Онлайн чтение книги Три раза замужем за соленой рыбой Married Thrice to Salted Fish
1 - 2

Хотя Линь Цинюй не совсем понял слова Лу Ваньчэна, он думал, что примерно понял их смысл. Лу Ваньчэн мог так легко говорить о своей скорой смерти, неужели он действительно не боится смерти?

В конце концов, Лу Ваньчэн был болен. Способность продержаться до сих пор уже была его пределом. Он лег на кровать и сказал: «Красавчик, ты...» 

Линь Цинюй строго сказал: «Прекрати это бесцеремонное обзывательство».

Из-за его внешности, когда Линь Цинюй путешествовал с учителем, его часто преследовали развратники. Рты этих людей, которые на каждом шагу называли его «красавицей» или «баобэй*», он безумно хотел заткнуть ядовитым зельем, которое лично приготовил.

[Примечание. Bǎobèi дорогой, любимый; прелесть; деточка, сокровище, золотко (обычно о детях).]

Однако, хотя Лу Ваньчэн назвал его красавцем, он не стал глупо пялиться на него, как распутник. Он не был полностью безнадежен.

«Как жестоко. Разве ты не рад, что тебя хвалят за твою красивую внешность?» Лу Ваньчэн закрыл глаза и сказал: «Как бы то ни было, я собираюсь отдохнуть. Просто делай все, что захочешь». 

После всей этой пустой траты времени цзы ши* уже прошел. Ничего другого не оставалось, кроме как лечь спать.

[Примечание. С 23:00 до 01:00]

Служанка только что помогла Лу Ваньчэну раздеться, также она вытерла ему руки и лицо. В тоже время Линь Цинюй все еще был в свадебном одеянии и головном уборе, которые он использовал на свадьбе. Между бровями у него был нарисован хуадянь*, и он до сих пор не смыл макияж с лица.

Да, сегодня он был накрашен. Из-за его четко сформулированной просьбы служанка новобрачной накрасила ему только брови и губы. Однако из-за холодной и отчужденной красоты его лица, после этих небольших изменений его губы казались красными, как пламя, а брови – нарисованными с картины. Этот взгляд заставлял других без устали восхвалять его, но в его сердце была лишь тревога, заставляющая тело дрожать*. То, что он сжимал между губами, казалось, не бумагой для румян, но кандалами, которые держали его в заточении. И теми, кто надел на него эти кандалы, был весь этот особняк Наньань Хоу, а также... императорская семья.

[Примечание. Страх и трепет перед лицом катастрофы; волноваться, быть нервным.]

Он запомнит эту ненависть.

Была еще та служанка, которая заставила его использовать мазь в этом месте, отчего он чувствовал себя крайне неудобно. Он запомнит и ее.

Что касается его невежественного «мужа»… Если то, что сказал Лу Ваньчэн правда, они действительно могли провести следующие шесть месяцев в мире. Муж и жена по имени, но не по правде. Он едва мог заставить себя не питать никакой ненависти к Лу Ваньчэну.

Он просто умирающий человек, так зачем вообще беспокоиться о нем.

Естественно, в комнате для новобрачных не могло быть двух кроватей. Единственная кровать была занята Лу Ваньчэном. Линь Цинюй решил провести ночь на луохане*. 

[Примечание. Что-то вроде дивана. Картинка в конце главы, только без подушек, матраса и съемного мини-столика.]

Прошло немного времени после Фестиваля фонарей. Дни еще не успели потеплеть. Спя на голом луохане, легко простудиться. Линь Цинюй увидел на брачной кровати дополнительное одеяло. Слуги особняка Хоу, должно быть, намеренно приготовили его, боясь, что их драгоценный молодой господин не привык делить одеяло с кем-то другим.

В этом случае у Линь Цинюй тоже не хотел быть вежливым.

Даже во сне Лу Ваньчэн не мог избавиться от мук и боли болезни, и его брови были слегка нахмурены. Движения Линь Цинюй, когда он брал одеяло, были очень осторожными, но Лу Ваньчэн все равно проснулся.

Когда Лу Ваньчэн открыл глаза, Линь Цинюй как раз наклонялся над ним. Его волосы упали вперед и касались щеки другого, вызывая легкий зуд. 

