, что в этом кубике обитает главный редактор, то бишь сам мистер Клаудсмит, отделивший себя таким образом от подчиненных. Через другую дверь я могла видеть допотопные печатные и брошюровочные машины, которые вместе с наборными столами превращали собранные за день новости в читабельный материал, в конце концов попадавший утром к подписчикам. Машины работали с оглушительным клацанием и рокотом, в помещении стоял густой запах масла, типографской краски и бумаги, как это бывает в старомодных провинциальных редакциях. Я успела представиться секретарше, холодно и настороженно взглянувшей на меня, когда Клаудсмит, говоривший в это время по телефону, заметил меня из своего вращающегося кресла, такого же старого, как он сам, и жестом пригласил в свое святилище. Он приветствовал меня с бурным энтузиазмом и, принеся извинения за шум, стал объяснять, что они печатают листовки для предстоящего карнавала.

— В наше время, — сказал он, — приходится печатать все что угодно, лишь бы держаться на плаву. Телевидение! Люди больше не хотят читать! Кончится тем, что газету можно будет увидеть только в музее.

Он, конечно, уже знал об убийстве Алисы — Богнор не замедлил сообщить ему об этом. Но в общих чертах. Поэтому от меня он хотел получить более подробную информацию и приготовился записывать каждое мое слово. Стоило ему раскрыть блокнот, и передо мной снова был профессиональный репортер. За его спиной на стене в рамках красовались образцы лучших, на его взгляд, полос газеты — с точки зрения расположения материала, больших заголовков или самих публикаций. Рядом красовались две «Почетные грамоты» администрации штата за публикацию материалов по злободневной для штата тематике. Не хочет ли старик показать, что слава для него — дороже денег? Многие редакторы отчаялись бы работать по такому принципу, а этот вроде бы счастлив. Интересно, подумалось мне, может быть, его экстравагантность, как и паясничанье Чарвуда, служит всего лишь для отвода глаз? Обыватель — а я именно к их числу себя отношу — не станет подозревать клоуна в дурных намерениях.

После того как Клаудсмит буквально вырвал у меня описание внешности убитой Алисы и с удовлетворением занес подробности в блокнот, я рассказала о допросе, учиненном мне Богнором, и отчиталась о моем ночном путешествии в контору. При этом я понимала, что если мои подозрения по поводу двойной игры Клаудсмита хотя бы отчасти верны, то он сейчас в душе смеется надо мной. Но я не заметила в его мимике или интонациях чего-либо настораживающего. И, снова убаюканная его дружелюбием, поведала, как меня обнаружила Алиса ночью в конторе.

— Но если вы расскажете об этом вашему приятелю Богнору, — сухо предупредила я, — то нашему сотрудничеству — конец.

— Святая обязанность журналиста, как вы знаете, милая леди, не выдавать источников информации, — сказал он. — Так что об этом не беспокойтесь.

— Богнор изъял все мои копии, но в этом особой беды нет, — продолжала я. — Я прекрасно помню тексты завещания и документов о разводе — ничего интересного и интригующего. Зато в ежедневниках…

— В ежедневниках?

— Да, в настольных блокнотах-календарях Алисы и Груннигена, в основном у нее, некоторые заметки показались мне странноватыми. Одну из записей я даже скопировала.

— В каком смысле странноватыми?

— Ну, что касается Груннигена, то, судя по его ежедневнику, он в этом месяце довольно часто уезжал из «Аббатства», хотя в сезон уборки главному виноградарю следовало бы, на мой взгляд, безвыездно сидеть на плантациях.

Клаудсмит утвердительно кивнул и согласился:

— Да, тут что-то может быть. Это верно. Впрочем, не обязательно что-то зловещее. Возможно, завел очередную любовницу. Это, кстати, объясняет, почему он рассорился с Алисой. Иначе она не забросила бы на дно ящика снимок, обнаруженный вами. У этого молодого человека — репутация лихого бабника. А что странного вы нашли в записях Алисы?

— Она кому-то назначала свидание.

— О! Кому же?

— В том-то и дело, что этого я не знаю. Она обозначила этого человека М.Т.

— М.Т.? — Старик задумался. — Вы сказали М.Т.?

— Да.

— Так, — протянул он. — И вы не догадываетесь, кто это может быть?

— Абсолютно не догадываюсь.

— А я думаю, что это Марсель Турбо. Готов спорить на что угодно.

Он повернулся в своем вращающемся кресле и выдернул из кучи бумаг фотоснимок с текстом: «Америка выбирает вина Турбо».

— Это его рекламный плакат. Сто восемьдесят миллионов галлонов в год продает в одних лишь супермаркетах. Но на это требуется огромное количество винограда, и Турбо скупает его повсеместно.

