Онлайн чтение книги Дьявол может плакать 5: Предвестие кошмара Devil May Cry 5: Before the Nightmare
1 - 7

Стояла глубокая ночь. Уже всюду в окнах погас свет, и только в укромном уголке на отшибе города ярко горела вывеска оружейной лавки — Rock's Guns&Ammo.

Нет, магазинчик давно закрыли на ночь, но вывеска пылала неоном по совершенно дурацкой причине — забыли выключить. А всё потому, что хозяину позвонила любимая дочурка. Прям под конец рабочего дня.

— ...так что там дальше? Выкладывай уже, звонок — международный!.. Вот ещё, расплачивайся потом за твои звоночки! Уже трясусь, какие суммы набегут за связь! — гремел в мастерской Рок Голдштейн, хозяин лавки.

Рок был уже немолод: бледное одутловатое лицо, испещрённое морщинами; седые волосы… Сам он то едва заметно ухмылялся, то хмурился и трепал и без того всклокоченные волосы: радовался, что дочурка позвонила, даром что не скупился на крепкое словцо.

— М-м? Та штука с Folklore Times? В этом паршивом... — чуть было не досказал Рок, но его заткнул возмущенный окрик дочурки. — Ладно... я понял... Отправлю-отправлю, не кричи только... Созвонимся потом...

Положив трубку, Рок пригладил волосы пальцами и так обнажил правую скулу, а вместе с ней и чёрную повязку. Она скрывала практически незрячий глаз — пистолет дал осечку, и вот тебе, пожалуйста. Это приключилось с Роком, когда он был ещё маленьким.

— Ну что тут поделать… собирать только манатки, что ль? — пробурчал он и отправился на второй этаж, где была комната Николетты.

От каждого шага ступени душераздирающе скрипели, и этот звук пробуждал у Рока Голдштейн воспоминания. Живописал картины его прошлой жизни.

В тот день он точно так же поднимался по ступеням.

В тот день Рок Голдштейн видел свою мать, Нелл Голдштейн, в последний раз.

***Рок родился в семье богача Роя Мартина и оружейницы Нелл Голдштейн. Как познакомились его родители, Рок не знал, но догадывался: отец всегда любил охоту и, кажется, именно эта любовь и свела его с Нелл — удивляться тут нечему.

И совсем неудивительно то, что Рок обожал пушки с сопливого детства. Как и свою мать — прикипел к ней душой, ведь всегда была дома, чего про отца не скажешь.

Рок научился стрелять ещё в пять лет. Конечно же, под чутким руководством матери. Нелл не позволяла сыну без присмотра трогать её добро да и в мастерскую просто так не пускала.

Но однажды Рок нарушил этот запрет, за что жестоко поплатился: он навсегда потерял мать.

Когда Року стукнуло семь, он пробрался в мастерскую, пока матери не было дома. Ну и что? С кем не бывало! Мальчишки вечно ищут приключения на задницу.

А раз забрался без спроса, мастерская показалась Року какой-то не такой, как прежде, а загадочной, неизведанной, вот он и принялся изучать, что тут и как, будто в первый раз зашёл. И шатался так без цели, пока не наткнулся на огнестрел, который мать собрала совсем недавно.

И тут Рока подстерегли две беды: во-первых, он знал, где у матери сейф с патронами (а заодно и ключ к нему), а во-вторых, не знал, что огнестрел требовал серьёзной доработки.

Ещё в сопливом возрасте Рок начал восхищаться той красотой, какую могла придать оружию мать, так что удержаться он просто не мог. «Попробую-ка выстрелить!» — решил тогда Рок, даже не задумываясь, закончила ли мать работать над этой пушкой или же нет.

Начинив пулями пятизарядный револьвер, мальчик, ухмыляясь во всё лицо, двинулся к тиру, устроенному в углу мастерской.

Вот тогда-то и пробил роковой час.

Оказавшись у стенда, Рок уж было взялся за беруши и для этого положил револьвер на столик, как вдруг — бам!

По божьей милости пуля проскочила мимо, но, когда пламя вырвалось из дула, всё-таки задело правый глаз Рока.

Нелл вернулась домой почти сразу и нашла сына зарёванным.

