Онлайн чтение книги Аттестат зрелости
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Парк. Ранняя сибирская весна. Цветут черемуха и сирень. Входят Вика и Клава с портфелями в руках.

Вика. Посмотри, какая прелесть… А пахнет как! Листочки ярко-ярко-зеленые!

Клава. Вика, мы пришли заниматься, а не любоваться листочками. Ты меня спроси по литературе. Ну, отчего я такая несчастная? И читаю много, и мама у меня интеллигентная, а не умею я литературно выражаться.

Вика. А ты поменьше старайся — лучше получится. Давай свою тетрадь.

Клава (вынимая тетрадь из портфеля). Вот. У меня там все вопросы записаны. Я сама составляла. Ты сначала подряд, а потом вразбивку. Ох, Вика, как мне один человек нравится.

Вика. Расскажи характеристику Печорина.

Клава (возбужденно). Викочка! Правильно! Он похож на Печорина. Гордый такой и воображает из себя много.

Вика (строго). Клавдия, тебе задан вопрос: характеристика Печорина.

Клава (припоминая). Печорин был одинок. Он любил скакать по степи только в обществе своей лошади… так как был охлажден…

Вика. Клавка, какую ты чушь несешь!

Клава. Я про Печорина не повторяла. Задай мне другой вопрос, (Всматривается в даль.) Ой, идет!

Вика. Кто?

Клава. Он… Печорин. Ты спрашивай, спрашивай, как будто мы его не замечаем.

Вика. Расскажи характеристику Беликова.

Клава. Беликов?.. Беликов боялся, как бы чего не вышло… ходил в галошах, с зонтиком и спал всегда с головой!

Вика (сердито). Он спал с головой, а ты отвечаешь без головы!

Входит Валентин.

Валентин (радостно). Вика! Здравствуйте, вот неожиданно!

Вика. Добрый день! А мы занимаемся… Вы не знакомы? Это — Клава Попова.

Валентин (подавая руку). Листовский.

Клава. Попова. У нас в школе литературный маскарад на днях, вы будете?

Валентин. Нет. Я всегда скучаю на вечерах.

Клава. А если я очень попрошу?

Валентин. Боюсь, что не поможет даже это. (Вике.) Я прочел вашу книгу, Вика.

Клава (обиженно). Я пойду.

Вика. Куда ты, Клавочка?

Клава. Мне надо… в одно место… (Валентину.) Так вы не придете?

Валентин. Нет.

Клава. Всего хорошего.

Валентин. И вам того же.

Клава, обиженная, уходит.

Вика (смущенно). Ну, как ваш братишка?

Валентин. Спасибо, ему, кажется, лучше.

Вика. Ну, я пойду.

Валентин. Подождите, Вика. Скажите, ваш любимый предмет — литература? Что, угадал?

Вика. Угадали. А вы, я слышала, будущий математик?

Валентин. Я люблю математику. И, говорят, умею мыслить отвлеченно, но она мне нужна не для отвлеченной цели.

Вика. А для чего?

Валентин. Вы слышали когда-нибудь о комсомольцах-стратонавтах: Федосеенко, Усыскине, Васенко?

Вика. Отец нам о них рассказывал. Это были смелые люди. Они поднялись на стратостате и побили мировой рекорд.

Валентин. Они заплатили за это жизнью. Их, так же как Икара, первого человека, поднявшегося в воздух, погубило солнце. А я хочу построить новый стратостат, которому ничто не будет угрожать. Я уже даже начал работу.

Вика встает.

Куда вы? Погодите…

Вика (нерешительно). Но мне надо…

Валентин. Хотите, я вам прочту стихи о стратонавтах? Хотите? Я никому не читаю своих стихов, Виктория, только вам…

Вика. Ну хорошо, читайте. (Садится на скамейку.)

Валентин.

Нет, Вика, я не буду вам читать всего, как они летели, как достигли рекорда, как разбились, я только самый конец…

Вика. Как память о счастье! Хорошо…

Валентин. Я построю стратостат и поднимусь на нем, и если мы достигнем их рекорда — а может быть, поднимемся еще выше, — я приду к Кремлевской стене, поклонюсь урнам, в которых покоятся три отважных комсомольских сердца, и скажу: «Дорогие товарищи! Ваше дело довершено. Мы приняли от вас эстафету и донесли ее до финиша. Вы указали нам путь к звездам. Вы помогли обогатить советскую науку». (Смущен своим высокопарным слогом.) Что-нибудь в этом роде, попроще, конечно.

