Онлайн чтение книги
За подводными сокровищами
Treasure Diving Holidays
XIX. Доклад командира фрегата
Многие из наших попыток установить название корабля, погибшего в Лю Ки, не увенчались успехом. Британский морской музей предполагал, что этот корабль, возможно, был фрегатом «Фауи» или «Вульф». Оба указанных корабля погибли у побережья Флориды в начале XVIII века. Однако наши исследования показали, что ни один из них не затонул в Лю Ки. Мы поехали в Вашингтон, чтобы поговорить с Питом Петерсоном и полюбоваться организованной им в Смитсонском институте выставкой поднятых нами в Лю Ки трофеев.
Чтобы добраться до кабинета Пита Петерсона в старом крыле музея, построенном из красного кирпича, нам пришлось пройти мимо самолета братьев Райт «Китти Хаук», а также самолета Линдберга «Спирит оф Сент Луи», мимо парадных платьев жен американских президентов, надеваемых по случаю вступления их мужей в должность. Наконец мы увидели нашу пушку, поднятую в Лю Ки. Она была только что изъята из своей кипящей ванны из губчатого цинка. После этого мы поднялись по скрипучей винтовой лестнице в кабинет Пита, расположенный в мансарде.
Пит сидел за огромным письменным столом, покрытым фотографиями, переводами и разного рода картинками. Все, что мы здесь видели, относилось к кораблям XVII и XVIII веков. Стены кабинета были заставлены книжными полками, на которых были установлены сотни томов по военно-морской истории. Здесь хранились архивы морей, перевязанные ярко-красной тесьмой, символом бюрократизма.
Пит вытащил карту Флорида Кис с надписью: «От Фауи-рокс до Аллигейтор-риф». Он прочитал название карты вслух.
— Фауи-рокс, скалы Фауи, — сказал он. — Где я еще слышал о них?
Он потянулся к списку кораблей XVIII века, составленному Британским адмиралтейством.
— Вот! — воскликнул он, указывая на строчку, гласившую: «Фрегат «Фауи» затонул у побережья Флориды в 1748 году».
— А как насчет маяка Карисфорт?? — сказал Барни. — Был ли корабль под названием «Карисфорт»? — Пит заглянул в справочник.
— Да, был такой корабль. Он разбился о скалы в Багамском проливе в 1770 году.
Вдруг Пит подскочил.
— Все в порядке! — воскликнул он. — Фрегат «Лю» погиб у побережья Флориды в 1744 году. Командовал им кэптэн Эшби Аттинг. Спасен весь экипаж. А мы потеряли столько в Лю Ки!
Мы пытались определить название корабля, погибшего в Лю Ки!
Мы определили предположительное название погибшего у Лю Ки корабля осенью 1951 года. Поскольку весь личный состав был спасен, то протоколы военного суда, разбиравшего дело о гибели фрегата «Лю», должны были находиться вместе с докладами командира корабля в Лондонском архиве. К счастью, мы предполагали побывать в Англии в мае следующего года, так как Барни должен был совершить трехнедельную поездку по хирургическим клиникам Европы, после чего провести двухнедельный отпуск на побережье Средиземного моря. Первую остановку мы предполагали сделать в Лондоне. Таким образом, для меня представлялась возможность лично ознакомиться со всей историей фрегата «Лю».
Ничто не изменилось в Лондонском архиве со времен Чарльза Диккенса. В круглом зале, облицованном дубовыми панелями, высота которого равнялась его ширине, безмолвно сидели ученые, изучая и обобщая многолетний опыт прошлого. Лица, занятые изучением этого огромного накопившегося за многие века человеческого опыта, всецело преданы своему делу и поглощены им. Они сидят совершенно неподвижно. Они даже не шепчутся, и в зале царит абсолютная тишина. Я стояла в нерешительности у двери, не зная с чего начать. Ко мне подошел служащий и, угадав, что я здесь впервые, поинтересовался — не может ли он быть мне чем-нибудь полезен.
— Я ищу протоколы военного суда Адмиралтейства по делу капитана Эшби Аттинга, командира фрегата «Лю», потерпевшего крушение пятого февраля 1744 года.
