Онлайн чтение книги Знойные дни Heat-Haze Days
Том 6. Оцепенение (часть 1)

— Почему я смотрю телевизор?

Я обнаружил себя, бормочущим этот вопрос в пустоту, пока сидел перед аналоговым телевизором.

Не мог сказать, что разум совсем уж был в тумане. Я не помнил, что ложился спать, но я и не терял сознание.

…Подождите минутку. Я не помнил вообще ничего.

Что я здесь делал? И почему пялился в этот телек? Какой бы ни была причина, я никак не мог вспомнить её.

Я не только не смог припомнить ни одной детали о программе, которую, предположительно, смотрел, но и не имел ни одного воспоминания до того момента, пока не открыл рот. Будто кто-то управлял конвейерной лентой в моей голове, вывозившей воспоминания ещё до того, как я мог ухватиться за них.

Я сфокусировал своё отвлечённое сознание обратно на телевизоре. Полосы текста бежали по экрану, словно это были титры фильма, сопровождаемые грациозной, однако искажённой мелодией скрипки.

Так значит я смотрел какой-то фильм?

Я посчитал это довольно маловероятным. Я никогда особо не увлекался ими. А самые недавние, которые смотрел и о которых помнил, были кино-адаптации аниме «милой дерущейся девочки», которые транслировали по утрам воскресенья. Но мне сложно было представить то, что я пусто пялился на титры фильма, Бог знает, сколько времени. Сколько бы много времени у меня не было в жизни — и поверьте мне, у меня было его полно — это показалось мне его огромной тратой впустую.

Если я видел титры, то, значит, должен быть и сам, понимаете… фильм. Я, должно быть, смотрел его в течение каких-то «x» минут, но… что я посмотрел?

— Боже, ничего не могу вспомнить. Тип, где я вообще?..

Да. Хорошая мысль, мозг. Лучше бы узнать это, в первую очередь. Есть ли здесь что-то, что поможет мне понять, где я? Какое-то здание или окно, или человек? Надеюсь, мне не займёт много времени выбраться из этой комнаты.

Вот, о чём я думал, пока вертел головой по сторонам, пытаясь понять, где нахожусь…

И обнаружил: моё местоположение вне всякого понимания.

— Да вы шутите надо мной.

Протянувшийся на, казалось, сотни километров… это был мир чисто белого цвета. Было невозможно узнать, насколько огромен он был.

Здесь не было людей, здесь не было зданий — даже ни единого мёртвого прута. Ничто не разделяло небо и землю, и здесь не было ничего, что олицетворяло солнце или луну. Не было даже моей тени.

Кроме потрёпанного временем старого телевизора, всё впереди, сзади, сверху, снизу — всё, что я мог видеть — было окрашено в единый белый цвет.

Эта картина была беспощадно сюрреалистичной, от чего меня проняла дрожь.

В темноте я хотя бы мог представить, что вон там-то где-нибудь точно что-то есть, надежда, за которую можно было бы ухватиться. Ощущение ожидания. Я просто не мог увидеть этого, вот и всё.

Здесь же ничего не было. Это чистое белое ничего заставляло надежду казаться невозможной.

Мой разум был погружен в отчаяние, он не мог найти никакой зацепки к тому, чтобы объяснить данные обстоятельства. У меня нет никаких воспоминаний о том, как я пришёл сюда, тут даже нет ни единого живого существа поблизости. Ну побродил бы я здесь, но ориентиров тоже никаких нет. Всё, что я видел — белый, белый, белый цвет, что ознаменовывал лишь безразличную, жестокую смерть.

Что с этим местом? Мог ли кто-то создать место настолько огромное, что не поддаётся осознанию? Нет. Это было невозможно.

Но одно я мог сказать точно, абсолютно ничего в этом не было «создано». Это было просто огромное пустое пространство, в котором отсутствовало хоть что-то естественное и даже искусственное. Я смог придумать лишь одно объяснение — я…

— Ах, дерьмо! Лучше бы так не оказалось!..

Мой голос дрожал, пока я пытался успокоить своё взбудораженное сознание.

Нет. Бессмысленно думать рационально о таком сюрреалистичном мире.

