Время: пять дней спустя. Те же два смежных номера в отеле «Флорида» — 109 и 110. Декорация та же, что и в сцене 3 акта II, только дверь, соединяющая оба номера, открыта. Плакат внизу надорван, и в комнате Филипа на ночном столике стоит ваза с хризантемами. Справа от кровати, у стены, — этажерка с книгами, а кресла в кретоновых чехлах. На окнах занавески из того же кретона, на постели покрывало. Петра аккуратно вешает костюмы в шкаф. Затем, нагнувшись, убирает в ящик три пары до блеска начищенных мужских ботинок. В соседней комнате Дороти перед зеркалом примеряет пелерину из черно-бурых лисиц.
Петра, подойдите сюда!
(выпрямляя свое маленькое старушечье тело) . Иду, сеньорита.
Петра выходит в коридор, затем стучит в дверь номера 109 и входит.
(Всплеснув руками.) О сеньорита, какая прелесть!
(рассматривая себя в зеркало через плечо) . Что-то не то, Петра. Не знаю, в чем тут дело, но что-то не то.
Но это очень красиво, сеньорита!
Нет, воротник испорчен. А я плохо говорю по-испански и не могу ничего объяснить этому кретину-меховщику. Настоящий кретин!
Слышно, как кто-то идет по коридору. Это Филип. Он открывает дверь номера 110 и озирается. Снимает кожаное пальто и швыряет его на постель, затем кидает берет на вешалку в углу. Берет падает на пол. Филип садится на одно из кресел в кретоновом чехле и снимает сапоги. Оставляет их среди комнаты, — с них течет вода, — и подходит к кровати. Снимает с кровати свое пальто и швыряет его как попало на стул. Затем ложится на кровать, вытаскивает подушки из-под покрывала, подкладывает их все под голову и зажигает лампу. Протянув руку, открывает дверцу ночного столика, достает бутылку виски, наливает немного в стакан, которым аккуратно было накрыто горлышко графина, и с размаху доливает в стакан воды. Держа стакан в левой руке, правой достает книгу с полки. С минуту лежит тихо, потом пожимает плечами и беспокойно ворочается. Наконец отстегивает от пояса кобуру и кладет ее на покрывало возле себя. Поднимает колени, делает первый глоток и принимается за книгу.
(из соседней комнаты) . Филип, Филип, милый!
Да?
Пойди сюда.
Нет, дорогая.
Я хочу тебе кое-что показать.
(читая) . Принеси сюда.
Хорошо, милый. (Бросает последний взгляд в зеркало.)
Она очень красива в пелерине, и воротник ничуть не испорчен. Она входит в комнату, горделиво, с большим шиком и изяществом, словно манекенщица, демонстрирующая модель.
Где ты это взяла?
Купила, милый
На какие деньги?
На песеты.
(холодно) . Очень мило.
Тебе не нравится?
(все еще не спуская глаз с пелерины) . Очень мило.
Что с тобой, Филип?
Ничего.
Ты хочешь, чтобы я совсем перестала одеваться?
Это твое личное дело.
Но, милый, это же страшно дешево. Мех стоит всего-навсего тысячу двести песет шкурка.
Это жалованье интербригадовца за сто двадцать дней. Постой. Это четыре месяца. Я не припомню ни одного, который четыре месяца пробыл бы на фронте и не был ранен или убит.
Но, Филип, это не имеет ни малейшего отношения к бригадам. Я купила песеты в Париже на доллары, по курсу пятьдесят за доллар.
(холодно) . Вот как?
Да, милый. И почему мне не покупать лисиц, если хочется? Кто-нибудь же должен их покупать. На то они и существуют, а обходятся они дешевле, чем по двадцать два доллара шкурка.
Замечательно. А сколько тут шкурок?
Около двенадцати. Ну, Филип, не сердись.
Ты, как видно, недурно наживаешься на войне. Как ты провезла свои песеты?
В банке с кремом «Мум».
«Мум», ну конечно, «Мум». Вот именно «Мум». Ну и как? Запах «Мума» отшиб запах твоих денег?
Господи, Филип, откуда такая щепетильность?
В вопросах экономики я всегда щепетилен. Я думаю, твои песеты с черной биржи не станут белее ни от «Мума», ни от этой другой гадости, которую употребляют дамы, — амолин, что ли.
