Онлайн чтение книги Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии
Фам Тхай

¹ Про меня хотите знать?

Тридцать лет, Ли меня звать.

Детям надо б потолстеть,

Рукописи потончать.

Перекрасить мир не мог. [1519] Перекрасить мир не мог.  — Вероятно, речь идет об участии автора в неудавшемся заговоре с целью реставрации Ле.

Петь хотел — пришлось молчать.

Хлеб насущный свой жую,

Сгину — некому скучать.

² Пять-шесть лет кругом разбой,

Как предсказано судьбой.

Что я видал тридцать лет?

Как дерутся меж собой. [1520] Как дерутся меж собой…  — В ор. говорится о том, что за прожитые автором тридцать лет сменились «с ужасающей быстротой» пять или шесть государей.

Что завел? Лишь том стихов

Да кувшин полупустой.

К Будде на небо пора, [1521] К Будде на небо пора…  — В ор. автор молит Будду прервать цепь его земных существований (карму) и взять на небо.

Сыт мирскою суетой.

С тех пор, как тайно повидал

пленительный нефрит,

Неизъяснимую печаль

душа моя таит.

Как будто скорбную струну,

тревожит ветр сосну.

Луна плывет в моей ночи,

и солнце ввысь летит.

Любовь до смерти ль нам с тобой

дарована судьбой?

Не часто встреча двух людей

согласие сулит.

Вздохни о счастии вдвоем

и оглядись кругом.—

Неужто же мирская пыль

зерцало загрязнит?

Творец на выдумки хитер

и в них не превзойден.

Воздвиг он гору на земле,

назвали гору: Слон.

Как будто пред владыкой — Слон

коленопреклонен.

Пред ним прозрачная вода,

и хобот свесил он.

Деревьев сень, как балдахин,—

с подножья до вершин.

А золотые облака —

седло для ездока.

И дождь и град в бока стучат,

но этот гнев смешон:

Из камня скроенный, стоит —

замшел и задублен.

Куинь Тхы в страданье:

«Хрупкое созданье — внешность!

Клятвы здесь витают,

Но о них не знает милый.

Мыслила: топиться,

Но душа боится смерти,

Жажду я свиданья,

Чтоб ему признанье молвить.

Слышать его речи

И уйти до встречи новой».

И посланье шепчет,

На бумаге жемчуг — слезы.

«Лунный старец тянет нить, [1522] Лунный старец тянет нить… — В ор. говорится о том, что Лунный старец так и не сплел воедино нити жизней влюбленных. Вьеты верили в то, что на луне живут два духа — Старец и Старица, сплетающие нити жизней супругов.

Чтобы нас разъединить!

Страшно в мире красоте:

Углю с яшмою не быть. [1523] Углю с яшмою не быть…  — Матафорический образ несовпадения судеб влюбленных.

Лист и птица злы ко мне [1524] Лист и птица злы ко мне…  — Здесь объединены в переводе две строки оригинала: «Листья, ревнуя к красивым бровям, топят их (отражения) в синей воде; // Птицы, завидуя алым губам, не приносят (героине) добрых вестей…» Листья (ивы) в старой поэзии всегда сравнивались с женскими бровями; птицы являлись вестниками. В этих строках противопоставляется природа (жизнь) судьбе героини, то есть подчеркивается ее обреченность.

И мечтают погубить.

Ива тянется к любви,

Но не знает, как любить!

Худо быть тростинкой, [1525] Ива тянется к любви… Худо быть тростинкой…  — Ива и тростинка — символы женской слабости и беззащитности.

Затянулся дымкой месяц.

Все ко мне жестоки,

Розовые щеки блекнут.

Небу, как дитяти, [1526] Небу, как дитяти…  — В старой поэзии бытовало сравнение Небесного творца со своенравным младенцем, вершащим все по своему капризу.

Вешней благодати жалко.

И один лишь ветер

Развевает пепел горя.

Ты ли образ Духа,

Лунная старуха, знала,

Что меня страданье

Ждет в существованье новом?

Пусть моя записка

Все, что сердцу близко, скажет».

Та, что им любима,

Ранила Фам Кима словом.

Начал он гаданье,

Написал названья духов. [1527] Написал названья духов.  — В ор. сказано, что Фам Ким начертал имена небесных покровителей Хау Тхо (Духа земли) Данг Тхана (Духа древес, может быть, змей), то есть воззвал к их помощи.

Дурно на таблицах

Сказано о лицах близких. [1528] Дурно на таблицах // Сказано о лицах близких.  — В ор. речь идет о «шести близких» (отец, мать, брат, сестра, ребенок).

При другом гаданье

Выпал знак страданья снова:

В Огненных палатах

Знак огня и злата выпал.

Он в тоске, в тревоге.

Вот он и в дороге скоро.

Путь окончив дальний,

Видит он печальный образ:

Девушку в расцвете.

Выло время третьей стражи.

И тогда неслышно

Из-за шторы вышла фея.

Ивы скорбный облик —

Щеки, словно облак бледный.

К ней спешит любезный.

Тут бы и железный плакал!

Два цветка, чьи корни

Сжаты в тесной форме жизни.

Тихо молвит ива:

«Буду ли счастлива в карме?

Как войдем в общенье

В новом воплощенье, милый?

На руке прекрасной

Выведу я краской имя.

Милому на счастье

Эти два запястья дам я».

Ким в ответ на это

Два вернул браслета деве.

«Лучше не встречаться,

Если разлучаться надо.

Ведь тверда, как камень,

Что стоит веками, клятва».