Моя просьба нисколько не удивила его. Пожалуй, он больше удивился бы, если бы я попросила у него последний номер лондонской газеты «Таймс».
Меня пригласили в небольшую читальню. Поверхность потемневшего дубового стола была до блеска отполирована локтями многих поколений ученых. Представительный джентльмен положил передо мной тяжеленный фолиант, не уступавший по размерам полному толковому словарю Уэбстера в одном томе.
— Том 2625 переписки Адмиралтейства, — сказал джентльмен, открывая покоробившуюся, потерявшую первоначальный белый цвет страницу, ставшую ломкой от времени. Это было написанное старинным почерком письмо капитана Эшби Аттинга, адресованное Адмиралтейству. Чернила уже поблекли. Джентльмен, передавший том, вышел, оставив меня наедине с историей фрегата «Лю».
«Порт Роялл, 15 февраля 1743 г.
…С чувством глубокой скорби докладываю печальное известие о гибели фрегата его величества «Лю»…»
Фрегат «Лю» или «Люе» — в архивных материалах Адмиралтейства оба написания применяются вперемежку — затонул 5 февраля 1744 года, как будто, на год позже числа, указанного в письме его командира. Это расхождение объясняется тем, что до 1752 года в Англии применялись два календаря: гражданский, или юридический, год начинался 25 марта; исторический год начинался 1 января.
«Лю» был сорокапушечным трехмачтовым военным кораблем с прямым парусным вооружением. Во время его гибели в военно-морском флоте Великобритании в строю находились 84 фрегата. «Лю» был одним из этих кораблей. Эти фрегаты считались военными кораблями третьего ранга, что соответствует современным легким крейсерам.
Аттинг командовал флотилией в составе фрегатов «Лю», «Рай», «Фламборо», а также корвета «Спай». Англия при короле Георге II находилась в состоянии войны с Испанией. Аттингу было приказано нести дозорную службу у побережья английской колонии Северная Каролина и крейсировать в районе острова Куба. В его задачу входило прикрывать английские торговые суда от испанских каперов.
«Прошу, — писал далее капитан Аттинг, — почтительно доложить их высокопревосходительствам…»
Джон, герцог Бадфордский, первый лорд Адмиралтейства, и Томас Корбетт, секретарь Адмиралтейства, не отличались мягкостью по отношению к тем, по чьей вине гибли корабли его величества.
«…что 4 февраля моя флотилия крейсировала в восьми лье от мыса Флорида. В это время я заметил парус на горизонте и приказал преследовать корабль. Примерно в полдень мне удалось начать переговоры с кораблем, который оказался английским торговым судном под названием «Сноу». Корабль шел из Гаванны и Миссисипи, но им управляли два испанца и француз… Я приказал захватить корабль, чтобы обеспечить интересы владельцев и намеревался направить его в Чарлстаун. В это самое время ирландский джентльмен, купец, которого я взял на борт своего корабля, выбросил за борт большой пакет. Команда моего катера подобрала пакет, и в нем оказались французские и испанские документы. Тогда я решил взять корабль на буксир.»
Аттинг захватил «Сноу» между Кубой и Ки Уэст. «Сноу», хотя и не плавал под испанским флагом, находился на испанской службе. Намокший пакет с письмами, выловленный из воды командой катера Аттинга, доказывал, что …«Сноу» определенно состоит на службе короля испанского… Во исполнение задания, полученного в Гаванне по особому указанию его католического величества, «Сноу» находился в плавании с целью приобретения в британских колониях в Америке возможно большего количества ртути и железа для доставки в порт Веракрус вице-королю Мексики для использования их в интересах его господина короля испанского, который должен был уплатить за указанные материалы».
