Онлайн чтение книги Возмездие в рассрочку Payment Deferred
Глава 13

Мало-помалу в доме восстановился тот мрачный покой, который был так бесцеремонно нарушен приездом дочери. Правда, войти в прежнюю колею супругам удалось не без труда. А когда все-таки удалось — над мирным их бытием (если постоянный давящий страх может быть назван мирным бытием) нависла новая опасность. Опасность куда более грозная, ибо ее воплощала в себе мадам Коллинз. У портнихи-француженки лопнуло терпение. Почти шесть месяцев миновало с тех пор, как она в последний раз внесла на свой банковский счет ощутимую сумму; если кому-нибудь пришло бы в голову выяснять, из какого источника пришли эти купюры, он неминуемо наткнулся бы на мистера Мабла. После роковой субботы, когда этот глупый мальчишка Джон разбился вместе со своим мотоциклом, мадам Коллинз какое-то время ждала, пока все вернется на круги своя. Но ожидание слишком затянулось. Швейная мастерская в пыльном далвичском переулке и скучный муж — все это надоело ей сверх всякой меры. Она решила: что угодно — только не это! Она хотела начать действовать еще перед Рождеством, но появилась Винни. Когда мадам Коллинз зашла проведать старых знакомых, эта девчонка смерила ее таким наглым и высокомерным взглядом, что она растерялась и подумала: лучше подождать еще, чем наживать себе такого врага.

Как-то утром мистер Мабл был дома один, Энни отправилась в один из своих бестолковых походов по магазинам. Ее не было всего минут пять, когда Мабл услышал знакомый торопливый стук в дверь. С огромным усилием — в последнее время он все делал с огромными усилиями — он выбрался из своего кресла и пошел к двери.

Маргерит Коллинз была полна решимости не дать себя обобрать. Как только дверь открылась, она тут же — чтобы, не дай Бог, ее не отправили обратно — вошла и направилась прямо в гостиную. Мабл устало и тупо побрел за ней. Он чувствовал: готовится какая-то неприятность, а ему этого так не хотелось!..

— Ну, в чем дело? — спросил мистер Мабл.

Маргерит ответила не сразу. Она сняла мех, обернутый вокруг шеи, с намеренной неторопливостью стянула перчатки. Движения ее были рассчитаны на то, чтобы как можно более выгодно продемонстрировать округлую белую шею и полные руки. Шесть месяцев назад Маблу было бы этого достаточно, чтобы потерять над собой контроль, но сейчас он и пальцем не пошевелил. Эти шесть месяцев до отказа были заполнены неторопливым пьянством и наплывающими волнами страха, и Маргерит — да и все женщины в мире — перестала его волновать, так что ее старания были заведомо напрасны. Мадам Коллинз поняла это; ей хватило одного взгляда на небритое лицо Мабла, на его мутно-голубые, лишенные всякого выражения глаза. Итак, то, чего она опасалась, произошло… Что же, тогда пускай все действительно станет на коммерческую основу, без всяких переживаний!

— Ты, я вижу, не рад меня видеть? — произнесла она, слегка пришепетывая, — когда-то это сводило Мабла с ума.

— Нет, — ответил Мабл; сейчас он был вовсе не расположен соблюдать светские условности. По правде говоря, он все меньше способен был думать о чем-нибудь, кроме того, что находилось в земле заброшенной клумбы.

Но этот односложный ответ очень не понравился мадам Коллинз; не понравился даже сильнее, чем она могла думать. Он просто привел ее в ярость.

— Не очень-то ты со мной вежлив, — все еще сдерживаясь, сказала она, и мягкие, слишком мягкие щеки ее слегка порозовели.

— Да, — ответил Мабл.

— Значит, сам признаешь?.. Тебе не стыдно? Ты уже забыл время, когда ни за что на свете не сказал бы мне такое?

— Да, — ответил Мабл.

— Да, нет, да! Других слов для меня не найдется?

— Нет, — ответил Мабл.

Нельзя было даже сказать, что он намеренно груб… Если твой мозг как раз в эти минуты попал в знакомую колею, ведущую все к тем же извечным станциям: аресту и казни, — ты едва ли способен ссориться даже с таким задиристым существом, как мадам Коллинз, особенно если ты еще и пьян.

Мадам Коллинз прикусила губу; затем, собравшись с духом, снова кинулась в бой. В конце концов, как ей подсказывала ее крестьянская натура, деньги слаще мести, как ни сладко и то и другое. Если она не получит денег, отомстить будет еще не поздно, но она не отступится, пока не вытрясет из этого шута как можно больше.

