Онлайн чтение книги Рассвет 2050 года Star Man’s Son / Daybreak - 2250 A.D.
Глава 7. Смерть играет в прятки

В течение четырёх дней, которые Арскейн пролежал в прохладном зале музея, Форс охотился или разведывал лес поблизости, не рискуя однако слишком далеко удаляться от белого здания. А вечерами, сидя возле костра, они изучали речь друг друга и обменивались рассказами о своём прошлом.

– Наши Древние были летающими людьми, – раскатывался по комнате глубокий голос Арскейна. – После Последней Битвы они спустились с неба на свою родину и обнаружили выжженную землю. И тогда они повернули свои машины и полетели на юг, а когда те уже не могли больше держать их в небе, они приземлились в узкой пустынной долине. Спустя некоторое время они взяли в жёны женщин этой местности. Вот так возникло моё племя…

На краю пустыни жизнь очень трудна, но мой народ научился использовать всё, что может получить от пустыни человек, а впоследствии у нас было много хорошей земли. И была она у них до дважды двенадцати лун тому назад… а потом земля вздрогнула и затряслась так, что никто не мог стоять на ногах. С гор на нашу землю на юг пришёл огонь и множество ужасных запахов. Талу Длиннобородый и Мак Трёхпалый умерли, надышавшись смертоносного тумана, который опустился на деревню. И утром, с первыми лучами рассвета, мир снова затрясся, и в этот раз горы извергли из себя горящие камни, которые падали вниз, чтобы поглотить наши самые лучшие, с таким трудом отвоёванные поля и пастбища. Поэтому мы собрали всё, что только смогли, и бежали от этих камней, гоня наших овец и взяв с собой только то, что могли унести наши пони, запряжённые в телеги, и мы сами на своих плечах.

Мы пошли на север и обнаружили, что в других местах земля подверглась таким же разрушениям, в результате чего сушу затопило восточное море. И тогда нам пришлось бежать от поднявшейся воды, как до этого от огня. Нам казалось, что уже нигде мы не сможем обнаружить место, которое могли бы назвать своим домом. Пока наконец мы не вышли на территорию, где когда-то жило множество Древних. И тогда нескольких молодых воинов, и меня в том числе, отправили на разведку, чтобы найти поля для посевов и место для постройки новой Деревни Птиц. Это была прекрасная страна… – Арскейн показал рукой на юг. – Я многое увидел и должен был возвратиться с известиями, так далеко углубившись в неизведанную страну, но моя душа не давала мне покоя, я жаждал увидеть всё новые и новые чудеса. Я тайком наблюдал за передвижениями степняков, но их образ жизни не для меня. Им по душе жить в домах из шкур, которые можно воздвигнуть в любом поле, выбранном ими, и собрать снова, когда им надоедает это место. Я не знаю вас, горцев, – мы не слишком любим высокогорье, поскольку наши горы принесли нам боль и разрушение.

Эти города мёртвых по-своему полезны. Здесь можно обнаружить сокровища – и ты это отлично знаешь. Но можно найти и вещи похуже. – Он дотронулся до бинтовой повязки на плече. – Не думаю, что моему народу понравятся эти города. Теперь, когда я снова могу ходить, я должен вернуться назад и рассказать о своём путешествии племени. И, возможно, оно проследует в одну речную долину, найденную нами, где почва черна и плодородна. И там мы снова распашем древние поля и посадим зерно, а овец направим пастись на склоны холмов. И тогда Деревня Птиц снова пустит корни на прекрасной и плодородной земле. – Он вздохнул.

– Ты сказал, что ты воин, – сказал, растягивая слова, Форс. – Против кого вы ведёте войну? Неужели Зверолюди тоже есть в ваших пустынях?

Арскейн мрачно улыбнулся.

– В дни Великого Взрыва Древние выпустили на свободу магию, с которой не смогли совладать. Наши мудрецы не знают этой тайны и руководствуются только легендами, рассказанными нашими отцами, летающими людьми. Но эта магия подействовала непредвиденным и ужасным образом. В пустыне были твари, порождённые врагами людей, чешуйчатыми созданиями, совершенно ужасными на вид. Магия сделала их хитрыми и быстрыми. Между ними и всем человечеством началась война не на жизнь, а на смерть. Но они были тогда немногочисленными, и, вероятно, раскалённые камни с гор полностью вывели их род: с тех пор, как мы ушли оттуда, мы больше никого не видели из их породы.

