Онлайн чтение книги Дело о немом партнере
Глава 14

Трэгг припарковал машину перед «Молей-Армс Апартментс».

– Позвонить ей? – спросил он у Мейсона.

Мейсон открыл заднюю дверцу и помог выйти из машины Милдред Фолкнер и Делле Стрит.

– Наверное, лучше позвонить управляющей.

– Думаю, я знаю способ получше. Вот эта вещица будет как нельзя кстати.

Он вытащил из кармана связку ключей, выбрал один, осторожно попробовал вставить его в замочную скважину, покачал головой, затем попробовал другой ключ. Через мгновение раздался тихий щелчок, и замок открылся.

– Замки на внешних дверях – это просто фикция, во всяком случае, толку от них никакого, – пояснял Трэгг в то время, когда они шли через холл. – Мейсон, так чего ради вы решили навестить Эстер Дилмейер?

– Хочу задать ей несколько вопросов.

– Послушайте, если дело серьезное, то здесь должен присутствовать Лоринг Черчиль.

– Да бросьте вы, ведь это все так, понарошку, – отозвался Мейсон.

– Вы что-то замышляете?

– Угу.

– Ладно, я замолкаю и буду просто со стороны наблюдать за происходящим.

Они прошли по узкому коридору третьего этажа, застеленному тонким, поистершимся ковром. Небольшое окошко над дверью в квартиру Эстер Дилмейер было освещено.

Понизив голос, Мейсон попросил Милдред Фолкнер:

– Постучите в дверь. Она спросит, кто там. Ответьте ей.

– А что потом?

– Думаю, больше вопросов она не задаст. Если она все же поинтересуется, что вам нужно, скажите, что хотите переговорить с ней о том, что произошло сегодня.

Трэгг предпринял последнюю попытку:

– Слушайте, Мейсон, если вы выложите карты на стол и расскажете нам все, что знаете сами, то департамент полиции…

– Заартачится и станет требовать доказательств, – сказал Мейсон. – А моя клиентка тем временем отправится в мир иной.

Милдред тихо постучала в дверь.

– Кто там? – раздался голос Эстер Дилмейер.

– Милдред Фолкнер.

– А, это вы… – Из-за двери донеслись звуки возни, а потом послышалось шарканье тапочек по полу, лязг отодвигаемой задвижки, и Эстер Дилмейер в одном нижнем белье распахнула дверь со словами: – Как хорошо, что вы зашли. Я надеялась, вы поймете…

Она замолчала на полуслове, увидев группу людей в коридоре, а потом рассмеялась и сказала:

– Прошу прощения! Почему же вы не предупредили, что с вами мужчины. Обождите минуточку.

С этими словами она отступила в комнату и поспешно накинула халат, висевший на спинке стула.

– Да вы проходите, не стесняйтесь. Мисс Фолкнер, вам следовало предупредить меня, что вы не одна.

Мейсон шагнул вперед.

– Вы знакомы с лейтенантом Трэггом? – спросил он.

– В общем-то, да. Виделась с ним перед выпиской из больницы. Меня не отпускали домой, пока полиция не дала разрешения.

Возникла неловкая пауза. Трэгг посмотрел на Мейсона, и тот поспешно произнес:

– Мисс Дилмейер, боюсь, вам грозит опасность.

– Мне… опасность?

– Да. Вас хотят убить. Кое-кому очень не хочется, чтобы вы завтра давали показания в суде.

– Почему вы так решили?

– Не забывайте, что однажды вас уже пытались убрать. И тот, кто это сделал, не оставит своих попыток устранить вас.

Она рассмеялась:

– Честно говоря, я над этим всерьез не задумывалась.

– Если всего двое суток назад у кого-то возникло желание вас убить, то вряд ли за это время случилось нечто такое, что могло бы заставить его передумать.

Эстер сидела, постукивая сигаретой о подлокотник кресла. Наконец она заметила:

– Кажется, вас это беспокоит даже больше, чем меня саму.

– Возможно. А все потому, что я почти не сомневаюсь, что человек, пославший вам конфеты, и убийца Харви Линка – одно и то же лицо.

Она изумленно вскинула брови:

– Слушайте, а это мысль!

– У нас имеется сразу несколько улик, позволяющих сделать такой вывод. Не знаю, говорил ли вам об этом лейтенант Трэгг.