Я взглянула на снимок, сделанный с воздуха, — обширнейший комплекс, раскинувшийся на нескольких сотнях акров, склады, другие хозяйственные постройки и сотни гигантских бродильных чанов.

— Любопытно, у него чаны под открытым небом, — сказала я.

— Их слишком много и они слишком велики, чтобы упрятать их под крышу, — объяснил Клаудсмит. — В некоторых чанах содержится по миллиону галлонов.

— Но они, должно быть, жутко перегреваются на солнце?

Он отрицательно покачал головой.

— С помощью системы охлаждения температуру можно отрегулировать с точностью до полуградуса. В зависимости от того, какая требуется каждому сорту винограда для брожения, чтобы получился нужный аромат. Похоже на то, — добавил он, — что наша Алиса пыталась провернуть какое-то дельце с «Турбо».

— Но зачем, — спросила я, — гигантской компании «Турбо» могло понадобиться такое сравнительно небольшое винодельческое хозяйство, как «Аббатство»?

— Да, возможно, по той же причине, по какой «Аббатством» интересуется и Джаконелло, — сказал Клаудсмит. — Почему не заработать, продавая на рынке дорогие, высококачественные вина! Но могут быть и иные, более хитрые соображения. Появление на рынке под маркой «Турбо» таких прекрасных вин, как совиньон и шардоне, послужило бы отличной рекламой для всей продукции «Турбо». А какой есть еще более легкий способ это сделать, чем попросту выкупить у Сэлдриджа его виноградники и винзавод с их устоявшейся отличной репутацией?!

— Но неужели ради этого Турбо готов пойти на вредительство или убийство? У него и без того есть и деньги, и положение в обществе… Зачем ему рисковать?

— Вы правы, — согласился Клаудсмит. — Ему это ни к чему, и я не думаю, чтобы он этим занимался. Марсель — лихой мужик, вот вам бы у кого побывать! Но я его знаю, он не одержимый, не маньяк. — Старик грустно покачал головой. — Бедная Алиса! Не всегда она самым умным способом добивалась своего. Мне как редактору она порой доставляла немало хлопот и неприятностей тоже. Бывало, даст информацию, гарантирует эксклюзивность: «вам, только вам», — а сама рассует материал куда только можно. Но такой участи она, конечно, не заслужила. Я знаю, что по вечерам она иногда задерживалась в конторе, чтобы снять копии с некоторых бумаг Джона, казавшихся ей образчиками его чудачеств. Однажды она призналась мне, что с ним дьявольски трудно работать — диктаторские замашки, капризы, цепляется к мелочам, слишком требователен и совершенно не считается с ней и с ее чувствами. Вполне возможно, что она находилась в конторе в тот вечер, когда убили Хестер, и, на свою беду, видела злоумышленника.

Я думала иначе, но решила оставить свои соображения при себе.

— А что, если мне повидаться с Турбо? — сказала я. — И постараться получить ответ из первых рук. Мало ли что может выясниться! По крайней мере, я хоть узнаю, действительно ли он тот самый «М.Т.», с которым виделась Алиса.

На лице Клаудсмита отразилось сомнение.

— Вы полагаете, что он вам это скажет?

— Почему бы и нет? Если Турбо не упускает возможности воспользоваться тяжелым положением кого-либо, это не означает, что тем самым он нарушает закон или мораль общества. Может быть, он считает, что покупка «Аббатства» до того, как банк наложит на него лапу, фактически явится благом для Джона. Ведь Джон получит огромную сумму наличными. Если Турбо прежде должен был действовать через Алису, то теперь, когда ее нет в живых, ему даже проще вступить в переговоры непосредственно с хозяином. Вот только с чего мне с ним начать разговор? Кем представиться?

К моему удивлению, Клаудсмит отрицательно помотал головой.

— Со мной Турбо не разговаривает. Так что я вас рекомендовать не смогу. Действуйте на свой страх и риск.

Он указал на висевшую на стене в рамке статью под заголовком «Супермерзкое мерло суперконцерна Марселя».

— В этом материале я заклеймил Марселя Турбо за снижение стандарта его и без того дрянного пойла, которым он наводнил все супермаркеты. Я поставил вопрос так: существует ли предел алчности человека, и без того нажившего на вине колоссальные средства? Такая критика ему, конечно, пришлась не по нутру.

— Ну, тогда я сама ему позвоню, — заявила я.

— Желаю успеха, — сказал Клаудсмит. — Он разведен и находится в своей резиденции под бдительной опекой очаровательных телохранительниц.

— Чем больше телохранителей, тем беззащитнее человек — так обычно бывает. К тому же я никогда не встречала тщеславного мужчину, который не любил бы фотографироваться.