Онлайн чтение книги Возвращение доктора Фу Манчи
ГЛАВА XIV. КАШЛЯЮЩИЙ УЖАС

Одним рывком я вскочил с постели. Я вообще спал очень плохо все эти дни, с тех пор как мы таким чудесным образом спаслись из логова Фу Манчи. Вот и теперь я собрался в комок, нервы были натянуты как струны, и слушал, слушал. И совершенно не мог объяснить себе причину своего панического состояния — то ли это был ночной кошмар, то ли еще что-то.

Да нет же, наверняка сквозь сон я слышал крик, чей-то подавленный зов о помощи, но сейчас, даже задержав дыхание, с предельно обостренным восприятием я не слышал ничего, кроме полной тишины. Может, все-таки мне это приснилось…

— На помощь, Петри, на помощь!..

Крик донесся из комнаты Найланда Смита, расположенной как раз над моей. Никаких сомнений не осталось, что мое расстроенное воображение здесь ни при чем. Кажется, моему другу угрожала смертельная опасность. Не набросив халата, я выскочил на площадку босиком, рванул вверх по лестнице, буквально выбил дверь комнаты Смита и влетел туда, как камень, выпущенный из пращи.

Я ни секунды не сомневался, что такие крики издавал мой друг как раз в тот момент, когда боролся не на жизнь, а на смерть. И что ему заткнули рот.

Лунный свет из окна не достигал постели моего друга. Он едва доходил до края ковра из овечьей шкуры, лежащего около постели. Но именно оттуда, из темноты, раздался звук слабого сдавленного кашля.

Не знаю, может быть, спросонок и в панике мне померещилось, но я увидел, как в столбе лунного света мелькнуло что-то похожее на серую полосу, что-то длинное и змееподобное выскочило из комнаты через приоткрытое окно… Затем снаружи раздались звуки, напоминающие щелканье бича и опять этот характерный кашель. Я включил свет и бросился к постели, готовый увидеть на ней что угодно, хоть живого удава.

— Смит! — закричал я пронзительным, совершенно несвойственным мне голосом. — Старина, что с вами?

Он не ответил, и мое сердце сжалось ужасным предчувствием. Он лежал почти на полу, со странным образом повернутой головой, как не лежат живые. Я нагнулся, схватил его за плечи и увидел, что глаза у него закатились. Его руки свисали как плети, пальцы касались ковра.

— Боже мой, — шептал я как безумный. — Что могло случиться?

Я затащил его на подушку и еще раз стал внимательно рассматривать его лицо. Худое, с обтянутыми выдающимися скулами, сейчас оно выглядело мертвенно-бледным. Я всегда был уверен, что его продубленная на солнце кожа ни при каких обстоятельствах не может изменить своего бронзового оттенка, но сейчас оно являло собой страшную смесь серого с коричневым. Рот опух, а на худой шее явно проступали следы, оставленные пальцами душителя.

Внезапно дыхание вернулось к нему — громкое и конвульсивное, сопровождаемое характерным клокотанием. Черты лица стали разглаживаться.

Я начал делать своему другу искусственное дыхание, и после нескольких энергичных усилий его рука потянулась к горлу. Снизу донесся шум, и я понял, что Смит разбудил не одного меня.

— Все в порядке, старина, — сказал я, склонившись к самому лицу Найланда, — мужайтесь!

Он открыл глаза — взгляд был мутным.

И все же он меня узнал.

— Порядок, Смит, — сказал я как можно спокойнее, — но вам пока лучше не шевелиться. Полежите некоторое время спокойно.

Заметив на туалетном столике фляжку с бренди, я налил ему немного в стакан, разбавил водой и угостил его этим слабым стимулирующим средством. В это время в дверях появилось бледное как полотно, с широко открытыми глазами лицо нашей экономки.