– Радиация. – Форс поиграл рукояткой своего короткого меча. – Мутации в результате воздействия радиации… но иногда и это приносит пользу. Род Луры рождён такой магией!

Темнокожий южанин посмотрел на кошку, которая спокойно лежала неподалёку.

– Эта магия оказалась хорошей – не вредной. Мне бы хотелось, чтобы у моего народа были такие друзья, защищавшие их во время странствий: нам часто приходилось сражаться как со зверями, так и с людьми. Степняки не показали себя нашими друзьями. Приходилось постоянно быть настороже, опасаясь какой-нибудь опасности. Однажды ночью, когда я был в одном мёртвом месте, на меня напала стая кошмарных тварей. Если бы мне не удалось вскарабкаться наверх, куда они не могли дотянуться и воспользоваться своими ножами, они разорвали бы меня на куски.

– Я знаю это. – Форс достал барабан и сунул его в руки собеседника. Арскейн издал короткий радостный крик.

– Теперь я могу переговариваться с Попечителем Разведчиков! – Он начал выстукивать на барабане какой-то сложный ритм, но рука Форса метнулась вперёд и сжала запястье южанина.

– Нет! – Горец заставил пальцы Арскейна разжаться. – Этот сигнал могут услышать и другие… помимо твоего народа. Неизвестные мне существа вырыли эту ловушку… – Насупившиеся было чёрные брови Арскейна сгладились, когда горец продолжил: – Думаю, что это работа Зверолюдей. И если они всё ещё рыскают по этому городу, то твой барабан приведёт их прямо…

– Эта западня была старой…

– Да. Но мы ещё никогда не встречали Зверолюдей, живущих в большом количестве. Тот, кто установил эту ловушку, возможно, обитает по другую от нас сторону развалин. Это же огромный город, и всех жителей Эйри не хватит, чтобы обыскать его.

– Твой язык так же прям, как и твои мысли. – Арскейн отложил в сторону барабан. – Мы покинем эту обитель теней прежде, чем я попытаюсь поговорить со своим племенем. Завтра я смогу выйти на тропу. Давай выйдем с первыми лучами рассвета. В этих древних местах таится зло, которое прямо так и бьёт в нос. Мне больше по душе чистый воздух открытых пространств.

Форс связал городскую добычу, отобранную им, в небольшой узелок, припрятав остальное во внутренних помещениях музея. Его нога уже полностью зажила, и Арскейн мог скакать на кобыле в течение последующих двух дней. С сожалением горец посмотрел на кучу сверкающих находок, прежде чем припрятать их. Но по крайней мере у него была созданная им карта и дневник исследований, которые он положил в Звёздный мешок, вместе с несколькими цветными карандашами и маленькими фигурками из музея.

Арскейн бо́льшую часть второй половины дня бродил по зданию, разминая ноги, по его словам, но также интересуясь музейными экспонатами. И по возвращению одно его запястье обхватывал широкий золотой браслет, а в руке он держал тяжёлую палицу с усаженными шипами головкой, найденную им в зале, посвящённом войнам. Его метательные копья и лук были вытащены со дна ловушки, но древки копий оказались сломанными, а сам он не мог натянуть тетиву лука, пока не зажило плечо.

Было всё так же душно, когда они в последний раз поели в музее на рассвете следующего дня, после чего затоптали костёр. Арскейн запротестовал было, когда Форс предложил ему скакать на лошади, но Форс убедил его, и они двинулись в путь по одной тропе, которую горец успел уже разведать и нанести на карту; именно по ней он вышел в город. Они не делали привалов, со всей возможной для них скоростью продвигаясь по захламлённым улицам среди скопления высоких зданий, бывших целью Форса в первый день пребывания в городе. Если судьба будет благосклонна к ним, то они, без сомнений, выберутся из этих развалин до наступления темноты.