После этого случая Рок практически ослеп на правый глаз.

Сказать по правде, мальчик ещё легко отделался, но его отец, Рой, так не считал. Вместо этого он решил, что это жена недоглядела, вот и случилась беда.

С того самого дня родители Рока только и делали, что ссорились. Дошло до того, что Рой потребовал от Нелл прекратить возиться с оружием.

Однако даже Рок, которому едва ли не вышибло глаз, понимал: заставить гениального оружейника, известного во всём мире как «мастер сорок пятого калибра», отказаться от пистолетов — всё равно что повеситься приказать.

И в одну ночь мальчик всё-таки пришёл к матери в мастерскую, хотя отец строго-настрого запретил ему и носа казать. Вот только маленький Рок решил твёрдо, что поговорит с матерью.

— Рок... не надо. Не ходи сюда, — заметив, что сын всё-таки пришёл, Нелл попыталась отправить его восвояси.

— Извини, мама. Это всё из-за меня...

Услышав от собственного ребенка такое, Нелл не выдержала и, обняв Рока, расплакалась.

— Ты не виноват. Это я недоглядела, — утешила мальчика Нелл, когда выпустила из объятий и погладила по голове. А потом добавила: — Ну что ж, пора в кроватку, а то ещё папа увидит.

Рок кивнул, но вместо того, чтобы уйти, вложил в руку матери то, что принёс с собой.

— И что же это такое?

Нелл крепко удивилась: Рок сделал для неё маленькую бумажную медальку. Плохонькую, но поглядишь — и сразу понятно, сколько сил вложено.

«.45 ART WARKS» — было на ней.

Рок был ещё мал, вот и ошибся в слове «works».

— У тебя тут неправильно, — указала Нелл и снова крепко-крепко обняла сына, шепча ему то «прости», то «спасибо».

— Мам... не бросай пушки! А со мной так, ерунда! — дрожащим голосом попросил Рок. Он лучше всех на свете понимал, как важно для матери её ремесло.

Возможно, именно слова Рока (а может, была и другая причина) подтолкнули Нелл отказать мужу — мастером-оружейником она быть не перестала. Пусть даже ей и пришлось развестись.

Рок хотел остаться с матерью, но у той не оказалось родных, чтобы было кому присмотреть за мальчиком, а отец-богач упёрся рогом в землю: жить будешь со мной.

В конце концов Нелл пришлось уйти.

Уже сколько лет минуло, а Рок всё равно до деталей помнил тот день.

Тогда отец запретил даже попрощаться с матерью. Может быть, не хотел, чтобы сыну было ещё горше отпускать мать (и был в этом прав, наверное), но для Рока запрет стал хуже пытки — так мальчик любил Нелл.

И в тот день он просил и просил, просил и просил отца, но Рой был непреклонен. Всё было тщетно, и Року ничего не оставалось, кроме как понуро побрести на второй этаж, в детскую. Брести, с трудом поднимаясь по скрипучим ступеням.

Из окна в детской мальчик мог наблюдать, как уходит его мать: её силуэт становился всё меньше и меньше.

Она ни разу не обернулась. И нет, не потому, что была бессердечна — Рок знал, что сердечнее её нет никого, и поэтому не почувствовал горечи. К тому же мама махнула ему рукой.

А пальцы её сжимали ту самую медальку…

***

— Совсем старым стал... — буркнул себе под нос Рок и усмехнулся. И есть отчего смеяться: поднялся по лестнице — уже запыхался.

А ведь не один десяток разменял! Лет уже побольше, чем матери было, когда в последний раз виделись, вот только Рок в это поверить никак не мог. Как и в то, что время уже такое: что пора подводить итоги, чего, мол, добился за свою жизнь.

Рок наконец-то добрёл до комнаты Николетты и, ухватившись за дверную ручку, повернул... Но нет, ничего, даже не дёрнулась — заперли.

— Где-то же повесила ключ, как иначе…

Дочурка у него — та ещё особа: и груба, и беспардонна, может в одних трусах из ванной выйти, но вот если куда намылится, то всё равно ключ где-нибудь оставит, не забудет. Пусть так, но куда этот дрянной ключ дела — ищи-свищи, не догадаешься, что очень и очень бесило Рока.