Вика (вставая). Вы прочтите мне эту поэму всю. Валентин. Вика, подождите. А вы будете на вечере? Вика. Конечно.

Валентин. А почему вы не спросите, буду ли на вечере я?

Вика. Но я же слышала, что вы сказали Клаве.

Валентин. Вика, я буду на вечере.

Вика. Вот и хорошо. До свидания. (Уходит.)

Валентин. Вика, подождите.

Вика (за сценой). До свидания…

Валентин садится на скамью, срывает ветку черемухи, нюхает ее и напевает в самом мечтательном настроении. Входит Женя.

Женя. Валька! Ты мне нужен!

Валентин (мягко). Сядь, Женя. Посмотри, какие листики.

Женя. К черту листики! Надоело мне из-за тебя упреки слышать. Совсем запустил работу.

Валентин. Женя, я прошу тебя, не говори мне сейчас ничего об этом. Ну пожалуйста, не порть мне настроение!

Женя. Это просто возмутительно! Он, изволите видеть, не желает разговаривать!

Валентин. Потом, Женя, потом. Вот мы с тобой редко наслаждаемся природой. А зря… Ты посмотри вон туда… Это только ранней весной бывает.

Женя (сердито). Что это за лирический припадок некстати?

Валентин (обнимая Женю и опрокидывая его на скамью). Женька, Женька, ах ты мой Онегин, до чего ж мне с тобой хорошо!

Женя (вырываясь). Слушай, Валька!..

Валентин. Ничего, Женечка, слушать не хочу. Почитать тебе стихи?

Женя. Я тебя решительно не понимаю. Мы должны поговорить серьезно.

Валентин. Серьезно? (Покорно.) Ну, поговорим серьезно.

Женя. Валентин, ты распустился. Как другу говорю. Ведь ты ничего не делаешь в комитете. Возьми ты себя в руки, пока не поздно..

Валентин (вскакивает в восторге, вспомнив стихи).

(Целует ветку черемухи и прижимает ее к лицу.)

Женя (поражен). Пошел ты, в самом деле… Я ему серьезно, а он…

Валентин (обнимая его). Если бы ты знал, до чего я серьезно с тобой разговариваю. Я открываю тебе самое сокровенное.

Женя. Что это на тебя нашло?

Валентин (мечтательно). Чучело, просто я очень… люблю.

Женя. Кого?

Валентин. Как — кого? (Насмешливо.) Тебя, конечно!

Женя. Ну, Валька, знаешь! (Убегает.)

Валентин. Стой! Женька, стой! (Бежит за Женей.)

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Комната отдыха в женской школе. Висят гирлянды, цветные бумажные фонарики. Ковры, диваны, пианино, цветы. С потолка свисают цветные ленты серпантина. На стене — доска, на которой старательно выведено: «Комната отдыха». За стеной слышна танцевальная музыка. С разных сторон выбегают школьники: один в костюме суворовца (Ваня Солнцев из повести Катаева «Сын полка»), другой в картузе, жилетке, сапогах (Ванька Жуков из чеховского рассказа). Мальчики развешивают большие плакаты со стихами и карикатурами. На одном плакате написано:

На другом:

Развесив плакаты, мальчики бросают друг в друга конфетти.

«Ваня Солнцев». Огонь, пли!

«Ванька Жуков». Огонь, пли!

Отплевываясь от попавших в рот конфетти, школьники убегают. Вбегает группа костюмированных школьников и школьниц. Среди них Клава, одетая Ольгой Лариной. Костя в костюме Беликова из чеховского рассказа «Человек в футляре», Леня — Бобчинский, Юра — Добчинский, Гера — Хлестаков, Витя — Василий Теркин, Ваня — кузнец Вакула.

Клава. Гопак! Гопак! Надо прорепетировать гопак.

Витя — Теркин играет на гармони гопак.

Гера. Ваня, гопак!

Ваня. Ой, нэ можу! Ой, отчепытесь! Кажуть вам, нэ можу!

Клава. Без всяких разговоров! Пляши!

Ваня. Ой, рятуйтэ, люды добрые!

Ваня бросается к Гере, тот толкает его на Костю, Костя выталкивает на середину сцены, и Ваня пускается в пояс. Все аплодируют.

Юра. Внимание! Княгиня Трубецкая! Дорогу ее сиятельству, отличнице Виктории Жарковой!