– Нет, еще не успел, – заметил Трэгг.

– Начать хотя бы с того, – продолжал Мейсон, в то время как Эстер Дилмейер чиркнула спичкой и поднесла ее к сигарете, – что адрес на упаковке был отпечатан на пишущей машинке из кабинета Линка в «Золотом роге».

Нервным, порывистым взмахом руки она потушила спичку. По ее глазам было заметно, что его заявление явилось для нее настоящим откровением.

– Интересно, откуда у вас такая уверенность? – спросила она. – Ведь вас при этом там небось не было…

– Многие люди даже не подозревают, что шрифт пишущей машинки, пожалуй, еще более индивидуален, чем человеческий почерк, – сказал Мейсон. – Всякая машинка, даже та, которой пользовались совсем непродолжительное время, имеет свои отличительные особенности. Например, некоторые буквы шрифта, выходящие за линию строки. Так, сравнивая образцы, специалист с абсолютной точностью может установить, выполнены ли они на одной машинке или нет.

– Ну надо же, впервые слышу, – заметила Эстер Дилмейер.

– Это одно, – кивнул Мейсон. – Теперь бумага. Она тоже была взята из кабинета Линка.

– А это откуда известно?

– Бумага бумаге рознь. Для разных сортов характерно разное содержание целлюлозы, плотность, химический состав и торговая марка. Торговую марку, кстати, обычно наносят прямо на бумагу в виде водяных знаков.

– Что-нибудь еще? – поинтересовалась она.

– Этикетка с адресом была наклеена на оберточную бумагу. Клей по составу идентичен тому, которым пользуются в «Золотом роге», и, что важнее всего, он успел так основательно засохнуть, что в полиции смогли установить даже то, что этикетка с адресом была наклеена по крайней мере за двое суток до отправления свертка.

– Да уж, – покачала головой Эстер. – Вот уж никогда бы не подумала, что в полиции у нас служат такие умники.

– И тем не менее это так, – сухо заметил Мейсон.

– Что-нибудь еще?

– Да. Не забывайте, что этикетка с адресом была наклеена на коробку с конфетами раньше чем за двое суток до отправки вам этой посылки. Далее, вы работали на кондитерской фабрике и знаете, как нужно обращаться с шоколадными конфетами, чтобы даже после некоторых манипуляций с ними они сохранили бы первозданный вид.

– Да, в этом я разбираюсь. Если у человека есть навык, то это совсем нетрудно, но новичку за это дело лучше не браться, все равно ничего не получится.

– Также примите во внимание, что приложенная к конфетам карточка была ранее вложена в присланную вам же коробку с орхидеями.

– Да, это была либо она, либо ее точная копия, – сказала Эстер Дилмейер, стараясь не встречаться глазами с Милдред Фолкнер.

Милдред рассмеялась.

– Надеюсь, – заметила она, – вы не думаете, что это я вернулась и послала вам конфеты с другой карточкой.

Эстер Дилмейер даже не взглянула в ее сторону.

– Я всего лишь отвечаю на вопросы, – сказала она Перри Мейсону, – чтобы мы могли с этим разобраться.

Улыбка исчезла с лица Милдред Фолкнер.

– Так, значит, вы считаете, что это я отправила вам те конфеты? – спросила она.

– Мне хочется жить спокойно самой и не мешать жить другим, – сказала Эстер, бросая взгляд в ее сторону. – Я не хочу никого ни в чем обвинять, но, между прочим, почерк на карточке был очень похож на ваш.

– Господи, да я бы никогда в жизни…

– Успокойтесь, мисс Фолкнер, – предупредил ее Мейсон. – Прежде чем начать вычислять того, кто послал конфеты, давайте снова обратимся к имеющимся в нашем распоряжении фактам. Итак, мисс Дилмейер, когда вы получили конфеты и прочли приложенную к ним карточку, вы не ощутили ни малейшего беспокойства. Так?

– Да, разумеется. Я познакомилась с мисс Фолкнер, она произвела на меня впечатление приятной, доброжелательной особы… хотя, между прочим, у нее были причины отнестись ко мне иначе… ну, она могла бы, например, оказаться совсем не такой великодушной и обвинить меня во всех грехах, в том числе и в тех, в которых лично моей вины нет нисколечко.