— В мастерской, а? Наверняка туда утащила, — пробурчал Рок, развернулся и двинулся обратно к скрипучей лестнице.

И тут на него опять же нахлынули воспоминания…

***...Едва Рой успел развестись с Нелл, как снова женился. Может, с новой жёнушкой папаша познакомился ещё до развода с мамой — этого Рок точно не знал и знать не хотел: мама у него была одна, а новая… так, домохозяйка, не более.

Рок никогда особо не жаловал новую жёнушку отца, но как только в семье родилась дочь, которую назвали Алиссой, мальчик стал отцу совсем чужим. Вся любовь Роя досталась дочке, а не строптивому сыну, и вскоре Рок совсем перестал общаться с домашними.

В те времена он с особым усердием искал мать, вот только у сопливого мальчишки не было и шанса узнать, где она, так что в основном Рок каждый божий день изнывал от тоски, а в деле нисколько не продвинулся.

Найти Нелл ему удалось лет через «дцать» после развода родителей.

Тогда Рок уже давно покинул отчий дом и работал на корпорацию «Уроборос».

Это был огромный конгломерат, который занимался и электроустановками, и оружием, и недвижимостью, и сельским хозяйством — в общем, всем-всем-всем. Рок работал там инженером-исследователем на одном из оружейных предприятий. Порядки были строгие, отдыхать почти не удавалось, потому, даже узнав, где мать, Рок целый год не мог собраться и съездить к ней.

А когда он таки вырвался из ада работы и навестил Нелл, узнал, что она уже как полгода мертва.

Местные жители рассказали Року, что в её магазинчике случился пожар и Нелл сгорела вместе со всем имуществом… Рок потом долго ревел на пепелище. После этого Рок отказался от фамилии Мартин, которую носил всю свою жизнь, и взял фамилию Голдштейн, став Роком Голдштейн. Примерно тогда же он уволился из «Уробороса», переехал в глубинку и открыл собственную оружейную Rock's Guns&Ammo, которой и заправлял до сих пор.

Лавку он открыл в память о матери.

Хотя, конечно, Рок стал оружейником не в один час — долго готовился к этому ремеслу, пусть строгий папаша и запрещал возиться с пушками. Пока Рок был мал, он, конечно, слушался — а куда деваться? — но так было до его совершеннолетия. Вот только в «Уроборос» Рок устроился по блату — у отца там знакомые были.

И когда Рок свинтил из корпорации, больше всех орал отец — устроил самый настоящий скандал и в конце концов отпустил непутёвого сына на все четыре стороны. Не то чтобы это сильно беспокоило Рока…

— Думай, что хочешь, но я — сын Нелл Голдштейн. Чем и горжусь, — заткнул отца он и был таков.

***Вернувшись в мастерскую, Рок принялся выгребать все ящики и шарить по карманам, пытаясь вытрясти откуда-нибудь ключи от комнаты Николетты.

Но тряси или не тряси — ничего. Под руку попадались то поделки Николетты, то схемы, то какие-то запчасти, брошенные самим Роком, а вот ключи — нет.

— Ну что за ерунда!.. — пробормотал Рок, когда у него в руках оказалась не слишком-то удачная поделка. Его собственная, кстати.

И пускай Рок решил во что бы то ни стало следовать по стопам матери, однако её таланта не унаследовал.

Нет, умелым оружейником он был… сравнительно. На общем фоне. Но беда в том, что между ним и матерью всегда была чудовищная разница — в опыте, знаниях, в таланте, в конце-то концов. И Рок, конечно, понимал это лучше других. А раз понимаешь, это становится для тебя самым большим несчастьем.

На рабочем столе в мастерской стояла рамка с фото — на неё Рок и перевел взгляд. Обычно она лежала плашмя, а тут стояла как положено, и можно было разглядеть на фото Рока-мальчика и молодую Нелл.

— Мама... — вырвалось у Рока, когда он невольно вспомнил о матери. А ведь частенько у него вырывалось — над ним даже его женщины подшучивали, мол, парень вымахал хоть куда, а всё равно во сне мамочку зовёт… но эта привычка так и не оставила Рока даже спустя многие, многие годы.

Он, конечно, на словах всё отрицал, но в глубине души знал правду.