Витя играет туш. Входит Вика в костюме княгини Трубецкой.

Юра и Костя. Про-сим Ви-ку спеть! Просим!

Вика. Ой, мне не хочется! Пощадите!

Гера.

Ой, ребята, выручайте, забыл дальше…

Вбегает Женя, одетый Иваном-царевичем. Он бросает в ребят сноп лент серпантина.

Женя.

Вика.

Все аплодируют. На сцену выплывает огромная черная фигура. Это Валентин Листовский в костюме Демона, сидящий на плечах у Васи. Длинный черный плащ Демона скрывает Васю, одетого в костюм Ленского. Молодежь со смехом встречает эту огромную фигуру.

Валентин. П-р-р-езр-р-енный мир-р!

Мальчики (подыгрывая ему). Р-р-р-р!

Валентин. Пр-р-р-оклятый мир-р-р!

Мальчики (так же). Р-р-р-р!

Вася (распахивая плащ и показываясь перед зрителями). Слезай, Валька! Жарко!

Под общий смех Валентин слезает. Из зала доносится мелодия мазурки.

Гера. Чрезвычайное происшествие!

Юра. Чрезвычайная мазурка в зале!

Леня. Кавалеры, ангаже во дам! Бал у Лариных!

Костя. Вика! На тур мазурки!

Вика. Не хочу!

Костя. Поменьше рассуждать надо!

Вика. Чем это вы так недовольны, господин Беликов?

Костя. Да, знаете, все эти праздники, маскарады… Все это, конечно, хорошо, прекрасно, но как бы чего не вышло… Дойдет, знаете, до начальства. На тур мазурки, Вика!

Вика. Да где тебе танцевать в галошах!

Костя. А карманы на что? (Снимает галоши и засовывает их в карманы.)

Клава. Да оставь ты их здесь!

Костя. Как бы чего не вышло. Галоши-то не мои.

Молодежь в танце уходит в зал.

Валентин (останавливая Вику.) Вика, я хотел вам сказать…

Ваня (появляясь из-за пианино, за которым он прятался). А, здравствуйте, панове! А вы меня не узнали? Я же тот самый Вакула-кузнец…

Вика. А, это ж тот кузнец, который малюет важно. Здорово, земляк, зачем тебя бог принес?

Ваня (лукаво). А так. Захотелось поглядеть!

Валентин (с досадой). А еще больше помешать!

Ваня. А, пожалуйста! Говорите, сколько вам влезет!

Через сцену пробегает Тамара, одетая боярышней.

Тамара! Тамарочка! (Бежит за Тамарой, теряя и подбирая с полу черевички, с которыми он весь вечер не расстается.)

Вика смеется.

Валентин. Вы вся сияете, Вика. Вам очень весело?

Вика. Очень. Бывает у вас когда-нибудь так, что радость, совсем беспричинная, охватывает вас? Просто радуешься тому, что живешь на свете. Такое чувство я испытала впервые, когда увидела Черное море.

Валентин. А где это было? В Крыму?

Вика. Да, в Артеке. Это когда я еще была пионеркой. Синее, синее Черное море.

Валентин.

Вика.

Валентин. Да, Черное море!

Вика. Хорошее море!

Валентин. Мне жаль, что мы с вами не встретились в Крыму. Я бы научил вас любить его волшебную природу.

Вика. А я вас научу любить нашу, сибирскую, чудесную, ни с чем не сравнимую природу!

Вбегают девочки.

Клава. Вика, Викочка! Куда ты исчезла? Мы тебя ищем!

Девочки. Викочка, скорей! Очень важное дело! Мы такое придумали!

Вика с девочками уходят. Валентин садится к пианино и играет вальс Хачатуряна к драме Лермонтова «Маскарад». Входит Женя, мечтательно слушает музыку.

Женя. Хорошо, ах, до чего хорошо!.. Весна… А если бы ты видел, Валька, до чего чудесно в тайге!

Валентин. Цветов, наверное, много…

Женя. Еще бы. Марьины коренья, такие яркие, знаешь… А жарки, словно горящие угли, рассыпаны в траве, а саранки… Люблю тайгу, Валька. Стоят кедры, стройные, гордые такие, а с ветки на ветку белка перепрыгивает. Вскинешь ружье — и стрелять жалко. А то еще бурундука встретишь, стоит столбиком и смотрит на тебя удивленно, а глазки как смородинки. Хорошо…

Валентин (многозначительно). Что это на тебя нашло?