– Ясно. Но разве, получив конфеты, вы не подумали о такой возможности?

– Нет. Тогда я просто подумала о том, что это было очень любезно с ее стороны. Она собиралась взять меня на работу, поэтому я испытывала к ней искреннее расположение и… преданность, наверное, так это можно назвать.

– Итак, давайте, так сказать, подведем некоторые итоги, – предложил Мейсон. – Тот, кто послал вам конфеты, имел возможность беспрепятственно перемещаться по всему «Золотому рогу», этот кто-то также мог воспользоваться пишущей машинкой мистера Линка, открыть ящик его стола, взять оттуда кое-какие канцелярские принадлежности, бумагу, баночку с клеем. Этот человек также знал процедуру прохождения посылок через курьерскую службу доставки в час пик, и, наконец, у него была возможность достать карточку, присланную с орхидеями, и положить ее в коробку с конфетами, прежде чем посылка попала в службу доставки. Ему нужно было управиться со всем этим за каких-то полчаса. То есть необходимо было сработать быстро.

– Если только… – начала было Эстер Дилмейер и осеклась.

– Если только что?

– Если только конфеты отправляла не мисс Фолкнер. Потому что тогда карточек было бы две, и… получается… ну, и все. Вот.

– Я тщательно рассмотрел возможность причастности мисс Фолкнер к этому делу, – сказал Мейсон. – Она при всем желании не могла бы послать вам эти конфеты.

– То есть как?

– Она не имеет необходимого опыта обращения с шоколадными конфетами, так что начинить их снотворным она не сумела бы – это во-первых, а во-вторых, она никак не могла оказаться в «Золотом роге» за двое суток до момента отправки вам конфет. Нет, есть лишь один человек, который полностью удовлетворяет всем перечисленным требованиям.

– И кто же это? – спросила Эстер Дилмейер.

– Вы, – тихо произнес Мейсон.

Она даже привстала со стула.

– Я?! Вы хотите сказать…

– Я хочу сказать, – продолжал Мейсон, – что вы являетесь единственным человеком, который мог бы послать эти конфеты. Вы послали их себе сами.

– А потом наелась яду просто ради того, чтобы попасть в больницу, так, что ли, по-вашему? – саркастически спросила она.

Лейтенант Трэгг подался вперед, видимо собираясь что-то сказать Мейсону, но тот, не отрывая взгляда от Эстер Дилмейер, оборвал его: «Заткнитесь, Трэгг!» – и затем невозмутимо произнес, обращаясь к ней:

– А вы и не съели ни одной отравленной конфеты.

– Неужели? – издевательски переспросила она. – Ну конечно! Мне просто захотелось прокатиться до больницы. И тогда я притворилась спящей, а заодно и доктора обманула, так, что ли?

– Нет. Вы приняли большую дозу веронала, но конфеты здесь ни при чем.

Теперь всем своим видом она выказывала раздражение.

– Послушайте, лично у меня сегодня на вечер запланированы дела поинтереснее. Я, конечно, понимаю, что вы спасли мне жизнь. Да к тому же еще и оплатили счет из больницы. Я почувствовала к вам благодарность и расположение, но, оказывается, у вас за пазухой был припрятан камень. Короче, я не собираюсь весь вечер торчать здесь и выслушивать ваши идиотские теории.

– Видите ли, – продолжал Мейсон, – каждая конфета лежала в чашечке из коричневой гофрированной бумаги, плотно охватывавшей ее со всех сторон.

– Ну и что с того? – спросила она.

– В коробке, стоявшей на столе, – пояснил Мейсон, – не хватало нескольких конфет, но не было там и этих самых бумажных оберток. В комнате их тоже не оказалось. Вряд ли вы стали бы поглощать конфеты вместе с фантиками.

В какой-то момент ее лицо дрогнуло.

Мейсон же продолжал быстро развивать достигнутое преимущество:

– Но выдали вы себя тем, что заявили, будто бы, увидев в коробке с конфетами карточку с инициалами «М.Ф.», вы успокоились и решили, что волноваться не о чем. Если бы вы говорили правду, эта карточка должна была бы, напротив, насторожить вас, потому что не далее как за полчаса до того вы получили коробку с орхидеями, к которым была приколота точно такая же записка. Вы бы даже заметили на ней две дырочки, оставленные булавкой, скреплявшей ее с цветами. Вряд ли вы могли не заметить такое.

