Онлайн чтение книги Калле Блюмквист и Расмус Kalle Blomkvist och Rasmus
19

– Вальтер Сигфрид Станислаус Петерс, – сказал комиссар службы государственной безопасности, – всё в точности совпадает. Наконец-то! Вам самому-то не кажется, что вас остановили как раз вовремя?

Инженер Петерс на вопрос не ответил.

– Дайте сигарету, – буркнул он раздражённо.

Подошёл полицейский Бьёрк и сунул ему в рот сигарету.

Петерс сидел на камне возле причала. Руки его были в наручниках. Сзади стояли Блюм, Сванберг и иностранец-пилот.

– Вам, наверное, известно, что мы охотимся за вами уже довольно долго, – продолжал комиссар. – Ваш передатчик мы запеленговали два месяца назад, но вы исчезли как раз в тот момент, когда мы должны были вас взять. Вам надоело, что ли, шпионить, и вы решили заняться похищением людей?

– А почему бы и нет, – ответил Петерс с нескрываемым цинизмом.

– Возможно. Но теперь, так или иначе, для вас покончено и с тем и с другим.

– Да, теперь, пожалуй, покончено почти со всем, – согласился Петерс с горечью и пару раз глубоко затянулся сигаретой. – Я хотел бы у вас узнать – как вам удалось вычислить, что я нахожусь именно здесь, на Кальвён?

– Да мы и не знали об этом, пока сюда не приехали. А приехали мы потому, что один старый учитель в Лилльчёпинге совершенно случайно поймал маленькое коротковолновое сообщение от нашего друга Калле Блюмквиста.

Петерс посмотрел на Калле с ненавистью.

– Я так и думал! И почему я не пришёл на две минуты раньше и не вышиб ему мозги… Проклятые щенки! Это они во всём виноваты с начала и до конца. Да я лучше буду сражаться со всей шведской службой безопасности, чем с этой троицей!

Комиссар подошёл к сидящим на причале трём Белым розам.

– Служба безопасности может только гордиться, что у неё есть такие первоклассные помощники, – сказал он.

Все трое скромно потупились. А Калле подумал, что вообще-то они помогали не службе безопасности, а Расмусу.

Петерс погасил окурок каблуком, тихо выругавшись.

– Чего мы ждём-то? – злобно спросил он. – Поехали!

Маленький зелёный островок среди сотен других островков в синем летнем море.

Солнце освещает маленькие дачки, длинный причал и множество лодок, качающихся на волнах. Высоко над вершинами елей парят чайки на белых крыльях. Время от времени одна из них молнией падает в воду и взлетает ввысь с уклейкой в клюве. Крохотная трясогузка всё ещё хлопотливо семенит среди вереска. Может быть, так будет продолжаться сегодня, завтра и все дни, пока не кончится лето. Но об этом никто из них не узнает, потому что их там не будет. Через несколько минут они покинут этот островок, и они его больше никогда не увидят.

– Домика Евы-Лотты уже не видно, – сказал Калле.

Они сидели, сгрудившись на корме моторки, и упорно не сводили глаз с зелёного острова, который покидали. Оглядываясь назад, они вспоминали и содрогались. И были счастливы, что никогда больше не вернутся в эту солнечную зелёную тюрьму.

А Расмус сидел на коленях у папы и был обеспокоен лишь тем, что у того теперь такая густая борода на лице. А что, если она вырастет и станет такой длиннющей, что будет застревать в колёсах мотоцикла?!

Его тревожило ещё кое-что.

– Папа, почему Никке спит, ведь сейчас день? Я хочу, чтобы он проснулся и поговорил со мной.

Профессор печально посмотрел на носилки, где лежал Никке, – он был без сознания. «Неужели, – подумал профессор, – ему не удастся отблагодарить этого человека за всё, что он сделал для моего сына? Наверное, нет». Дела Никке плохи. Шансов выжить у него почти не оставалось. Пройдёт не менее двух часов, прежде чем он попадёт на операционный стол, и тогда уже будет слишком поздно.

Это были поистине гонки со смертью. Полицейский Бьёрк делал всё возможное, чтобы увеличить скорость, но…

– Теперь и причала ни видно, – заметила Ева-Лотта.

– Ну и хорошо, – ответил Калле. – Смотри, Андерс, вон наша скала!

– И наш шалаш, – пробормотал Андерс.

– В шалаше очень весело спать, знаешь, папа… – сообщил Расмус.