Если ты будешь дуться из-за моей пелерины, я уйду от тебя.
Пожалуйста.
Дороти направляется к двери, но оборачивается и говорит просительно.
Ну не надо из-за этого дуться. Будь благоразумен и порадуйся, что у меня такая красивая вещь. Знаешь, о чем я думала перед твоим приходом? Я себе представила, что бы мы могли сейчас делать в Париже, вот так, под вечер.
В Париже?
Уже начинает темнеть, и у нас с тобой свидание в баре отеля «Ритц», и на мне эта пелерина. Я сижу и жду тебя. Ты входишь, а на тебе двубортное пальто в талию, на голове котелок, а в руках тросточка.
Ты начиталась американского журнала «Эсквайр». Ты же знаешь, что он не для чтения, а только для рассматривания картинок.
Ты заказываешь виски с перье, а я потягиваю коктейль с шампанским.
Мне это не нравится.
Что не нравится?
Твоя сказочка. Если тебе угодно грезить наяву, не впутывай меня, пожалуйста, в свои грезы.
Это только игра, милый.
Ну так я больше не играю.
А раньше ты играл, милый. И как весело было.
Считай, что я выбыл из игры.
Разве мы не друзья?
Ну конечно, мало ли друзей заводишь во время войны.
Милый, перестань, пожалуйста! Разве мы не любим друг друга?
Ах, это. Ну, разумеется. Отчего же. Конечно.
А разве мы не уедем вместе, не будем жить весело, не будем счастливы где-нибудь вдвоем? Вот как ты всегда об этом говоришь по ночам.
Нет. Даже через сто тысяч лет этого не будет. Никогда не верь тому, что я говорю по ночам. По ночам я вру без зазрения совести.
А почему мы не можем сделать того, о чем ты говоришь по ночам?
Потому что я занят делом, при котором так не бывает — уезжать вместе, и весело жить, и быть счастливыми вдвоем.
А почему?
Во-первых, потому, что, по моим наблюдениям, ты слишком занята. А во-вторых, все это кажется весьма несущественным по сравнению с целым рядом других вещей.
Зато ты никогда не бываешь занят.
(чувствует, что говорит лишнее, но все же продолжает) . Нет. Но когда здесь кончится, я пройду курс дисциплины, чтобы избавиться от анархических привычек, если я их приобрел. Меня, вероятно, опять пошлют на работу с пионерами или еще куда-нибудь.
Ничего не понимаю.
Вот именно потому, что ты ничего не понимаешь и никогда не сможешь понять, мы не уедем вместе, и не будем весело жить, и так далее.
Это хуже, чем «Череп и кости».
Что это еще такое, «Череп и кости»?
Такое тайное общество, к нему принадлежал один человек, за которого я чуть было не вышла замуж, но вовремя одумалась. Там все очень возвышенно и страшно добродетельно и нравственно, и тебя приводят туда и посвящают во все перед самой свадьбой, и когда меня посвятили во все, я отменила свадьбу.
Отличный прецедент.
А разве нам нельзя быть как сейчас, пока мы вместе, если уж не навсегда, и любить друг друга, и не ссориться?
Если хочешь.
Хочу.
Во время разговора она отошла от двери и теперь стоит возле кровати; Филип смотрит на нее, потом встает, обнимает ее и, как она есть, в пелерине, сажает рядом с собой.
А мех мягкий, приятный.
От него не пахнет, правда?
(прижимаясь к ее плечу) . Нет, не пахнет. И приятно чувствовать тебя под мехом. И я люблю тебя, провались все на свете. А сейчас всего-навсего половина шестого.
И пока это так, пусть так и будет, да?
(сдаваясь) . Изумительно приятный мех. Хорошо, что ты купила его.
Он крепко прижимает ее к себе.
Даже если это и ненадолго, пусть так и будет.
Да, пусть будет.
В дверь стучат, ручка поворачивается, и входит Макс. Филип встает. Дороти остается сидеть на кровати.
Я помешал? Да?
Нет. Нисколько. Макс, это американский товарищ. Товарищ Бриджес. Товарищ Макс.
Salud, товарищ.