Эти двое встретились взглядами друг с другом. Не дожидаясь, пока Лу Ваньчэн заговорит, Линь Цинюй сказал первым: «Я беру одеяло».

Лу Ваньчэн улыбнулся. «Бери».

Линь Цинюй отнес одеяло к луоханю и расстелил его. Как раз когда он собирался лечь, Лу Ваньчэн сказал: «Разве ты не раздеваешься, когда спишь?»

Хотя свадебное одеяние для жены-мужчины было не таким сложным и громоздким, как у женщины, в нем все еще было трудно двигаться. Три слоя внутри и три слоя снаружи, было очень неудобно и не так комфортно, как в обычной одежде. Просто глядя на это, Лу Ваньчэн почувствовал, что устал за него. 

Линь Цинюй спокойно сказал: «Естественно, я собираюсь раздеться».

Повернувшись спиной к Лу Ваньчэну, он поднял руку, чтобы развязать крайнюю пряжку. Верхний слой наряда соскользнул с его плеч и упал к лодыжкам. Часть за частью слои одежды снимались, и через некоторое время он остался одетым только в облегающую ночную одежду, как Лу Ваньчэн.

Сняв одежду, он повернулся и взглянул на брачное ложе. Очень хорошо. Лу Ваньчэн снова заснул.

***

На следующее утро, рано.

Линь Цинюй всегда спал чутко, и тихого кашля Лу Ваньчэна было достаточно, чтобы разбудить его. На кровати Лу Ваньчэн лежал на боку, лицо закрывали разбросанные пряди волос. Его поза во сне была небрежной, без малейшего достоинства.

Как только Линь Цинюй встал с луоханя, раздался стук в дверь. «Молодой господин, шаоцзюнь, пора вставать. Согласно обычаям, вы должны пойти и подать чай мастеру Хоу и мадам Хоу».

Лу Ваньчэн не подавал никаких признаков пробуждения. Линь Цинюй открыл дверь и впустил служанок. Впереди шла Фэн Цинь, которая была личной служанкой Лу Ваньчэна. Она вошла в комнату, неся горячую воду. Когда она увидела мягкое одеяло на луохане, на ее лице на мгновение появилось странное выражение.

Половина служанок помогали Линь Цинюй привести себя в порядок. Оставшаяся половина будила Лу Ваньчэна. Линь Цинюй переоделся в бело-голубое одеяние. Его длинные волосы были просто стянуты нефритовой короной. На нем эта обычная одежда казалась изящной и полной элегантности. Однако по сравнению со вчерашним свадебным нарядом он был менее ярким и более достойным. 

Фэн Цинь хотела накрасить Линь Цинюй, но он сказал: «Не нужно».

Фэн Цинь: «Но я видела, что вчера шаоцзюнь был накрашен».

«И, как ты сказала, это было вчера». Линь Цинюй взглянул на принадлежности для макияжа на столе и раздраженно сказал: «Убери это».

Линь Цинюй закончил одеваться, но Лу Ваньчэн все еще спал. Несколько служанок собрались вокруг кровати, тихо зовя его. 

«Молодой господин, вам с шаоцзюнь пора подавать чай господину и мадам».

«Молодой господин...»

Лу Ваньчэн оставался неподвижным, выражение его лица было безмятежным, руки сложены на груди, он был похож на статую Будды.

Фэн Цинь встревоженно спросила: «Не может быть, чтобы молодой мастер Хоу снова потерял сознание?» 

Линь Цинюй шагнул вперед и внимательно посмотрел на Лу Ваньчэна. «Нет, он просто крепко спит. Вы можете заставить его проснуться».

Фэн Цинь спросила, не в силах понять: «Шаоцзюнь, как мы должны заставить его?»

Линь Цинюй сказал: «Кричите громче или снимите с него одеяло.  Но не забывайте. Он болен. Так что, если вы не хотите, чтобы его состояние ухудшилось, не мешайте ему отдыхать».

Фэн Цинь: «Но мастер Хоу и госпожа...» 

Линь Цинюй прервал ее: «Он уже так болен, и ты хочешь, чтобы он подал чай? Неужели правила важнее его жизни?» В Даюй только что поженившиеся муж и жена вместе подают чай родителям на следующий день после их свадьбы. Если Лу Ваньчэн не пойдет, то ему, вероятно, тоже не нужно идти.