Калле вдруг вспомнил, о чём должен был спросить профессора:

– Надеюсь, ваш мотоцикл всё ещё там, где мы его оставили, и никто его не увёл.

– Мы как-нибудь съездим туда и посмотрим, – ответил профессор. – Но сейчас меня больше беспокоят бумаги.

– Ха, я их спрятал в надёжном месте!

– Ну теперь-то ты можешь сказать, где именно? – полюбопытствовала Ева-Лотта.

Калле загадочно улыбнулся.

– А вот догадайся… Конечно же в ящике комода на чердаке!

Ева-Лотта громко закричала:

– Ты с ума сошёл, а если Алые их стащили?

Калле сразу заволновался при этой мысли, но тут же успокоился.

– Ха, – сказал он. – А мы обратно стащим.

– Ага! – оживился Расмус. – Мы бросим воинственный клич и стащим их обратно. Папа, я тоже стану Белой розой!

Но это сенсационное сообщение профессора не утешило.

– Ох, Калле, я поседею раньше ремени… Я, конечно, всю жизнь буду в неоплатном долгу перед тобой за всё, что ты для нас сделал, но должен сказать тебе: если бумаги пропали…

Его прервал полицейский Бьёрк:

– Не беспокойтесь, профессор! Если Калле Блюмквист говорит, что вы получите ваши бумаги, то вы их точно получите.

– Во всяком случае, Кальвён совсем исчез из виду, – сообщил Андерс и плюнул в бурлящую воду.

– А Никке всё спит и спит, – прошептал Расмус.

Любимый старый штаб… Ни у кого нет штаб-квартиры лучше, чем у Белой розы! Чердак пекарни большой, просторный, и чего тут только нет! Белые розы в течение нескольких лет таскали сюда свои сокровища, словно белки в дупло. Луки, щиты, деревянные мечи украшают стены. С потолка свисает трапеция. Теннисные мячи, боксёрские перчатки и старые журналы теснятся по углам.

А у продольной стены стоит старый, видавший виды комод Евы-Лотты. В нём хранится тайная коробка, в которой лежат чертежи профессора. Вернее сказать – лежали. Он получил их обратно, эти благословенные бумаги, ставшие причиной стольких неприятностей. Отныне профессор будет хранить их в банке, в надёжном сейфе.

Нет, Алые их не стащили, опасения Евы-Лотты оказались напрасны.

– Хотя, если бы мы учуяли, что они там, мы переместили бы их в наш штаб, – заявил Сикстен, когда все рыцари Алой и Белой розы собрались вместе, чтобы обсудить всё происшедшее.

Они сидели в саду у булочника на склоне реки, и Андерс, оживлённо жестикулируя, в ярких красках описывал всю их невероятно жуткую историю:

– Всё началось, когда я повис на кусте в четверг ночью. С тех пор ни минуты спокойной у нас не было.

– Вечно вам везёт, – заметил Сикстен обиженно. – И почему эти киднепперы не появились на пять минут раньше, когда мы шли мимо Эклюндской виллы?

– Ну уж это ты слишком, – съязвила Ева-Лотта. – Бедняга Петерс, ему пришлось бы ещё и с вами дело иметь. Мало, что ли, пожизненного заключения?

– Эй ты, прикуси язык, а то… – шикнул на неё Сикстен.

Это был первый вечер после их возвращения домой. Прошло ещё несколько дней, и теперь Белые розы собрались в своём штабе на чердаке пекарни. Предводитель стоит в центре и возвещает своим мощным голосом:

– Посвящается в рыцари Белой розы благородный муж и храбрый воин, чьё имя внушает страх всей округе. Расмус Расмуссон, выйди вперёд!

Грозный воин выходит. Он, правда, маленький, и с виду не очень грозный, но на челе его пламя энтузиазма, которым отмечен каждый рыцарь Белой розы. Расмус поднимает голову и смотрит на предводителя. Его тёмно-голубые глаза светятся: наконец-то сбывается его самое заветное желание, и он может стать Белой розой!

– Расмус Расмуссон, ты должен поднять правую руку и произнести торжественную клятву. Поклянись, что будешь верен Белой розе ныне и вечно, что не выдашь никаких секретов и готов всегда бороться с Алыми розами, куда бы они не сунули свой нос.

– Я попробую, – говорит Расмус, подняв правую руку. – Клянусь быть Белой розой ныне и вечно и выдавать все секреты, где бы я ни высунул свой нос. Уй-юй, в этом я клянусь!