И она снова заговорила, совсем тихо, подмешав к интонации ровно столько задушевной интимности, сколько, как ей казалось, способно смягчить сердце Мабла:

— Послушай, Уилл. У меня беда. Большая беда. Мой муж… ты ведь знаешь, какой он, я тебе часто о нем рассказывала… Он невыносим. Я его ненавижу. Думаю, он меня тоже… Я должна уйти от него. И уехать отсюда. Назад, в Нормандию. В Руан. Но мне нужны деньги. У него денег нет. У меня тоже кончились. Уилл, дорогой…

И тут Мабл совершил одну из самых больших в своей жизни ошибок, когда, в пятый раз за минувшие полчаса, сказал: «Нет». Лицо Маргерит еще более порозовело, теперь — от возмущения. Трудно понять, почему Мабл снова ответил отказом: ведь одной-единственной сотни из многих им не истраченных хватило бы, чтобы на время положить конец этой истории. Но он сказал «нет» прежде, чем подумал об этом; он хотел выиграть время. Осторожность, которую он вынес из своего банковского прошлого, учила, что делать уступку шантажисту крайне опасно; в глубине сознания он помнил и о том, что в эту минуту в доме просто нет таких денег, которые удовлетворили бы эту женщину, чек же ей он не выдаст. Ни за что. Так что он сказал «нет», хотя подумал скорее «да». Не будь его мозг так одурманен, он скорее откусил бы себе язык, чем сказал «нет».

Ибо Маргерит сразу перешла к угрозам.

— Очень жаль, — сказала она. — Очень жаль, потому что мне нужна свобода. Если я открою своему мужу кое-какие мелочи, он меня, конечно, отпустит. Но тебе это обойдется в гораздо большую сумму, чем я — идя на неслыханные унижения — прошу… И твоя жена — она тоже ведь не обрадуется, если это случится, да? Она еще ничего не знает, верно? Если ты хочешь, чтобы она узнала…

Лицо мистера Мабла покраснело, потом побледнело.

Угроза попала в цель. Что угодно — только не это! Только бы Энни ничего не узнала! Ключ к его жизни — у нее в руках: он был уверен, что она разгадала его тайну. До этой минуты это его не очень смущало. Жена так долго была в его жизни величиной, близкой к нулю, что он практически не замечал ее; разве что в глаза ей смотреть ему было неприятно. Но если Энни узнает!.. Одурманенный хмелем разум его впервые пришел к печальному выводу: как это важно, чтобы Энни всегда была в хорошем настроении. Ужас, черной волной захлестнувший вдруг его душу, заставил его потерять самообладание.

— Хорошо, я заплачу, — севшим голосом произнес он. — Сколько?

Тем самым он подрубил сук под собой. Он показал этой женщине свое слабое место… показал, как боится, что Энни узнает… Сначала опрометчиво сказав «нет», затем неожиданно пойдя на попятную, он оказался совершенно беззащитным перед шантажом. Маргерит рассмеялась — гортанно, язвительно. Потом — самым естественным тоном — назвала сумму:

— Триста.

— Ты… получишь их!

В голосе Мабла прозвучало искреннее удивление. Но Маргерит уловила также, что сумма совсем не является для него нереальной.

— Триста, — повторила она.

— Но у меня нет столько при себе, а чек я…

— Я хочу чек, — перебила его мадам Коллинз. И видя, что Мабл колеблется, добавила: — Энни ведь скоро вернется, так?

Мабл подошел к позолоченному секретеру и выписал чек.

Мадам Коллинз как раз застегнула сумочку, когда в замке парадной двери заскрежетал ключ, Энни вошла в комнату; именно Мабл выглядел очень растерянным в этот момент. Мадам Коллинз же была, как всегда, приторно сладкой, кроткой и уверенной в себе.

— Я зашла попрощаться, — сказала она. — Завтра уезжаю во Францию.

— Во Францию?