Первоначально, еще до того, как императрица распорядилась об этом браке, жена Наньань Хоу, Лян Ши, послала кого-то посетить дом Линь Цинюй и сделать предложение о браке. Когда он решительно отказался, она обратилась к императрице, тем самым поставив семью Линь перед выбором: либо брак, либо смерть. Не говоря уже о том, что он не относился к паре Наньань как к «родственникам», он не хотел тратить на них ни минуты.

Фэн Цинь не решилась принять решение по этому вопросу. Она послала служанку доложить Лян Ши. Вскоре после этого момо, близкая к Лян Ши, пришла, чтобы передать ответ: «Мадам говорит, что, поскольку молодой мастер редко может так спокойно спать, мы не должны будить его. Она и мастер Хоу будут пить чай, поданный шаоцзюнем».

Линь Цинюй усмехнулся: «Конечно же, мадам любит своего сына больше жизни». 

Живя в особняке Хоу, у него не было другого выбора, кроме как следовать их правилам. Как бы ни хотелось, Линь Цинюй мог только надеть белоснежную накидку и последовать за момо в зал для приемов.

По пути момо безостановочно говорила о внутренних правилах особняка Хоу. Линь Цинюй решил, что она говорит чушь, автоматически игнорируя ее голос. Вчера на нем было покрывало невесты, и он мог видеть только несколько ступенек под ногами. Сегодня он смог увидеть истинный облик особняка Наньань Хоу. Хотя он никогда не был во дворце, но последовал за своим отцом в особняк принца для медицинских консультаций. Великолепие особняка Наньань Хоу не уступало великолепию особняка принца. С его резными балками и расписными зданиями, великолепными и благородными, особняк показывал исключительный статус Наньань Хоу при дворе.

В парадном зале Наньань Хоу и Лян Ши сидели на почетном месте. Наньань Хоу приближался к бухуо*, молчаливый, с решительным и непоколебимым лицом. В свои годы Лян Ши все еще сохранила элегантность и очарование молодости, у нее было приветливое лицо. Она выглядела как добродушная леди из высшего общества.

[Примечание. Сорок лет для мужчин.]

Линь Цинюй взял чай, протянутый ему момо. Он не мог отделаться от мысли, что подсыпает туда яд. 

Какой яд может дать им почувствовать вкус потери свободы?

Они вдвоем пили чай Линь Цинюй. Лян Ши сказала с улыбкой на лице: «Цинюй, ты хорошо спал прошлой ночью?»

Линь Цинюй пришел в себя и сказал: «Это было удовлетворительно».

«Отныне особняк Хоу будет твоим домом. Если есть что-то, к чему ты не привык, просто скажи маме».

«Спасибо, мадам».

Момо недовольно сказала: «Почему шаоцзюнь все еще использует «мадам»? Вы должны называть госпожу «мама», как молодой мастер Хоу».

Эта момо была действительно одержима вопросом изменения обращения*. Он просто собирался назвать ее «Измени свое обращение Момо». Если она так хотела, чтобы Лян Ши так называли, то почему бы ей самой не называть Лян Ши так?

[Примечание. 改口 gǎikǒu - китайская традиция, согласно которой после свадьбы жена после поднесения чая родителям мужа может называть их папа 爸爸 и мама 妈 1) отказаться от своих слов, поправиться; заговорить по-иному, сменить тон. 2) переименовать, называть по-другому]

Линь Цинюй опустил глаза и сказал: «Это сила привычки. Мне может потребоваться некоторое время, чтобы изменить обращения к вам. Я надеюсь, мадам Хоу простит меня». 

Наньань Хоу выглядел недовольным, но Лян Ши великодушно сказала: «Ничего страшного не случилось. На это будет еще много времени. Первые несколько месяцев после того, как я вышла замуж в особняк Хоу, я также часто забывала поправлять себя».

Наньань Хоу сказал: «Несмотря на это, ты должен привыкнуть к этому как можно скорее, чтобы не смешить людей».

Линь Цинюй подумал о своих родителях и молча терпел. «Да».