– Да вы, видать, совсем рехнулись, – покачала головой Эстер. – Зачем мне посылать самой себе отравленные конфеты?

– А затем, – ответил Мейсон, – что вам нужно было алиби.

– Алиби? Но для чего?

– Чтобы вас не заподозрили в убийстве Линка.

– Ага, значит, это я убила его, да?

Мейсон кивнул:

– А затем выдали себя, постаравшись сегодня в суде навлечь подозрения слишком на многих. Мейгард, Пивис, Ирма Радин… Вы очень искусно подставляли людей, якобы знавших о ваших шоколадно-конфетных пристрастиях.

– Как интересно!

– Итак, – продолжал Мейсон, – вам понадобилось алиби. И в конце концов вы решили обставить все таким образом, как будто в момент убийства сами вы были без сознания. Лучшее алиби придумать трудно. Вы послали себе отравленные конфеты, сменили вечернее платье на более практичный и менее заметный наряд и отправились в Сиреневый каньон. Вероятно, предварительно вы позвонили Линку, чтобы убедиться, что он дома. По дороге вам пришлось сделать остановку, чтобы позвонить мне. Это нужно было проделать довольно осторожно, чтобы обеспечить себе алиби, но вместе с тем подгадать все так, чтобы я не успел выяснить адрес вашей квартиры и добраться туда раньше вас, до того как вы вернетесь домой, осуществив свой преступный замысел. Удобнее всего вам было звонить из дома, где жил Шиндлер Колл. Вы знали, что в холле на первом этаже есть телефонная будка и что там в это время никого не будет, а значит, никто вас не увидит за этим занятием и не подслушает вашего разговора.

– И зачем же было мне звонить вам? – спросила она.

– Причина для этого у вас была, мисс Дилмейер, и очень даже весомая. Вам нужен был кто-то, чье слово имело бы вес в полиции. Вы хотели, чтобы этот некто имел некое представление о вас, но при этом не знал бы, где вы живете. Короче говоря, вам был нужен хороший свидетель; но он не должен был знать вашего адреса, не должен был иметь ни малейшего представления о том, где и как его можно разыскать.

На подготовку алиби и самого убийства у вас ушло дня два-три. Больше всего вас беспокоило, как бы понадежнее устроить так, чтобы вас обнаружили вовремя: чтобы, с одной стороны, и без сознания слишком долго лежать не пришлось, а с другой стороны – не очень быстро, чтобы не оказалось бы поставлено под сомнение ваше алиби.

Вы понимали, что, для того чтобы установить связь между вами и «Золотым рогом», мне пришлось бы сначала разыскать Милдред Фолкнер. Но даже если мне удалось бы сделать это достаточно быстро, все равно беспокоиться вам было особенно не о чем, ибо никто в ночном клубе не знал вашего домашнего адреса.

К тому же вы почти не сомневались, что с мисс Фолкнер я увижусь не раньше часа ночи, когда она придет ко мне в контору и даст мне наводку на «Золотой рог», и что даже после этого у меня уйдет немало времени на то, чтобы разыскать вашу квартиру.

Однако мне удалось сделать это гораздо быстрее. Благодаря небольшому расследованию, предпринятому моим секретарем, мисс Стрит, я практически сразу вычислил, что вы имеете некое отношение к «Золотому рогу».

– Надо же, какой догадливый! – язвительно заметила она. – Аж завидно!

– Позвонив мне из дома Колла, – невозмутимо продолжал Мейсон, – вы затем вышли на улицу, где оставили машину, поехали в Сиреневый каньон, убили Линка и только потом приняли большую дозу веронала. После этого вы вернулись к себе домой, поставили на пол телефон, проследив за тем, чтобы трубка оставалась на месте, и отдались во власть сна, ибо снотворное уже начало действовать. К тому времени, как я вас разыскал, вы уже крепко спали.

– Это ваша версия? – спросила она.

Мейсон кивнул.

– Ну и засуньте ее себе куда подальше. Думаю, вам очень хотелось бы обвинить меня во всех грехах, чтобы отмазать от тюрьмы свою богатенькую клиентку, но, на вашу беду, вы не на ту напали. Придется вам поискать козла отпущения на эту роль где-нибудь в другом месте.