— Да… Устрою себе небольшие каникулы. Жаль, милочка, что вас не было дома, когда я пришла. У меня столько дел, я не могу задерживаться. Нет, нет, решительно не могу, и не уговаривайте! Да хранит вас Господь, дорогая! Обязательно пришлю вам из Руана открытку…

И ушла. Старания мистера Мабла как можно скорее избавиться от нее оказались излишними. Мадам Коллинз и самой не терпелось как можно скорей получить деньги по чеку — пока Мабл не опомнился и не передумал, не дай Бог… Своего нетерпения она, разумеется, ничем не выдала. Да и миссис Мабл вряд ли заметила бы что-нибудь… как не заметила она, что муж ее чем-то сильно взволнован… Правда, жизнь показала, что такие детали каким-то образом все же остаются у нее в памяти и бывают минуты, когда они могут всплыть на поверхность…

После ухода мадам Коллинз мистер Мабл, до глубины души встревоженный происшедшим, внимательно взглянул на жену. Он понял, понял именно сейчас, что в нынешней ситуации Энни играет чрезвычайно важную роль. Более того, если так сложатся обстоятельства, то жена может действовать и самостоятельно. Он давно не смотрел на нее как на личность, обладающую свободной волей: ведь она была так же послушна ему, как его собственные руки и ноги. Поэтому сейчас его просто ошеломила мысль: а что если она откажется быть послушной? Мабл знал: есть лишь одна вещь, которая может заставить ее пойти против его воли… Если Энни узнает, что он ей изменил, если возьмет себе в голову, что муж больше ее не любит (любил ли он ее когда-нибудь? Какое это имеет значение! Важно лишь то, что она думает об этом), от нее можно ждать всего. Намеренно она его вряд ли выдаст — этого даже полуобезумевший от страха Мабл не предполагал, — но, возможно, невольно, в порыве возмущения скажет что-нибудь при посторонних, это даст почву домыслам, а там недалеко и до расследования, о котором с таким ужасом думал Мабл. Словом, самое важное — это чтобы Энни верила: муж по-прежнему любит ее… Решающее значение этого обстоятельства Мабл понял в конечном счете благодаря мадам Коллинз — и сейчас был действительно почти благодарен ей. Во всяком случае, теперь он стал — внимательно и встревоженно — присматриваться к жене. Это добавило ему сложностей — груз, лежащий у него на душе, становился все более невыносимым.

И все же — хотя мистер Мабл не очень-то мог это оценить — новые осложнения сыграли для него благотворную роль. Они отвлекли Мабла от привычных дум, вывели из замкнутого круга. В минувшем году ничто — даже смерть сына — не действовало на него таким образом. Насколько силен был этот эффект, говорило то, что мистер Мабл целые сутки не брал в рот спиртного.

Правда, одно дело — если ты решил угодить жене, и совсем другое — осуществить это. Мистер Мабл буквально растерялся, когда попытался сообразить, как перейти от замыслов к воплощению. Уже целый год они жили вдвоем, в непосредственной близости, замкнутые в четырех стенах — и бесконечно далеко друг от друга. Невероятно трудно будет сломать этот лед и начать все снова. Не говоря уж о том, что между ними темнела мрачная глыба ужасной тайны. Может быть, потом, спустя какое-то время, она будет их связывать… но сейчас, в этот момент, тайна казалась совершенно неодолимым препятствием… Ни в тот день, ни ночью, ни на следующий день Мабл не продвинулся ни на шаг в выполнении своего плана.

По крайней мере, по его представлениям. Спустя тридцать шесть часов после того, как он решил заново покорить Энни, он все еще оставался в ее присутствии скованным, почти растерянным. Но миссис Мабл что-то все же заметила. Разумеется, прежде всего: муж был трезв. Это была очевидность, хотя и почти невероятная. Воздержание мистера Мабла было отчасти продуманным, отчасти же инстинктивным: он понимал, что сейчас ему очень полезно сохранять ясный ум и выглядеть в глазах жены как можно более привлекательным. В какой-то мере воздержание это было связано и с тем, что новая проблема не оставляла в его голове места для старых страхов, а потому он уже не нуждался в одуряющем алкогольном наркозе.

Но миссис Мабл поразила не только трезвость мужа. Несколько раз она ловила его на том, что он смотрит на нее с вожделением, словно влюбленный на предмет своей страсти. Раза два он сделал неуверенные попытки завести с ней ничего не значащий разговор. Если учесть, что уже много месяцев он, общаясь с женой, ограничивался лишь самыми необходимыми сообщениями, эффект был потрясающим. Муж смотрел на нее так смущенно, так застенчиво заговаривал с ней, тут же растерянно замолкая, — что сердце у миссис Мабл трепетало, как у юной, неопытной девушки. В груди у нее появлялась, росла какая-то новая, тихая радость… В конце концов, ведь Уилл — это вся ее жизнь, особенно теперь, когда нет Джона… И — несмотря на висевшую над ними тайну — странное, застенчивое ухаживание мужа наполняло душу миссис Мабл радостной, теплой уверенностью в завтрашнем дне…

Вечером следующего, после визита мадам Коллинз, дня случилось нечто такое, что в самом деле как будто давало надежду на поворот их жизни. Они сидели вдвоем в задней комнате, пытаясь о чем-нибудь разговаривать, — и в это время к ним пришел мистер Коллинз. Миссис Мабл провела его в гостиную. Это был хрупкий, бледный, белокурый человек; он казался очень усталым и измученным. Вздохнув, он уселся на предложенный стул.