Завершилась рано

С боем барабана встреча.

И ушла в покои

Под звучанье мо и дана. [1529] Под звучанье мо и дана…  — Мо. — См. сноску 1443; дан — здесь: струнный музыкальный инструмент.

Только засветлело,

С моста зазвенела сбруя.

Видит из-за шторы

Пышные уборы — гости.

Несколько парчовых

Надевает новых платьев.

Шпильку и камею

И еще на шею жемчуг.

Держит пред собою

Зеркало с резьбою тонкой.

Весь убор надела

И служанку дева кличет.

«Хонг, — она сказала,—

Ты судьбу связала с Иеном.

Соблюдай три долга [1530] Соблюдай три долга…  — В ор. Куинь Тхы призывает Хонг блюсти четыре добродетели (трудолюбие, достоинство, скромность, нравственность) и три долга (перед родителями, мужем и детьми) — основные нормы конфуцианской этики.

И блюди, как должно, мужа.

Вместе с ним едино

В Фаме господина чтите.

Я уйду и друга

С поворотом круга встречу». [1531] Я уйду и друга // С поворотом круга встречу.  — Здесь: обращение к образу творца вселенной — Великого гончара (см. сноску 1428); повороты гончарного круга символизируют перемены жизненных судеб.

Слушала служанка,

Госпожу ей жалко стало.

Ей страшна разлука,

Нож, как лист бамбука, блещет.

И она без слова

Жизнь отдать готова рядом.

Госпожа ей молвит:

«Твое сердце полнит верность.

Но велю иное:

Верною женою будешь.

Я ж гонима роком

К Девяти потокам вечным».

Вот отвар смертельный

Из пяти растений выпит.

И отходит дева

Из сего предела в дальний,

Где струятся воды,

Где беззвучно годы длятся,

Где в одном потоке

Жизни, смерти сроки слиты.

«Ты, Оань, смирила

Боль, — проговорила Тяу.—

Дай про расставанье

Мне сыграть на дане лунном [1532] Лунный дан — двухструнный щипковый музыкальный инструмент; его круглый корпус сходен с лунным диском..

Затянул туман луну.

Снег ложится

На Корицу.

Гуси тянут в вышину.

И на холоду

Замерли в саду

Бабочка и птица.

И поникли вдруг

Маи и бамбук!

Только песня длится.

Нет луны и звезд

И далек Сорочий мост. [1533] И далек Сорочий мост.  — См. сноску 1254.

Нгыу Ланг с Тик Ны [1534] Тик Ны — по-вьетнамски Небесная Ткачиха, Нгыу Ланг — Пастух. —

Вы разделены Рекою!

Радуга нарядна,

Но к ней путь изрядно труден.

Облака, как вести,

Но везде на месте праздность.

Только струны дана

С радостью нежданно грянут:

Две струны в единстве

Парой мандаринских уток.

Как неясны узы!

Тяжелы обузы жизни!»

Ким из дома вышел

И вблизи услышал песню.

Слушал он в печали,

Звуки отвечали сердцу.

«Лишь Бо-я когда-то

Так сыграть для брата мог бы! [1535] Лишь Бо-я когда-то // Так сыграть для брата мог бы!  — Речь идет о сановнике древнекитайского царства Цзинь, который славился игрой на цитре. Однажды, путешествуя по реке, он остановился на ночь у берега и заиграл. Его услышал простой дровосек, по имени Чжун Цзы-ци. Оказалось, что он выдающийся знаток игры на цитре. Бо-я (Юй Бо-я) восхитился его тонким пониманием музыки, и они побратались. Через год Чжун Цзы-ци умер. Бо-я пришел на его могилу, сыграл для него и спел, затем порвал струны и разбил цитру.

Фея в замке Лунном

Так звенит по струнам дана,

И на хоангкаме

Вьются мотыльками звуки. [1536] И на хоангкаме // Вьются мотыльками звуки…  — Хоангкам (вьетнамск. «желтый корень») — сантеллария, травянистое растение, из корней которого готовят лекарства; побеги хоангкама невысоки, и речь здесь идет о том, что звуки музыки стелются над самой землей. В ор. есть также упоминание и о том, что звуки возносятся ввысь, к кронам деревьев, то есть музыка заполняет пространство.

Тот напев прекрасный

Вызывает странствий жажду!

Стон разлуки длинной

Пары журавлиной слышен.

Разлученных муки

Чуешь в каждом звуке скорбном».

Ким запел ответно,

И, как шелест ветра, песня

Тонких штор достигла.

Слушая, затихла дева.

«Светит яркая луна.

Пахнет, млея,

Орхидея.

И спокойна глубина.

Иволга лепечет,

Ласточка лепечет.

Ветер парусом трепещет.

В редких звездах вышина.

И туманы поредели.

Вышел путник со свирелью,

Значит — скоро быть веселью.

Скоро встреча суждена.

Да, не за горами

Праздник с фонарями [1537] Да, не за горами // Праздник с фонарями…  — Имеется в виду Праздник любования цветами и фонарями, устраивавшийся столичной знатью; здесь: символ радостной встречи. — встреча.

После испытанья,

Будет рокотанье песен.

Свежи и прекрасны

Затканные красным ткани!

Пусть весна далеко,

Расцветет до срока осень.

Млечный Путь струится,

И Тык Ны стремится к брегу».

Песня в отдаленье

Отвечает пенью Тяу.

Как слова пристойны,

Как легки и стройны звуки,

И напев, присущий

Иволге поющей, сладок.