Женя. Да ну тебя! Настроение испортил! (Уходит.)

Вбегает Клава и Вася. Клава хохочет, Вася преувеличенно горестно вздыхает.

Валентин. Что это с вами, господин Ленский? Ваши вздохи разрывают мне сердце. Что-нибудь случилось?

Клава. Он вчера схватил двойку по физике!

Вася. Гнусная клевета! Я вздыхаю, потому что сойду в таинственную сень, а она смеется.

Валентин. Ах, госпожа Ларина! Неужели вас не трогает печаль вашего жениха?

Клава поет. Валентин аккомпанирует.

Клава.

Входят Витя, Гера и Костя. Витя держит бутылку с лимонадом и стакан.

Витя (Клаве). Не желаете ли освежиться ораншадом, госпожа Ларина?

Клава. С удовольствием!

Гера.

Витя.

Гера.

Витя.

Молодежь, смеясь, уходит. Клава подходит к Валентину, который в стороне что-то пишет, и заглядывает в его письмо. Валентин закрывает его рукой и уходит. Клава бежит в противоположную сторону. Входит Леня и выхватывает у нее бутылку с лимонадом. Клава убегает.

Леня. Совесть надо иметь, дорогой товарищ! (Наливает лимонад в стакан.)

Входит Женя и выпивает налитый стакан.

Женя (восторженно).

Леня. А девочки здорово придумали!

Женя. Послушай, Ленька, какая у тебя сестра замечательная!

Леня. Сестра хорошая, только такой характер, понимаешь, принципиальный!

Женя. Я так и подумал, принципиальная девушка. И красивая.

Леня. Так на меня ж похожа!

Женя. Тоже мне красавец!

Ваня (вбегая). Леня, Леня! Тебя ищут Галя, Тамара и Вера!

Леня (вскакивая). Где?

Ваня. Пойдем.

Ваня и Леня убегают.

Женя. Да. Принципиальная девушка.

Входит Вика.

Вика. Женя, вы не видели…

Женя. Валентина?

Вика. Да.

Женя. Он только что вышел.

Из зала доносятся звуки вальса.

Потанцуем?

Танцуют.

Вика. Вы с ним дружите?

Женя. Да. Он интересный человек. Мы часто ссоримся, но я люблю его.

Вика. Аза что?

Женя. За что? Меня иногда спрашивают об этом. Наверное, потому, что чувствую его хорошую душу.

Вика. Хорошо, когда люди умеют дружить по-настоящему. А скажите, Женя, вы могли бы для друга пожертвовать чем-нибудь большим?

Женя. Не знаю… думаю, что мог бы, даже если…

Вика. Что?

Женя. Даже если бы случилось так, что мы полюбили бы одну и ту же девушку.

Вика. Вы бы отошли в сторону?

Женя. Я бы, Вика, отошел. Знаете почему? Из всех человеческих чувств я больше всего уважаю дружбу. Настоящая дружба бескорыстнее и благороднее любви, она менее эгоистична. Это даже из литературы видно. Примеры такой способной на подвиг дружбы вдохновляют меня куда сильней, чем подвиги во имя любви. А впрочем, вряд ли была бы нужда в моей жертве: каждая девушка в таком случае предпочла бы его…

Вика. Ну что вы, Женя, почему…

Женя. Вика, можно я вас провожу? А то темно, лужи..

Вика. Спасибо, Женя, я ведь пойду с Леней.

Вика и Женя уходят. Входят Костров, Гера, Ваня и Юра.

Костров. А ты брось! Знаем мы этих динамовских болельщиков!

Гера. Это вы потому сердитесь, товарищ Костров, что вам динамовцы всыпали!

Костров. При чем тут всыпали? Да и не сержусь я вовсе. Мы еще посмотрим, чем вторая встреча кончится!

Юра. Нет, нет! Вы, Иван Федорович, сами играли, как же вы можете быть объективным?

Костров. Я не могу быть объективным?

Юра. А как по-вашему, судья справедливо не засчитал гола спартаковцам?

Костров. Да говорят же тебе, что он бил с офсайта!

Юра. Подыграл ваш судья, знаем мы эти штучки!

Костров. Какие штучки! Звонарев прорвался на нашу штрафную площадку без мяча.

Юра. С мячом!

Костров. Без мяча!

Гера и Юра. С мячом! С мячом!

