Онлайн чтение книги Фрегаты идут на абордаж
ГЛАВА СОРОК ШЕСТАЯ

Тихая и прохладная апрельская ночь. Высоко над Эльбой в звездном небе повис яркий месяц. Посреди фарватера стоит на якоре «Леопольд Первый»; все огни на корабле давно погашены. Из кормовых окон светится лишь одно

— широко распахнутое окно адмиральской каюты. Тишину нарушают лишь мерные шаги караульного, расхаживающего по верхней палубе.

Адмирал Карфангер вновь и вновь подходит к окну и устремляет взгляд в сторону устья Эльбы: где-то там уже стоят на якоре готовые к отплытию китобойцы. Наступила полночь. Возле левого берега реки из темноты начали проступать очертания паруса, медленно двигавшегося вверх по течению.

Карфангер закрыл окно, задернул занавеску и поднялся на кормовую надстройку. В этот момент к фалрепу «Леопольда» подошла небольшая шлюпка.

— Кто идет? — прокричал караульный. — Пароль?!

— «Дельфин» и «Малыш Иоханн», — ответил снизу приглушенный голос.

— Поднимайтесь!

Широкоплечая фигура начала взбираться по фалрепу.

— Петер Эркенс, это вы? — спросил Карфангер, перегнувшись через релинг.

— Да, господин адмирал.

— Милости прошу!

Они спустились в адмиральскую каюту. Наполнив вином два высоких бокала, Карфангер спросил о причине столь позднего визита.

— Почему вы не пришли попросту ко мне домой? — допытывался он. — Это возбудило бы гораздо меньше подозрений даже днем.

— Как только я расскажу вам, что произошло, вы все поймете, — ответил Петер Эркенс, протягивая адмиралу через стол письмо.

— От моего капитана Янсена? — спросил тот, мельком взглянув на почерк. — Где вы с ним встретились? Неужели в Лондоне, куда он ушел вместе с Юргеном Таммом? И вы сами тоже прибыли оттуда?

— Нет, из Копенгагена.

— Из Копенгагена? И там вы виделись с Яном Янсеном?

— Да, к сожалению. Господин адмирал, ваши корабли не дошли до Лондона. Бранденбуржцы захватили их и доставили в Копенгаген в качестве призов…

— Захватили?! — Карфангер подался вперед. — Бранденбургские каперы захватили мои корабли?

— Да, господин адмирал. Как нарочно, именно ваши…

— Мои или кого-нибудь другого — это не меняет дела! — Даже если бы это были корабли Томаса Утенхольта… Нет, это — выпад против города.

Он резким движением распечатал письмо и принялся было за чтение, но тут же снова поднял глаза на Петера Эркенса.

— Но вы-то как попали в Копенгаген? Неужели на одном из каперских кораблей?

— Нет, я служу теперь не во флоте курфюрста, а у корабельных дел мастера Пекельхеринга из Кольберга. Он и послал меня в Копенгаген присмотреть хороших плотников. Дня через три я приеду с такой же миссией в Гамбург. В Копенгагене, куда привели оба ваших корабля, мне не составило труда встретиться с капитаном Янсеном — ведь я бранденбуржец. Получив от него это письмо, я немедленно отправился в Альтону, откуда послал слугу известить вас.

— Ваш слуга умеет держать язык за зубами?

— Ручаюсь, что он будет нем, как рыба.

— Хорошо.

Карфангер погрузился в чтение письма. Янсен писал, что им с Юргеном Таммом ничего не стоило бы дать каперам достойный отпор: их легкий фрегат «Берлин» имел на борту всего шестнадцать орудий, из которых самые тяжелые были четырехфунтовыми. О «Принце Людвиге» с его восемью двухи трехфунтовыми стволами и говорить нечего. Однако они посчитали, что окажут адмиралу Карфангеру медвежью услугу, угостив бранденбуржцев парочкой хороших бортовых залпов или послав на их палубы неутомимого Венцеля с десятком-другим крепких ребят. В конце Янсен выражал надежду, что все обойдется и корабли Карфангера вскоре смогут вернуться в Гамбург.

Адмирал сложил письмо и проговорил с горькой усмешкой:

— Вот до чего дошли немцы: лишь благодаря хладнокровию и осмотрительности капитана Янсена удалось предотвратить кровопролитие. Бог свидетель

— мне и в дурном сне вряд ли привиделось бы, что такое может произойти с гамбургскими торговыми кораблями.

— Поговаривали, будто бы Гамбург задолжал курфюрсту сто пятьдесят тысяч талеров и отказывается…

— Да-да, я знаю. Сам не раз предупреждал совет, сенат и парламент.

После того как французы напали на нас у самого устья Эльбы, отказ от выплаты субсидий начинал уже походить на игру с огнем.

— Я слыхал об этом, — отозвался Петер Эркенс. — Значит, теперь за гамбургскими судами охотятся еще и бранденбуржцы. Помимо «Берлина» и

«Принца Людвига» в море крейсируют еще четыре фрегата, капитанам которых приказано захватывать гамбургские корабли. Обычно они поджидают добычу у самого входа в Английский канал. У Шетландских островов находятся «Наследный принц» и «Леопард», в районе Гельголанда — «Красный лев» и «Принцесса Мария».

Эркенс вскоре попрощался; Карфангер еще долго смотрел вслед удалявшейся шлюпке, пока ее очертания не растворились в призрачном лунном свете. Посвежело; адмирал поплотнее закутался в плащ и повернулся в сторону города. Внезапно его охватило какое-то странное чувство: ему стало казаться, будто он не то изгой, не то чужак, которому приходится дожидаться утра, когда откроют городские ворота. Кого в этом городе он мог еще назвать своим другом? Там жили Анна и дети, но это совсем другое.

