Онлайн чтение книги Боец-пекарь и заводная официантка The Combat Baker and Automaton Waitress
1 - 4

Монстр

В то же время Люд ушёл искать Свэн. Она в ярости убежала из пекарни и наверняка решила наведаться в церковь, потому туда он отправился в первую очередь. Свэн была в гневе и скорее всего добавила Марлин проблем, и от мысли о её возможном буйстве посреди храма Люд бледнел.

Он бросился к своему грузовику и повернул ключ зажигания, но двигатель отвечал ему слабым, грохочущим звуком и никак не заводился, а затем и вовсе, напоследок хлопнув, замолчал.

«Ну почему именно сейчас?» — хотелось ему выругаться в адрес грузовика, но вместо этого он вылез из него и побежал.

Люд выбрал просёлочную дорогу которой никто не пользовался. Вокруг царила чернильно-чёрная темнота, десятиминутная поездка на грузовике превратилась в получасовую прогулку пешком, но она не шла ни в какое сравнение с армейскими ночными маршами.

Люд остановился, знакомое чувство пробежало по его спине. Обострившаяся за время службы интуиция давала о себе знать даже спустя два года мирной жизни.

Люд, припав к земле, скрылся из виду и напряг все свои чувства.

«Тут кто-то есть! Кто-то… с оружием. Трое… Нет, пятеро.»

Люди не двигались, но ёрзали, будто бы не находя себе места.

«Похожи на часовых...Что же они охраняют?»

Люд подозревал, что они не солдаты, хотя и знают, как драться. Потенциально вооружённая шпана, любители, не прошедшие через официальную военную тренировку.

Воры? Люд так не считал. Воры хитры, они должны знать, что в церкви нет ничего стоящего. И всё же Люд чувствовал себя неспокойно. Несомненно, дело в его подсознательной способности предчувствовать происходящее, благодаря которой он и смог дожить до своих лет.

Не издавая ни звука и практически не тревожа окружавший его воздух, Люд, осторожно продвигаясь вперёд, дошёл до церкви. Вокруг никого не было, но он перестраховался и подождал, когда Луна скроется за облаками, а затем через окно забрался в храм.

— ...

Молельня была такой же, как и всегда, и кроме абсолютной темноты ничем не выделялась. Подобно коту Люд бесшумно крался по помещению, но следов борьбы вокруг не находил.

— … Что это? ...Чай?

На одной из лавочек стояла кружка недопитого, давно остывшего чая. Люд попытался тихо взять её, но случайно опрокинул, разлив на полу коричневую чайную лужицу.

В тот же момент Луна показалась из-за облаков и осветила молельню бледно-голубым светом. Люду казалось, что он оказался глубоко на океанском дне, и он невольно взглянул на пол.

— ?!

Чай тёк к алтарю. Учитывая возраст и обветшалость церкви, в кривизне и неровности пола не было ничего удивительного. Странным было то, что у алтаря жидкость исчезала, будто бы её что-то всасывало.

Тихо проведя пальцем по стыку между алтарём и полом, Люд нащупал маленькую щель. Он даже не хотел думать о своём открытии, считая подобные мысли ужасными, но учитывая, что большую часть молодости он провёл в армии, то и подумать мог только об одном.

Люд навалился на алтарь плечом; тот сдвинулся с места, а под ним оказалась ниша размером с гроб, внутри которой лежал запас оружия.

— Это же… штурмовые винтовки АК21! Откуда они тут? — спросил сам себя Люд, хотя вариант ответа был всего один.

АК21 – основное стрелковое оружие пехоты на вооружении Августовской федерации, хотя именно эта модель была из прошлого поколения. Устаревшая, но всё ещё способная убивать.

С древнейших времён церкви и другие религиозные постройки использовались как тайники. Люд и сам часто с ними сталкивался во время войны. Должно быть храм стал чем-то вроде базы для неофициальных бойцов.