В комнате воцарилось молчание. Лейтенант Трэгг, взглянув на Эстер Дилмейер, отвел глаза и принялся задумчиво разглядывать рисунок на ковре.

– Ну так что? – первой нарушила явно затянувшееся молчание Эстер. – Это что, новый способ допроса с пристрастием или мы здесь просто сидим и любуемся обстановкой?

– Мы ждем, – сказал Мейсон, – когда вы нам расскажете про убийство.

– Вы можете ждать хоть до второго пришествия. От меня вы все равно ничего не дождетесь! И вообще, мне пора. Так что, с вашего позволения, ребята, я начну одеваться.

– Вы никуда не пойдете, – заявил Трэгг.

– Не пойду?

– Не пойдете.

– Почему же это?

– Мейсон выстроил логически безупречное обвинение.

– Вы хотите сказать, что вас убедил этот бред?

Он кивнул.

– Ну вы уже совсем… того, – сказала она, а затем сделала широкий жест рукой и добавила: – Все вы.

И снова наступило напряженное молчание, которое, по-видимому, куда больше нервировало Эстер Дилмейер, чем доводы Мейсона, обвинившего ее в убийстве.

– Боже мой, – воскликнула она, – какого черта вы тут сидите и пялитесь на меня! Боже милосердный! В конце концов, я у себя дома. Мне надо одеться.

– Вы никуда не пойдете! – повторил Трэгг. – Можете считать себя арестованной.

– Ладно, я арестована. Но это не значит, что я должна торчать здесь и созерцать ваши кислые рожи. Наверное, раз уж меня арестовали, то вы должны будете куда-то меня отвезти.

– Не исключено.

Она распахнула халат.

– Прямо вот так?

– Нет. Вы можете одеться.

– А вы тем временем будете таращиться на меня? Нет уж, спасибо.

Мейсон закурил.

– Да не молчите же вы. Может быть, хоть поспорить со мной попытаетесь?

– Нам с вами не о чем спорить, – невозмутимо ответил Мейсон. – В деле с отравленными конфетами все улики против вас. Если же вы не убивали Линка, то сейчас самое время перестать запираться и начать говорить. А вдруг у вас найдутся некие смягчающие обстоятельства, которые можно будет истолковать в вашу пользу.

– Знаю я эти ваши уловки, – заявила она. – Пытаетесь разговорить меня. Что ж, раз уж вы все здесь такие умные, то я скажу вам кое-что. Крошка Эстер знает свои права. А потому она будет сидеть очень-очень тихо и не проронит ни звука. Если в полиции считают, что у них достаточно улик против меня, то пусть меня судит суд присяжных, где меня будет защищать настоящий, порядочный адвокат, а не жуликоватый проходимец. И вот тогда посмотрим, что у вас выйдет.

– Что ж, – сказал Мейсон, – если вы убили его намеренно и хладнокровно, то такой ход вполне оправдан. Однако если вы застрелили его, защищая собственную жизнь, или же это получилось случайно, то вам лучше рассказать об этом сейчас.

– Это почему же?

– Потому что, если вы сейчас промолчите, а затем на суде попытаетесь представить дело как несчастный случай или как убийство, оправданное обстоятельствами, присяжные воспримут это как историю, сочиненную для вас вашим адвокатом.

– Вы мне очень помогли.

– К вашим услугам, – улыбнулся ей Мейсон. – Но в вашей обороне есть слабые места. Рано или поздно полиция наткнется на них. И тогда будет уже слишком поздно пытаться спасти себя и рассказывать, что же случилось на самом деле.

– Правда? И что же это за слабые места?

– Недостающие фантики в коробке с конфетами, одинаковые карточки, ваш носовой платок, телефон на полу с трубкой на рычаге – и все прочее, что еще удастся обнаружить полиции.

– Что, например?

Мейсон улыбнулся:

– А вы сами подумайте. При этом имейте в виду, что теперь полиции известно, что и как происходило. Им останется лишь найти подтверждение.

– Ну и флаг им в руки, – вызывающе заявила она.

– Они-то найдут, можете не сомневаться, – вздохнул Мейсон. – А вот вам к тому времени будет уже поздно рассказывать свою историю.

– Почему?

– Газетчики напишут, что все это уловки вашего адвоката.

