Онлайн чтение книги Найти человека
«ВСЕ ПРОИЗОШЛО ПО МОЕЙ ВИНЕ»

Володя Ефимов в годы войны попал в детский дом. Но не война была виновата в этом.

Жил Володя с родными где-то в деревне, где именно, не знает. Помнит, что в детстве был озорным и ему часто попадало, особенно от отца.

Однажды Володю оставили с младшей сестрой, и он устроил в доме пожар. Как это произошло, из его письма не видно. То ли он носился по комнате с горящим листом бумаги, то ли пытался изобразить салют, как все мальчишки в конце войны, но пожар, видимо, был сильным, потому что у младшей сестры остались на лице следы ожогов.

После пожара Володина жизнь в семье стала трудной, все сердились на него, от отца доставалось по каждому поводу.

Вспоминает себя Володя и в каком-то городе, он — первоклассник, едет из школы домой на подножке трамвая. Кто-то из взрослых узнал его, пригрозил:

— Опять на подножке пристроился? Вот скажу отцу!..

Володя испугался — недавно за это отец сильно стукнул его. Мальчик решил домой не возвращаться, отправился на вокзал, сел в поезд и вылез на конечной остановке. Это была Москва. Дальше все пошло как по писаному: мальчишка в растерянности стоит на платформе, к нему подходит милиционер, ведет его в детскую комнату, расспрашивает — как зовут, как фамилия?

Проще всего было сказать: зовут Вовкой, фамилия Ефимов. Но он побоялся, что отправят домой и тогда от отца попадет вдвойне — и за подножку и за побег.

— Меня зовут Юркой, фамилия Смирнов, — сказал Володя.

Так Смирнов Юрий попал в московский детский приемник. Здесь пытались отыскать его родителей — семью Смирновых. Кто-то даже поехал по адресу, который дал мальчик. Адрес был вымышленным. Через две недели в списках воспитанников детского дома в Свердловске прибавилась новая запись: «Смирнов Юрий, семи лет. Родители не найдены».

В тот детский дом, как и во все другие, приезжали родители за своими детьми, и не раз приемные матери увозили с собой ребят.

Обычно все дети напряженно ждут «родительского дня».

«Помню, нам сказали, что приедут родители, и я привязала голубую тряпку вместо банта, чтобы понравиться им», — написала мне одна бывшая воспитанница детского дома.

Что же должен был чувствовать Володя, когда у него на глазах дети бросались навстречу родным, приемные отцы и матери увозили с собой мальчиков и девочек?. Наверное, он с ребячьей непоследовательностью боялся появления своих родных («все равно меня будут бить») и вместе с тем ждал их прихода. Но все-таки боязнь была сильней, раз он продолжал скрывать свое имя. Скрывал не год, не два, а целых семь лет. Назвал себя настоящим именем, только когда его из детского дома направили учиться в дорожно-механический техникум. Теперь он все чаще стал задумываться — как бы найти родителей? Окончив техникум, сразу нее принялся разыскивать их. На беду, он забыл, как называется город, откуда он убежал. Дети часто не помнят названия местности, где они жили, но у многих из них в памяти отчетливо сохраняются приметы станции или вокзала, где они потерялись. Один из таких потерявшихся мальчиков — Толя. Скуратов — тоже не знал названия той станции по Курской дороге, где он двадцать четыре года назад расстался с матерью. Но хотя ему и пяти лет не было, он запомнил длинное одноэтажное здание вокзала, подоконник возле двери, на котором он заснул в ожидании мамы, и будочку с газированной водой на привокзальной площади, где он бродил за руку с милиционером, когда искал свою маму. Анатолий, уже взрослый, нарочно поехал туда, чтобы проверить: не ошибся ли он, здесь ли это произошло? Пришел на вокзал, отыскал то окно, где когда-то заснул, ту будочку на привокзальной площади… Все было таким же, и по-прежнему не было матери.

Володя Ефимов не обладал такой наблюдательностью. Пожар запечатлелся в его памяти навсегда, а вот приметы станции, с которой он уехал, от него ускользнули. Он только понимал, что жил где-то в Московской области. Но Московская область велика, и почти на каждой станции, в каждом городе живут люди по фамилии Ефимовы. Точных сведений не было, и потому родных Владимира Ефимова найти не удалось, официальный поиск пришлось прекратить. Вот когда он ощутил всю непоправимость своего детского поступка! Путь возвращения в семью был для него отрезан.

Прошло еще несколько лет, Владимир женился, у него появились дети, но желание найти родителей не остывало. Услышав радиопередачу, в которой велись поиски по детским воспоминаниям, он ухватился за новую возможность увидеть мать, сестру и написал в «Маяк».

«Все произошло чисто по моей вине», — подчеркивал он. Действительно, он по собственной воле ушел из родного дома, но можно себе представить, как трудно было ему в семье, если он сам обрек себя на сиротство. Нет, все-таки не «чисто по его вине» таким драматическим было его детство. Рядом с той любовью к детям, которой переполнены тысячи и тысячи родительских писем, жестокость отца Володи особенно резанула меня. И несмотря на то что случай с Володей не по всем статьям подходит к нашим поискам, все же по его письму, некоторое время пролежавшему в «папке сомнений», я объявила розыск. Ведь сломалось его детство в годы войны. В то время было так много потерявшихся детей, что судьба его не была исключительной и особого внимания не привлекала — еще один мальчишка появился в детском доме. Те же обстоятельства военного времени помешали и матери Володи разыскать внезапно пропавшего сына. Помочь их встрече через двадцать два года могли одни только детские воспоминания Владимира. Для поиска по радио их было достаточно, и я почти не сомневалась в успехе. Так оно и вышло. Через три недели Владимир Ефимов прилетел из Молдавии и встретился с матерью и сестрой, которую он сразу узнал по следам ожогов на лице.

«Маму я не представлял, ведь прошло столько лет. II я сильно изменился. Маленьким был русый, полный, а сейчас потемнел и похудел…»

От матери Владимир впервые услышал, что воспитывал его не родной отец, а отчим, который «со всеми был очень груб». А родной его отец погиб в финскую войну, когда Володе было всего два года.

После отъезда Ефимовых Лидия Ивановна Стишова[3]Л. И. Стишова— бывший редактор передачи «Найти человека». подарила мне магнитофонную запись голосов Владимира и его матери. И у меня в комнате зазвучала их радость.