Онлайн чтение книги Дело о немом партнере
Глава 12

Выходя из цветочного магазина Милдред Фолкнер, Делла Стрит спросила Мейсона:

— Вы думаете, он с самого начала знал, что это я пыталась обменять чек?

— Он явно рассматривал такую возможность. Мой туз бит, черт бы его побрал!

Они сели в машину Мейсона. Мейсон завел мотор и яростно рванул рычаг переключения передач.

— Как он мог узнать?

— Посидел, поразмыслил, прибавил к двум два. Он понял, что я пытаюсь прикрыть миссис Лоули, пока ситуация не прояснится. Знал и то, что я попытаюсь подставить ему Боба Лоули.

— А если Лоули заговорит, когда Трэгг его найдет?

— Он-то? — с отвращением спросил Мейсон. — Конечно заговорит. Я хорошо знаю эту породу. Сначала он встанет в величественную позу страдальца, громогласно объявит, что он будет делать, а что — нет. Гневно бросит им в лицо, что они могут избить его, привязать к хвосту дикой лошади, но не услышат от него ни слова. Потом он расползется, как каша по тарелке, расскажет все, что знает, и постарается свалить все на жену.

— Почему миссис Лоули выехала из отеля?

— Ты сегодня что-то так и сыплешь вопросами.

Он остановился у перекрестка и подозвал мальчишку, продававшего вечерние газеты.

— Здесь мы найдем ответ на твой последний.

— Вы хотите сказать, что она дала объявление в газету?

— Нет, объявление дал он, подонок!

— Я думала, вы позаботитесь, чтобы ей не давали никаких газет.

— Я сказал ей, чтобы она их не читала. Но давать советы женщине — это все равно что играть в рулетку.

Зажегся зеленый свет. Мейсон протянул мальчишке двадцать пять центов, взял газету и бросил ее на колени Делле.

— Открой страницу с объявлениями, посмотри в разделе «Разное».

Мейсон не спеша двигался вперед в потоке машин, а Делла тем временем изучала газету.

— Ага, вот оно!

— Что там написано?

— «Карла, я с ума схожу от беспокойства за тебя, дражайшая моя. Позвони Грейвью 6-9841 и скажи мне, что с тобой все в порядке. Это единственное, что мне нужно знать. Я могу справиться с любой бедой, если только у тебя все хорошо».

— Как он подписался?

— «Медовый пончик».

— Проклятая крыса!

Мейсон приметил у обочины свободное пространство, где можно было поставить машину. Он свернул туда, остановился прямо перед пожарным краном и обратился к Делле:

— На углу есть аптека. Позвони в Детективное агентство Дрейка. Скажи ему, что нам нужна информация по обладателю телефонного номера Грейвью 6-9841.

— Может быть, я сама смогу это выяснить, если позвоню в…

— Нет, — перебил он ее. — Дрейк специализируется на заданиях такого рода и знает, как к ним подойти.

— Сколько ему на это понадобится?

— Вероятно, не больше пяти — десяти минут.

— Значит, мы поедем отсюда в контору?

— Нет. Сначала мы нанесем визит Синдлеру Коллу. Делла выскочила из машины, быстрым шагом вошла в аптеку и через несколько минут вернулась.

— Они приступили, — доложила она. — Кстати, Дрейк уже приготовил информацию, которую вы запрашивали сегодня утром. Я застенографировала ее.

— Хорошо, прочтешь мне все это по дороге.

Машина отъехала от обочины. Делла раскрыла записную книжку и принялась расшифровывать разные точки, закорючки и косые линии:

— «Пивис, энергичный, удачливый делец, из тех, кого называют крутым. Цветочным бизнесом занялся в 1928 году. До этого занимался торговлей спиртным. В те времена у него возникли неприятности с человеком по имени Фрэнк Леклен, который попытался удрать с партией товара. Леклен отправился в больницу с двумя пулями в теле, но держал язык за зубами. Полиции он заявил, что стрелял в себя сам. Пивис навестил его в больнице, нашел ему персональную сиделку и врача. В настоящее время Леклен живет под именем Синдлера Колла.