— Нет повода для беспокойства, — бросил я ей через плечо возможно небрежнее. — Мистера Смита подвели нервы, и он проснулся от какого-то страшного сна. Идите спать, миссис Ньюсан.

Найланд Смит с видимым трудом проглотил содержимое стакана, который я поднес к его губам. Заметив, с какой осторожностью он прикасается к своей распухшей шее, я понял, что мой энергичный массаж причинил ему немалые страдания. Но, слава Богу, опасность миновала. Остекленелый взгляд исчез, и глаза больше не вываливались из орбит.

— Боже, — прошептал он. — Вы знаете, Петри, я ведь был на самом краю могилы, теперь я слабее котенка.

— Слабость скоро пройдет, — старался я его ободрить. — Обморок вам больше не грозит. Немного свежего воздуха, и…

Говоря это, я встал, посмотрел на окна, потом перевел взгляд на Смита, он все понял и криво усмехнулся.

— Но, Петри, это было просто невозможно, — произнес он сиплым голосом, имея в виду окна.

Хотя ночи были невозможно душными, окна приподнимались лишь на четыре дюйма. Поднять их повыше мешали железные скобы, вделанные в оконный переплет. Эти предосторожности были предприняты на случай попыток вторжения людей доктора Фу Манчи. И вот теперь, переводя взгляд с моего полузадушенного друга в постели на завинченные окна, я не мог отделаться от мысли, что даже такая предосторожность оказалась тщетной. Я старался вспомнить, что бы это такое могло быть, что я на первый взгляд принял за горжетку. Я внимательно разглядывал распухшие следы чьих-то пальцев на горле Найланда Смита.

От ближайшего окна кровать отстояла более чем на метр.

Все эти вопросы, на которые я так мучительно искал ответы, должно быть, отразились на моем лице, потому что, когда я повернулся к Смиту, он произнес, все так же не отнимая руки от своего помятого горла:

— Одному Богу известно, что это было, Петри. Никакому человеку просто невозможно было дотянуться до меня.

Той ночью мы уже не сомкнули глаз, а остаток ее Смит провел, облачившись в халат, в тростниковом плетеном кресле в моем кабинете за стаканом разбавленного бренди и, несмотря на мой запрет, со своей неизменной вересковой трубкой, пропутешествовавшей со своим хозяином по всем темным закоулкам Востока и наконец прибывшей целой и невредимой в эту прозаическую комнату в лондонском предместье. Я стоял рядом, опершись локтем на каминную доску, и смотрел на него сверху вниз.

— Черт подери! — повторял он раз за разом, осторожно трогая шею. — Еще немного, и мне был бы конец. Конец самый натуральный.

— Да, старина, возможно, вы даже не подозреваете, как немного оставалось до вашего «немного», — отвечал я. — Вы стали синим, как залежавшийся цыпленок в мясной лавке.

— И все же мне удалось, — продолжал Смит, — на какой-то момент разжать эти пальцы, чтобы позвать на помощь. Но это был только момент, Петри, потому что, честное слово, пальцы эти были из чистой стали.

— Кровать… — начал я.

— Да, знаю, — раздраженно перебил Смит, — что не должен был ложиться так близко от окна. Но ведь известно, что доктор избегает шумных приемов вроде высаживания окон, дверей и тому подобного, и я думал, что устроился достаточно безопасно, исключив возможность бесшумного проникновения кого бы то ни было в комнату…

— А я, наоборот, всегда подчеркивал, что опасность есть, — перебил я Смита. — Скажем, как насчет отравленных дротиков? Или каких-нибудь ядовитых змей или насекомых, которых вполне достаточно в арсенале Фу Манчи?

— Вы знаете, привычка к опасности притупляет бдительность, — отвечал мой друг. — Но в данном случае, заметьте, агенты доктора, кажется, ни при чем. Хотя угроза моей жизни была достаточно реальной. Такое впечатление, что доктор Фу Манчи специально решил нам продемонстрировать, что все наши предосторожности — и в первую очередь с окнами — тщетны. К черту все это, Петри! В такую погоду просто невозможно спать в герметически закупоренной комнате. Здесь хуже, чем в Бирме! Я прекрасно переношу тропики, но лондонская жара меня просто изнуряет.