Ваня. С мячом, без мяча, не все ли равно, откуда бил! Забил — и ладно!

Гера. Молчи, много ты понимаешь!

Юра. Все равно с мячом, хоть вы меня разорвите!

Костров. Ну, знаешь, болеть надо честно. Я пошел на Петрова, а он передал мяч Звонареву, который один на один стоял перед нашим вратарем. Это, брат, фортель известный. Игрок «пасется» в офсайте и ждет подачи. Опытный судья всегда заметит.

Входит Валентин.

Валентин. Опять о футболе? Острый приступ футбольного заболевания?

Юра. Знаем, знаем, что ты выше этого!

Костров. Презирает?

Валентин. Не презираю, но ничего интересного не нахожу. Лошадиная игра — лягать мяч ногами.

Юра (в ужасе). Лошадиная? Как это вам нравится — лошадиная!

Валентин. Конечно, игроки даже подкованы.

Костров. Видишь ли, подкованы-то обе команды, а побеждает только та, у которой больше воли к победе, острее чувство локтя, у кого спаянней коллектив.

Ваня. А что для него коллектив? Это фон, на котором сверкает гений Валентина Листовского!

Гера. Гиперболическое представление о собственной личности.

Костров. За что это они так на тебя, Валя?

Валентин. Да кто на них обращает внимание! (Уходит.)

Юра. Ну его, скептика! (Садится за пианино и играет песню Новикова о футболистах.)

Все мальчики и с ними Костров с увлечением поют. Вбегает Костя.

Костя. Распелись! В зале второе отделение концерта началось.

Мальчики убегают в зал, из которого доносятся звуки музыки и пение. За ними уходит Костров. Вбегают «Ваня Солнцев» и «Ванька Жуков».

«Ваня Солнцев». А я думал, что здесь буфет.

«Ванька Жуков». А зачем думать, когда ясно написано: «Комната отдыха».

Входит Грохотов.

Грохотов. Что ты тут ищешь, дружок?

«Ванька Жуков». А вы не знаете, дяденька Борис Иванович, где тут почтовый ящик? Не могу я более такую жисть терпеть. Все я дедушке отписал.

Грохотов. А ты не забыл написать адрес?

«Ванька Жуков». Не… как можно? Нешто мы без понятия? Глянь-кось. (Показывает Грохотову большое письмо.) «На деревню дедушке…»

Грохотов. А как звать тебя, грамотей?

Входит Валентин.

«Ванька Жуков». Меня-то? Ванька… Ванька Жуков..

Грохотов («Ване Солнцеву»), А тебя как, юный суворовец?

«Ваня Солнцев». И меня зовут Ваней. Разве вы меня не узнали?

Валентин. Названый сын капитана Енакиева.

«Ваня Солнцев». А как же! Я ему «показался».

Грохотов. Ваня Солнцев! «Сын полка»! Ты «показался» всем советским ребятам.

Валентин. Мальчики! В буфет привезли пирожные. Второй этаж, вторая дверь от лестницы.

«Ванька Жуков». Пошли?

«Ваня Солнцев». Побежали!

Мальчики убегают.

Грохотов. Славные ребята.

Валентин. Из седьмого «Б».

Грохотов (разглядывая Валентина). Что это ты такой странный костюм себе выбрал?

Валентин. Да так. Захотелось.

Грохотов. Так, так!

Валентин.

Грохотов. А ну, рядись, рядись… Скажи, Валюша, не ошибусь я, если скажу, что ты считаешь себя на голову выше товарищей?

Валентин. Честно говоря, не ошибетесь.

Грохотов. В таком случае запомни, что даже действительно выдающиеся личности, как правило, отличались скромностью и не позволяли себе свысока относиться к окружающим. Ведь способности — это еще не право, это прежде всего обязанность, долг перед народом.

Валентин. Разве плохо, Борис Иванович, верить в себя?

Грохотов. Без веры в себя человек слаб, но еще слабее он, если у него нет веры в других людей, нет уважения к ним. Прости меня за резкость, Валя, но ты стал на путь отчуждения, и даже такая мелочь, как выбор костюма, подтверждает этот грустный диагноз. Жаль, жаль, а мы от тебя ждали…

Валентин. Почему от меня всегда ждут большего, чем от других?