— Мистер Люд? — позвал пекаря голос. Когда он обернулся, то увидел Марлин.

С его увольнения из армии прошло уже два года, но инстинкты солдата оставались при нём. Всё это время он очень старался забыть о прошлом и жить настоящим, как пекарь. Тем не менее, в нестандартных ситуациях его старые, вбитые в тело привычки напоминали о себе. Как сейчас.

«Обознался. Она не враг» — подумал Люд, руководствуясь скорее своими желаниями, а не здравым смыслом.

Он полностью ослабил бдительность и даже начал желать Марлин доброго вечера, но та выстрелила из пистолета прямо в его беззащитный живот.

Плачевная сцена, достойная какой-нибудь трагикомедии.

Люд пришёл в себя и не мог точно вспомнить, что произошло. Он только и знал, что сидит в темноте, привязанный к занозистому старому стулу с дыркой в животе.

«Кап-кап» — сочилась кровь из раны. Кровотечение несерьёзное, но игнорировать его тоже нельзя.

Вдруг щёлкнул замок и дверь открылась, на мгновение впустив в комнату свет. Затем дверь закрылась, всё вновь погрузилось во тьму, а кто-то прошёл мимо Люда и зажёг позади него лампу.

— Хе-хе-хе… Жалко же вы выглядите, мистер Серебряный Волк.

Люд узнал голос. Позади него стояла Марлин.

— Думала вы удивитесь сильнее — Марлин выглядела немного разочарованной.

Другой человек на месте Люда сказал бы, что его предали или провели, или же попытался бы воззвать к совести Марлин, говоря как сильно доверял ей. Но Люд вырос на поле боя.

— Я просто не показываю удивления на лице.

Солдат всегда готовится к худшему сценарию и знает, что произойти может всё, что угодно. Люд вот на сорок процентов состоял из пессимизма и на шестьдесят из прагматизма. Оптимизм он хранил как секретный ингредиент.

— И я так полагаю, что тебя можно считать одним из пэльфийских боевиков?

В тоне своего голоса Люд не показывал ни отчаянья, ни страха, и говорил, будто бы припоминая Марлин о её увлечении футболом во время учёбы.

— Я – часть Освободительной Лиги Пэльфа. — холодным голосом проговорила Марлин, прижимая что-то твёрдое к шее Люда.

И он знал, что это был ствол пистолета.

— И как давно?

— С самого начала. Милая сестра, смело взявшая на себя долг заботиться о группе бедных, несчастных детишек… Эффективно, не правда ли?

— Получается дети… просто как мебель? Прикрытие?

— Разве не очевидно? Почему я вообще должна заботиться о выродках предателей, поддержавших Вилтию?

О выродках предателей. Например о дочери поддержавшего Вилтию ополченца, Милли.

— Ясно.

В голосе Люда не было никаких особенных эмоций. Он не пытался храбриться и говорил незаинтересованно, будто бы просто подтверждая факты.

— Да ты хоть догадываешься, что натворила вилтийская политика колонизации?

Видимо разозлившись, что Люд не отреагировал, как она рассчитывала, Марлин начала отвечать на вопросы, которые он не задавал.

— Как я слышал, Пэльф аннексировали, а не колонизировали. — менторским тоном заметил Люд, как если бы он восполнял пробел в знаниях Марлин.

В рамках международного законодательства «аннексия» и «колонизация» – абсолютно разные термины.

— Пф-ф! И потому мы должны подчиняться великодушной Вилтии, да?

В этот раз ответ Люда совпал с тем, что хотела услышать от него Марлин, сестра распиналась, будто бы пытаясь устыдить надменного вилтийца за преступления, в которых тот участвовал.

— Мы лишились чувства собственного достоинства...

Вилтия не хотела, чтобы население её субъекта становилось партизанами, а потому наняла множество пэльфийцев на высшие административные должности. Но план провалился. Люди решили, что должности – награда за прислуживание вилтийцам. Забушевала коррупция, некоторые даже предлагали как взятки своих жен и дочерей.