Лян Ши сделала еще один глоток чая и сказала: «Ваши с Ваньчэном гороскопы восьми знаков идеально совпадают - это брак, заключенный на небесах. Мастеру Хоу и мне понравился этот момент*, поэтому мы попросили Императора даровать этот брак. Цинюй, в будущем ты должен ставить своего мужа на первое место во всех вопросах. Прислуживай у постели больного, и пусть твоя удача передастся Ваньчэну». 

[Примечание. Другими словами, это была единственная причина, по которой они выбрали его]

Линь Цинюй ошеломленно кивнул.

Наньань Хоу сказал: «Кстати говоря, ты сын Юань Пана из Императорской больницы и учился у известного учителя. Твои медицинские навыки определенно неплохи».

В груди Линь Цинюй сдавило.

Да, его медицинские навыки неплохи. До всего этого он мог бы заниматься медициной или фармацевтикой, чтобы помогать людям; он мог бы помогать умирающим и исцелять раненых. Теперь он был заперт во внутреннем дворе, вынужден быть смиренной женой-мужчиной. И у главного виновника даже хватило наглости сказать: «Хотя за состояние Ваньчэна отвечает доктор Чжан, ты также можешь позаботиться о нем. Не трать впустую свои медицинские навыки». 

Наньань Хоу занимал должность министра доходов. У него было много обязанностей, и, сказав эти слова, он ушел. Лян Ши подарила Линь Цинюй нефритовый браслет. Она сказала: «Это была часть приданого, которое я привезла из своей родной семьи. Я хотела подарить его старшему сыну Ваньчэна. Но теперь...» Лян Ши сделала паузу и снова улыбнулась. «Неважно, оставь его себе».

Линь Цинюй мог понять намерения Лян Ши. Она приложила столько усилий, чтобы женить Лу Ваньчэна на мужчине, но не забывала выражать неприязнь жене-мужчине за то, что он не может рожать детей.

Все они были достойны того, чтобы быть членами особняка Наньань Хоу. Каждый был хуже другого. Только Лу Ваньчэна он едва может терпеть.

Линь Цинюй вернулся в Павильон Голубого ветра, где жил Лу Ваньчэн. Он бросил парчовую шкатулку с нефритовым браслетом Фэн Цинь. Служанка сказала: «Шаоцзюнь, с возвращением. Молодой мастер Хоу еще не проснулся. Он так долго спал, действительно ли все хорошо...?» 

Линь Цинюй остановился на полпути к кабинету. «Я посмотрю».

Он хотел увидеть не Лу Ваньчэна, а пульс Лу Ваньчэна, который бывает раз в столетие. Доктор Чжан, который вчера вечером диагностировал пульс Лу Ваньчэна, как он знал, действительно известный врач с настоящими талантами и практическими знаниями. Было бы жаль не исследовать пульс, которого никогда не видел даже доктор Чжан.

Когда Линь Цинюй вошел во внутреннюю комнату, Лу Ваньчэн все еще спал. Он даже был все в той же позе, что и перед уходом Линь Цинюй. Он стоял у кровати, глядя сверху вниз на Лу Ваньчэна. Он должен был сказать, что Лу Ваньчэн не очень похож на своих родителей. Его внешность была гораздо более изысканной, чем у Наньань Хоу и его жены.

Линь Цинюй закатал рукава и вытянул кончики пальцев. Он еще не успел коснуться пульса Лу Ваньчэна, когда его руку без предупреждения схватили. Тихий, бессвязный голос произнес: «Подкрадываясь вот так, что ты собирался делать, Линь Цинюй?» 

Рука Линь Цинюй напряглась. «Отпусти». Учитывая тело Лу Ваньчэна, он боялся, что Лу Ваньчэн упадет в обморок, если он приложит хоть немного сил, чтобы освободиться.

Лу Ваньчэн отпустил ее. Его глаза были закрыты, но уголки губ приподнялись. «Не волнуйся, я не люблю мужчин. Тебе не нужно так настороженно относиться ко мне».

Глаза Линь Цинюй расширились. «Тебе не нравятся мужчины?»