Один из документов был подписан «ирландским джентльменом», который выбросил пакет с письмами за борт. В этом документе указывалось, что «для отвода глаз с целью наилучшего выполнения данного мне задания мне будет разрешено приобрести, вывезти и свободно продать в Гаванне триста негров за деньги или равноценную стоимость. Пошлина будет уплачена казне его величества короля Испании по тарифу, установленному для фактории… Негры будут стоить более, чем 110 долларов каждый…» Далее кэптэн Аттинг писал:
«Когда мы подняли паруса, было уже шесть часов вечера. Пан оф Метанцес (Куба) лежала по пеленгу зюйд-тень-ост. Ветер был зюйд-остовый. Я лег на курс норд-ост-тень-норд, по которому следовал до полуночи. К этому времени я был уверен, что находился к северу от двойного мыса Хед Шотт. Затем я лег на курс норд-ост. До этого времени я лично находился на шканцах. Когда я решил, что миновал все опасности, я спустился к себе в каюту посидеть. Я уверяю Вас, что я вообще ложился спать не чаще, чем раз в 6 суток во время крейсирования корабля в этих водах».
Капитан Аттинг пытался пройти курсом норд-ост через Флоридский, или Багамский пролив, как он назывался в то время. Через этот пролив шириной в 60 миль проходит Гольфстрим со скоростью трех с половиной узлов. С одной стороны пролива находятся зубчатые коралловые рифы Флорида Кис (в то время называвшиеся Мартирс-рокс — Скалы мучеников); с другой стороны пролива находятся Великие Багамские Банки. «Двойной мыс Хед Шотт», упоминаемый в докладе Аттинга, составляет часть банки Кей Сал у побережья Кубы.
«В четверть второго ночи вахтенный офицер прислал ко мне вестового доложить, что корабль находится среди рифов. Считаю своей обязанностью отдать ему должное и отметить, что он вел себя как исключительно хороший офицер. До того, как я появился на шканцах, не прошло и десяти секунд, а он переложил руль навстречу ветру, и судно легло на новый галс.»
Следует отметить, что, даже выполняя эту неприятную задачу по составлению доклада Адмиралтейству, капитан Аттинг заступился за своего вахтенного офицера. Многие другие свалили бы всю вину на вахтенного офицера, чтобы спасти свою собственную шкуру.
«Едва мы успели поднять грот-марсель, как корабль ударился кормой о риф. Корабль еще держался на воде, и мы смогли поднять передние паруса. В это время начальник вахты доложил мне о выходе из строя румпеля. Корабль продолжал биться о скалы, и я приказал, по возможности быстрее, спустить на воду шлюпки. Вслед за этим начальник вахты доложил мне, что руль совершенно потерян, а в корабельном трюме обнаружена течь, правда, не слишком большая. По моему приказанию были приведены в действие все насосы, и нам удавалось быстрее откачивать воду, чем она прибывала. К этому времени мы уже спускали на воду баркас. Тут большие волны три или четыре раза подряд ударили корабль о рифы, и уровень воды в трюме повысился до пяти футов. Я приказал ревизору и старшему артиллерийскому офицеру принять все меры к спасению запасов хлеба и пороха пока еще трюм совсем не затопило. Выполняя мое приказание, им удалось спасти двадцать мешков хлеба и шесть бочек пороха. Большего нам спасти не удалось.»
Согласно докладу лейтенанта Джемса Ранделла, помощника ревизора фрегата «Лю», Аттинг предполагал спустить шлюпки на воду «для перенесения якоря мористее с тем, чтобы сделать попытку снять корабль с рифа». Как только выяснилось, что вода прибывала в корабельный трюм быстрее, чем ее можно было откачать, показывает лейтенант Ранделл, «командир приказал прекратить откачку, поскольку надежд на спасение корабля уже не было».
«Сноу», которого постигла та же участь, бился о рифы своим бортом, причем удары были очень сильными, и обшивка разламывалась на мелкие щепки. Не имея возможности снять фрегат «Лю» с рифов, я приказал срубить мачты, а все пушки главной палубы вместе с якорями сбросить за борт. Я это делал с той целью, чтобы корабль по возможности дольше держался на воде и чтобы можно было спасти личный состав. К счастью, этого удалось добиться».
(Когда эти сведения относительно корабля «Сноу» стали известны Эду Линку, он обследовал рифы на дистанции одного кабельтова к западу от места затопления фрегата «Лю» и обнаружил остатки «Сноу». Ему удалось поднять якорь «Сноу».)