Что хорошего мне это принесёт? Так я никогда не найду ответ.

На данный момент мне надо начать искать. Здесь где-то должно быть что-то, что я смог бы использовать как подсказку для будущего побега. Но есть ли здесь такое? Хоть что-то? Как мне выбраться из этого чудного места? Нет, здесь просто обязана быть какая-то подсказка…

Первое, на что я тут же обратил внимание, был, конечно же, аналоговый телевизор, что валялся передо мной.

Единственной моей надеждой здесь оставался этот телевизор. Что меня не особо-то волновало. Мой разум искал информацию, не важно, насколько бредовую. Я в томительном предвкушении навёл свой взгляд на экран… и понял, что все мои надежды были уничтожены тем, что я мог описать только как отчаянием в текстовой форме.

— Что это за язык?..

Титры, что ползли по экрану, состояли из беспорядочного набора символов, образовывая слова, будто кто-то взял горстку языков из разных регионов, провёл их через кухонный комбайн, и вот, какой получился результат. Я изо всех сил пытался прочитать это, направляя все свои умственные способности. Но в этом потоке символов не было ничего постоянного или привычного. Когда дело касалось языков, то у меня была хоть какая-то толика уверенности, но здесь я не мог ни с чем работать.

Я тяжело вздохнул и сел на то, что я предполагал, было полом.

Снова оглянувшись по сторонам, я так и не увидел людей. Ничего, кроме телевизора.

Последнее, что я помнил, это то, как я находился в своей комнате, сидя за моим компьютером. Это верно? Это всё, что я мог вспомнить, и даже то было как в тумане. И тем не менее, я точно не выходил на улицу.

Этот телевизор с конечными титрами… Что это вообще должно значить?

Глядя на экран, я чувствовал, что смотрел… что-то. Что-то осмысленное.

Некоторые части заставили меня смеяться, другие были более мрачными, почти меланхоличными. Вот подобные крупицы воспоминаний всплывали в голове — и затем так же быстро исчезали.

Верно. В этом спору нет. Я смотрел то… для чего бы эти титры не показывались.

Но в этом «чего бы» что-то было…

По причинам, которые были вне моего понимания, я не мог вспомнить никаких важных вещей, будто их всех окутал туман. Почему я забываю самое важное?

— Было ли это… тип, то, что я не хотел вспоминать?

Когда я высказал эту мысль вслух, то заметил, что из всего символьного бреда на экране, появились слова, которые я мог разобрать. Я поспешно подбежал к телевизору и приковал глаза к экрану так, чтобы точно не пропустить. Моя первая крупица надежды. Я инстинктивно прочитал слова:

— Посмотрим… «В главных ролях… Синтаро… Кисараги»?

За всю свою жизнь я ни разу не встречался с человеком, у которого было такое же имя, как у меня. Да даже если и встречался, этот таинственный человек не мог вот так появиться здесь именно сейчас. Не в такое время.

Ошибки быть не могло. Звезда этого шоу была указана под… моим именем.

Так, значит, я играл главную роль или что? Ах, точно. Я же никогда не был рядом со съёмочной площадкой, не говоря уже о том, чтобы играть в фильме.

Может, тогда это что-то другое, а не фильм? Но у чего ещё могли бы быть такие полноценные титры? Телевизионные театральные постановки, ТВ-драмы, аниме… Ни на что подобное я не записывался. Кроме того, сомневаюсь, что у меня вообще выпал бы шанс сняться в чём-то таком.

Да. Это безумие. Думаю, единственная вещь, в которой я мог бы стать звездой так это… моя собственная жизнь.

Моя собственная… жизнь?..

— …Нет.

Нет. Нет-нет. Нет!

Такого не может быть. Это сон. Мне просто снится плохой сон, только и всего! Странный холодок пробежался по всему телу, дыхание участилось — это всё было частью кошмара. Да. Нет никаких «закрывающих титров» для моей жизни. Не может быть!..

— Что это за дерьмо?.. К чёрту!

Я встал и мигом пнул телевизор, показывая то, что я думал по всему этому поводу. Нога врезалась прямо в него, так сильно, что могла бы с лёгкостью сломать палец.