Государство строго следило за происходящим и выпускало одно постановление за другим. Попавшихся взяточников наказывали, но оставшиеся продолжали практиковать своё грязное дело в тайне, вдали от посторонних глаз.

Конечно же, не все пэльфийцы занимались подобным. Не все, но если такой человек один на тысячу, то с учётом трёхмиллионного населения выходит их немало. Достаточно, чтобы вся страна казалась бесстыдной ручной шавкой Вилтии. В результате между теми вилтийцами, что сами по себе не любили Пэльф, и пэльфийцами, решившими, что их незаконно захватили, началась вражда. Именно поэтому жители города сторонились Люда и именно поэтому появлялись террористические группы, вроде той, в которой состояла Марлин. Единственный способ для них обрести покой – это создать собственную, независимую страну.

— А вы же просто решили сделать поводок подлиннее, называя это свободой!

— Может оно и так, но сближаться с Августом ещё хуже.

— Они хотя бы выслушали нас.

Марлин вышла из-за спины Люда и встала перед ним, демонстрируя ещё совсем недавно приставленный к его шее пистолет.

— Знаешь, как он называется? «Освободитель.» Забавно, не правда ли? Хотя не важно, пистолет остаётся пистолетом.

Сделан он был из железной трубки, проволоки и листов металла и выглядел как поделка какого-нибудь сообразительного ребёнка. Называть его пистолетом – грубость по отношению к настоящему оружию, это не более чем самопал.

— Мы связались с анти-вилтийским союзом и сказали, что если они дадут нам оружие, то мы будем убивать вилтийцев. И они всучили нам этот хлам! Все большие страны всегда так к нам относятся!

Высококачественное оружие повышает шансы солдата на выживание, и чтобы сохранить жизни своих бойцов, каждая страна стремиться снабдить армию первоклассным вооружением. Пистолет Марлин красноречиво говорил, сколь высоко союз ценит партизан.

— Не сомневаюсь, что федерация выслушала вас, но они не держат своих обещаний...

Люд знал, как обычно поступала Августовская федерация.

— Да что ты знаешь? Они дали нам кучу оружия и научили им пользоваться!

— …Я не об этом.

Если вспыхнет вооружённое восстание, федерация использует его как повод для вторжения. Даже если они как-то сумеют добиться независимости, новая власть просто станет марионеткой Августа, а следующих «борцов за свободу» ждёт «чистка». Суровая и беспощадная. Есть документальные свидетельства, что ради власти над умами граждан* федерация убивала их миллионами. Марлин и её группа просто не понимали, во что ввязались.

«Нет», — подумал Люд. — «Понимали. Просто у них не было другого выбора. Они пытались перетерпеть все тяготы и неудачи, в молитвах Господу они пытались найти убежище от безнадёжной реальности и в итоге направили свой гнев на гигантского монстра под названием «государство»».

Люд понимал причины, но любое его слово будет лишь пустой тратой дыхания.

— Марлин, ты не против небольшой исповеди?

— Чего? Собираешься раскаяться? Ты же помнишь, что я фальшивая сестра? Я не смогу передать твои слова Богу.

— Помню.

Люд и не собирался искать прощения.

Хоть Марлин и стояла, направив на него пистолет, она слегка кивнула, будто бы разрешая ему выговориться.

— Я – солдат третьего типа.

— Третьего типа? Что это значит?

Первым были добровольцы, вторым – призывники.

— Солдаты третьего типа – сироты и забытые всеми дети, которых собирают вместе и растят как бойцов.

Семья Люда была в меру состоятельной, но жить пыталась богаче, чем могла и в итоге разорилась. Отец решил свести счёты с жизнью, а мать вскоре последовала за ним. Так Люд остался один.

— Ох… но такое ведь не редкость? У меня тоже нет родителей, это ничего...