После того как «Лю» сел кормой на рифы, нос занесло по ветру к берегу. Это обстоятельство спасло фрегат от перевертывания. «Сноу» же затонул вверх килем. Якорь, который мы нашли под коралловой банкой вблизи песчаной отмели, и пушки, разбросанные повсюду и лежавшие крестом на расстоянии ста футов мористее, указывали на окончательное положение фрегата «Лю» в момент его погружения: нос лежал рифе, а корма была обращена в сторону моря.
«В течение всего этого времени мы не видели никаких берегов. Вокруг нас были только одни рифы. Я полагал, что корабль разбился на рифах мыса Дабл-Хед Шотт Банк. На рассвете, к моему великому удивлению, я обнаружил, что мы сидели на небольшой песчаной косе длиной в полтора кабельтовых и шириной в полкабельтова. Эта коса лежала на краю Банки Мучеников, мористее на расстоянии трех лье от нее, а от мыса Флориды к вест-зюйд-весту на расстоянии семи или восьми лье. Скаты этой отмели довольно крутые. За десять минут до того как корабль сел на мель, глубина превышала пятьдесят саженей. Это единственное опасное место на побережье Флориды. Должен заверить Вас, что как только я прибыл в район крейсирования, я, начиная с шести часов вечера до рассвета следующего дня, каждые полчаса замерял глубину при помощи лота. Единственная причина, по-моему, по которой я ошибся, считая корабль на траверзе мыса Дабл-Хед Шотт Банк, лежащего от Банки Мучеников на расстоянии по меньшей мере шестнадцати лье по пеленгам зюйд-ост-тень-ост, норд-ост-тень-норд, обусловлена чрезвычайно необычным, совершенно неисследованным новым течением.»
Небольшая песчаная коса «длиной в полтора кабельтовых» и есть Лю Ки — единственный островок, указанный на карте на внешнем рифе Флорида Кис. Хотя этот островок сейчас находится под водой, обитатели Флорида Кис еще помнят его песчаную косу, которую описал капитан Аттинг. Не ясно, однако, по какой ошибке в прокладывании курса корабль Аттинга сел на эту песчаную косу. В те времена морские карты, конечно, были неточными — суша была не там, где она указывалась на карте полушарий, а сила течения Гольфстрима не была как следует известна. Кроме того, через эти отмели в районе пролива Бахиа Хонда проходило, да и сейчас проходит, сильное течение.
«Как только рассвело, я высадил на косу весь личный состав, за исключением тех лиц, которые прорубали палубу, чтобы снять с корабля питьевую воду и провиант. Но в течение всего дня нам удалось добыть лишь две бочки воды. В десять часов утра этого воскресного дня мы обнаружили небольшой шлюп. Я погрузил личный состав на шлюпки и на баркас, вооружил всех и послал их в погоню за шлюпом. Команде был дан приказ взять шлюп на абордаж и любой ценой привести его к косе, чтобы впоследствии уйти на нем с этого несчастного места. Я ясно видел, что любое сильное волнение затопит эту низкую косу и смоет нас с нее. Я не решался высадиться на материк, опасаясь нападения индейцев. В этой части Флориды дикие индейские племена многочисленны.»
Смелое решение Аттинга напасть и захватить корабль противника при помощи своих шлюпок отражало лучшие традиции британского флота. Несмотря на то что команда сидела на песчаной косе после потери своего боевого корабля, он продолжал действовать наступательно. Индейские племена, о которых упоминает Аттинг, действительно нагоняли страх, так как некоторые из них, как предполагалось, были людоедами. Всего лишь за пятьдесят лет до гибели фрегата «Лю» Джонатан Дикинсон из города Салем описал «Кораблекрушение и тяжкие страдания Роберта Бероу и ряда других лиц, оказавшихся среди бесчеловечных каннибалов».