Однако… Что такое? Совсем не больно, даже кровь не идёт?

Ла-а-адно. Вот теперь стало страшно. Я нисколько этого не понимал. Тревога угрожала убить меня. Но несмотря на всё это… Почему я не плакал?

Что со мной вообще случилось? Почему я не могу ничего вспомнить? Я и правда «Синтаро Кисараги»?

Пожалуйста. Кто-нибудь. Скажите мне.

Что теперь со мной будет?

Я просто исчезну?

Значит, всему конец?

Или так будет продолжаться бесконечно? Вот, как всё будет? Я, один-одинёшенек, останусь в этой пустоте навечно?..

…Гх. Всё, что угодно, но не это. Это худший сон в мире.

Ощущение было такое, будто я вот-вот потеряю рассудок. Если это был сон, то пробудите меня от него… Поторопитесь…

— …Синтаро, успокойся уже.

…Голос.

Голос, что я услышал из ниоткуда, заставил заклинившие извилины моего мозга застыть. Возможно, неожиданность всего происходящего слишком удивила меня, но настоящая причина того, почему я так резко застыл, заключалась в том, что обладателем голоса был человек, которого я меньше всего ожидал услышать.

Следуя за голосом, пронзительный, электрический сигнал начал издавать звук равными интервалами. Он продолжал отдаваться эхом ровным ритмом совместно со своим холодным машинным тоном. Что-то в нём было… Я знаю его. Подобный звук был в ТВ-шоу, когда показывали чей-то пульс.

Какое-то ЭКГ?.. Я уже сосчитать не смогу, сколько раз слышал его прежде. Когда моего дедушку положили в больницу. Когда моя сестра почти утонула в море. И ещё один раз.

Снова включив свою голову во внимании, я обнаружил, что чуть передо мной из воздуха возникла металлическая дверь. Её не держала никакая стена — просто дверь, стоявшая посреди пустоты.

Не знаю, потерял ли я совсем рассудок или же моей разум решил передать мне привет, но эта картина не вызвала у меня никакого удивления или шока.

Я ближе взглянул на дверь.

Может, она вела в операционную? Над ней была ярко-красная панель, что напоминала мне ту, что висит в больницах, обозначая проведение операции в данный момент.

Соединив это и голос, что я только что услышал…

— …Хочешь, чтобы я зашёл?

…это была единственная интерпретация, что пришла мне на ум.

Тот голос явно был знаком мне. Я думал: «Не может быть», — это был хоть кто, но не парень, которого я представлял.

Если дело было в том — как бы иронично это ни было — что это была больница, то дверь составляет удивительно осмысленную картину. Но… было ли такое вообще возможно?

Тип, если я мог бы увидеть его снова, то был бы рад. Было много, о чём нам надо было поговорить. За прошлые два года я очень сильно жалел, что не смог услышать то, что он на самом деле хотел сказать, или сообщить ему то, что я на самом деле хотел сообщить. Что же произошло в тот день два года назад? Почему все оставили меня одного? Этот вопрос постоянно пожирал меня изнутри.

Если это мой шанс поговорить с ним вновь…

— …Откройся.

Только я прошептал эти слова перед дверью, раздался громкий «клик» и красная панель отключилась. В то же мгновение металлическая дверь беззвучно отворилась.

Первое, что я заметил, это запах. Этот особенный запах антисептика, что, казалось, пропитывал каждый уголок больницы, проникал через приоткрытую дверь.

Следующее, что я заметил, это бесчисленное количество капельниц, что растянулись по всему белому пространству. На каждой из держателей висел отдельный пакетик, наполненный бесцветной жидкостью, но толстые трубки вились от них и тянулись к одной единственной точке вдалеке, которую я не мог разглядеть. Они насчитывались десятками, даже сотнями, от чего напоминали бессистемную паучью паутину.

Моя конечная цель… этого я не мог увидеть из входа. Но судя по направлению сигналов, его издавал тот, кто был вон там.

Нет смысла хандрить у двери. С глубоким вдохом, я шагнул внутрь.