— Ага, соль в том что произошло потом. — безразлично говорил Люд, а его лицо казалось ещё невыразительнее, чем обычно. — Еда, которую я ел, кровать, в которой спал, крыша над головой, укрывавшая меня от дождя и стены, спасавшие от ветра – всё ушло на выплату долгов родителей, а мне пришлось искать способ выжить.

Пусть он и был ребёнком, его строго и долго учили. Люд выдержал суровые тренировки, которые осилит лишь один человек из ста, и в тринадцать лет мог убить голыми руками нескольких взрослых мужчин. Его отправляли заниматься грязной работой и заданиями с низкими шансами на успех.

— Одна из миссий… Ты когда-нибудь слышала о городе под названием Лапчурика?

Лапчурики больше нет на картах, ведь Вилтия отправила Люда стереть этот город с лица земли.

Тогда он ещё не пилотировал «Охотника».

Лапчурика была частью королевства Хоген, государства на границе с княжеством. В городе нашла себе приют анти-вилтийская организация. Её члены и правительство Хогена считали, что саботируя операции Вилтии, они показывают свой патриотизм и боевой дух.

Генерал-лейтенант Гениц из штаба западного фронта придумал способ решить проблему, но даже его собственные войска выступили против его идеи. План заключался в полном, всеобъемлющем уничтожении города с помощью железнодорожной артиллерии, зажигательных снарядов и биологического оружия.

И Лапчурика исчезла вместе со всеми жителями, так и не оказав сопротивления. Погибли сотни, тысячи, десятки тысяч людей. Умерли все: мужчины и женщины, дети и старики, больные и врачи, беременные девушки и матери, учителя, владельцы книжных лавок, продавцы фруктов, рыбаки, хозяева универмагов, пекари...

Как член отряда специального назначения, Люд проник в Лапчурику, чтобы расследовать деятельность организации и подготовить атаку. Он был солдатом, хотя всё ещё выглядел мальчишкой. Солгав о себе, он устроился помощником пекаря в маленькую булочную «Токерброт». Вместе с хозяином, старым пекарем, и его внучкой, он учился печь хлеб.

— Ты хороший ученик, Люд. У тебя талант. Этот вот ржаной хлеб вообще супер вкусный. Возможно даже лучше, чем у дедули.

— Если он может заниматься делом лучше меня, — засмеялся старик, — то какой от меня прок? Не хочешь ли жениться на моей внучке и унаследовать пекарню, а, Люд?

Люд притворно улыбнулся. Его прикрытие было безупречным, они отлично относились к нему и даже не подозревали, что он шпион. И он не чувствовал вины.

«Эти двое – дураки, они же совершенно не знают, кто я на самом деле такой». — думал он.

А в день после операции Люд прибежал в пекарню, оказавшуюся на краю зоны поражения, но всё было кончено. Первый же артиллерийский залп накрыл и уничтожил всю область.

— Чт… А.. А-а-а-а-а-а-а-а-а! — плача, закричал он. Его тошнило, тело рвалось на части. Пусть булочная и была маленькой, ничего не добившейся и едва держащейся на плаву, в глубине души Люд считал её домом, а старика и его внучку – семьёй. Он наконец нашёл место, куда мог вернуться. Но теперь его нет. Он сам его уничтожил.

— И чего ты хотел добиться, рассказав эту историю… — Марлин выглядела неловко и казалось, лишилась слов.

— Ничего, просто...

Он хотел дать ей понять, что Оргнабальц рискует повторить судьбу Лапчурики. Государство – это гигантский монстр, оно способно уничтожить целый город ради собственных интересов. Если Органбальц станет искрой, что разожжёт новую войну, то либо Вилтия, либо федерация сотрёт его с лица земли вместе со всеми жителями.

— Просто… Я монстр, совершивший такое. Потому… потому я хочу, чтобы ты убила меня.

Вот что имел ввиду Люд. Он действительно считал себя злым человеком, не заслуживающим прощения за содеянное. Они и не хотел, чтобы его прошлые поступки были прощены и забыты.