Арскейн, прикрываясь руками от солнца, с удивлением взирал на возвышающиеся здания, мимо которых они двигались.

– Горы… сделанные человеком… вот что мы видим здесь. Но почему Древние любили такую скученность? Неужели они в такой степени боялись собственной магии, что должны были жить бок о бок, чтобы она не уничтожила их, когда они выпустят её на свободу… что в конце концов и случилось? Что ж, их ждала смерть, бедных Древних. И теперь мы живём лучше…

– Неужели? – Форс пнул ногой камень. – У них были колоссальные знания… и в наступившем мраке мы нащупываем только крохи того, что они знали…

– Но они не использовали все свои знания себе на пользу! – Арскейн указал рукой на руины. – Этот город – порождение их разума, он потом был уничтожен – и тоже ими! Они строили только для того, чтобы разрушить всё снова. Мне кажется, лучше строить, чем разрушать…

Когда его голос замер, Форс резко повернулся. Он уловил какой-то едва слышный звук, лёгкий топот. И… не отвратительный ли силуэт раздутого крысиного тела мелькнул сейчас в разбитом окне? Среди этих камней они слышали другие звуки – словно какая-то тварь – или твари – следовали за ними.

Лура плотно прижала уши, глаза на её коричневой морде сузились, как во время сражения. Она стояла, опустив передние лапы на упавшую колонну, внимательно глядя назад, откуда они пришли. Кончик её хвоста дрожал.

Арскейн увидел их беспокойство.

– Что…

Сперва Форс подумал, что визг, раздавшийся в ответ на этот полувопрос, исходил из горла какой-то птицы. Но затем кобыла вскинула голову и издала второй дикий крик. Арскейн соскочил с неё в то самое мгновение, когда она встала на дыбы, чтобы рухнуть спиной на камни. Затем Форс заметил в ране на горле поднимающийся и опускающийся дротик.

– Туда!.. – Сомкнувшаяся на запястье горца рука Арскейна потащила его в похожее на вход в пещеру отверстие в фасаде самой высокой башни. И когда они скользнули туда, боевой клич Луры, от которого стыла кровь в венах, разорвал воздух. Но секундой спустя она тоже была с ними, пробираясь к тёмному центру здания.

Они остановились на верху ската, ведшего вниз в темноту, в мир призрачных теней, где находились подземные этажи. Форс видел несколько из них. Но Арскейн указал на пол. В пыли и засохшей грязи они видели утоптанную тропинку со множеством следов – слишком узких для человека – и с когтями!

Лура попятилась от этой тропинки, брызгая слюной и рыча. Итак… они не ускользнули от опасности, а наоборот, угодили в логово врага! И чтобы подтвердить это, не нужно было торжествующего крика с визгливой нечеловеческой интонацией.

Но эта тропинка вела вниз… Они всё ещё могут пойти вверх! Лура и Арскейн разделяли его мнение и оба помчались по левому коридору, тянувшемуся параллельно уровню улицы. Вдоль него располагались тяжёлые двери, но ни одна из них не поддалась отчаянным попыткам отворить их. Только дверь в самом конце оказалась открытой, и они сгрудились около неё, глядя вниз в шахту, зияющее чёрное отверстие. Но Форс разглядел кое-что ещё.

– Подержи-ка меня за пояс! – приказал он Арскейну. – Там, слева, что-то есть…

Когда пальцы Арскейна вцепились в его пояс, Форс осмелился нагнуться над краем отверстия. Он оказался прав – из стены выступала лестница, сделанная из полос металла. И когда он взглянул вверх, то смог различить квадрат тусклого света, который должен был означать ещё одну открытую дверь, возможно, на втором или третьем этаже. Но как же Луре и Арскейну подняться туда?

Арскейн поиграл мускулами рук во время объяснений с Форсом.

– Где расположено это отверстие? – поинтересовался он.

– Наверное, этажа на два выше…

Пока они колебались, Лура приблизилась к краю шахты, прикинула, далеко ли от неё лестница, а затем исчезла, прежде чем Форс успел остановить её. Они услышали скрежет её когтей о металл… звук, заглушённый другими звуками – шарканьем множества ног. Жители нижних этажей вышли на охоту. Арскейн испытал темляк, которым была привязана к поясу его боевая палица. Затем он улыбнулся… хотя и немного кривовато.