— Я зашел спросить: вы ничего не знаете о моей жене? — сказал он смущенно.

— О Маргерит? Да, вчера она к нам заходила. Сказала, что собирается поехать отдохнуть. Что она говорила, Уилл, куда она едет?

— Конечно, в Нормандию, — ответил Мабл, стараясь сделать вид, будто знает об этом не больше других.

— Так я и думал, — опять вздохнул Коллинз.

Супруги молчали. Коллинз немного погодя снова заговорил:

— Значит, уехала… Я думаю, навсегда. А я даже не знаю… не знаю, одна ли.

— Но разве она вам ничего не сказала? — Миссис Мабл, вдохновленная робкими заигрываниями мужа, была в этот вечер неудержима.

— Ничего. Я даже не знал, что она уезжает… Она хорошо подготовилась. Все забрала с собой.

— Как все? — непонимающе переспросила миссис Мабл.

— Все. Все наши деньги. И свои вещи. Осталась только квитанция о продаже мебели. Сегодня утром нашел… — Коллинз спрятал лицо в ладонях. — Вчера она уехала, — добавил он без всякой связи с предыдущим.

Супруги не утешали его: в этом явно не было смысла. Стояла тяжелая тишина. Потом Коллинз встал, взял свою шляпу. Секунду поколебавшись, он произнес слабым голосом:

— Прошу прощения за беспокойство… Мне… я хотел узнать… — Затем, уступив нахлынувшим чувствам, добавил: — Так неудобно — спрашивать у чужих людей о своей жене. Но… я не хотел, чтобы она уезжала. Не хотел…

Он едва не заплакал, но, сдержавшись, повернулся и двинулся к двери. Мабл пошел за ним. Без всякого энтузиазма, лишь из вежливости, он предложил:

— Если я могу что-нибудь для вас сделать, мистер Коллинз…

— Не думаю, что вы мне чем-то поможете, — уныло ответил тот.

— Денег, может быть?..

— Нет, деньги мне не нужны. Это ей нужны были деньги.

Коллинз, опустив плечи, побрел к выходу. Бегство жены подкосило его сильнее, чем ожидал Мабл. Видимо, рассказы Маргерит о том, как плохо они живут с мужем, содержали лишь половину правды…

— Все же, если я могу для вас что-нибудь сделать… — еще раз сказал Мабл.

Коллинз, однако, вновь отказался от несмело предложенной помощи. Спотыкаясь, едва держась на ногах, он ушел, растворившись во тьме. Мистер Мабл вернулся в гостиную; глаза Энни были полны слез.

— Бедняжка… — тихо сказала она.

Мабл кивнул.

— Что она за мерзкое существо, эта женщина! — продолжала Энни. — Я в первый же момент поняла, что она… ты понимаешь какая.

Миссис Мабл в свое время ничего такого, конечно, не думала. Но сейчас, после всего, что произошло, она была твердо уверена, что мнение у нее уже в то время сложилось определенное.

— Несчастный Коллинз… Для него это, видимо, очень большой удар, — заметил Мабл.

— Наверное, он очень сильно любил жену. Бедняжка! А она уехала и бросила его одного. Негодяйка!..

Слезы еще обильнее выступили у нее на глазах. Чувства бурной волной вскипали в груди миссис Мабл. Муж посмотрел на нее странным взглядом. Сердце у обоих отчаянно колотилось.

— Ты бы такого не сделала, верно? — сказал Мабл, беря ее за руку.

Энни бросила быстрый взгляд на мужа. И тут же опустила глаза.

— О, как ты можешь говорить такое? Ах, Уилл, Уилл, дорогой…

Больше слов было не нужно. Но когда Мабл поцеловал жену — щеки ее все еще были мокры от слез, — его захлестнуло странное чувство вины. Поцелуй его шел от самого сердца. Как, наверное, в свое время это было с Иудой…