Грохотов. А от тебя, кстати, ничего сверхъестественного и не требуют. От тебя ждут скромного и честного выполнения своих обязанностей. Вот выбрали тебя ребята в комитет. Прекрасный вексель, не правда ли? А ты его оплачиваешь?.. Товарищей не уважаешь и себя перестаешь уважать. (Поднимается со стула и идет к выходу.) Ты бы подумал над моими словами.

Валентин. Подумаю.

Грохотов уходит. За ним уходит и Валентин. Входит Вика. За нею вбегает девочка, одетая почтальоном.

Девочка-почтальон. Вика! Едва тебя разыскала! Письмо княгине Трубецкой! (Подает письмо и убегает.)

Вика (читает письмо).

Что это? Никем не подписано, почерк незнакомый. (Переворачивает письмо.) Тут еще что-то написано.

Из зала доносится игра на рояле.

Да что же это такое? Мои стихи? Ничего не понимаю…

Входит Клава.

Клава. Ты слышишь? Ты слышишь, как он играет? Нет, ты только послушай…

Вика. Кто играет?

Клава. Да твой же Демон. Он читал стихи Маяковского просто замечательно, а сейчас директор упросила его сыграть. Верно, хорошо играет?

Девочки молча слушают игру Валентина.

Да, Викочка, пожалуйста, проверь ошибки. Я написала Хлестакову письмо, а вдруг он насмешник. Особенно на знаки обрати внимание.

Вика. Давай проверю.

Клава. А твой Демон вот такое письмище катал, и все стихами. Я заглянула.

Вика (пораженная). Стихами?

Клава. Ага, стихами. Я заглянула. Нет ошибок?

Вика. Каких ошибок?

Клава. Не с луны ли вы свалились, дорогой товарищ?

Вика. Нет. Я думаю, что ошибки в этом нет.

Клава. Ну и хорошо! Побегу отдам почтальону. (Убегает.)

Входит Валентин.

Валентин (на ходу). Да не буду больше играть! Сказал, что не буду! (Замечает Вику с его письмом в руках и взволнованно замолкает.)

Пауза.

Вика. Как к вам попали мои стихи?

Валентин. Таинственно. Но адреса не было на конверте, поэтому я мог счесть себя адресатом, а у моих стихов был определенный адрес. Я знал, кому пишу. Прошу вас, не смейтесь, Вика, это очень серьезно.

Вика (тихо.) Это совсем не смешно.

Входит Женя.

Женя (весело). Вика, вам все-таки придется воспользоваться моим предложением. Леня пойдет провожать Галю, Тамару и Веру.

Валентин. Не беспокойся, Евгений. Я сам провожу Вику.

Женя. Пожалуйста.

Вика. Нет, нет. Раз уж вы оба так добры ко мне, так пойдемте все вместе. (Берет Валентина и Женю под руки.)

Входит Гера.

Гера. Вместе так вместе. И я с вами. Да, Валя. (Берет Валентина под руку и отводит.) Чтоб не забыть…

Валентин. Чего тебе? Простите, Вика, я сейчас…

Вика с Женей уходят.

Ну, что тебе?

Гера. Я твой доклад перенес на завтра.

Валентин (с досадой). Какой доклад?

Гера. Тот самый, который ты забыл подготовить. О Попове. Смотри же не забудь. Ребята здорово обидятся. Да я тебе завтра опять напомню.

Валентин. Нашел время говорить о докладе.

Гера. А почему не сказать? Вспомнил и сказал.

Валентин. Надо понимать, где удобно говорить, а где неудобно.

Гера. Я ж как для тебя лучше — напоминаю, а если говорить о неудобстве, то уж чего может быть неудобнее; обмануть столько ребят!

Валентин. Хватит! Иди отсюда!

Гера. Зачем я пойду? Мне и здесь хорошо.

Валентин. Тогда я уйду! (Убегает.)

Входит Костров.

Гера. Наглец!

Костров. Кого это ты так, Коробов?

Гера. Да это я, Иван Федорович, Листовского. Просто возмутительно, до чего зазнался. На глазах портится парень! О нем надо поставить вопрос на комсомольском собрании.

Костров. Поставим. Ты только не горячись. Надо поглубже разобраться, почему он в последнее время охладел к своей работе. Надо понять причины. А так, как ты, разве можно!

Гера. Нет, нет, Иван Федорович, вопрос о нем ставить надо! Ребята идут!

Входят попарно ребята и поют. Гера и Костров включаются в песню. Гера идет впереди и комически дирижирует. Молодежь, распевая, проходит через сцену.

Все (поют).

Занавес