— Это все от избыточной влажности. Но, что поделаешь, надо к ней как-то приспосабливаться. И с наступлением сумерек, Найланд, окна необходимо закрывать наглухо.

Найланд Смит выбил свою трубку о каминную решетку. Ее чашечка яростно зашипела, но он тут же набил ее новой порцией своей адской смеси, заодно обильно рассыпав ее по ковру. Смит поднял на меня глаза; лицо его имело необычайно мрачное выражение.

— Петри, — сказал он, зажигая спичку о подошву своего шлепанца, — по-моему, ресурсы доктора Фу Манчи просто неистощимы. И прежде, чем мы покинем эту комнату, нам надо принять несколько важных решений на этот счет.

Его трубка хорошо разгорелась.

— Скажем, надо разобраться, что за чудовище душило меня сегодня ночью. Разумеется, старина, я обязан вам жизнью, но знаете ли вы, что перед самым нападением этого загадочного существа я был разбужен его кашлем, его отвратительно пронзительным кашлем…

Я пробежал взглядом по корешкам книг на своих полках. Довольно часто, идя по следам очередного преступления нашего блестящего китайского доктора, который изобретал одно за другим все новые и новые уникальные орудия смерти, мы добывали ключ к разгадке его приемов именно в научных работах натуралистов, чьи бесценные наблюдения абсолютно необходимы для домашней библиотеки любого уважающего себя медика. В природе есть великое множество тварей и наркотических средств, в естественных условиях совершенно безвредных, но которые можно сделать опасными для человеческой жизни. А что касается надругательства над природой, нарушения ее баланса и превращения ее целительных сил в полную противоположность, в этом доктору Фу Манчи поистине не было равных. Я, например, знал, что ему удалось в лабораторных условиях вырастить до огромных размеров крошечный грибок, чтобы приготовить из него средство, крайне опасное для здоровья человека. В знании всех разновидностей ядовитых насекомых он, по-моему, превзошел всех энтомологов мира. Точно так же не было равных ему в области чистой токсикологии. Кровавый герцог Борджиа рядом с ним казался младенцем, однако же последнее средство доктора, которое он применил нынешней ночью против Смита, поставило нас в тупик.

— Может быть, это послужит нам ключом, — сказал Найланд, указав на маленькую пепельницу на столе рядом с ним. — Как вы думаете, что это такое?

Но я смотрел и ничего не мог понять.

— Как я уже говорил, — продолжал мой друг, — меня разбудил чей-то кашель, затем смертельной хваткой кто-то сдавил мне горло, и я инстинктивно стал шарить руками, чтобы схватить нападавшего. Но схватиться было… не за что. Тогда я вцепился в пальцы, которые пережали мое дыхательное горло, и обнаружил, что они маленькие, как о том свидетельствуют оставшиеся следы, и волосатые. Мне удалось крикнуть, но, кажется, никто меня не услышал. И тогда изо всех сил, которые у меня еще оставались, я попытался разжать их мертвую хватку. Наконец мне удалось отпихнуть одну руку, и я снова позвал на помощь, на этот раз уже не так громко. Затем обе руки снова вцепились мне в горло, и силы оставили меня, но я все же как сумасшедший вцепился в эти волосатые руки; кровавая пелена закрыла мне глаза, все вокруг меня закружилось, и сознание провалилось в какую-то белую бездну. Но, судя по всему, в предсмертной агонии я хорошо поработал ногтями. Можно осмотреть трофей.