Она посмотрела на него невидящим взглядом человека, пытающегося принять некое жизненно важное решение.

– А если я расскажу все сейчас?

– Тогда факты будут выглядеть куда более правдоподобно.

Она сосредоточенно разглядывала свою сигарету.

– Что ж, возможно, вы и правы.

Трэгг хотел было что-то сказать, но Мейсон упреждающим жестом заставил его замолчать.

– У Колла есть ключ от вашей квартиры? – подсказал ей Мейсон.

– Да.

– Значит, именно там он держал Боба Лоули на следующий день после убийства, пока вы были в больнице.

– Наверное. Но точно не знаю.

– Вы влюблены в Колла?

– Уже нет. А раньше я была от него без ума. Ничего, переживу как-нибудь. Со временем все пройдет. Я уже проходила через это, так что и сейчас как-нибудь перетерплю…

Мейсон взглянул на часы:

– Что ж, если вы собираетесь…

– Ну ладно, – сказала она. – Вот как все было. Я работала в игорном доме. Работа моя заключалась в том, чтобы поощрять мужчин к игре и следить за тем, чтобы они не уходили сразу, как только начинают проигрывать. Ведь мне платили процент с выручки. Некоторое время назад Колл и Линк предложили мне поплотнее заняться Бобом Лоули, представив мне его как богатенького бабника. Я должна была помочь им «раскрутить» его на денежки, которых у него, похоже, было слишком много.

Свою часть работы я выполнила как надо.

Когда же дело дошло до дележки барышей, они задумали обойти меня, а на мое место взять новую подружку Колла.

Вообще-то я не возражала. Мне и самой уже надоела такая жизнь, но мириться с тем, что меня хотят лишить обещанных денег, я тоже не собиралась. И тогда я решила действовать самостоятельно, так сказать, на свой страх и риск.

Этот револьвер Боб Лоули всегда держал в бардачке своего автомобиля. Скорее всего, он даже не заметил пропажи, когда я его оттуда стащила. Разумеется, я понимала, что в случае чего подозрение падет в первую очередь на меня, а потому мне было необходимо железное алиби.

Тогда-то я и решила послать себе отравленные конфеты. Все необходимое для этого я приготовила четыре дня назад – вынула несколько штук из коробки и отложила их в бумажный пакет, чтобы взять его с собой, начинила снотворным остальные, упаковала коробку в бумагу и держала наготове, чтобы послать ее себе через курьерскую службу сразу же, как только Линк предоставит мне возможность завладеть акциями, то есть сертификатом. Так что я была во всеоружии и ждала.

В тот вечер, когда он отправился в Сиреневый каньон, я не сомневалась, что сертификат будет у него с собой. Судя по всему, там же должна была состояться сделка. Затем меня разыскала мисс Фолкнер, от которой я узнала многое из того, о чем прежде даже и не подозревала. Она же попросила меня прийти в час ночи к вам в контору. Мне ведь нужно было обеспечить себе алиби, для чего я изначально собиралась звонить в полицию, однако вы для этого подходили больше. Колл знал, где я живу, и у него был ключ от моей квартиры. Я же прежде всего хотела удостовериться в том, что его нет дома. Мне уже было известно, что он должен встретиться с Линком в Сиреневом каньоне. Я стала следить за его домом, дождалась, когда он уехал, а потом вошла в холл, позвонила вам, сказала, что меня отравили, и отправилась в Сиреневый каньон. По дороге я съела неотравленных конфет из бумажного пакета, чтобы содержимое желудка показало наличие в нем шоколада. А уже перед самым домом Линка я приняла большую дозу веронала, надела маску и плащ.

По тому, как Линк ответил на мой стук, я поняла, что он ждет женщину. Когда же он увидел маску и наставленное на него дуло револьвера, то едва не грохнулся в обморок. Я приказала ему достать сертификат на акции Лоули и положить его на стол.

– У вас не возникло с ним никаких проблем? – спросил Мейсон.

– Единственной проблемой было то, что он страшно перепугался и у него дрожали руки, так что я даже забеспокоилась, что он не сможет открыть ящик письменного стола, где у него лежал сертификат. Потом, едва он успел это проделать, я услышала какой-то шум и взглянула назад через плечо.

– Это и была та, другая женщина? – спросил Мейсон.

