Онлайн чтение книги Сироты квартала Бельвилль
26. Клоди упрекает

Он с яростью скомкал газету. Сжал ее в кулаке. Потом, немного опомнившись, расправил и загляделся. С газетного листа на него смотрели два лица: одно — со струящимися по плечам темными волосами и кроткими испуганными глазами, другое — похожее на мордочку бездомного котенка, шалое, бесстрашное, увенчанное на затылке задорным хвостом, таким знакомым и милым (никогда еще не удалось ему дотронуться до этого рыже-красного хвоста!).

Лица эти сопровождали его, глядя с витрин всех газетных киосков, вплоть до площади Фэт, где он спустился в метро. Казалось, все газеты мира в это утро непременно хотели познакомить вселенную с этими двумя — молодой женщиной и ее тринадцатилетним приемышем. Глаза преследовали мальчика и в бесконечных коридорах метро, глядели в вагоне из-под рук читающих людей и встретили его на улице Фран-Буржуа, у самых дверей старинного дома Жаклин Мерак. Дверь ему открыла Сими Назер, как всегда, без кровинки в лице, но с каким-то новым, упрямым выражением.

— Газеты уже видели? — спросила она, даже не сказав «здравствуйте». — Понимаете, это те самые фотографии, которые выкрали у меня журналисты. Я там ужасно некрасивая. Ги будет неприятно…

Рири с трудом перевел дыхание: о чем она думает, эта женщина!

— Как ваши дела, мадам Назер? — нетерпеливо осведомился он.

— Только что из полиции, — коротко бросила Сими. — Вызывали меня и Клоди. Допрашивали поодиночке и в разных комнатах. Словом, перед вами — преступницы.

Рири пристально посмотрел на нее:

— Ерунда. Я уверен, все разъяснится. Не надо так волноваться.

— О Рири, я так несчастна! — всхлипнула вдруг Сими и прижалась лбом к плечу мальчика. — Как спасти Ги? Я опять буду одна, буду целыми годами ждать его!

У Рири защипало в носу — вот-вот разревется, как девчонка. Этого еще не хватало!

— Ну пожалуйста, мадам Назер, ну не надо, — забормотал он, заходясь от жалости. И, чтобы отвлечь как-то Сими, переключить ее на другие мысли, спросил как можно небрежней: — Клоди тоже вернулась?

— Сидит возле собаки. — Сими подняла голову, отерла глаза. — Казаку лучше, он даже поел немного. Но все-таки мы все решили показать его еще раз тому ветеринару, который зашивал ему рану и перевязывал. Может, нужны какие-нибудь витамины или антибиотики, ведь собакам дают те же лекарства, что и людям. Как только Жаклин кончит репетировать, она обещала повезти Клоди и Казака к врачу.

Рири прислушался. Из глубины квартиры доносились звуки отдельных инструментов, ритмические удары тарелок, томное контральто гитар и чистый голос певицы, упорно повторяющей несколько раз одну и ту же музыкальную фразу.

— Мне повезло, — сказал Рири. — Наверное, Жаклин сможет и меня подкинуть, куда мне нужно.

— А куда вам нужно? — спросила Сими.

— К церкви Мадлен, — неосторожно сказал Рири. И тут же осекся.

— К церкви Мадлен? — подозрительно переспросила Сими. — А зачем вам туда? Что вы собираетесь там делать?

— Там живет один из моих товарищей по лицею, — поспешил сказать Рири. — Обещал дать мне запись последнего урока. Я ведь пропустил два дня по болезни, — прибавил он предусмотрительно.

— А-а… — протянула Сими. — А мне вдруг подумалось… — Она не докончила.

У Рири отлегло от сердца: кажется, пронесло! Он потоптался по холлу: под каким бы предлогом вызвать Клоди? Но тут Сими сказала самым естественным тоном:

— Извините, я вас задержала. Вам, конечно, нужна Диди, так вы идите на кухню — Жаклин устроила Казака там, в своем любимом кресле.

В маленькой кухоньке, отделанной красивым кафелем с синими ветряками на фоне зелено-коричневых лугов, в старинном вольтеровском кресле лежал перевязанный бинтами Казак. Рядом, склонясь к собаке и нашептывая что-то в мохнатое ухо, притулилась Клоди. Больше в кухне никого не было, и это обрадовало Рири. При его входе Казак приподнял голову и слабо, но приветливо помахал хвостом: припомнил мальчика, который прошлой ночью носил его, истекающего кровью, полумертвого, к ветеринару, гладил и ласково успокаивал, пока доктор обрабатывал и зашивал рану. Зато Клоди, хоть и обернулась на звук шагов, ничего не сказала, точно не заметила вошедшего.

— Казак и Клоди, здравствуйте, дети, — с шутливой лаской сказал Рири.

Ни звука в ответ. Только снова пошевелил кончиком хвоста Казак. Рири обеспокоенно обратился уже прямо к девочке:

— Ты что? Что с тобой?

Снова никакого ответа.

— Эй, Диди, какая муха тебя укусила? — повысил голос Рири. — Скажи хоть что-нибудь!

Он подошел ближе, хотел погладить Казака. И вдруг встретил злобный взгляд девочки:

— Не смей трогать собаку, слышишь? Не смей, это моя собака! И не смей сюда ходить, слышишь? Убирайся отсюда, сейчас же убирайся, чтобы я тебя больше не видела!

Рири, потрясенный, отступил к самой двери, слушал эти выкрики, не верил своим ушам. Что такое? Откуда эта злоба? Что могло случиться?

Он повторил машинально:

— Что с тобой? Какая муха тебя укусила?

И вдруг девочка упала головой на теплую собачью шерсть, обвила руками Казака и вся затряслась в отчаянном плаче.

— Что? Ну что с тобой? Скажи мне, Диди, — уже умолял мальчик.

— Т-тебя нет, я… я ждала, ты был так нужен, а тебя… нет… И где ты был, когда ты нужен?.. — прорыдала Клоди. — Я без тебя… — И снова поток слез и прыгающие худенькие плечи.

Рири виновато опустил голову. Что мог он сказать? Как оправдаться?

— Я… улаживал дела… В лицее… — пробормотал он.

Он врал, врал, и ему самому было отвратительно это вранье. Но что мог он поделать? Выложить Клоди всю правду о прошлой ночи — невозможно. Рассказать, как он собирал «стаю» и отдавал своим ребятам приказы — где, кому и когда быть? Рассказать, как ночью бегал к Андре Клеману и требовал от него совета и помощи? Рассказать, как дежурил на лестнице мэрии 19-го округа и с рассвета ждал комиссара Дени? Как упорно просился участвовать в «операции Мадлен» и предлагал в помощь всю свою «стаю»? Как чуть не со слезами убеждал комиссара в невиновности вот этой, так горюющей сейчас девочки? Рассказать, как трижды ночью будил телефонными звонками деда и бабку в Мулен Вьё и как, наконец, убедил их приехать в Париж, чтоб вмешаться в «дело Назер», в «дело» этой же Клоди? Нет, это было немыслимо!

Рири все так же неподвижно стоял у двери.

— Нет, но как ты мог? Как ты смел оставить меня вот так, одну? Как ты мог так меня предать? — Клоди подняла залитое слезами лицо, и Рири не выдержал, закричал сдавленным чужим голосом:

— Диди, Диди, я не виноват, честное слово, не виноват! Но ты все-таки прости меня! И не плачь, пожалуйста, не плачь! А то мне очень плохо!