Онлайн чтение книги Девичья игрушка, или Сочинения господина Баркова
Епиграммы*

Худая память, врут, все будто у седых,

А я скажу: она у девок молодых.

Спросили однаю, при мне то дело было,

— Кто еб тебя теперь? Она на то: — Забыла.

Муж спрашивал жены, какое делать дело,

— Нам ужинать сперва иль еться начинать?

Жена ему на то: —Ты сам изволь избрать,

Но суп еще кипит, жаркое не поспело.

Позволь, Кларисса, мне списать с тебя портрет,

Которого и различать не будет свет,

Столь чрезвычайно он с тобою будет сходен.

И верь, что будет он тебе весьма угоден:

Я напишу его без кисти и чернил,

И так, чтоб он с тобой конечно сходен был.

Но отгадай, чем мы портреты те рисуем?

Ответ Клариссы: хуем.

Ко стенке приклонясь, журит Гаврилу Анна:

— Высоко, простячок, потрафил ты неладна;

О, низко уж теперь, — она ему ворчит.

— Ну вставь ин ты сама, — он с сердцем говорит.

— Позволь, сударыня, мне сделать то же точно,

В чем упражнялись те, кто делали тебя,

Авось и мне удастся ненарочно

Сделать такую ж, хоть не для себя.

— Где мать? — пришед домой, спросил Сазон Ванюши.

— Она пошла, — отцу лепечет малой, — тпруши,

И там портки долой она у мужика,

Мужик у мамыньки меж ног — кака.

Желанья завсегда заики устремлялись,

И сердце, и душа, и мысли соглашались,

Жестоку чтоб открыть его к любезной страсть,

Смертельную по ней тоску, любови власть.

Но как его язык с природна онеменья

Не мог тогда сказать ни слова ей реченья,

То, вынувши он хуй, глазами поморгал

И немо сию речь насильно проболтал:

— Сударыня, меня извольте извинити,

Он нужду за меня всю может изъяснити.

Не выписал писец какого-то указу,

Не внес его в екстракт по судному приказу.

Взошел в повытье дьяк и дело то просил.

— Еще-ста не готов, — подьячий говорил.

Взбесился секретарь, велел подать железы,

Хотел стегать плетьми, да сжалился на слезы,

Ебену только мать с наставкою сказал,

Ерыгой, пьяницой, пиздой его тазал.

Подьячий перед ним туда-сюда вертелся,

— Ей-ей сте, — говорил, — я пьяным не имелся.

— Мошенник, сукин сын, пред мной ты хочешь лгать,

Я тот час прикажу твой рот говном зажать,

Не будешь никогда ты мною издеваться,

Пред ставкой очною ты хочешь запираться!

Не я ли всякой день хожу сам на кабак

— Всегда вижу тебя, — сказал копейсту дьяк.

Напрасно, муж, грустишь, что я с попом ебусь:

Безгрешна от того я, друг мой, становлюсь,

И ежели когда попу я подъебаю,

Тогда я и детей и мужа вспоминаю.

Всегда с ним благодать мой осеняет лоб,

Или не знаешь ты: чиста пизда, поп еб.

Что сильны Юпитер навесил бороды козам,

Досадно стало то бородачам козлам.

Так должен — рассуди — негодовать монах,

Что бабы бороды имеют на пиздах.

Горшкова дочь дает в наем свою пизду,

Кто хочет, тот еби, плати лишь только мзду,

А у нее пизда весьма уж не робячья,

Потребен хуй большой, а плешь чтоб жеребячья.

Какую ж за труды ей пошлину давать?

Она охотнику сама о том даст знать.

Не знав роскоши в любви,

Детинушка влюбился

И в спламененной крови

С женою веселился.

И туша свой любовной жар,

Не попал, где надлежит,

Жена, почувствуя удар,

— Не туда, мой свет, — кричит.

— Что ты врешь, как не туда? —

Рассердясь он говорил.—

Я смолода то сам болезненно сносил.

Ебливая вдова с досадой говорила:

— Почто нам тайной уд натура сотворила?

Не ради ли того, чтоб похоть утолять

И в дни цветущих лет ту сладость нам вкушать?

Когда ж нам естеству сей член дать рассудилось,

Так для чего оно, давая, поскупилось

И не умножило на теле их везде?

На всякой бы руке у женщин по пизде,

А у мущин хуи б на месте пальцов были —

С какою б роскошью тогда все в свете жили!

Все етца бы могли везде и завсегда,

Еблась тогда б и я без всякого стыда.

Пресвитер на духу журил

Духовного сынка,

Отнюдь чтоб не блудил:

— Вить нам для сцак дана битка, —

Он сказывал ему.