– Два этажа мне вполне по силам одолеть. И, мой друг, нам остаётся только попробовать.

Он прикинул расстояние, как кошка до этого, а затем прыгнул на лестницу. С замиранием сердца Форс ждал, не смея посмотреть вверх на карабканье Арскейна. Но звука, которого он больше всего боялся услышать – падающего тела, – не последовало. Форс вставил стрелу в тетиву и застыл в ожидании.

Ждать ему пришлось не долго. Сероватая тень, показавшаяся в противоположном конце коридора, была хорошей мишенью. Он выстрелил, пришпилив серую тварь к стене стрелой со стальным наконечником. Что-то издало пронзительный визг и попыталось высвободиться. Но прежде чем оно сделало это, Форс перебросил лук через плечо запрыгнул на лестницу. Полосы металла выдержали его вес – он опасался, что они ослабнут после того, как по нему поднялись кошка и здоровяк с юга. Он бешено начал карабкаться вверх, и его дыхание звучало в ушах подобно ураганному ветру. Он протиснулся в серый квадрат, обнаружил Луру и Арскейна, с нетерпением и тревогой дожидавшихся его.

Они оказались во втором коридоре, в который тоже выходили ряды дверей. Некоторые из них были уже открыты. Арскейн исчез в ближайшей, в то время как Форс лёг животом на пол, опустив голову в отверстие шахты и прислушиваясь к звукам внизу. Вой твари, раненной им, затих, но шаркающие звуки стали громче, и слышалось ворчание, которое вполне могло оказаться речью. Пока что твари внизу не обнаружили, каким образом их дичи удалось ускользнуть.

Форс поднялся на ноги и ухватился за дверь, которая когда-то закрывала отверстие в эту шахту, сейчас она выступала от стены всего на несколько дюймов. Он толкнул дверь, и та немного поддалась со слабым скрипучим звуком. Горец напряг все силы и выиграл ещё фут.

Но, наверное, скрип-то и выдал их: снизу донёсся крик, и из шахты вылетел дротик. Закружившись и не причинив никому вреда, он упал обратно. Тут подошёл Арскейн, толкая перед собой ворох полусгнившей мебели.

Снизу доносились странные звуки. Но Форс не поддался на эту уловку и не рискнул выглядывать через край. Он продолжал молча сражаться с дверью. Арскейн стал помогать ему. Вдвоём они вели борьбу с упрямым металлом. Солёный пот ел им глаза, стекая по лицу и капая с подбородка.

Звуки в шахте стали громче. Ещё несколько дротиков мелькнули в луче света и упали обратно. Один, брошенный с большим умением или удачей, попал в пол между ногами Форса. Арскейн повернулся к груде приволочённой им мебели и сильно толкнул её, опрокинув всю кучу вниз. В ответ раздался ужасный вопль, а затем отдалённый треск. Арскейн провёл рукой по влажному подбородку.

– Клянусь Рогатой Ящерицей, один из них больше не полезет сюда.

Дверь в шахту была уже закрыта наполовину. И в тот же миг раздался резкий щелчок, сопротивление двери исчезло, а они едва не свалились в шахту. Форс торжествующе закричал… но слишком рано. Фут – вот и всё, что они выиграли. И щель ещё была достаточно широкой, чтобы в неё можно было протиснуться.

Арскейн отступил и долго разглядывал дверь. Затем ударил по ней ладонью, вкладывая в этот удар всю силу. Дверь снова поддалась, но только на несколько дюймов. Однако в шахте снова послышались звуки. Охотников не испугала судьба их сородича.

Что-то появилось из темноты, опустившись у самой ноги Форса. Это была рука, но тонкая, как кость скелета, и покрытая сероватой морщинистой кожей. Она скребла кривыми когтями, ища, за что бы зацепиться, больше напоминая крысиную лапу, чем руку. Форс поднял ногу и ударил, вдавив каблук сапога, подкованного гвоздями для хождения по горным тропам, точно в ладонь этого чудовища. Пронзительный вопль раздался в ответ из проёма шахты. Люди набросились в последней бешеной атаке на дверь, ломая ногти и сдирая кожу, и та поддалась: с резким щелчком она зашла в паз на противоположной стене.