«На следующий день в понедельник, к нашей великой радости, матросы привели захваченный шлюп. Испанская команда бросила его на произвол судьбы. Судно было водоизмещением не более 20–25 тонн. Понедельник был потрачен на то, чтобы снять по возможности больше продовольствия и воды с корабля. Этим занимались те люди из команды, которых мне удалось заставить работать. Таковых оказалось немного, хотя задача эта преследовала именно их интересы. Команда боялась индейцев и спешила уйти с косы. Среди команды началось брожение, назревал мятеж. Команда разделилась на группы. Матросы ворчали, что все тут в одинаковом положении, что они не хуже других и все вообще свободны. Я счел за лучшее не обращать на эти настроения внимание. Я вел усиленную подготовку к возможно быстрейшему уходу с острова. Я прибег к услугам морской пехоты, которая сохраняла дисциплину и до конца выполнила воинский долг. По моему приказанию выделялось по 25 морских пехотинцев и 25 матросов для охраны ночью, несмотря на то, что островок был мал. Нам приходилось иметь в виду, что индейцы имеют множество пирог.»
Стойкость Аттинга и его уменье приспосабливаться к обстоятельствам проявились в том, как он справился с бунтовщиками. Вместо того чтобы обвинять их в мятеже, он объяснял их поведение страхом перед индейцами. Никакие трудности в море не заставили бы этих матросов возмутиться, но когда они очутились на чужом и враждебном берегу, страх сломил привычную дисциплину. Аттинг не обратил внимания на поведение матросов и использовал морскую пехоту, которая была обучена для ведения военных действий как на море, так и на суше, а поэтому в меньшей степени испытывала страх перед индейцами.
«Вторник мы использовали для снятия пресной воды с корабля и приведения в порядок шлюпок и захваченного шлюпа. Я нарастил борта баркаса, что позволило разместить в нем шестьдесят человек. В среду восьмого числа, примерно в полдень, я посадил на лодки всех людей, число которых, включая команду «Сноу», составляло 274 человека. Шестьдесят человек сели в баркас, двадцать — в катер, десять — в ялик и 184 человека — на маленький шлюп, водоизмещение которого едва достигало тридцати тонн. Я приказал шлюпу, баркасу и ялику держаться не дальше трех-четырех миль от берега. После того как эти суда отплыли, я взошел на борт своего корабля. По моему приказанию спасенные нами бочки с порохом (исключая небольшие количества пороха, взятого на борт каждого судна) были распределены в соответствующих местах правого борта орудийной палубы. Этот борт еще находился над водой, так как корабль накренился на левый борт. Примерно в два часа пополудни я поджег корабль и последовал за остальными судами. Корабль был у нас на виду до самого захода солнца. На нем произошло несколько взрывов и он весь — от носа до кормы — был охвачен пламенем. Опасаюсь, что пушки и якоря могут попасть в руки испанцев, поскольку они поддерживают сношения и торгуют с индейскими племенами, обитающими на побережье Флориды. Высказываю предположение, что команда захваченного нами шлюпа ушла на катере в Кубу, чтобы доложить там обо всем. Таков печальный конец фрегата «Лю», изложенный во всей точности».
Мы обнаружили четыре пушки фрегата «Лю» и только один из нескольких якорей. Остальные, вероятно, захоронены под коралловыми рифами, но никаких видимых следов нет. Не исключается возможность, что предсказание капитана Аттинга относительно того, что испанцы прибудут к месту гибели корабля и поднимут столь ценную добычу, как пушки, оказалось пророческим. Вполне вероятно, что пушки, обнаруженные нами в глубоком песчаном проливе, лежали на слишком большой глубине, недоступной для испанских водолазов. Может быть, им удалось поднять лишь те, которые попали на верхушки рифов, подходивших к самой поверхности воды.
Вся обнаруженная нами стеклянная, фарфоровая и глиняная посуда была разбита силой порохового взрыва. Большинство деревянных частей корабля превратилось в щепки и обуглилось во время пожара, зажженного капитаном Аттингом.
Избегнув гибели «на скалах от бурь, от огня и противника», капитан Аттинг далее описывает путешествие на борту захваченного шлюпа к английским колониям в Каролинах.