— Повторюсь, я – монстр в человеческом обличии, так что покончи со мной прямо здесь.

— Рассчитываешь стать козлом отпущения, чтобы я не вредила другим вилтийцам? Ха! Какой восхитительный патриотизм. — усмехалась Марлин.

— Я точно не столь патриотичен, как ты… Хотя я и не ненавижу собственную страну.

Чтобы выжить, он нуждался в силе своей Родины. Вот и всё. Он не настолько её любил, чтобы жертвовать ради неё жизнью.

— Потому… Когда покончишь со мной, то стань снова сестрой. Ради детей.

Слова Люда достигли той части души Марлин, существование которой она не хотела ему показывать.

— Не решай за меня, вилтийский отброс! — ударила она рукоятью пистолета по лицу не двигающегося Люда. — Думал, если скажешь так, то я не убью тебя?

— Сколько пуль в этом пистолете? Сперва прострели мне обе ноги. Целься в бедро, пуля пройдёт сквозь мышцы и удвоит боль. Так же можно выстрелить ближе к конечностям, там боль ещё сильнее. — будто бы констатируя факты говорил Люд, глядя на Марлин — Ещё неплохим вариантом станет выстрел в лёгкое. В нём начнёт скапливаться кровь, мешая дышать. Ужасная, отвратительная смерть. Раздавить гениталии – тоже хорошая идея.

Обычно Люд не отличался красноречием, но Марлин он инструктировал уверенно, без запинок. Наверняка Люд сам в прошлом видел действенность описываемых методов. Он просто обязан был умереть в мучениях. Лежать трупом в грязи какой-нибудь канавы – вполне подходящий финал для него, вот он и перечислял лучшие способы так всё и устроить.

— Мне не нужны советы, как всё сделать…

Руки Марлин дрожали. Люд понял: она никогда никого раньше не убивала. Он не мог точно сказать, что в ней или в её поведении навело его на такую мысль, но он не чувствовал в ней готовности к грязной работе. И у него было идеальное решение. Марлин убьёт монстра вроде Люда и удовлетворит свою жажду мести. А затем вернётся к старой жизни. У неё ещё есть путь назад, и если ценой ему его жизнь, то это дёшево.

Марлин же дрожала от бессилия, но продолжала держать пекаря на прицеле. Её палец застыл на спусковом крючке, подобно кролику перед удавом. Люд даже слышал её дыхание.

— Поздно… пути назад нет. Я террористка! Я никогда не смогу вернуться к старой жизни...

— Всё в порядке. — нежно подбодрил её Люд.

— А если я убью кого-нибудь… как я смогу взглянуть детям в глаза? Я же обманываю их, понимаешь?

Люд знал. Знал, как дороги ей дети. Те самые, которых она назвала прикрытием. Мебелью. Когда его оскорбляла Милли, Марлин кланялась и тихо объясняла, что на самом деле она хороший ребёнок. Люд видел, как сильно сестра о ней беспокоилась.

— Я… предала их… — продолжила Марлин.

Люд считал, что они с Марлин чувствуют одно и то же. Места, в которых они должны были прятать свою жестокую и хладнокровную натуру, на самом деле оказались для них самыми желанными в мире.

— Не волнуйся, дети ведь восприимчивы. Не важно как сильно я пытался переубедить Милли, она ведь поняла, что я злой? Всё будет хорошо. Даже Бога одурачить проще, чем переубедить ребёнка.

Может Бог сейчас не смотрел на Люда, а может пока просто целился в него молнией.

— Дети счастливо жили с тобой и знают, что ты – добрая и красивая сестра, невероятно плохо заваривающая чай. — немного улыбнулся Люд.

— Плохо заваривающая чай? Не может… такого быть… — искренне оскорбилась Марлин.

— Но так и есть. Чай надо заваривать в очень горячей, практически кипящей воде, и настаивать пока листья не раскроются. А ты же слишком нетерпелива. Твой чай – настоящий повод для войны. — решил рассказать ей правду Люд до того, как она убьёт его.

Лицо Марлин покраснело, но её мысли гуляли где-то в стороне.

— ...Тогда выходит… Алек никогда меня не простит.

Алек. Её возлюбленный, родственник или кто-то близкий, ставшей жертвой войны. Его существование должно быть и стало поводом для её мести Вилтии.

— Сомневаюсь, что мы с Алеком окажемся в одном месте, но я могу попросить Смерть передать ему, чтобы он не злился на тебя слишком сильно.

Лишь закончив фразу Люд понял, насколько же плохая это шутка. Марлин вновь подняла пистолет и направила на его лоб. Расстояние межу ними минимальное, она может легко убить его.

Марлин нажала на курок.

Звук выстрела разлетелся по комнате.

— А-А-А-А-А! — выронила она пистолет из рук и зарыдала как ребёнок, а в её плаче смешались печаль, ярость и отчаянье.

Пуля не попала в Люда и оставила отверстие в стене позади.

— Ты ведь, в конце концов, тоже человек. — тихо проговорил Люд.

И он не вкладывал сарказм в свои слова.

Марлин отказалась становиться убийцей. Она остановилась, так и не переступив черту и теперь боролась с чувствами.

«Насколько же она сильнее меня?» — гадал Люд.

— Просто захлопнись! И как всегда, со своей хмурой рожей! Говоришь, что отказывался от приглашения на чай потому что он плох?! Да я бы ненавидела тебя, даже если бы ты не был вилтийцем!

Она даже заговорила, как ребёнок. Но Люд с теплотой смотрел на неё. Марлин сказала, что ненавидит его, но почему-то он был счастлив. Но не успел Люд ответить, как открылась дверь.

— Что ты творишь, Марлин? — вошли в комнату три мужчины со штурмовыми винтовками из тайника.

Они товарищи Марлин, члены Освободительной Лиги Пэльфа. Только вот вокруг третьего витала атмосфера человека, посвятившего жизнь убийству людей.

— М-мистер Дольчев...

При упоминании его имени голос Марлин задрожал.

— Приятно познакомиться, Серебряный волк. Твоё имя хорошо известно даже в моей стране. Встретиться с одним из десяти лучших пилотов Вилтии – настоящая честь.

Дольчев выглядел столь суровым и угрожающим, что Люд подозревал, что у него под кожей скрывается холодная сталь.

— Так это ты натренировал из этих гражданских террористов?

— Я лишь показал угнетённым способ вернуть свободу.

— Это лишь слова.

Люд пришёл к выводу, что Дольчев был шпионом, поставлявшим оружие и боевые задачи Освободительной Лиге Пэльфа. Он подстрекатель, вонзивший свои когти в глотки травоядных.

— Я оставил его тебе, так как ты хотела лично помучать его. — Дольчев повернулся к Марлин и пожал плечами.

Он не выглядел удивлённым. Даже марионетка во власти кукольника выглядела бы сейчас естественнее его. Дольчев с самого начала ничего не ожидал. Он не верил в своих протеже.

— Всё не так, мистер Дольчев! Я подумала, что мы сможем использовать его для… — попыталась оправдаться девушка, но шпион заткнул её пощёчиной.

— У меня нет на это времени, нужно сделать последние регулировки для Т-3 II. Эй, вы двое. Завалите этого волчару. — вышел он из комнаты.

Марлин рухнула на пол. Её щека распухла, изо рта сочилась кровь.

— Я всё сделаю! Дай мне убить его! Это будет лучший момент в моей жизни!

— Придурок, я дал тебе убить последнего. А вот мой ствол соскучился по пороху. — подобно детям, решающим кто будет первым в игре в камешки*, спорили мужчины.

— Эй, злой и страшный серый волк*! Выхода нет! Так что давай, вой! Может мы даже решим подарить тебе быструю смерть.

Люди боятся смерти, и потому хотят контролировать её. Зачастую они получают удовольствие, делая с другими то, что сами считают уужасным. Власть над чьей-то жизнью приводит их в восторг, они чувствуют в своих руках силу Бога.

Только вот Люд сидел и молчал, растягивая время.

— Ну давай, скажи уже что-нибудь! — вдвоём они ударили его по лицу прикладами.

— ...Это ты привязывал меня к стулу? — спросил Люд.

— Ну да. А что? Ручки болят? Мне та-а-ак жаль! — взглянул мужчина на напарника и засмеялся.

— Тогда у меня для тебя небольшой совет. — продолжил Люд. — Если удерживаешь кого-то, то связывай и пальцы, а не только кисти. — поднял он обе руки, держа болтающуюся верёвку.

— Чё? — удивлённо вскрикнули террористы.

Они были уверены, что надёжно связали Люда. Настолько крепко, что даже перекрыли кровоток. Таким узлом связывают сено и дрова, он не мог развязаться сам. Но и полностью обездвижить человека он тоже не мог, что и красноречиво подтверждала верёвка в руках пекаря.

Один из мужчин в панике вскинул оружие в сторону Люда, но тот ударил его по тыльной стороне запястья и забрал винтовку из раскрывшейся ладони. Затем ударом кулака в щёку он повалил террориста на землю. Не то чтобы в этом была необходимость, скорее самоуспокоение.

Затем, приставив ствол винтовки к щуплому бедру второго мужчины, Люд нажал на спусковой крючок. Такой приём известен как «человеческий глушитель»: при стрельбе в упор тело поглощает часть вибраций и заглушает звук выстрела.

Не дав ни единому звуку покинуть комнату, Люд лишил двух террористов боеспособности.

—Кха!..

Ударив локтём в грудь Люд лишил мужчину сознания.

— Э?

Когда Марлин, глядя на происходящее, смогла наконец выдавить из себя звук, всё уже закончилось. Со своими бесподобными навыками Люд был подобен ветру. Он научился этому стилю рукопашной борьбы ещё до того, как стал «Серебряным волком», когда учился на пилота, и не важно, называют себя товарищи Марлин террористами или партизанами, на его фоне они лишь любители.

Люд просто ждал, пока Дольчев уйдёт достаточно далеко и не сможет услышать выстрелов.

— Люд… Ты с самого начала мог развязать узел?

— Нет… но когда ты привлекла внимание Дольчева, такая возможность появилась.

У Люда было всего несколько секунд на освобождение. Гражданских, ставших террористами, легко обмануть, но вот провести профессионального солдата куда сложнее.

— ...Ум… А та твоя просьба убить тебя… ты серьёзно имел это ввиду?

— Имел. Я не на столько хитёр, чтобы притворяться.

Люда тренировали как шпиона и учили обманывать людей, но после событий в Лапчурике он никогда не пользовался теми навыками. Частично из-за этого он и ушёл из отряда специального назначения и стал пилотом «Охотника».

— И будь я таким хорошим актёром, — продолжил Люд, — то смог бы научиться улыбаться своим клиентам.

Он слегка напряг уголки рта и сделал подобие улыбки.

— Придурок… Если бы ты умер, то больше не вернулся бы в пекарню.

— Верно… Но если бы я силой и с триумфом одолел тебя, и ты вышла из игры из-за «плохого парня», то я в любом случае не смог бы вернуться в пекарню.

Люд ещё не всё сделал и имел причину, чтобы продолжать жить, но если бы Марлин в агонии пережила то же, что и он однажды, то жизнь и смерть потеряли бы для него смысл.

— Да и сделай я так, Милли бы точно никогда не захотела есть мой хлеб. Это… было бы ужасно.

— Ты… — не знала, что сказать Марлин. Казалось, что она вот-вот расплачется. — Ты знаешь про яблочный хлеб? — наконец заговорила она.

— Яблочный хлеб? Имеешь ввиду слоёное пирожное с яблоком? То, в котором тесто раскатывают в тонкие листы и складывают друг на друга, промазывая сливочным маслом...

— Думаю, это оно. — кивнула Марлин. — Милли говорила, что любит такое. Не помню, когда именно, но она точно однажды упоминала об этом.

— Правда? — восторженно вскрикнул Люд.

Если он предложит Милли её любимую выпечку, то возможно она забудет о своём характере и попробует.

— Яблоки… джем с сахаром, который идёт на начинку для пирогов? А может сделать что-то вроде тарта? Будет ли вкуснее? Нужно побыстрее навестить фермера...

Со взволнованным выражением на лице Люд уже с головой ушёл в работу. Он уже не выглядел, как пилот «Охотника» или как шпион из отряда специального назначения, обученный для скрытных и тайных заданий; он выглядел как деревенский пекарь.

— Сейчас же попробую! Если смогу сделать пирожное ароматным, то раззадорю её аппетит ещё сильнее. Можно даже добавить капельку ликёра… Ага… — по-видимому сделал он заметку у себя в уме и покивал. Затем Люд взглянул на сестру.

— Слушай, Марлин, ваша Освободительная Лига Пэльфа и Дольчев что-то замышляют?

— Налёт на шахту Бальц, я так полагаю. Недавно прорыли экспериментальную вторую шахту… и по слухам нашли жилу резанита.

Резанит – светящийся кроваво-красным светом металл, несокрушимый и коррозиестойкий. По одной из теорий получался он из минерализованных останков древних драконов.

— Понимаю. Потеря шахты станет тяжёлым ударом для Вилтии.

В прошлом резанит использовался только как декоративный металл, но недавно один учёный, называющий себя «волшебником», открыл новый способ его использования: в качестве ключевого компонента резаниумового реактора, сердца «Охотников»

Война закончилась, но новое оружие и стратегии продолжают появляться в рамках подготовки к следующей войне. И всем грядущим после неё. «Охотники» совершенствуются, и резанит – ключ к их развитию. Вилтия нуждается в нём.

— Если план выгорит, то погибнет не только шахта.

Органбальц – шахтёрский город. Если градообразующее предприятие исчезнет, исчезнет и поток товаров и людей в город. Для Органбальца это сродни смертному приговору.

— Моя пекарня… А что насчёт детей из приюта? — спросил Люд.

Дети не помогают террористам, но их наверняка разошлют по разным приютам, а в худшем случае они и вовсе станут уличными беспризорниками, бродящими по городу. Стоило только Люду поверить, что Милли попробует его выпечку, как всё пошло наперекосяк.

— Марлин… Прости, но я собираюсь их остановить.

— Имеешь ввиду, что остановишь их как солдат? Чтобы спасти свою страну от угрозы, да? — отводя взгляд в сторону, спросила его сестра.

— Нет. Я больше не солдат. Я всего лишь пекарь, и я просто обязан остановить враждебный выпад на мой бизнес. — ответил Люд.

— Правда? Ясно...

Именно такой ответ и хотела услышать Марлин.

— Тогда… как сестра, я хочу защитить город и детей из церкви! — улыбнулась Марлин со своей опухшей щекой и красными от слёз глазами.

Сестра впервые улыбнулась Люду своей настоящей улыбкой, и она была самой очаровательной из всех, что он когда-либо видел.

1. В анлейте было слово Thought control. Дословно контроль мыслей. Мне сразу вспомнилась книга «1984» с её термином «мыслепреступление». Дальше уже пришла другая ассоциация, с СССР. Если точнее, то с репрессиями Сталина.

2. В анлейте Game of marbles. Рисуется круг, в центре выкладывается крест из камней. Цель игроков – бросая камешки из-за круга выбить камни из центра.

3. В анлейте Big bad wolf. Так называют волка в сказках братьев Гримм. Например, в «Красной шапочке»