– Выдавать секреты он обязательно будет, – шепнул Калле Еве-Лотте. – В жизни не встречал более болтливого ребёнка.

– Ну и что, он всё равно хороший, – возразила Ева-Лотта.

Расмус, как зачарованный, смотрит на предводителя – что дальше будет?

– Неправильно ты сказал, ну да всё равно. Расмус Расмуссон, становись на колени! – велит Андерс.

И Расмус опускается на колени на затоптанный чердачный пол. До чего же он рад, ему хочется ласково погладить этот пол – ведь отныне это и его штаб!

Предводитель снимает со стены меч.

– Расмус Расмуссон, твоей торжественной клятвой ты присягнул в верности Белой розе, поэтому я посвящаю тебя в рыцари Белой розы.

Андерс ударяет Расмуса мечом по плечу, и тот, светясь от радости, вскакивает на ноги.

– Я теперь настоящая Белая роза, да?

– Белее многих, – говорит Калле.

В этот момент в открытый чердачный люк влетел камень и с треском ударился об пол. Андерс тут же его поднял.

– Весточка от врага, – сообщил он, разворачивая бумажку, в которую был завёрнут камень.

– Что же нам пишут Аленькие? – спросила Ева-Лотта.

И Андерс прочитал:

– Мы сейчас издадим воинственный клич, да? – спросил Расмус с надеждой, когда Андерс закончил читать.

– М-м-м, не сразу. Сначала надо подумать, – ответила Ева-Лотта. – Расмус, что ты скажешь, если я укушу тебя за нос?

– Скажу: «Отстань!»

Ева-Лотта наклонилась и куснула его легонько за круглый носик.

– Ай! – пискнул Расмус.

– Правильно, в таких случаях говорят «ай», – подтвердила Ева-Лотта.

– А что бывает приятно получать? – сказал Андерс. – Подарки, конечно. «Айподарки»? Звучит по-идиотски, но Алые вполне могли такое выдумать…

– Дар! Дар! – сообразил Калле. – Айдар!

Да как же они могли положить Мумрика в конуру к Айдару? – удивилась Ева-Лотта. – Усыпили они его, что ли, хлороформом?

– Кого? Мумрика? – съехидничал Андерс.

– Да ну тебя! Айдара, конечно.

Айдар, немецкая овчарка, собака главного врача больницы, был такой же злой, как и его хозяин.

– Они, наверное, сунули в будку Мумрика, когда доктор с ним гулял, – предположил Калле.

– А мы что будем делать? – спросила Ева-Лотта.

Друзья уселись на пол и стали держать военный совет. Расмус был тут как тут – ушки на макушке, глаза нараспашку, – вот теперь-то самое интересное и начинается!

Андерс взглянул на Расмуса, глаза у него блеснули. Расмус так долго и преданно ждал этого дня, что просто духу не хватило отказать ему. Хоть и хлопотно это, когда такой малыш всё время путается у тебя под ногами… Надо придумать для него какое-нибудь занятие, чтобы самим спокойно отдаться войне Роз.

– Послушай, Расмус, – сказал Андерс, – сбегай-ка в больницу, посмотри, в конуре Айдар или нет?

– И значит, можно издать воинственный клич? – спросил Расмус.

– Конечно, – ответила Ева-Лотта. – Валяй!

Расмус времени не терял. Он уже по многу часов учился лазить по канату, который служил Белым розам входом и выходом. Влезать наверх он ещё не научился, а съезжать вниз он уже умел, хоть по-прежнему испытывал страх.

Он стрелой кинулся к канату и издал такой оглушительный воинственный клич, какого в булочниковом саду ещё не слыхивали.

– Отлично, – сказал Андерс, когда Расмус исчез. – Теперь можно поговорить о делах. Во-первых, надо разведать, когда доктор Хальберг обычно выгуливает свою собаку. Это сделаешь ты, Ева-Лотта.

– Есть, – ответила она.

Расмус шагал в больницу. Дорогу он знал – ходил туда навещать Никке. Вилла главврача и собачья будка находились рядом с больницей. На калитке сада было написано: «Частное владение» и «Осторожно, злая собака!». Расмус, к счастью, читать не умел, поэтому без всяких опасений вошёл в сад.