Некоторое время они стояли, тяжело дыша, прислонившись к стене коридора, вытянув перед собой израненные, в синяках и кровоточащих царапинах руки. По двери стучали кулаки тварей, но тщетно.

– Эта дверь останется закрытой, – наконец выдохнул Арскейн. – Они не могут висеть на лестнице в шахте и давить на неё. Если нет никакого другого пути, то мы в безопасности… на некоторое время…

Лура двинулась вперёд по коридору, заглядывая в комнаты вдоль него. Там им тоже ничего не угрожало. Они могли спокойно отдышаться. А может, они сейчас пойманы в ловушку, столь же ужасную, как та, в которую угодил Арскейн в лесу с музеем?

Южанин повернул к фасаду здания, и Форс последовал за ним к одному из высоких окон, давным-давно лишённому стекла, откуда им была видна улица внизу. Они видели тело кобылы, но тюк, который она несла, был сорван, в том, как она лежала, было что-то странное.

– Значит… они пожиратели мяса…

При этих словах Арскейна Форс разинул рот. Кобыл была мясом… может, и они тоже – мясо! Он поднял глаза чувствуя тошноту, и увидел, что та же самая мысль пришла в голову здоровяка. Но рука Арскейна сжимала также дубинку, которую он захватил.

– Прежде, чем эта еда попадёт в чей-нибудь котёл, её ещё нужно добыть. И охота за ней дорого им обойдётся. Они в самом деле Зверолюди, о которых ты говорил?

– Я так думаю. И они считаются очень хитрыми…

– Значит, и нам придётся тоже быть хитрыми. Ну а теперь, поскольку мы не можем спуститься… давай посмотрим, что находится над нами.

Форс следил за голубями, летающими над руинами. Пол под их ногами был белым от птичьего помёта.

– У нас нет крыльев…

– Да, нет… но я – из племени, которое некогда летало, – ответил Арскейн, и в его спокойном голосе звучала какая-то ирония. – Мы найдём путь отсюда, по которому эта падаль внизу не сможет следовать. Давай-ка поищем его.

Они прошли из одного коридора в следующий, заглядывая по пути в комнаты. Но везде обнаруживали лишь остатки мебели и истлевшие кости. В третьем коридоре были двери, выходившие в шахту. Но все они были закрыты. Потом, в дальнем конце одного из боковых коридоров Арскейн рывком распахнул последнюю дверь, и они вышли на лестницу, которая вела и вверх, и вниз.

Мимо них пронеслась Лура, бросившаяся вниз по лестнице и исчезнувшая, как всегда, бесшумно, как это она умела делать. Они присели на корточки в сумраке, дожидаясь её возвращения.

Лицо Арскейна приобрело сероватый оттенок, но вовсе не из-за отсутствия света. Усилия, которые он прилагал, поднимаясь по лестнице и сражаясь с дверью, не могли не сказаться, и теперь это проявлялось. Он осторожно прислонился больным плечом к стене. Форс медленно нагнулся вперёд. Теперь, когда они не двигаются, можно и прислушаться к посторонним звукам. Он слышал топот шагов Луры, шорох рассыпавшегося в порошок щебня, который её лапы потревожили где-то.

Ничто с виду не свидетельствовало о пользовании Зверолюдьми этой лестницей. Но… вот Лура остановилась! Форс закрыл глаза, выбрасывая из головы собственные мысли, пытаясь, как никогда прежде, уловить мысленные излучения из сознания огромной кошки. Ей не угрожает никакая опасность, но она в замешательстве. Путь перед ней закрыт таким образом, что она не может пробраться. И когда её коричневая голова снова показалась над верхней ступенькой, Форс уже знал, что, идя вниз, они не выберутся отсюда. Он сказал об этом Арскейну.

Рослый южанин, устало вздохнув, поднялся на ноги.

– Так. Значит, нужно идти вверх… но медленно, товарищ. Эти лестницы Древних могут поразить воображение кого угодно!