«Верно. Насколько я помню, даже несмотря на то, что мужской гомосексуализм был широко распространен во времена династии Даюй, не все были обрезанными рукавами*». Лу Ваньчэн открыл глаза и сказал: «А как насчет тебя? Ты?» 

[Примечание. 断袖 duànxiù обрезанный рукав - заниматься мужеложеством, любовь между мужчинами; гомосексуалист. По преданию, ханьский император Ай-ди оторвал рукав своего одеяния, который застрял под телом спавшего рядом с ним фаворита, чтобы, вставая, не потревожить его сон.]

Линь Цинюй поперхнулся.

Прошел месяц с тех пор, как его принудили к этому браку, и никто никогда не задавал ему этого вопроса. В любом случае он собирался замуж за мужчину. Какая разница, нравятся ему мужчины или женщины?

«Я… Естественно, я тоже не из таких».

Лу Ваньчэн прикрыл губы и несколько раз кашлянул. Затем он сочувственно сказал: «Тогда ты, должно быть, до смерти обижен из-за того, что вышел за меня замуж в Чун Си?» 

Брови Линь Цинюй были мрачны. «Что за чушь. Если бы тебя отдали мне в Чун Си, разве ты не почувствовал бы себя обиженным?»

«Вот почему я сказал, что заглажу свою вину перед тобой».

«Сказать легко. Что именно ты сделаешь, чтобы компенсировать мне это?»

«Мое наследство». 

Линь Цинюй усмехнулся. «Твое наследство, за которое я должен бороться».

Лу Ваньчэн спросил: «Тогда какую компенсацию ты хочешь? Если это не будет хлопотно и напряженно, я могу отдать это тебе».

Он хотел сдать экзамен в Императорскую медицинскую канцелярию. Он хотел покинуть особняк Наньань Хоу. Он хотел делать то, что хотел. Но он знал, что это почти невозможно. Брак между ним и Лу Ваньчэном был дарован Императором. Даже если Лу Ваньчэн согласится на развод, ему все равно потребуется одобрение Императора.

Линь Цинюй долго молчал, затем сказал: «Дай мне свою руку». 

Лу Ваньчэн взял запястье другой рукой и настороженно спросил: «А? Что ты делаешь?»

Линь Цинюй нетерпеливо сказал: «Я собираюсь проверить твой пульс».

«Тебе следовало сказать об этом раньше». Лу Ваньчэн поднял руку и показал свое запястье: «Доктор Линь, пожалуйста».

В комнате горела угольная жаровня, и все тело Лу Ваньчэна было укрыто одеялом. Его запястье, однако, оставалось холодным. Почувствовав биение его пульса, Линь Цинюй нахмурился. 

Здоровье Лу Ваньчэна улучшается, но болезнь не была искоренена. Он мог чувствовать «внезапную жизненную силу», как сказал доктор Чжан, но тело Лу Ваньчэна было похоже на бездонную яму, постепенно поглощающую эту жизненную силу. Если не устранить первопричину болезни, Лу Ваньчэн не проживет и полугода после того, как его жизненные силы иссякнут.

От болезни Лу Ваньчэна не было лекарства.

Увидев мрачное лицо* Линь Цинюй, Лу Ваньчэн спросил: «Я спасен?»

[Примечание. Лицо глубокое, как вода [miàn chén sì shuǐ] относится к мрачному выражению неудовлетворенности чем-то или кем-то в сердце этого человека.]

Линь Цинюй спросил: «Почему ты так думаешь?» 

«Потому что ты не выглядишь счастливым». Лу Ваньчэн выглядел так, будто это не имело к нему отношения: «Будь я на твоем месте, то думаю, надеялся бы, что нежеланный муж умрет раньше».

Линь Цинюй не удержался и спросил: «Тебе действительно наплевать на свою жизнь или смерть?»

«Здесь не о чем беспокоиться, – улыбнулся Лу Ваньчэн. – Моя судьба не в моих руках, она в руках Небес. Не волнуйся, моя вдова, ты обязательно ей станешь*».

Линь Цинюй: «...» 

[Примечание. Он имеет в виду «Ты обязательно станешь вдовой».]

Автору есть что сказать:

Соленая рыба Лу: Моя судьба не в моих руках, она в руках автора. Я мертв [Лежу, не шевелясь.jpg]