Айдар лежал в своей будке и при виде Расмуса злобно заворчал. Расмус напрягся и остановился как вкопанный. Он, видно, неправильно понял свою задачу. Он думал, что должен вернуть Великого Мумрика в штаб, а как же это можно сделать, если Айдар так рычит? Расмус оглянулся в поисках помощи и, к своей радости, увидел дяденьку, который направлялся прямо к нему. И надо же – это был доктор, который оперировал Никке!

Доктор Хальберг шёл в больницу, когда вдруг заметил возле будки Айдара маленького рыцаря Белой Розы. Доктор, разумеется, не знал, что перед ним рыцарь, иначе бы он поступил не так опрометчиво. Но он был весьма сердит и поэтому ускорил шаг, чтобы отчитать хулигана. Но Расмус свято верил, что добрые не только похитители, но и главные врачи. Он с мольбой в глазах взглянул в строгое лицо доктора и сказал:

– Послушай, уведи свою собаку из будки ненадолго, мне нужно Мумрика забрать.

Но так как доктор и не подумал сделать то, о чём его просили, Расмус взял его за руку и мягко, но настойчиво потянул к будке.

– Ну пожалуйста, побыстрее, мне ведь некогда, – сказал Расмус.

– Некогда? – спросил доктор, улыбнувшись. Он узнал Расмуса – это же тот мальчуган, которого похитили; о нём много писали в газетах.

– Может, пойдёшь со мной Никке проведать? – предложил доктор.

– Обязательно, но сначала мне нужно Мумрика забрать, – твёрдо ответил Расмус.

Теперь и Никке знал всё о Великом Мумрике. Он даже его увидел. Расмус гордо продемонстрировал Мумрика, покрутив его под самым носом, а потом издал воинственный клич, чтобы Никке послушал, как это здорово звучит.

– Понимаешь, Никке, я теперь Белая роза. Я только что клятву дал.

Никке смотрел на него с обожанием.

– Да, лучшей Белой розы у них никогда не будет.

Расмус погладил его по руке.

– Как хорошо, что ты больше не спишь, Никке.

Никке был полностью с ним согласен. Из больницы его выпишут ещё не скоро, но он знал, что выздоровеет. А что будет потом – так ведь образуется как-нибудь… И доктор Хальберг, и профессор обещали ему всяческую помощь. Никке думал о будущем спокойно.

– И кровь больше не течёт, как хорошо, – сказал Расмус, тыча пальцем в Никкину рубашку – белую, чистую, без пятен крови.

Никке тоже так считал. Он никогда в жизни ничем не болел и, как истинное дитя природы, не переставал искренне удивляться поразительным выдумкам медиков. Взять, к примеру, переливание крови. Он собирался рассказать об этом Расмусу. Подумать только, доктора взяли кровь у одного человека и перекачали её другому, потому что он потерял много крови на острове Кальвён.

– Они взяли кровь у другого похитителя? – спросил Расмус, тоже считавший, что врачи здорово умеют придумывать разные удивительные штуки.

Тут Расмус заторопился. Вообще-то навещать больных, наверное, нельзя, когда идёт война Роз. И, крепко зажав в кулаке Мумрика, он пошёл к двери.

– Пока, Никке! Я приду ещё… в другой день!

И прежде чем Никке успел ответить, Расмус исчез.

– Малыш ты мой, малыш, – прошептал Никке.

Калле, Андерс и Ева-Лотта всё ещё оставались на чердаке. Булочник Лисандер только что навестил их со свежими булочками.

– Собственно говоря, не надо бы вас булочками угощать – сколько волнений и неприятностей мы натерпелись из-за вас… Ну да ладно, – сказал он и потрепал Еву-Лотту по щеке. – Пару булок вы всё-таки заслужили!

После его ухода послышался воинственный клич. Это возвращался с задания разведчик. С шумом и грохотом, словно шла целая рота, топал он вверх по лестнице.

Вот! – сказал он и бросил Великого Мумрика на пол.

Калле, Андерс и Ева-Лотта уставились на Расмуса, потом на Мумрика, потом друг на друга и расхохотались.

– У Белой розы появилось тайное оружие! – воскликнул Андерс. – У нас есть Расмус!

– Ну, теперь Аленьким капут, – сказал Калле.

Расмус с беспокойством смотрел то на одного, то на другого. Может, это они над ним смеются?

– Я ведь всё правильно сделал? – спросил он с тревогой.

Ева-Лотта тихонько щёлкнула его по носу.

– Да, Расмус, ты сделал всё отлично!