Уже, наверное, в двадцатый раз я взял пепельницу и поднес ее к настольной лампе, чтобы исследовать содержимое. В маленькой медной чаше лежали чьи-то перепачканные кровью сероватые волоски на клочке кожи. Этот фрагмент эпидермиса имел какой-то странный голубоватый оттенок, а волосы у корней были гораздо темнее. Если не принимать во внимание необычный оттенок, этот клок мог быть выдран из предплечья чрезвычайно волосатого человека. Однако мысленно перебрав все народонаселение Севера, Запада и Востока от монголов до эскимосов, австралийцев и центральноафриканцев, от конголезцев до полинезийцев, я не мог вспомнить ни одного этнического типа с таким кожным покровом и такой волосатостью, на которые указывал имеющийся у нас клочок.

Найланд Смит с интересом наблюдал за моей титанической умственной работой.

— Вы озадачены? — спросил он. — Вот и я тоже. Судя по всему, коллекция монстров доктора Фу Манчи получила изрядное пополнение. Причем самое печальное, даже определив, что это было, нам никогда не удастся увидеть подтверждение своей версии собственными глазами.

— Вы имеете в виду… — начал я.

— Петри, кровать находилась от окна на расстоянии чуть более метра, а рама была приподнята всего на несколько дюймов. — Он наклонился вперед, привалился грудью к кромке стола и вытянул в мою сторону руку. — Достаньте линейку и померяйте.

Поставив поднос, я взял линейку и измерил расстояние от края стола до кончиков его пальцев.

— Почти семьдесят три сантиметра, — удовлетворенно заметил Смит и убрал свою руку, чтобы зажечь потухшую трубку. — А ведь у меня достаточно длинные руки. Как бы там ни было, Петри, но одну вещь мы должны сделать немедленно, кстати, я об этом уже не раз говорил: нужно срубить плющ, украшающий стены вашего дома. Жалко, конечно, но ведь нелепо рисковать жизнью во имя удовлетворения эстетических потребностей. Да, а что вы думаете о звуках, напоминающих щелканье бича?

— Ничего не думаю, Смит, — ответил я устало. — Это вполне могла быть толстая ветка плюща, которую сломал ваш ночной гость.

— Да, но звук не очень-то похож.

— Честно говоря, и меня это объяснение не очень удовлетворяет, но другого нет.

Смит, оставив трубку спокойно догорать, сидел, уставившись прямо перед собой и теребя мочку левого уха.

— Вы знаете, мною овладевает прежнее замешательство, — продолжал я, обращаясь к Смиту. — Когда я впервые узнал, что доктор Фу Манчи снова в Англии, что он разместил свою смертоубийственную машину где-то в Лондоне, мне это показалось совершеннейшей фантастикой. Потом я встретил Карамани. И она, которую мы привыкли считать его жертвой, оказалась-таки его послушной рабыней. Теперь, когда вместе с Веймаутом поставлен на ноги весь Скотланд-Ярд, этот злой дух опять безнаказанно разбойничает среди нас, наши жизни в постоянной опасности, становится страшно ложиться спать, буквально в каждом закоулке таится наша смерть… Весело, что и говорить.

Смит не ответил. Кажется, он даже и не слышал моих слов. Я великолепно знал это его состояние и что вывести из него Найланда насильно просто невозможно. Насупив брови, со взглядом глубоко сидящих глаз, устремленным в пространство, он мог сидеть так часами, зажав в зубах потухшую трубку. При одном только взгляде на него у меня самого начинало сводить челюсти, как будто я тоже зажал в зубах трубку. Серьезно говоря, лучше этого сухопарого инспектора британской полиции трудно было найти человека, который мог с таким же успехом противостоять нашему желтому доктору. Я уважал это его состояние глубокой погруженности в размышления, потому что в отличие от меня он обладал самой доскональной информацией о преступном мире Востока, этого загадочного Востока, откуда явился к нам Фу Манчи.

Я тихо выскользнул из комнаты, всецело отдавшись собственным горьким размышлениям.