Форс перекинул его руку через своё плечо, беря на себя часть веса более могучего южанина.

– Медленно… нам ведь придётся идти ещё целый день…

– И, возможно, всю ночь, и ещё несколько дней. Ну пошли… друг.

Через пять пролётов Арскейн тяжело сел, потащив за собой Форса. И горец был рад этому привалу. Они поднимались медленно, конечно, но теперь его нога заныла от боли, а воздух со свистом вырывался из лёгких, и он уже чувствовал уколы боли под рёбрами.

Некоторое время они просто сидели, восстанавливая дыхание. Потом Форс с тревогой заметил, что сквозь щели в полу солнечный свет уже начал блекнуть. Он подполз к окну и выглянул из него. Сквозь рваные зубья разрушенных зданий он увидел воду озера и солнце, низко нависшее над горизонтом на западе. День уже подходил к концу.

Арскейн, когда он ему сообщил об этом, встряхнулся.

– Теперь пора поесть, – заметил он. – И, возможно, нам придётся слишком часто подкреплять свои силы из твоей фляги…

Вода! Форс совсем забыл о ней. И где внутри этого лабиринта коридоров и комнат они найдут воду и еду? Но Арскейн уже поднялся на ноги и переступил через порог двери, которая вела в остальные помещения, расположенные на этом этаже. Птицы… Форс вспомнил, что они гнездятся здесь… Вот что может быть ответом – птицы!

Но они вышли в длинную комнату, где под их ногами оказалась какая-то мягкая ткань. Здесь было множество столов, и вокруг каждого – стулья. Форс уловил блеск металла, разложенного в полном порядке на ближайшем столе. Он поднял предмет. Да это же, несомненно, вилка! Значит, это место, где ели Древние. Но еда… любая еда должна была давным-давно пропасть.

Он сказал это только для того, чтобы увидеть, как Арскейн покачал отрицательно головой.

– Это не так, товарищ. Я бы скорее сказал, что судьба благоволит к нам так, как совсем к немногим. В своём путешествии на север мне повезло наткнуться на похожее место, и в находившихся дальше комнатах поменьше я обнаружил множество банок с едой, оставленных Древними, но ещё сохранившимися в хорошем состоянии. Той ночью я попировал так, как вождь во время начала праздника Прихода Осени…

– Поесть пищу, обнаруженную в древних местах, означает подвергнуть себя смертельной опасности. Это закон! – упрямо повторил Форс. Но он пошёл следом за Арскейном, когда тот двинулся к двери в дальнем конце комнаты.

– Пища бывает разных видов. Я понимаю так: содержащий её контейнер должен быть совершенным – без единого изъяна. Даже я, ничего не знающий об этих мёртвых местах, могу догадаться об этом. Но я жив, разве не так, и я ел пищу, оставленную Древними. Мы не сможем сделать это, если только не поищем её здесь.

Арскейн, пользуясь своим прежним опытом, вывел их в комнату, где на стенах висели полки. Стеклянные банки и металлические контейнеры были выстроены рядами на полках, и Форс изумлялся этому изобилию. Но южанин начал медленно ходить по всему помещению, внимательно приглядываясь к стеклянным банкам и игнорируя металлические, порыжевшие от ржавчины. Наконец он вернулся, неся в руках шесть бутылок, и поставил их на стол в центре комнаты.

– Смотри хорошенько на крышки, товарищ. Если не увидишь никаких дефектов, тогда сшибай их и ешь!

Спустя десять минут они обсасывали липкие пальцы после жадно проглоченных фруктов, законсервированных в банках задолго до их рождения. Сок утолил их жажду, и Форс прислушался к звукам, доносившимся из соседней комнаты. Лура тоже пировала… ведь птицы гнездились здесь.

Арскейн воспользовался своим ножом, чтобы открыть крышку ещё одной банки.

– Нам не нужно беспокоиться о еде. И завтра мы найдём путь отсюда. На этот раз Зверолюди этих мёртвых городов наткнулись на равных себе!

И Форс, сытый и довольный, согласно кивнул, чувствуя такую же, как его товарищ, уверенность.