«На баркасе я послал господина Рандэлла, а также господина Ллойда — первого и третьего лейтенантов. Ревизор следовал на моем катере, а еще один помощник — в ялике. Лично я и двое моих слуг находились на борту шлюпа. Трюм шлюпа был до отказа загружен людьми. На палубе также было множество людей. Такая перегрузка судна угрожала опасностью перевернуться в случае усиления ветра. Я приказал всем судам следовать за мной и в случае потери друг друга из виду пытаться добраться до Бахама Бэнк и на остров Провиденс.[7]Теперь называется островом Нью-Провиденс, на котором расположен Нассау. Ночью я поднял для них огни, но все суда меня обогнали и ушли настолько далеко вперед, что к двенадцати часам ночи я потерял их из виду. Ночью мне пришлось ходить разными галсами и держаться против северного ветра. Оповестив другие суда соответствующим сигналом, я шел переменными галсами до рассвета. Но к этому времени я совершенно потерял их из виду. Ветер усилился, а шлюп был сильно перегружен людьми, находившимися на борту, и не мог нести парусов, мне пришлось привести его к ветру и рискнуть идти через залив Флориды, чтобы пристать в любой точке берега Каролины. Я старался дойти хотя бы до Сент-Огастина, если бы мне не удалось достигнуть другого, более подходящего места, лишь бы не погубить шлюп со спасшимися людьми. У меня было мало надежды на удачу, но, благодаря богу, стояла исключительно хорошая погода и нам удалось прибыть в порт Роялл в ночь на 13 февраля. Я нисколько не сомневаюсь в том, что остальные суда благополучно прибыли в Провиденс задолго до этого.
На борту у меня были два лучших во всей Америке лоцмана по заливу Флорида. Они уверяли, что лучшего курса нельзя было выбрать. Лично мне приходилось проходить по заливу несколько раз. Залив, а также побережье Каролины мне лучше знакомы, чем любая другая часть мира. Будь у меня под командой двадцать кораблей, судьба которых зависела бы от удачного плавания по заливу, я бы иного курса не выбрал, разве только пошел бы севернее: как я указывал ранее, я не могу объяснить происшедшего ничем, кроме необычного и чрезвычайно сильного течения,
Как только мне удастся собрать своих офицеров, я тут же направлю их доклады на родину. Некоторые из них высказали желание поехать в вест-индские владения, другие — пойти служить на торговые суда, иные — уехать на родину. Я уже направил на родину вахтенного начальника вместе с вахтенным журналом.
Поскольку имеется много соображений против моего возвращения на родину на борту торгового корабля, учитывая опасность быть захваченным в плен испанцами, я решил остаться здесь до ближайшей возможности вернуться на родину на борту военного корабля. Если же будет найдено возможным судить меня военным судом в Америке, я сочту это за признак большого внимания. И если суд найдет — а я очень надеюсь на это — что я полностью и до конца выполнил свой долг офицера перед флотом его величества во время этого несчастья, то я буду просить их высокопревосходительства позволить мне надеяться на то, что мне будет предоставлена возможность и дальше служить его величеству…
Мы мысленно перенеслись на несколько сотен лет назад, и наши сердца наполнились сочувствием к капитану Аттингу в час его тяжких испытаний. Мы спускались под воду и облазили те самые зубчатые скалы, о которые разбился деревянный корпус фрегата «Лю». Мы плавали над песчаной косой, на которую когда-то высадился его экипаж. Мы на себе испытали огромную силу течения в проливе Бахиа Хонда. Разбитые остатки фрегата «Лю», одиноко лежавшие в прохладной синеве своей могилы, хранили душу того корабля, который был так дорог сердцу Аттинга. Эти остатки — пушки, якоря, фарфор, навигационные приборы, которыми Аттинг когда-то пользовался, — связывали нас с ним узами взаимопонимания.
Лорды Адмиралтейства тоже сочувственно отнеслись к капитану Аттингу. Военный суд, состоявшийся 31 мая 1744 года на борту «Сэндвича», корабля военно-морского флота Великобритании, «пришел к заключению, что капитан Аттинг и подчиненные ему офицеры никоим образом не виновны в том, что фрегат «Лю» сел на мель. Указанные офицеры сделали все возможное для спасения корабля и выполнили свой долг до конца».
Нецензурные выражения и дубли удаляются автоматически. Избегайте повторов, наш робот обожает их сжирать. Правила и причины удаления