«У меня и правда материнский комплекс...»

Много воды утекло, а Рок с матерью так и не встретился, и всё равно он чувствовал к ней что-то особенное. Как сын и как товарищ-оружейник.

«Если б перенял чего у матери, наверняка бы забрался повыше...» — вздохнув, Рок положил рамку фотографией вниз и принялся искать ключи.

***Вскоре после того, как Рок открыл свой магазин-мастерскую, его отец с мачехой отправились на тот свет.

Поговаривали: всему виной несчастный случай, но Рок подумывал, что те вполне могли покончить с собой. Ходили слухи, что как раз накануне смерти Рой завалил крупный проект и погряз в долгах.

Однако смерть родственников не особо волновала Рока, ведь с тем же отцом он давно порвал. Вот только Алисса осталась совсем без всего: ни дома (ушел кредиторам), ни средств — в общем, никакого наследства, и даже крыши над головой нет.

И пусть брат с сестрой не общались многие-многие годы, Рок просто не мог оставить Алиссу на улице, вот и позвал жить к себе, в магазин-мастерскую.

Времена были тяжёлые. Магазинчик и без того не приносил сверхприбылей, денег едва хватало, чтобы прокормить себя, а тут ещё лишний рот...

И в один день Алисса объявила, что тоже пойдёт работать:

— Не хочу сидеть у тебя на шее...

Может, подалась на заработки и от тревоги: брат с сестрой не очень-то ладили, хоть и не ссорились.

И сестра быстро нашла работу. К великому удивлению Рока, её пригласили на офисную должность в «Уроборос», откуда сам Рок не так давно уволился. Судя по всему, Алисса воспользовалась старыми связями отца и прошла точно так же, как и брат, — по блату.

Жизнь шла своим чередом. Заработок Алиссы стал большим подспорьем для маленькой семьи, а бизнес Рока пошёл в гору: растёт навык у оружейника — и деньжат платят побольше.

А потом Алисса как-то спросила:

— Слушай, Рок, ты не против, если я приведу кое-кого?

— Кое-кого? Это кого же? — поинтересовался Рок, прежде чем зачерпнуть ложкой минестроне, который приготовила его сестра. На вопрос Алисса стушевалась и зарделась, и Рок сразу же всё понял. — Ха-ха, парень? Где познакомились?

Уже год прошёл, как Алисса поселилась в магазинчике Рока, и того слегка беспокоило, что его сестра всё одна да одна. Так что вести о парне он даже обрадовался.

— Коллега по работе...

Рок кивнул и отправил ложку в рот.

— Ну оно и понятно, где ещё тебя повстречать? Так кто он? Не технарь, часом? Они там все безбашенные, как на подбор!

Рок отлично знал, что за люди горбатятся на ту шарашку, вот и решил отпустить шуточку, на что Алисса смущённо кашлянула и выпрямилась:

— Один из тех безбашенных учёных, — ответила она и улыбнулась.

***Рок всё ещё искал ключи, когда наткнулся на какую-то схему, брошенную Николеттой. Пока он работал на «Уроборос», ему, конечно, приходилось сталкиваться со всякими штуками, так что в этом деле Рок был подкован как никто, но даже он не сообразил, для чего нужна штуковина, выдуманная дочуркой.

Николетта вечно что-нибудь эдакое придумывала. А потом воплощала. А Року что делать? Только удивляться.

— От папки передалось, что ль?.. — пробормотал он и припомнил настоящего отца племянницы.

Рок не раз спрашивал Алиссу, что же такого она нашла в своём муже, но каждый раз получал один ответ: «Он милый. Особенно когда работает...» — а потом сестра пускалась в бесконечные рассказы о безумных экспериментах, которые даже Рок едва понимал.

— Вот же ж! Так он из Фортуны… — пробормотал Рок, как только вспомнил.

И он припомнил, что племянница, как позвонила, перво-наперво выпалила: «Рок? Я тут поживу чутка в Фортуне, так что отправь мои манатки: шмотки там, инструменты, хорошо?»

Кстати, про этот городишко Рок давненько ничего не слыхал, поэтому не сразу сообразил, что и как. А ведь это место ему хорошо известно.