— Муде, — спросил тут сын, — к чему?

Что молвлю, господа, то будет не издевка.

Разносчицей в ряду цитронов была девка,

Молодчик молодой и лакомка тут был,

Задумал их купить и для того спросил:

— Цитронам сим цена, голубушка, какая?

— Копеек только пять, цена недорогая.

— Так дорого, — сказал, — ебочков разве пять.

— Лишь в долг, сударь, не дам, изволь за это взять.

Сафрон как чорт лицом, и к дьявольским усам

Имеет еще нос, подобный колбасам,

Которы три года в дыму будто коптились;

А дети у него прекрасные родились,

Что видя, госпожа, имевша мимо путь,

Сказала, чтоб над ним немного подсмехнуть:

— Куда как дурен нос, хозяин, ты имеешь,

А деток не в себя работать ты умеешь.

Надулся тут Сафрон, боярыне сказал:

— Не носом я детей, а хуем добывал.

Увидевши жена, что муж другу ебет,

Вскричала на него: — Что делаешь ты, скот?

Как душу, обещал любить меня ты, плут!

— То правда, — муж сказал, — да душу не ебут.

— Я в сердце жертвенник богиням ставил вечно

И клялся было Муз любити я сердечно,

Но видевши тебя, ту мысль я погубил,

Прекрасная брюнет, тебя я полюбил.

Одна ты у меня на мысли пребываешь,

Теперя ты одна все чувства вспламеняешь,

И свято в том клянусь, — пиита говорил, —

Что сердце, взяв у них, тебе я подарил. —

Брюнетта тут на то: — Богинь не обижаю,

Не сердца твоего, а хуя я желаю.

— Федулушка, мой свет, какой это цветок,

Который у мущин блистает из порток?

Я видела намнясь, как с батюшкой лежала,

Что матушка, пришед, рукой его держала.

Пожалуй, мне его, голуочик, растолкуй, —

Просила девушка. Федул сказал ей: — Хуй.

— Приятель, берегись пожалуй ты от рог:

Жену твою ебут и вдоль и поперек.

А тот на то: — Пускай другие стерегут,

А мне в том нужды нет: вить не меня ебут.

Крестьянка ехала верхом на кобылице,

А парень встречу сей попался молодице.

Сказал: — Знать, ты сей день не ебена была,

Что едешь так невесела.

А та в ответ: — Коль ты сказал не небылицу

И истинно коль то причина грусти всей,

Так выеби мою, пожалуй, кобылицу,

Чтоб шла она повеселей.

Случилось мельнику с девочкой повстречаться,

Которая всегда любила посмеяться.

Он о постройке с ней тут начал рассуждать,

Местечко где б ему для мельницы сыскать.

С усмешкою ему та девка отвечала:

— Давно уж место я удобное сыскала:

Там спереди течет по времени ручей,

А сзади хоть и нет больших речных ключей,

Да из ущелины пресильный ветер дует.

Тут мельник с радости ту девочку целует:

— Где ж место, укажи, чтобы и я знать мог.

— Изволь, — сказала та, — вот у меня меж ног.

Мне кажется, что я хуй, руки, уши, рот,

Муде, глаза, язык и бегание ног

Природою себе достал на случай тот,

Чтоб помощию их пизду ети возмог.

За еблю некогда журила дочку мать:

— Эй, дочка, перестань, пожалуй, еть давать.

А дочка ей на то: — Тебе нет дела тут,

Что нужды в том тебе? вить не тебя ебут.

Хоть еть или не еть —

Все должно умереть,

Неизбежимо смертно жало;

Так лучше умереть, смягчивши штанно скало.

Венера у Марса смотрела с почтением

Шлем бога сего, и меч, и копье,

Что видя, Приап ей молвил с презрением:

— Для ваших вить рук хуй лутче ружье.

Повздорил некогда ленивый хуй с пиздою,

С задорной блядкою, прямою уж звездою.

Пизда, его браня, сказала: — Ты дурак,

Ленивый сукин сын, плешивый чорт, елдак.

Взбесился хуй тогда, в лице переменился,

Надулся, покраснел и в кость вдруг претворился,

За губы и усы пизду он вдруг схватил

И на плешь на свою с куфьею посадил.

Расспорился мужик с подобным мужиком

И называл его в задоре дураком:

— Ты еблю чтишь, дурак, тяжелою работой,

А я ее всегда веселой чту охотой.

Когда б по твоему, дурак, блядин сын, чли,

То б наши господа боярынь не ебли,

Они бы чванились и весь свой век гуляли,

А нас бы еть своих тогда жен заставляли.