Может быть, секретаря адмиралтейства Рихарда Шредера? Дидерих Моллер, Иоахим Анкельман и старый шкипер Клаус Кольбранд в лучшем случае неплохо к нему относились, не более того… Зато завистников и противников во главе с Томасом Утенхольтом и Лоренцом Ворденхоффом — хоть пруд пруди.

О каком-либо возмещении убытков за потерю кораблей не стоило даже и заикаться. Эти господа не упустили бы случая язвительно спросить, какое отношение ко всему этому имеют городские власти? Пусть адмирал Карфангер обращается в морскую страховую контору. Там сразу же примутся озабоченно вертеть так и сяк статьи договора и, конечно же, не обнаружат в них ни слова насчет обязанности страховой кассы уплатить ему хоть талер. Ведь его корабли не погибли в шторм, не попали в руки берберийских пиратов, не наскочили в тумане на мель и не стали добычей ни французских корсаров, ни шведских каперов. А от нападения бранденбургских каперов они не были застрахованы.

Или может быть, они наконец оторвутся хоть на минуту от своих счетов, гроссбухов и сундуков с талерами? Может быть, почувствуют, что пора занять твердую позицию в борьбе за общее дело всех немцев, всей империи?

Но где она, эта империя! Во что превратилась война, которую она ведет?

Франции удалось расчленить коалицию своих противников: в августе французы подписали в Нимвегене мир с Нидерландами, в декабре — с Испанией.

Совсем недавно Австрия тоже нашла общий язык с Францией, начались переговоры и с Бранденбургом. Опять получалось, что каждый заботился лишь о своей выгоде.

Бранденбург все еще воевал со Швецией и успел отбить у нее все крепости в Восточной Померании, а этой зимой шведы были выбиты и из Пруссии. Неужели отцы города снова рассчитывают на торговлю с Францией, сильной теперь, как никогда?

Карфангер даже поежился, и причиной тому была не только утренняя свежесть. Небо на востоке начинало алеть. Посвистывая крыльями, над Эльбой проносились дикие утки. Пронзительно кричали чайки, ссорясь из-за добычи. Утренний ветерок доносил запахи ворвани, сельди и разогретой смолы.

Клочья тумана медленно относило в сторону города, откуда уже доносился звон колокола на сторожевой башне. Каким станет этот новый день, начало которого он возвещает?

Карфангер кликнул караульного и приказал спустить на воду шлюпку.

Прежде чем рассказать о ночном визите Михелю Шредеру и Бернду Дрееру, он хотел сам услыхать, что говорят обо всем этом в Гамбурге, а заодно и посоветоваться с Анной.

День прошел, наступил вечер. Когда городская стража уже запирала ворота, капитан «Леопольда Первого» возвратился на свой корабль и собрал всех офицеров в капитанской каюте. Серьезное выражение лица адмирала позволяло догадываться, что речь пойдет не о повседневных делах.

Карфангер разъяснил офицерам намерения отцов города. В целях защиты от бранденбургских фрегатов «Леопольд Первый» будет сопровождать китобойную флотилию только до Шетландских островов, затем вернется обратно, чтобы крейсировать между устьем Эльбы и входом в Ла-Манш, охраняя торговые караваны, идущие в Англию и Голландию. Помимо «Леопольда Первого» на днях выйдут в море два частных конвойных фрегата под командованием Петера Поймана и Иоханна Кестера со ста пятьюдесятью солдатами на борту каждый. Кроме того, совет города намеревался отозвать из Испании «Герб Гамбурга», отправив, туда вместо него частный конвойный корабль.

Адмирал не сказал ни слова о своих собственных заботах.

— Теперь-то мы посчитаемся с Бранденбургом! — воскликнул Михель Шредер.

— Ни в коем случае! Я сделаю все, чтобы пушки не заговорили, — возразил Карфангер.

— Но ведь мы получили приказ оборонять наших «купцов» от бранденбургских каперов, — вмешался Бернд Дреер. — Как же заставить их считаться с нами, если не пустить в дело пушки?

— Если пастух силен и полон решимости защитить свое стадо, то к нему не сунется ни один волк, — отвечал Карфангер. — Поэтому давайте постараемся не разжигать войну, а уладить дело мирным путем во имя достоинства и благополучия всей страны.

Он подозвал корабельного священника и попросил его подготовить к следующему дню проповедь и прочесть ее перед всей командой, прежде чем корабль выйдет в море.

— А что будет с «Дельфином» и «Малышом Иоханном»? — спросил Михель Шредер. — Есть ли надежда вернуть их обратно?

— Это волновало бы меня менее всего, если бы не их команды, оставшиеся без куска хлеба, — ответил Карфангер и пожелал своему лейтенанту спокойной ночи. Михель Шредер понял, что адмирал хочет остаться один, подозвал боцмана, велел ему взять фонарь, и они вдвоем отправились осматривать корабль, проверять, везде ли погашены лампы и свечи, не балуется ли кто-нибудь в носовом кубрике трубочкой виргинского табаку на ночь. Однако повсюду царили тишина и покой: на баке, на батарейных палубах между орудиями, в подвесных койках крепко спали матросы и солдаты.

Еще два дня простоял «Леопольд Первый» у бастионов Гамбурга. Наконец все было готово к отплытию. Напоследок Карфангер посовещался с капитанами Иоханном Кестером и Петером Нойманом — и конвойный фрегат снялся с якоря и вместе с китобойной флотилией ушел вниз по течению Эльбы.