Фортуна — родина Агнуса, мужа Алиссы.

Пригладив волосы, Рок пробормотал:

— Ну и ну... Годы идут, а ребёнок всё равно по стопам родителей…

Отложив схему Николетты, Рок вздохнул.

***Обычно, когда слышишь «учёный», сразу же представляешь тощего мужчину в годах. И когда Рок увидел совсем не тощую воблу, а самого настоящего здоровяка, крепко удивился.

— Здрасьте... — брякнул гость и представляться вообще не стал.

— Это Агнус, — вместо него сказала Алисса и добавила: — Агнус, это мой брат, Рок.

И только тогда смуглый здоровяк по имени Агнус молчаливо протянул для рукопожатия лапищу.

— Ну здравствуй, Агнус. Ты, наверное, сильно помогаешь Алиссе, — сказал Рок и перехватил ладонь Агнуса — тот лишь посмотрел на него, но ничего не ответил.

«М-да… и правда, странный малый!»— подумал Рок, но особо тревожиться не стал. Алисса уже понарассказывала всякого, да и он сам был в курсе, что за люди в этой шарашке: порой и говорить-то не могут — ни тебе здрасьте, ни до свидания.

— Классный монокль... Старомодный только, — подметил Рок, пока рассматривал Агнуса.

Тот улыбнулся и поправил его пальцем.

— З-заказной.

Вообще-то Рок думал поддеть женишка сестры, но тот принял «похвалу» за чистую монету. Ну как тут не улыбнуться?

Вот так и познакомились Рок и Агнус.

Со временем тот самый Агнус поселился у Рока, Алисса забеременела, уволилась с работы…

К тому моменту Rock's Guns&Ammo уже давал приличный доход, Агнус тоже помогал деньгами, так что жить было можно.

А потом родилась Николетта.

И следующие два года стали для Рока чуть ли не раем, чистой идиллией: Николетта росла не по дням, а по часам, Алисса готовила всё так же вкусно, и Агнус как что отчебучит, как что изобретёт — хоть стой, хоть падай! Вдобавок в любимом агнусовском журнальчике печатали такую отборную чушь, что только держись: статейки порождали жаркие дебаты, а те — словесные перепалки, но всё кончалось миром. Вот же времечко было!

Но счастье длилось недолго.

В один день Агнус просто взял и пропал.

Хотя не то чтобы пропал, ведь Рок и Алисса знали, куда он делся.

Незадолго до исчезновения Агнуса Алисса здорово поругалась с мужем. И Рок был тому свидетелем.

— Почему это ты ни с того ни с сего решил, что надо вернуться? — пытала она Агнуса тогда.

А тот — молчок. Лишь твердил, что вызвали на родину. В Фортуну вызвали. Вызвали — и всё тут! И поедет один, бросив семью.

— Т-только не кричи! Нет у меня выбора! П-приказ Е-его святейшества! — заикаясь, твердил Агнус. Он всегда говорил кое-как, если волновался.

Алисса с Роком прекрасно знали, что Агнус торчит в какой-то там секте, прозванной «Орденом меча», но особо не волновались: сам Агнус никого никуда не тащил, ритуалы никакие не справлял; кровь свиней не пил, головы куриц в комнате не вешал — да и ладно.

— Тогда почему не возьмёшь с собой?! — уже начала заводиться Алисса, но Агнус твёрдо стоял на своём:

— Н-никак! Н-нет! Ф-фортуна только для верующих!

— Тогда я стану верующей!

Агнус замолк, но тут же замотал головой.

— Н-не выйдет... Т-тебе не понять у-учение...

Ни Рок, ни Алисса не понимали, почему Агнус идёт в отказ: учение Ордена не сказать чтобы считалось известным… точнее, не было известным вообще… Ссора кончилась ничем, а через несколько дней Агнус куда-то делся. Как сквозь землю провалился.

Естественно, Алисса хотела помчаться за ним, но, собираясь, вдруг рухнула на пол и очнулась уже в больнице.

Чуть позже выяснилось, что она больна. Неизлечимо.

И доктор сказал, что с таким диагнозом мотаться чёрт знает куда — ну чистое безумие.

Но Алисса всё равно рвалась к мужу, рвалась в Фортуну, и Року то и дело приходилось её придержать:

— Подлечись немного, спешить некуда. Пусть Нико подрастёт, вместе и поедите.

А сестра что ни день — спит и видит, как бы поехать в Фортуну. Даже теперь, спустя столько лет, Рок так и не понял, что за мания это была: любила ли Алисса Агнуса? Или же просто упрямилась до последнего?

Через пару лет после того, как вскрылась болезнь, Алисса скончалась. Умерла, так и не добравшись до Фортуны.

***А Рок всё искал, всё искал ключи Николетты, но нет, так ничего и не нашёл.

— Эх… — вздохнул Рок, подхватил ящик с инструментами и понёс наверх — снимать дверь в комнате дочурки. Ему не очень-то хотелось совать нос куда не следует, тем более в любой другой раз дело бы точно запахло керосином — вот крику было б! — но тут Рок подумал, что Николетта, раз собралась жить отдельно, возможно, просит его в последний раз. И раз последний, то Рок как-то да переступил через себя.

«Вот же племяшка, а!» — думал Рок, отвинчивая петли.

Конечно же, как только Алисса скончалась, Рок удочерил Николетту. И на то были свои причины.

И первая из них — он страшно гордился Николеттой и тем, что смог её вырастить. Естественно, пришлось и по дому похлопотать, и горя с бизнесом хлебнуть…

А ещё Рок гордился тем, что Николетта сама, без тычка, без намёков, сделалась оружейницей. Прямо как он сам, когда нахватался всякого от Нелл.

И ведь «дочурка» ни черта не знала о бабушке!

Рок и не собирался говорить с Николеттой о Нелл. И оружейному делу учить не собирался. Может, девчонка вообще ни разу за жизнь не думала, кем ей быть?..

Но тут Рок вспомнил о том дне, когда Николетта возьми да и выдай, что хочет мастерить пушки.

***Как-то раз Рок пристреливал пистолет — клиент заказал, — и тут Николетта, мастерившая что-то в своём уголке, радостно запищала:

— О-о-ого! А-а-а что это?! К-красивые так-к-кие! — запинаясь, кое-как протараторила Николетта, ну точно сам Агнус! В руках дочурка держала фото с двумя пистолетами — те принёс один из клиентов пару-тройку месяцев назад.

— А-а, это ма...кхм — Рок хотел сказать «мамины», но осёкся. Однажды с этим «мамины» он уже попал впросак: племянница подловила. — Моя мама сделала. Недавно владелец этой парочки забегал, вот я и сделал фото на память, — договорил он.

— Т-твоя мама? Это ведь моя б-бабушка?! Ничего себе! — завопила Николетта и улеглась на полу, а о своей поделке — и думать забыла, так любовалась фотографией.

— На мамины пушки я, конечно, насмотрелся, но эта парочка — настоящее произведение искусства. Их имена — Эбони и Айвори.

Про имена пушек рассказал тот самый клиент, добавив, что те символизируют противоположные цвета.

А сам представился Данте.

Когда Рок принимал заказ, он вспомнил про гравировку и спросил: «Данте? Не Тони Рэдгрейв?»

И ведь и правда — на пистолетах значилось: «For Tony Redgrave».

На что клиент ответил, мол, назвался так, когда встретил Нелл.

Обычно подобная отговорка — верный повод насторожиться: именное оружие так просто не купишь. Нередко случалось, что владельца обокрали, убили или каким-то ещё способом вынудить передать их, но Рок ничего такого не заподозрил и только бросил:

— Понятно.

А причина проста: посмотришь, как этот Данте обращается с пушками, и всё сразу встаёт на свои места. Плюс Рок заметил, что и пистолеты-то необычные: такое оружие не каждому человеку, не каждому монстру дашь — лишь тому, кто намного страшнее, суровее и беспощаднее.

Рок, понятное дело, не верил во всякую чертовщину, как и в то, что мать могла вот так просто взять и задумать такие пистолеты. К тому же клиент по имени Данте казался человеком незаурядным.

«Она и правда могла подогнать пистолеты под него…» — сообразил Рок, осматривая дуло. Да только одна мыслишка не давала ему покоя…

— Вопрос стоит в техобслуживании, вот только, кажись, ничего не сломано. Конечно, отказывать не стану, это ж мой хлеб.

Рок уже понял, что пистолеты повидали многие сражения и всё равно работали исправно. И если бы владелец не заботился о своих игрушках, Эбони и Айвори не протянули б так долго.

Данте вдруг указал на гравировку:

— Поправь-ка.

Под его пальцем, чуть ниже надписи «For Tony Redgrave», красовалась ещё одна:

«By .45 Art Warks».

Рок, упустивший её из виду, поразился:

— Мама...

Та самая надпись, какую он с таким старанием накалякал на той медальке! Та самая, где он допустил такую глупую детскую ошибку! А мама, пусть и покинула Рока так давно, всё равно помнила и нашла ей применение.

— Работа посмертная... Всё так и осталось, — добавил Данте, глядя, как дрожит перед ним оружейник. — И вот я подумал, надо бы исправить это дело. Объясняться со всеми — та ещё морока. Но в округе все оружейники ни о чём. Неохота отдавать моих красавиц, — поглядев Року в лицо, Данте улыбнулся. — И если кто и может справиться с работой, то только ты. Как считаешь, Рок Голдштейн?

Потерев веко, Рок всхлипнул и, дрожа губами, выдавил из себя тоненьким голосом:

— Вот же глупость! На таких красавицах ей места нет!..

Тогда Рок и знать не знал, что там приключилось у Данте. Оружейника это интересовало в последнюю очередь.

Важно было другое: Данте абсолютно прав. Если кому и надо было исправить глупую ошибку, так это Року — сыну Нелл Голдштейн и виновнику опечатки.

В то время Рок считал, что если исправит гравировку, то наконец-то избавится от своего проклятия, преодолеет тот разрыв между ним и матерью и станет полноценным мастером.

«Вот же! Ещё скажи, он в курсе, что и как, потому и попросил именно меня!» — думал он, понимая: вряд ли этот Данте настолько добр, чтобы рассказывать такие вещи каждому встречному-поперечному.

И что-то подсказывало Року: с таинственным незнакомцем по имени Данте он больше никогда не увидится.

***Сняв дверь, Рок, наконец, зашёл в комнату племянницы и стал собирать вещи, фотографии и всякие журналы в коробку.

— А по отцу-то скучала… — пробормотал он, пока вглядывался в слово «Фортуна» на одном из журнальчиков и размышлял, зачем же Николетта подалась в тот городишко.

Рок понятия не имел, чем там занят Агнус, но сообразил, что дочурка рвётся в Фортуну ради него..

Ведь незадолго до отъезда Николетта выдала:

— Рок, я бросаю мастерить пистолеты. Бабушку мне не одолеть.

Вроде ничего такого, слова как слова, сказанные, казалось, без особой причины, но Рок понимал лучше всех, что они значат: и сам-то не первый год терзается мыслью, что маму не превзойти.

— А что тогда? За те странные штуки возьмёшься? — спросил он, а Нико покачала головой.

— Ещё не знаю. Попробую там… всякое. Лишь бы оружие. А там — пока не доберусь до такого уровня, что аж произведение искусства!

— Как знаешь...

На деле Рок очень обрадовался.

Сам он старел и мать, ясное дело, превзойти не мог, но вот племянница, раз переняла эту страсть к оружию, вполне могла догнать Нелл Голдштейн.

И вот поди ж ты! — Николетта всегда величала Нелл «бабушкой», хотя кровью с ней связана не была, а вот Рока ни разу ни «папой», ни «дядей» не назвала.

— Ну удачи тебе, Нико. Что-то мне подсказывает, что ты превзойдёшь ма... маму. Раз на что-то способна — давай.

Учить племянницу было нечему, да Рок и не мог. Вот пускай и едет в Фортуну учиться ремеслу Агнуса. Папаша он, конечно, не ахти, но как инженер — вполне хорош.

«И вот когда Николетта станет настоящим мастером-оружейником, научится не только пушки мастерить, я точно встану в победную позу и крикну: “Моя племянница — лучшая!”»

Представляя, как доживёт до этого дня, Рок усмехнулся и, подхватив набитую под завязку коробку, потащил отправлять Николетте.