Онлайн чтение книги Изгнанники в лесу
XXIV. Каскарильеры

Первый удар топором сделал Гуапо. Это было началом работы, которая могла длиться долгие годы, и началом обогащения тех, которые брались за нее. Как только дерево упало, индеец принялся за другое, стараясь рубить возможно ближе к корню, а дон Пабло занялся срубленным. Вооружившись острым ножом, он сделал несколько надрезов вокруг дерева, на некотором расстоянии один от другого, а потом пересек их под прямым углом одним продольным разрезом. То же сделал он и на ветвях. Так он обрабатывал деревья, которые срубал Гуапо. Дня через три или четыре надо было снять кору со ствола и ветвей и разложить на солнце, чтобы она высохла, после чего ее следовало перетащить в сарай, который для этого, собственно, и был построен возле дома.

Работа шла быстро и весело. Донна Исидора, сидя на срубленном дереве, с интересом смотрела, как искусно трудятся муж и индеец. Будущее представлялось улыбающимся, в настоящем тоже не предвиделось ни тревоги, ни особенных затруднений. Леона уселась возле Гуапо, который, быстро действуя своим топором, рассказывал ей занимательные истории.

Леону нечего было делать в этот первый день. Он мог быть полезен только тогда, когда станут снимать кору с деревьев. Тогда он сможет помочь переносить ее на солнце или водить мула, который будет перевозить ее в сарай. Но поскольку Леон был мальчик очень живой и не мог ни минуты оставаться без дела, то он решил возвратиться на лужайку и взглянуть, что поделывают тихоходы. Он не мог представить себе, как эти четвероногие животные, побуждаемые чувством самосохранения, не могут быстро пробежать какие-нибудь тридцать ярдов, которые отделяют их от безопасного убежища.

Приближаясь к месту, где были оставлены ленивцы, мальчик услышал их жалобные крики, — следовательно, они действительно не ушли далеко. Но крики становились все сильнее и, казалось, выражали страдание. Когда Гуапо бросил их, они молчали; почему же теперь так жалобно кричат? Не напал ли на них какой-нибудь зверь? Вскоре Леон заметил бедных животных; возле них не было никого. Но вместо той неподвижности, какую они обнаруживали с тех пор, как уцепились за ветви, которые индеец протянул им, теперь несчастные создания кружились на одном месте испытывая, по-видимому, ужаснейшие мучения.

«Это, верно, змея», — прежде всего подумал Леон, не зная, как иначе объяснить страдания тихоходов, поскольку не видел никого возле них.

Желая убедиться в справедливости своей догадки, он направился к животным, приняв все предосторожности и продвигаясь вдоль опушки леса. Наконец он подошел к ним довольно близко, но к его большому удивлению крики животных постепенно стихли, и бедные тихоходы умерли. А между тем, никакой змеи нигде поблизости не было видно. Тогда у мальчика мелькнула новая мысль: вероятно, несчастные создания были голодны, когда индеец захватил их, и теперь съели какое-нибудь растение, которое случайно оказалось ядовитым. Он подошел ближе к трупам и, когда был от них в нескольких шагах, ему показалось, что трава движется вокруг них и что они сами покрыты какой-то движущейся сетью.

— Ах, вот оно что! — воскликнул Леон, поняв, наконец, в чем дело. — Это белые муравьи!

Земля была буквально покрыта муравьями, и тела бедных тихоходов скоро исчезли под массой этих ужасных насекомых, которые с жадностью отрывали кусочки мяса и уносили в свои темные убежища. Леон с дрожью наблюдал это отвратительное зрелище. Он слышал раньше, что термитам достаточно нескольких минут, чтобы растерзать в клочки и утащить в свои норы труп любого из самых больших животных. Теперь, поскольку представлялся случай, он решил убедиться в этом. Но, страшась этого ужасного врага, он влез на дерево, горизонтальные ветви которого позволили удобно разместиться на нем и видеть все, что происходило. Прежде всего бросился в глаза удивительный порядок, с каким действовали муравьи; правильными колоннами выходили они из своих нор, захватывали куски трупа и такими же правильными колоннами возвращались домой, откуда на смену им непрерывно двигались новые ряды. Они, в свою очередь, направлялись к трупам тихоходов и заменяли тех, которые удалялись, нагруженные добычей. Кто тащил кусочек мяса, кто кусочек кожи, покрытой шерстью, и значительно больший по величине, чем любой из термитов.