Эстер Дилмейер, двадцать три года, работает в ночном клубе с игорным домом на втором этаже. У нее пестрая биография. Была уволена с кондитерской фабрики компании «Рокуэй Кэнди» за неподчинение начальству и нарушение внутреннего распорядка — видимо, съедала больше конфет, чем можно было приобрести на ее зарплату. Некоторое время работала в компании по пошиву мужских рубашек «Из Эджаст». Там не удержалась из-за ревнивой жены босса. После этого повстречалась с Ирмой Радин, работавшей в «Золотом роге». Когда-то они вместе работали на кондитерской фабрике. Ирма привезла ее к Линку. Линку она понравилась, и Эстер была принята на работу, получая определенный процент с суммы, на которую ей удавалось «раскручивать» очередного клиента. Ее дружба с Коллом началась около трех месяцев назад. Она им буквально заболела. Последнее время Колл начал остывать к ней. Видимо, у него появилось новое увлечение, но он держит это в большом секрете. Судя по всему, никто не знает, кто эта девушка».

Пол Дрейк сказал, что на сегодняшний день это все, но его люди продолжают работать. Есть что-нибудь интересное, шеф? То есть действительно полезное?

— Черт меня возьми, если я знаю, Делла. Все это вполне укладывается в… Оказывается, эта Ирма Радин хорошо ее знает… Вот почему она вела себя так странно, когда Трэгг расспрашивал ее о «Золотом роге». Кстати, думаю, Колл ей тоже далеко не безразличен. Похоже, женщины от этого парня без ума… А, ладно, там посмотрим, — сказал он в ответ на какие-то свои мысли и полностью сосредоточился на движении.

Подъехав к дому, где жил Колл, Мейсон сказал Делле:

— Тебе лучше подождать меня здесь.

Он оставил ее в машине, подошел к двери и нажал кнопку напротив фамилии Колл.

Ответа не последовало.

После нескольких минут безрезультатного ожидания Мейсон позвонил управляющей. Раздался ответный звонок, показывая, что дверь открыта. Мейсон вошел, пересек холл, повернул налево и позвонил в квартиру управляющей. Миссис Фармер открыла дверь и, тотчас узнав его, расплылась в улыбке. Она явно провела не один час в салоне красоты, и ее затянутая в корсет фигура в броском платье разительно отличалась от того зрелища, которое являло предыдущей ночью ее дряблое тело, прикрытое наспех наброшенным халатом.

Мейсон изобразил на лице удивление:

— Вы выглядите… потрясающе!

Ее улыбка была самодовольна почти до глупости.

— О, вы так любезны, — игриво сказала она.

Мейсон от души надеялся, что его вчерашнее появление здесь в компании Трэгга придает ему еще достаточно большой вес в глазах этой дамы.

— Вы не знаете, где Колл?

— Дома его, по-моему, нет.

— Мне тоже так кажется. У него никто не отвечает.

— Если не ошибаюсь, его сегодня весь день не было. Он ушел еще утром, около девяти часов.

— Один?

— Нет. С ним был какой-то мужчина.

— Вы не знаете, куда он направился?

— Нет.

— Я бы хотел взглянуть на его квартиру. Универсальный ключ у вас с собой? — Он постарался, чтобы просьба звучала как нечто само собой разумеющееся, и миссис Фармер даже не колебалась.

Квартира Колла ничем не отличалась от сотен других однокомнатных меблирашек, сдаваемых за умеренную цену. Ничто здесь не указывало на характер или привычки владельца. Мейсон не нашел ничего, что подсказывало бы ему, куда отправился Коля.

— У него убираются? — спросил он.

— Да. Ежедневно.

— Судя по всему, он не появлялся здесь после того, как горничная убралась в квартире.

Управляющая взглянула на вычищенные пустые пепельницы и кивнула.

— Он курит сигареты?

— Да, кажется, да.

Мейсон заметил телефон на полочке рядом с дверью и скользнул взглядом по номеру. Саутбрук 2—4304.

Очутившись в квартире, управляющая, похоже, сообразила, что, вернись сейчас Колл, ситуация получится весьма неловкая и что в своем стремлении помочь она зашла, пожалуй, чересчур далеко.

— Я, разумеется, предполагала, что вы только заглянете сюда, — торопливо проговорила она. — Я бы не хотела, чтобы вы что-то трогали.

— Нет, нет, что вы, — заверил ее Мейсон. — Ни в коем случае. Я думал, что он, может быть… ну, что с ним могло что-то случиться.

— Я понимаю.

Она с самого начала осталась стоять у двери, словно придерживая ее открытой для него, и теперь, решив, что он пробыл в квартире достаточно, покашляла с многозначительным видом.

Мейсон понял намек и вышел в коридор. Управляющая тут же захлопнула дверь.

— Я полагаю, — сказала она, — совсем необязательно говорить об этом мистеру Коллу? Ему это не понравится.

— Вам и не нужно никому об этом рассказывать, потому что я-то уж точно не скажу.

В холле он поблагодарил ее еще раз, проговорил себе под нос: «Я позвоню от вас, если позволите», — и вошел в телефонную будку. Он набрал номер агентства Дрейка.

Пола куда-то вызвали, но секретарша была на месте и ответила ему:

— Мы разобрались с вашим телефоном, мистер Мейсон. — Чей он?

— Номер зарегистрирован на имя Эстер Дилмейер в «Молей Армс Апартментс».

Мейсон тихо присвистнул, потом выдавил из себя:

— О’кей. Спасибо.

Он нажал на рычаг и тут же позвонил доктору Уиллмонту в его кабинет.

— Где наша больная, доктор? — спросил он.

— Которая с сердцем? Я с утра ее не видел. Я не знал, что вы хотите…

— Нет, не эта. Та, которую отравили конфетами. Эстер Дилмейер.

— Пока все еще в больнице.

— Вы уверены?

— Да.

— Она не могла уйти из больницы так, чтобы вы об этом не узнали?

— Это абсолютно исключено.

— Как вы думаете, а не может так получиться, что вас станут водить за нос, попытаются обмануть?

— Только не в этой больнице, — уверенно ответил доктор Уиллмонт. — Здесь все отлажено, как в часовом механизме. Насколько я знаю, Эстер Дилмейер по-прежнему спит. Я распорядился, чтобы меня немедленно поставили в известность о любом изменении в ее состоянии.

— Может быть, вы позвоните и еще спросите, на месте ли она.

— Это совершенно излишне, — несколько вспыльчиво ответил доктор Уиллмонт. — Она на месте. Я полностью отвечаю за свои слова.

— Она не могла потихоньку выскользнуть и…

— Ни под каким видом… Я направляюсь к ней сразу же, как закончу прием. Можете позвонить еще раз, если вам не верится.

— Как скоро это будет?

— Подождите минутку. Я взгляну, сколько больных в приемной… Э, простите, сестра. Сколько у нас еще?.. Двое… Хэлло, Мейсон. Минут через пятнадцать — двадцать.

— Хорошо. Возможно, я сам подъеду. Он вышел из будки и сел в машину.

— Вот мы и узнали, на кого записан тот телефон, Делла.

— На кого же?

— На Эстер Дилмейер, «Молей Армс Апартментс».

— Постойте, я думала, что Эстер Дилмейер все еще без сознания…

— Так оно и есть. Как утверждает доктор Уиллмонт, преспокойно отсыпается в больнице.

— Что же тогда получается?

— Получается, что я всю дорогу спал за рулем.

— Не понимаю.

— Но это же совершенно очевидно: торчит у всех на виду, как порезанный палец. Мы ведь знали, что Боб Лоули погуливает.

Мы знали, что, когда он попал в автокатастрофу, с ним в машине была Эстер Дилмейер. Ты без труда сообразишь, чем эта блондинка занималась в ночном клубе. Она работала вместе с Линком и Синдлером Коллом, а они в свою очередь работали на Пивиса. Дело пахло большими деньгами. Улавливаешь? Понятно, она не стала бы разыгрывать недотрогу с Бобом Лоули.

— Вы хотите сказать, что у него есть ключ от ее квартиры?

— Ну разумеется. И когда прошлой ночью он понял, в какой попал переплет, од отправился прямо к ней домой. Для него это было совершенно естественно. Я должен был догадаться, что именно там его и следовало искать. Он как раз из тех, кому в таких случаях нужна женщина, которая погладит его по головке, успокоит, утешит, скажет, что все хорошо, что ради него она на все пойдет, и еще целый ворох подобной дребедени.

— Да, — подумав, согласилась Делла Стрит, — пока все, что он сделал, говорит о нем именно как о таком человеке.

— Итак, — продолжал Мейсон, — он приехал к ней на квартиру. Эстер он не застал, поэтому расположился там, как у себя дома. Позвонил в газету, дал объявление, записал счет на телефон хозяйки, сел и стал ждать. Карлотта нарушила мои инструкции, достала газету, прочла ее и заглянула в раздел объявлений. Между нею и мужем вполне могла существовать такая договоренность. На случай чего-то непредвиденного они заранее условились сообщаться таким образом. Некоторые семьи так делают. А может быть, она просто читала объявления, и оно попалось ей на глаза. Как бы то ни было, она получила номер телефона. И позвонила Бобу.

— И что же сделал он?

— Приехал и забрал ее.

— А потом?

Мейсон погладил подбородок.

— Вот в этом-то вся и загвоздка. Давай-ка съездим туда и посмотрим, что там можно узнать.

Они проехали к «Молей Армс». Мейсон позвонил в квартиру Эстер Дилмейер, ответа не получил и вызвал управляющую.

— Вы, наверное, помните меня. Я был здесь вчера вечером в связи с этим отравлением…

— О да, конечно, — кивнула она, улыбаясь.

— Я бы хотел забрать кое-какие вещи из квартиры мисс Дилмейер и отвезти к ней в больницу. Вы не будете любезны дать мне дубликат ключа?

— Это я вряд ли смогу сделать, — ответила она и, подумав несколько секунд, добавила:

— Но я поднимусь туда вместе с вами и побуду в комнате, пока вы соберете все, что нужно.

— Прекрасно, — сказал Мейсон, стараясь, чтобы его голос звучал по-прежнему спокойно.

Они поднялись по лестнице. Мейсон сумел незаметно вклиниться между женщиной и стеной так, чтобы попасть в комнату первым, когда она отопрет дверь.

Квартира была пуста.

— Что вы хотели забрать? — спросила управляющая.

— Ночную рубашку, тапочки, туалетные принадлежности. Я, в общем-то, вполне беспомощен в таких вещах, но, надо думать, как-нибудь сумею с этим справиться.

— О, я с удовольствием вам помогу! Кажется, здесь в шкафу есть чемодан. Да, вот он. Вы можете пока присесть где-нибудь и подождать немного, я мигом все соберу. Кстати, как она?

— Вы так любезны. Она чувствует себя неплохо. Мейсон огляделся. Полиция немало потрудилась, снимая отпечатки пальцев — следы порошка сохранились на телефоне, столе, дверных ручках. Пепельницы были полны сигаретных окурков. Глядя на них, Мейсон пытался установить, были ли эти окурки оставлены полицейскими, которым пришлось провести в комнате довольно много времени, собирая улики, или они являлись свидетельством того, что кто-то побывал здесь уже после них.

Пока управляющая аккуратно укладывала белье в чемодан, Мейсон внимательно исследовал содержимое пепельницы. Он обнаружил окурки трех широко известных сортов сигарет. На окурках одного сорта были видны следы губной помады. На всех остальных помады не было. Окурков с помадой он насчитал четыре штуки, окурков другого сорта — пятнадцать и третьего — двадцать два. Мейсон. отметил одну любопытную деталь — почти все окурки двух последних сортов были довольно длинными. Курившие их люди явно нервничали: редкая сигарета выкуривалась больше чем до половины, прежде чем быть раздавленной в пепельнице.

— Больше ничего не нужно? — спросила управляющая.

— Нет, спасибо. Это все. А вы не знаете, здесь кто-нибудь был сегодня?

— Сегодня? Нет, не думаю. Ко мне, по крайней мере, никто не обращался.

— Полиция?

— Нет. Они закончили все прошлой ночью, вернее, сегодня рано утром.

— Здесь убираются?

— Только раз в неделю. Она сама следит за своей квартирой, за исключением регулярных уборок в конце недели.

— Когда должна быть следующая?

— Не раньше субботы.

— Большое вам спасибо. Я передам мисс Дилмейер, как вы мне помогли.

Он вышел на улицу с чемоданом в руке, бросил его на заднее сиденье машины и сказал Делле:

— Что ж, похоже, мне придется прокатиться в больницу. В больницу он приехал в двадцать минут шестого. Доктор Уиллмонт был уже на месте.

— Больная еще здесь? — спросил Мейсон.

— Больная, — ответил доктор Уиллмонт, — еще здесь. Минут сорок назад она проснулась, и, хотя чувствует себя пока не очень уверенно, сознание ее быстро проясняется.

— Полиция уже знает?

— Нет еще.

— Но, я полагаю, они распорядились, чтобы их немедленно известили, как только…

— Верно. А я распорядился так, что о состоянии пациентки известить следует прежде всего меня, что никакая информация не должна выдаваться кому бы то ни было без моего ведома и что ни один посетитель не может быть к ней допущен, пока я лично ее не осмотрю. Здесь больница, и распоряжается здесь только врач.

— Что ж, это очень славно. Насколько крупные неприятности я вам доставлю, если проскользну к ней в палату и побеседую с ней до прихода полиции?

— Вы доставите мне огромные неприятности, — резко ответил доктор Уиллмонт. — И вы сами это прекрасно знаете. Это поставит в ложное положение меня и отразится на репутации больницы. В определенных пределах я могу пренебречь полицейскими инструкциями, но в этом случае я лично беру на себя всю ответственность и руководствуюсь исключительно заботой о здоровье пациента.

— Я глубоко уважаю вашу принципиальность и вашу профессиональную этику, доктор, — улыбнулся Мейсон. — Но послушайте, вы знаете всю механику работы больницы, я — нет. Как бы поговорить с Эстер Дилмейер раньше полиции, чтобы не ставить вас в ложное положение?

— Вам придется сделать это без моего ведома, — туг же ответил доктор Уиллмонт.

— И так, чтобы об этом не узнала дежурная сестра?

— Совершенно верно.

— И, насколько я понимаю, вы оставили персоналу абсолютно недвусмысленные инструкции, что ничего подобного не должно произойти.

— Вы опять правы. Мейсон закурил.

— Я вскоре вызову дежурную сестру к себе, чтобы ознакомиться с графиком изменения температуры и давления крови больной. Больная находится в палате номер 319. Затем я пошлю сестру в фармацевтическое отделение, чтобы получить там назначенные лекарства. Лекарства будут таковы, что их изготовление займет некоторое время. Сожалею, но я не могу допустить вас к больной. Это абсолютно исключается, пройдите сюда, пожалуйста.

Он взял Мейсона под руку, подвел его к столику, за которым сидела сестра, и обратился к ней:

— Ни один посетитель ни при каких обстоятельствах не может быть допущен к мисс Дилмейер, пока с ней не побеседуют люди из полиции. Полиция будет говорить с ней только тогда, когда я дам на это свое разрешение.

— Я так и поняла вас, доктор, — ответила женщина.

— Сожалею, мистер Мейсон, — произнес доктор Уиллмонт, поворачиваясь к адвокату, — но вы сами видите…

— Благодарю вас, доктор. Я понимаю вашу позицию. Не скажете ли вы мне, когда я смогу ее повидать?

Уиллмонт сухо и решительно покачал головой:

— Ничего не могу вам сказать на этот счет, сэр. Я выступаю в этом деле только как врач. В ту минуту, когда ей будет разрешено видеть вообще кого-нибудь, я извещу об этом полицию. С того момента, если ее здоровье не будет под угрозой, я никоим образом не смогу определять, кто и когда должен с ней встречаться. Все это будет находиться целиком в ведении властей. До свидания, мистер Мейсон.

— До свидания, доктор, — попрощался Мейсон, поворачиваясь к двери.

Доктор Уиллмонт быстрыми упругими шагами пошел к лифту. Мейсон направился к выходу, по пути свернул в телефонную будку, дождался, пока сестра за столиком отвернулась, вскочил в лифт, поднялся на третий этаж и нашел палату, в которой лежала Эстер Дилмейер. Не задерживаясь, он прошел мимо и остановился в конце коридора. Увидев, как из палаты вышла сестра с папкой в руке, он вернулся, толкнул качающиеся двери и вошел.

Эстер Дилмейер сидела на кровати, осторожно потягивая горячий кофе. Она подняла на него глаза и сказала:

— Хэлло.

— Как вы себя чувствуете? — спросил Мейсон, подходя и усаживаясь на край кровати.

— Точно еще не знаю. А вы кто?

— Мое имя Мейсон.

— Перри Мейсон?

— Да.

— Кажется, я ваша должница. Насколько я понимаю, вы спасли мне жизнь.

— Я сделал все, что было в моих силах.

— Пришлось вам попотеть, пока разыскали меня.

— Да, пожалуй.

— Уф-ф. Горячий кофе — это просто сказка. У меня сейчас такое чувство, будто я выспалась на много лет вперед.

— Кто мог послать вам эти конфеты? — спросил Мейсон. Она замолчала в нерешительности.

— Смелее, — ободрил ее Мейсон.

— Ну, я подумала, это… то есть я никого не обвиняю, о…

— Продолжайте.

— Ну, я повстречала одну молодую женщину, которая показалась мне такой серьезной и правильной, если вы понимаете, что я хочу сказать.

— Это была мисс Фолкнер?

— Да, это была мисс Фолкнер. Она владелица «Фолкнер Флауэр Шопс».

— Я знаю.

— Так вот, она сказала, что к моему платью очень пойдут орхидеи, и прислала мне несколько штук.

— И затем?

— Видите ли, к тому времени я решила, что мне уже порядком надоела вся эта чехарда и нужно уходить из заведения. Я работала в «Золотом роге». В мою обязанность входило помогать мужчинам приятно проводить время, но, как вы знаете, платили мне не за то, что я помогала им забыть о скаредности и показать широту души, на чем и зарабатывают владельцы клуба.

Мейсон кивнул.

— Я отправилась домой, и чуть не вслед за мной посыльный принес коробку конфет. Я открыла их. Внутри лежала точно такая же карточка, как и в посылке с орхидеями.

— И почерк был тот же? — поинтересовался Мейсон.

— Я особенно не разглядывала, но выглядела она точно так же: и инициалы и текст.

— Что вы сделали потом?

— Шоколадные конфеты я люблю больше всего на свете, — сказала она, улыбнувшись. — Настроение у меня было скверное, и я поехала в город.

— А потом?

— Потом я почувствовала, что у меня все плывет перед глазами. Поначалу я просто решила, что устала и хочу спать, но в час я должна была бы прийти к вам в контору, поэтому понимала, что спать мне нельзя. Если бы не договоренность о встрече, я, скорее всего, забралась бы в постель, ничего не подозревая, но так я изо всех сил пыталась бороться со сном. А потом вдруг я поняла, что это не усталость и не сон. Меня отравили. Жутко вспомнить, что я пережила, пытаясь не выключиться и успеть поговорить с вами по телефону. Вашего голоса я совсем не помню. Я пыталась сказать что-то, засыпала на полуслове, потоки ужасным усилием воли заставляла себя открыть глаза и закрывала их снова. Чувство было такое, что наш разговор длится века и никогда не кончится.

— А теперь послушайте: это очень важно. То, что вы сейчас скажете, может иметь огромное значение. Когда вы разговаривали со мной, я услышал звук падения. Словно вы упали с кресла на пол.

— Ничем не могу вам здесь помочь, мистер Мейсон. Я ничего не помню.

— Я это понимаю, но когда мы вошли в вашу квартиру, хотя телефон валялся на полу, трубка была положена на рычаг. Я не мог представить, как вам удалось бы это сделать.

— По-моему, никак не удалось бы.

— Значит, кто-то должен был побывать в вашей квартире после того, как вы потеряли сознание, и до того, как мы вас нашли.

— И этот человек видел, как я лежу на полу, и ушел, даже не попытавшись мне помочь?

— Да.

— Очень странно для нормального человека. — Ее глаза внезапно засветились гневом.

— Да. У кого еще есть ключ?

Она глубоко вздохнула.

— Постарайтесь меня понять, мистер Мейсон. Я, конечно, не ангел с крылышками, но моя работа ограничивалась клубом. Когда я дома — со всем этим покончено. Только так девушка может играть в подобные игры и сохранять к себе хоть каплю уважения. Ни один человек в клубе не знает, где я живу. Ирма Радин — моя лучшая подруга, но даже она не знает. И владельцы клуба тоже не знают.

— Вы уверены?

— Абсолютно до конца, на сто процентов.

— А Роберт Лоули, например?

— Роберт Лоули, — произнесла она с презрительной гримасой, — слабовольный, бесхарактерный умник. То, что называется «придурок». Он считает себя таким крутым дельцом, что смотреть тошно.

— Как вы с ним познакомились? Это Пивис попросил вас им заняться или…

— Синдлер Колл.

— Вы давно знаете Синдлера?

— Нет, не очень.

— Ну и?..

— Синдлер — совсем другое дело. Он мне нравился. Я ему наскучила, и он, когда понял, что тут можно неплохо заработать, постарался пропихнуть в дело другую киску. Это мне не понравилось.

— Я вас не осуждаю.

— Знаете, вы задаете очень много личных вопросов.

Она допила свой кофе, Мейсон принял у нее чашку и поставил ее вместе с блюдцем на столик.

— Что Синдлер говорил обо мне? — спросила она, помолчав с минуту.

— Ничего.

Она внимательно разглядывала ногти на руках.

— В самом деле ничего? Вы уверены?

— Конечно, уверен. А что он мог сказать?

— Ну, знаете, иногда человек вдруг покажет свое истинное лицо. Я подумала, может, он поизвил как-нибудь насчет отравления.

— Нет. Он вел себя так, словно хотел помочь.

— Да, вообще-то он славный парень.

Мейсон достал из кармана платок, найденный им в телефонной будке.

— Это ваш?

Она взглянула повнимательнее.

— Господи, мой. Только не говорите мне, что я уже начала забывать носовые платки в квартирах незнакомых мужчин.

— Платок был найдет в телефонной будке в доме, где живет Синдлер Колл.

— Я не хотела вам об этом говорить.

— О чем?

— Я заехала к Синдлеру перед тем, как поехать домой, то есть я попыталась, но… видите ли, он вышел встретить меня в коридор. Сказал, что у него важная деловая встреча, совсем нет времени, просил заехать попозже.

— Вы поехали к нему прямо из «Золотого рога»?

— Да.

— И что же вы сделали?

— Деловая встреча! — В ее голосе зазвучала горечь. — Волосы взъерошены, галстук набок, рот в помаде.

— Так что же вы сделали?

— Я спустилась вниз, в холл. Попыталась дозвониться до мисс Фолкнер. Мне не терпелось прямо сразу отправиться домой к Бобу Лоули и выложить все как есть. Я хотела сообщить ей, что готова пойти к вам в контору и рассказать об этом деле все, решительно все, что я готова выполнить любую ее просьбу.

— Вы говорили с ней?

— Нет. Телефон не ответил ни дома, ни в магазине.

— Дальше?

— Дальше я оставила свои безуспешные попытки дозвониться и поехала домой. Потом пришел посыльный с конфетами, ну а остальное вы знаете.

— Будет очень хорошо, если наша сегодняшняя встреча сотрется из вашей памяти. К вам не разрешено допускать посетителей. Полиция очень щепетильна в отношении таких вещей.

— О, бараны, — зло заметила она. — Ладно, на этот счет не беспокойтесь.

— Вы расскажете им все, что сообщили мне?

Она рассмеялась.

— Не говорите глупостей. Фараонам я ничего не скажу. С ними я в такие игры не играю. Сама справлюсь со своим горем.

— Выбросьте из головы все подозрения насчет мисс Фолкнер. Вы очень нужны ей как свидетель. Если бы попытка отравления закончилась вашей смертью, она оказалась бы в тупике. Конфеты были посланы кем-то другим.

— Хорошо, мистер Мейсон. Как скажете, так и будет.

— Славная вы девочка. Что ж, удачи и скорейшего выздоровления.

— Выздоровления, как же! — воскликнула она. — Да я сейчас уже так здорова, что собираюсь разнести тут все вдребезги, если меня немедленно не выпустят отсюда.

Мейсон рассмеялся.

— Об этом вы можете поговорить с доктором Уиллмонтом. — Кто это?

— Врач, которого я для вас нанял.

Ее глаза сразу стали настороженными. Она посмотрела на него, потом вокруг себя.

— Слушайте-ка, валяться в больнице в отдельной палате мне не по карману. Вы должны были положить меня в общую палату.

— За врача и обслуживание плачу я.

— Ого, да вы парень что надо! Может быть, когда-нибудь я смогу как-то расплатиться с вами.

— Кто знает, — улыбнулся Мейсон и на цыпочках вышел из палаты.

Сидя в машине, Мейсон развернул дневную газету и посмотрел объявления в разделе «Сдается дом с обстановкой». Он пометил те из них, которые находились не слишком далеко от «Молей Армс». Из телефонной будки он начал звонить по номерам, указанным в объявлениях, говоря в каждом случае, что ищет меблированный дом, спрашивая вскользь об арендной плате и так далее. Когда он позвонил по третьему номеру, женский голос довольно сухо сообщил ему, что дом уже сдан сегодня днем, после чего телефонная связь была самым бесцеремонным образом прервана.

Мейсон заскочил в контору, чтобы забрать с собой Деллу Стрит.

— Хочешь прокатиться? — предложил он.

— Да. А куда?

— В меблированный дом.

— Чтобы увидеть кого?

— Карлотту Лоули, возможно.

— Почему «возможно»?

— Потому что на лейтенанта Трэгга работает вся полиция города. Мой единственный шанс опередить его — это попытаться угадать с первого раза. Мне не под силу тягаться с его организацией, когда дело касается того, чтобы идти по остывшему следу. Я должен спешить с выводами и срезать на поворотах.

— И вы полагаете, здесь он вас обогнал?

— Если нет, то он сам в этом виноват.

За это время, которое они потратили, чтобы добраться до дома, указанного в объявлении, Делла, сидевшая рядом, не проронила ни слова, не задала ни одного вопроса.

Подъезжая, они увидели, как от дома отъехала карета «Скорой помощи». Впереди нее в полицейском седане за рулем сидел лейтенант Трэгг. На заднем сиденье его машины виднелись еще две фигуры. То, как они тесно прижались друг к другу, говорило о том, что первый был прикован наручниками ко второму.

Мейсон даже не стал останавливаться у бунгало. Не сбавляя скорости, он проехал мимо.

— Куда теперь? — спросила Делла. — В управление полиции?

— Нет, — ответил он, — обедать.

— Вы разве не собираетесь вытащить ее оттуда? Мейсон покачал головой.

— Предпринимая что-то сейчас, я ей только наврежу. Если я стану тянуть в одну сторону, лейтенант Трэгг — в другую, а миссис Лоули окажется между нами…

— Но разве вы не попытаетесь подсказать ей, чтобы она ничего не говорила?

— О чем?

— Ну, о ее причастности к… то есть о том, что она рассказала вам, или…

— Судя по всему, — сухо ответил Мейсон, — ты не обратила внимания на выражение лица лейтенанта Трэгга, когда мы проезжали мимо.