– Да. Дело в том, что, втолкнув Линка в комнату, я оставила открытой входную дверь. И, скажу я вам, эта девица оказалась не робкого десятка. Я наставила на нее револьвер, рассчитывая, что это ее испугает. Но, видать, не на такую нарвалась. Она набросилась на меня, как дикая кошка. Схватила обеими руками мою правую руку и попыталась отобрать у меня револьвер. Короче говоря, курок мы спустили вместе. Я держала палец на спусковом крючке, и получилось так, что теперь он застрял в скобе. Она по-прежнему отчаянно пыталась вырвать у меня оружие. Я крикнула ей, чтобы она прекратила. Но куда там… Револьвер выстрелил. Похоже, это ее наконец отрезвило, и она отшатнулась от меня. Пистолет упал на пол. А потом мы увидели Харви Линка.

Маска все еще оставалась на мне. Так что лица моего она не видела и не знала, кто я. Мы обе бросились к двери. Она забыла свою сумку, я – пистолет.

Дорога же домой стала для меня настоящим кошмаром. Веронал уже начал действовать. Последнюю часть пути мне уже мерещилась всякая ерунда. У меня было такое ощущение, что все происшедшее мне просто приснилось. Каким-то чудом мне удалось поставить машину в гараж и добраться до своей квартиры, которая была уже приведена в тот вид, в котором вы и должны были ее найти. Я повалилась на пол, заснув прежде, чем успела удариться об него. Остальное вы знаете.

И лишь очнувшись в больнице, я вспомнила, что оставила маску и плащ в машине. Эта маска могла меня выдать. Я собиралась отделаться от нее сегодня же вечером.

Мейсон кивнул Трэггу:

– Пожалуйста, лейтенант, спрашивайте, о чем хотели.

– Вы обе убежали с места преступления, даже не взглянув, насколько серьезно ранили Линка? – задал полицейский свой вопрос.

– Там все было ясно и без того. Он рухнул на пол как подкошенный.

– А что он делал, пока вы рвали друг у друга из рук револьвер?

– Пытался засунуть сертификат обратно в стол, – сказала она. – Он стоял к нам спиной, но я видела, как он возится с ящиком. А теперь я хочу, чтобы вы кое-что сделали.

– Что именно? – спросил Трэгг.

– Задержите ту девицу, и пусть она сама расскажет вам, как это было, прежде чем узнает, кто я и что я уже вам рассказала.

– Кто она? – спросил Мейсон.

Эстер горько усмехнулась.

– Это возмездие, – проговорила она. – Наивная дурочка, вообразившая, что завлекать мужиков в игорном доме и получать за это комиссионные лучше, чем просто зарабатывать себе на жизнь. Ей нужна моя работа, а мне – ее.

В этом-то и беда всех этих восторженных простушек, единственным достоянием которых является молодость и красота. Они думают, что всегда будут молодыми. Им кажется, что стареют только другие, а уж им-то это не грозит. Помнится, я и сама когда-то так считала – а в нашем деле очень быстро выходят в тираж. Здесь тридцать лет – все равно что сорок в любом другом…

– Кто она? – перебил ее Трэгг.

Эстер Дилмейер хрипло усмехнулась.

– Лоис Карлинг, – объявила она. – Вот она, расплата.

Мейсон снял трубку телефона и протянул ее лейтенанту Трэггу:

– Позвоните в полицейское управление и распорядитесь, чтобы отпустили Карлотту Лоули, – сказал он.

Трэгг взял трубку, шутливо склоняя голову перед Мейсоном.

– Вы выиграли, – ухмыльнулся он. Ожидая, пока его соединят, он заметил: – А вы, мисс Фолкнер, когда в следующий раз решите отвлечь внимание от своей сестры, уж постарайтесь не палить прилюдно из револьвера и не принимать так усердно на себя все подозрения. Какое-то время вам удавалось водить меня за нос, но как только я узнал вас поближе и смог оценить ваши незаурядные умственные способности, то сразу же догадался, что вы сильно переигрываете… Алло. Алло, управление? Лейтенант Трэгг из «убойного». Мы отпускаем Карлотту Лоули. Перри Мейсон собирается поместить ее в частный санаторий. Так что действуйте, и чтобы все было сделано как надо, без всяких там задержек и проволочек.