Он подходит к кровати, на которой все еще сидит Дороти, и протягивает руку. Дороти пожимает ее и отворачивается.
Вы заняты? Да?
Нет. Нисколько. Хочешь выпить, Макс?
Нет, спасибо.
Hay novedades?
Algunas[27].
Ты не хочешь выпить?
Нет, большое спасибо.
Я пойду. Не стану мешать вам.
Ты нам не мешаешь.
Ты потом зайдешь ко мне?
Непременно.
Когда она проходит мимо Макса, тот говорит очень вежливо.
Salud, camarada.
Salud.
Она закрывает дверь, соединяющую обе комнаты, и выходит в коридор.
(как только они остаются одни) . Это — товарищ?
Нет.
Ты так назвал ее.
Это просто манера говорить. В Мадриде всех называют товарищами. Считается, что все работают для общего дела.
Не очень хорошая манера.
Да. Не очень. Помнится, я сам как-то говорил это.
Эта женщина, — как ты сказал… Бригес?
Бриджес.
Это очень серьезно?
Серьезно?
Да. Ты понимаешь, о чем я говорю.
Я бы не сказал. Пожалуй, скорее комично. В известном смысле.
Ты много времени с ней проводишь?
Немало.
Чье это время?
Мое.
А не время партии?
Мое время — время партии.
Вот это я и хотел сказать. Хорошо, что ты так быстро соображаешь.
О, я очень быстро соображаю.
Не стоит злиться из-за того, в чем ни ты, ни я не виноваты.
Я не злюсь. Но я не обязан быть монахом.
Филип, товарищ, ты никогда не был похож на монаха.
Нет?
И никто не требует, чтобы ты стал монахом.
Нет.
Все дело в том, чтобы это не мешало работе. Эта женщина — откуда она? Из какой среды?
Спроси ее.
Придется, очевидно.
Разве я плохо работаю? Кто-нибудь жаловался на мою работу?
До сих пор — нет.
А сейчас кто жалуется?
Я жалуюсь.
Вот как?
Да. Мы должны были встретиться у Чикоте. Раз ты не пришел туда, ты должен был оставить мне записку. Я прихожу к Чикоте вовремя. Тебя там нет. Записки тоже нет. Я прихожу сюда и застаю тебя mit einer ganzen Menagerie[28] черно-бурых лисиц в объятиях.
А тебе никогда ничего такого не хочется?
Очень хочется. Постоянно.
И что же ты делаешь?
Иногда, если у меня выдается свободный час и я не слишком устал, я нахожу такую, которая соглашается побыть со мной, не глядя на меня.
И тебе постоянно этого хочется?
Я очень люблю женщин. Я не святой.
А есть святые?
Да. А есть и не святые. Но только я всегда очень занят. А теперь поговорим о чем-нибудь другом. Сегодня мы опять пойдем туда.
Хорошо.
Ты хочешь идти?
Послушай, я допускаю, что ты прав насчет этой женщины, но нечего оскорблять меня. По работе ты меня ни в чем упрекнуть не можешь.
Эта женщина — она не подозрительна?
Ни в коем случае. Может быть, мне это вредит и отнимает у меня время и тому подобное, но за нее я ручаюсь.
Ты уверен? Знаешь, я в жизни не видел столько лисиц.
Она, конечно, дура, но я ручаюсь за нее, как за себя.
А за себя ты еще ручаешься?
Надеюсь. А это видно, когда за себя нельзя ручаться?
Еще бы!
Сейчас посмотрим. (Становится перед зеркалом и с презрением смотрит на себя.)
Макс смотрит на него и улыбается. Потом кивает головой.
Я бы за тебя поручился.
Хочешь, пойди к ней и расспроси, из какой она среды и тому подобное.
Нет.
Она из той среды, к которой принадлежат все американки, приезжающие в Европу с некоторым запасом денег. Они все одинаковы. Колледж, лето на лоне природы, более или менее состоятельные родители, — в наше время чаще менее, чем более, — мужчины, романы, аборты, виды на будущее и наконец замужество и тихая пристань или тихая пристань без замужества. Одни открывают магазин или служат в магазине, другие пишут или занимаются музыкой, некоторые идут на сцену или в кино. У них есть какая-то организация, Лига молодежи, там, кажется, работают девственницы. Все для общего блага. Эта пишет. И даже неплохо, когда не ленится. Спроси ее сам, если хочешь. Но предупреждаю, все это очень скучно.