Хватаясь за держатели капельниц, я продвигался через лабиринт, заботясь о том, чтобы не сорвать ни одну из них. Вот так я делал один неохотный шаг за другим. Чем дальше я проходил, тем сильнее становился запах антисептика. Попытка пробраться через это бесконечное, изобилующее число трубок, было схоже с расчисткой металлических джунглей.

Кликая и клацая на своём пути, я наконец увидел путь своего назначения в этом запутанном лабиринте.

Несмотря на тот факт, что это была якобы операционная, ничего кроме капельниц видно не было. Ни одного доктора или медсестры.

Всё, что я видел, была единственная кровать, заправленная в белую постель, что, казалось, таяла на фоне всё такого же белого фона.

Неожиданно встретившись с глазами пациента на этой кровати, именно такого, каким я запомнил его тогда, я затаил дыхание.

Что ты здесь делаешь?

Что с тобой было всё это время?

Где мы, раз уж на то пошло?

Я здесь потому, что ты позвал меня?

…Несмотря на бурю различных вопросов, что разразилась у меня в голове, тот, что сошёл с моих губ, был довольно обычен.

— Как давно мы не виделись, Харука?

— …Э-м, думаю, довольно давно, да?

Харука Коконосэ, ученик на год старше меня, сидел в кровати, его голос был всё таким же мягким.

…Этого не должно было никогда случиться, но вот он был — прямо здесь — в сознании.

— Э-м, я… э-э…

Мой голос вздрогнул и исчез. Кто мог винить меня в этом? У меня не было ни одной темы, что я мог бы налегке обсудить с ним. Харука, должно быть, заметил это, поэтому заговорил первым:

— Как-то легко начать волноваться спустя столько времени, да? Я имею в виду, я никогда и не мечтал, что мы встретимся вот так снова.

— Ох! Т-ты тоже, да? Я чувствую себя точно также.

Харука тихо ответил: «Да», — и затем опустил свой взгляд, его лицо выдавало капельку грусти.

…Тишина наступила слишком быстро. Я не знаю, сколько прошло с того времени, как я говорил с кем-то. Мой разум, похоже, вспомнил, что не так давно я общался со своей сестрой, но кроме того случая, не было даже малейшего фрагмента памяти, в котором я говорил с другим человеком.

Вот таким я был парнем. И это значило, что я никак не смог бы продолжать разговор в одиночку.

— …Эм. Ну так вот! Я о стольком хочу поговорить с тобой! Например, где мы и о п-прочем!..

Как я и ожидал, мой голос был намного громче, чем я намеревался. Ну-у, хотя бы мой голос не был совсем уж энергичным, что стал бы эхом отдаваться от стен.

Если предположить, что здесь вообще были какие-то стены — и теперь я заметил, что их не было.

Но Харука не выглядел хоть сколько-то удивлённым. Вместо этого, он очень отстранённо смотрел вниз.

— Полагаю, ты не помнишь, в итоге, да? Ты же не забыл… обо всех, нет ведь?

В итоге? Обо всех? Я ничего не помнил. Каких «всех» он имел в виду?

— Э-э-э-м… Прости, не думаю, что помню.

— Нет? Что ж, с чего бы мне начать?

Харука вёл себя так, будто что-то знал. Я хотел достать из него столько информации, сколько можно… или, как минимум, намеревался это сделать. Но при этом я не мог позволить себе слишком давить на него.

Так было всегда. Харука старался жить в своём темпе. Я всегда кличил его в голове «Харука Обычное время» в своё время. Но это никогда не доставало меня.

— …Понимаешь, я… я всегда хотел спросить тебя о… тебе.

Угх. Я никчёмен. Я еле могу связать предложение. Люди вечно ругали меня за то, насколько отталкивающе и отстранённо я вёл себя с другими, и теперь посмотрите на меня. Мой язык будто атрофировался от того, что я не пользовался им.

«Э-э, спасибо», — сказал Харука извиняющимся тоном. «На самом деле, есть что-то, что мне надо прояснить. Это немного длинная история, но…»

Затем он начал поведывать мне историю своего прошлого, что заняла намного больше времени, чем я рассчитывал, чтобы достигнуть её конца.

Его голос был таким же ясным, каким он был два года назад — летом, когда он умер.