Меня это не интересует.
Мне показалось, что интересует.
Нет. Я подумал и решил все это предоставить тебе.
Что именно?
Все, что касается этой женщины. Поступай с ней, как знаешь.
Напрасно ты мне так доверяешь.
Я доверяю тебе.
(с горечью) . Напрасно. Иногда я чувствую, что все это мне надоело. Вся моя работа. Просто опротивела.
Понятно.
Да. И разговорами ты мне не поможешь. Я на днях убил этого мальчишку Уилкинсона. Просто по неосторожности. Не говори, что это не так.
Ты мелешь вздор. Но ты действительно не был достаточно осторожен.
Я виноват, что его убили. Я оставил его в этой комнате, в моем кресле, при открытой двери. Я совсем не так хотел его использовать.
Ты же не нарочно оставил его здесь. Брось об этом думать.
Нет, не нарочно. Просто загнал в ловушку по неосторожности.
Рано или поздно его бы все равно убили.
Да, да. Конечно. Если так на это взглянуть, то все чудесно, правда? Совершенно замечательно. Вот об этом-то я и не подумал.
Мне уже случалось видеть тебя в таком настроении. Я отлично знаю, что это все пройдет и ты снова станешь самим собой.
Да. Но ты знаешь, что я сделаю, когда это пройдет? Накачаюсь виски и подхвачу какую-нибудь девчонку… Прекрасная картина. Это ты называешь стать самим собой?
Нет.
Мне все опротивело. Знаешь, где бы я хотел очутиться? В каком-нибудь славном местечке вроде Сен-Тропез на Ривьере, проснуться утром, и чтобы не было войны, и чтобы принесли на подносе кофе с настоящим молоком… и бриоши со свежим клубничным вареньем, и яичницу с ветчиной.
И эта женщина?
Да, и эта женщина. Ты совершенно прав, — эта женщина. Черно-бурые лисицы и прочее.
Я говорил, что тебе это вредно.
А может быть, и полезно. Я так давно на этой работе, что мне все опротивело. Все вообще.
Ты работаешь, чтобы у всех был такой хороший завтрак. Ты работаешь, чтобы никто не голодал. Ты работаешь, чтобы люди не боялись болезней и старости; чтобы они жили и трудились с достоинством, а не как рабы.
Да. Конечно. Я знаю.
Ты знаешь, ради чего ты работаешь. А если иногда у тебя немного сдают нервы, я это отлично понимаю.
На этот раз у меня основательно сдали нервы, и это тянется уже давно. С тех пор как я встретил ее. Ты не знаешь, что женщина может сделать с человеком.
Слышен приближающийся визг снаряда и грохот взрыва на улице. Слышен крик ребенка, сначала пронзительный, потом отрывистый, жалобный. Слышен топот бегущих ног. Еще снаряд. Филип распахнул окно настежь. После взрыва снова слышен топот ног.
Ты работаешь, чтобы навсегда прекратить это.
Скоты! Они дожидались окончания сеанса в кино!
Разрывается еще один снаряд, слышен визг собаки.
Слышишь? Ты работаешь для всех. Ты работаешь для детей. Иногда даже для собак. Ступай к ней и посиди с ней немножко. Ты сейчас нужен ей.
Нет. Пусть сама разбирается. У нее есть ее чернобурые лисицы. К черту все это.
Нет. Ступай. Ты нужен ей сейчас.
Еще снаряд пролетает с протяжным шипением и разрывается под окном. На этот раз нет ни криков, ни топота ног.
Я здесь прилягу на минутку. А ты ступай к ней.
Хорошо. Ладно. Как ты велишь. Все, как ты велишь.
Он направляется к двери; когда он открывает ее, снова раздается приближающийся свист и снова слышен взрыв; на этот раз позади отеля.
Это только небольшая репетиция. Настоящий обстрел будет ночью.
Филип открывает дверь в смежную комнату. Слышно, как он говорит негромко, без всякого выражения.
Ну, Бриджес. Как ты тут?
Занавес
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления