Онлайн чтение книги Хрустальный ангел
Ужин для троих

Сара закрыла дверь на ключ и заскочила в лифт.

Поспешно соображала, что может доставить удовольствие Магде и Петру после семи лет совместной жизни без росписи. Придумала только шампанское и восемь роз. Что можно купить наскоро людям, которых знаешь всего пару месяцев?

* * *

Яцек позвонил в последнюю минуту, что не вернется до десяти, что должен остаться на работе, так как у него полный завал.

– Но ты, Птичка, иди и не дуйся.

Дуйся! Кто сегодня так говорит!

Итак, Сара стояла перед дверьми Магды с шампанским и розами и была очень зла на себя и на нее одновременно, неизвестно, на кого больше.

Во-первых, Сара злилась на то, что не умела отказывать, во-вторых, что встретила соседку, живущую напротив, паню Херц, которая снова пробовала ей выговорить, что пес Сары наделал на ее половик перед дверью и что она потребует от домоуправления, городской управы и вообще всей страны предписания, запрещающего держать собак в доме. А Сара не знала, как ей доказать, что нет у нее никакой собаки.

А если бы и была, то, конечно же, никому бы не наделала на половик. Хотя, без сомнения, этой тетке необходимо устроить какую-нибудь гадость, потому что она была самой занудной соседкой на этой половине земного шара. Сара знала, откуда берутся кучи на ее половике. Их постоянно приносили ребята из четвертой квартиры, на которых пани науськивала полицию еще с января.

Пани Херц была столь неприятна и столь уверена в том, что поймала Сару по горячим следам, то есть в попытке наплевать на нее и на собачьи отходы, что Сара послушно убрала чужое дерьмо, покорно выслушала длинную тираду, вернулась домой, тщательно вымыла руки, и тут оказалось, что к Магде она опаздывает.

* * *

Открыла ей Магда – в длинном фиолетовом вечернем платье, таком, какое когда-то хотелось иметь Саре – и сделала вид, что крайне удивлена.

– Сара, это ты? – Она смотрела на нее так, как если бы видела ее третий раз в жизни.

Магда со значением подмигивала ей, будто бы она очень удивлена, изображая, что Сара заявилась так неожиданно! Но ей, Магде, очень приятно (чего Сара в действительности не могла сказать о себе).

– Да, это я, – пропела в унисон Сара и вручила Магде цветы и шампанское.

– О, как это приятно, что ты помнишь… – разливалась Магда, и тогда за ней появился Петр.

– Ты одна?

– Яцек очень извиняется, но у него там что-то случилось, но мы не забыли. Это для вас.

Петр сделал жест, который означал радостное приглашение, но скорее был похож, будто он отгоняет муху. И Сара переступила порог.

Нет ничего хуже, чем одинокой женщине вламываться на восьмую годовщину двух людей, создавая будто бы премилый, но на самом деле неловкий треугольник.

Сара бросила на Магду убийственный взгляд, но та поцеловала ее настолько сердечно, что Сара почувствовала вновь необъяснимое чувство вины, которое жило в ней, как вторая кожа. Знакомое и неприятное.

– Входи, входи, – пригласил Петр и пожал Саре руку.

Магда засунула нос в красные розы.

– Четное число?

– На каждый год по одной, – промямлила Сара, пробуя изображать оригинальность.

Петр со следами усмешки, которая выражала презрение к женским забавам – отмечанию годовщин и прочим вещам, спросил:

– Ты тоже помнишь такие вещи? Поищу вазу.

Он взял цветы из рук Магды и пропал в глубине квартиры.

– Спасибо, дорогая, – зашептала Магда. – Видишь, как мужики не любят таких вещей. Но, конечно же, он вообще не помнил, однако сейчас… Им нужно осторожно напоминать, только не навязчиво. А теперь у него будет о чем подумать.

– Милый, – крикнула Магда в сторону кухни, – откроешь шампанское?

– Положил в холодильник, могу сделать вам коктейль. Где стоят стаканы? – откликнулся Петр, и Сара могла присягнуть, что в его голосе было что-то другое, нежели тогда, когда он здоровался с нею. Магда была права, с мужчинами нужно уметь себя вести.

– В шкафу справа, – откликнулась Магда и наклонилась к Саре: – Восемь лет живет в доме, словно он гость, и даже не знает, где в доме стаканы, можешь себе представить?

Это-то как раз Сара представляла себе отлично.

Магда устроилась в кресле, открыла соленые орешки и насыпала их в мисочку.

– Ужин у меня в духовке, а Петр даже не догадался… Ах, эти мужчины, – вздохнула она и посмотрела на Петра, который появился с бокалами.

– Прошу, – проговорил он вежливо.

– Ты не пьешь? – Магда чокнулась с Сарой, и Сара отпила большой глоток, несмотря на то, что это был обычный день, а она не любила пить без повода. Да еще Яцек уезжал далеко и без нее, и это было очень небезопасное путешествие, о чем она не переставала помнить.

– Нет… поскольку я должен, я тебе вчера говорил, – начал плести Петр, серьезно глядя на Магду.

– Но ты, наверное, шутишь! – воскликнула Магда. – Что, именно сегодня? Петрик, не валяй дурака! И покажи Саре книжку, сегодня пришли первые сигнальные экземпляры, как на заказ… Петр, напиши им пожелание.

Петр послушно повернулся и снял с полки книжку в твердой обложке.

«Смысл жизни и выживания», – гласило название. Сара знала, что уже пару месяцев он переводил какой-то талмуд, но не имела понятия, что это философская тема, с жутким названием. Он вынул ручку и открыл книжку на первой странице.

– И Яцеку, – подсказала Сара.

– Ну конечно. Пусть это будет вам.

«Саре и Яцеку, чтобы были счастливы», – прочитала она.

Это было не очень-то оригинально, но пусть.

– Время летит, скоро станем старыми, – выдохнула Сара. Ей было двадцать восемь.

Петр заметно оживился.

– Да что ты там говоришь. Между тридцатью и сорока начинается самое замечательное время для женщин, – он протянул руку Магде. – Это было семь чудесных лет…

Сара сделала порядочный глоток. Нет ничего лучше, как смотреть на счастье других людей. Магда тоже протянула ему свою руку, сделалось тихо, и Сара почувствовала себя, как всегда, лишней. Ее охватила тоска по Яцеку.

Когда последний раз они вот так сидели в молчании, в волшебном объятии, соединенные только легким прикосновением, она уже не помнила. С того момента, как она услышала от него, что им нужно немного повременить с ребенком, у нее отпало всякое желание заниматься сексом.

– Знаю, – шепнула Магда, – спасибо.

Сара смотрела на ее светящееся лицо и завидовала. Завидовала, что возле нее мужчина, который, не обращая внимания на присутствие приятельницы, может быть ласковым. Может, потому, что они не были настоящими супругами.

– Вы тут посидите, поговорите… Не буду вам мешать… – Петр осторожно отпустил руку и встал.

– Открой шампанское, Петрушечка, такая дата может быть раз в жизни, – попросила Магда.

Петр принес шампанское.

– Вы не думаете расписаться? – спросила Сара и тут же пожалела, так как не ее это дело, но после первой порции алкоголя у нее зашумело в голове.

– Думаем… – Магда усмехнулась, – медвежонок, фужеры для шампанского в шкафу.

Петр посмотрел на Магду с удивлением, налил в два фужера золотистый напиток.

– За вас! – Сара решила как можно быстрее исправить ситуацию и произнесла тост, но это не изменило ее уверенности в том, что она сейчас же должна уйти домой.

– Я ухожу, – Петр стоял в дверях.

– Купи мне сигареты, и сметана кончилась…

– Магда, я тебе ведь вчера говорил, что уезжаю…

Магда отставила фужер в сторону, и усмешка сошла с ее лица.

– Ты что, именно сегодня должен был договориться с приятелями? – Она посмотрела на Сару. – Он бывает страшный… Но ведь сегодня наш праздник!

– Знаю, – каким-то деревянным голосом произнес Петр и подошел к Саре.

Взял ее руку и пожал.

– Я рад, что ты здесь… потому что Магда не должна быть сейчас одна…

До Сары наконец стало что-то доходить. Рука Петра крепко стискивала ее ладонь, и Сара уже знала то, что через минуту должна узнать Магда, и то, о чем уже догадалась сама.

– Я не одна, я с тобой… – сказала Магда. – Ну, ничего не поделаешь. Я постараюсь тебя понять. Если хочешь идти, я тебя не держу… Завтра поговорим…

– Мы говорили об этом вчера. – Петр подошел к двери и поднял с полу огромную, набитую до предела сумку. – Я хочу, чтоб ты знала, ты была самой важной женщиной в моей жизни…

И закрыл за собой дверь.

* * *

Магда выла в ванной до восьми вечера.

В восемь часов три минуты Сара позвонила Яцеку и сказала, чтобы он ее не ждал, если случайно придет домой раньше, так как она не может оставить Магду одну.

В девять Магда одним залпом выпила остатки шампанского и перешла в кухню. Там она вынула из холодильника бутылку водки, размашистым движением поставила ее на стол и полезла за апельсиновым соком. Понюхала, покривилась и вылила в раковину то, что когда-то было апельсиновым соком, а упаковку выкинула в мусорное ведро. Еще раз открыла холодильник и вытащила концентрированный малиново-липовый сок. Налила в стакан сок, водки и добавила воды из крана. Повернулась к Саре, поднесла стакан к губам и сказала:

– Выпью за него!

Саре эта мысль не показалась умной, пить за мужчину, который ушел, да еще водку с малиново-липовым соком, было скорее всего актом сожаления, но она молчала, тем более что видела, как Магда переживает.

– Вот выслежу его и узнаю, где он теперь будет жить, – Магда, с красными пятнами на лице, строила планы, – а потом его оболью… соляной кислотой.

– Ты что, сошла с ума? – вырвалось у Сары, хотя она знала, что в такой ситуации нужно только слушать.

– Нет, не думай, это не моя авторская мысль, приятельница моей мамы с детства хотела кого-нибудь облить соляной кислотой… Сделаю тебе коктейль. – Она схватила пустой стакан Сары, сунула его в раковину, вынула другой стакан, налила в него водки, соку и воды из-под крана.

– Что правда, речь не о мужчине, а о женщине, – спокойно добавила она и поставила перед Сарой стопроцентно отвратный напиток, чуть пенящийся и скорее всего хлорированный.

– Это несправедливо, – сказала Сара, желая утешить Магду. – Но если Петр нашел себе другую женщину, ты не должна думать о том, как ей сделать плохо, это же Петр тебя предал, а не она.

Саре не пришло в голову обливать Гражинку всякими дерьмовыми средствами, может, и зря?

– Предал? – завыла Магда. – Ты знаешь, что у него другая?

– Нет, – Сара попробовала включить в свое нравоучение поправки, однако это не улучшило ситуацию. – Нет, я ничего не знаю, но если бы была другая, все равно не стоит ее ничем обливать…

– Ты что-то знаешь! – Магда расправила плечи и налила себе полный стакан из почти что пустой бутылки. – Ты что-то знаешь, я вижу!

– Да ничего я не знаю, за минуту до этого я вам еще позавидовала!

– Вот именно, – Магда начала расклеиваться, – ведь мы так счастливы…

– Были, – невольно поправила Сара и с опозданием прикусила себе язык.

– Бы-ли-и, – завыла Магда, – выпей за него!

– Магдочка, – Сара гладила ее по руке, – ну не плачь.

– У мамы моей знакомой был муж, – вовсю рыдала Магда, – они та-ак любили друг друга, прожили тридцать два года…

Сара сделала глубокий вдох и поднесла стакан к губам. Может, нужно поддерживать человека только в трудные минуты? Разные люди живут долгие годы вместе, менее или более счастливо. Только какое это все имеет отношение к Петру?

– И он заболел раком крови. – У Магды заблестели глаза, и Сара поняла, что для Петра безопаснее было бы иметь больше, чем нужно, белых кровяных шариков в крови, нежели вот так уйти без объяснения.

– Она хотела его спасти любой ценой, ну понимаешь, очень его любила, столько лет вместе, а врач не давал никакой надежды на выздоровление… И нашлась другая докторша, которая сказала, что у нее есть доступ к средствам, которые помогут наверняка, но есть проблема, что эти средства не приняты Министерством здравоохранения и что только она может по знакомству их достать. Вот нашлась такая сучка!

– Ага, – поддакнула Сара, что понимает, хотя не понимала, почему врач сука, если хотела неофициально спасти жизнь пациенту.

– И эта врачиха достала ей эти средства, понимаешь? Восемь тысяч злотых месячный курс, понимаешь?

– Да, – поддакнула Сара, хотя не понимала, почему аж восемь тысяч.

– Такая сучка!

Сара кивнула, что да, такая сучка.

– И она взяла кредит, чтобы спасти ему жизнь. А он умер, – Магда поперхнулась слезами, смешанными с алкоголем.

Сара погладила ее по руке и не отозвалась. Это был подходящий момент, чтобы рассказать Магде о Гражине, о том, что женщина должна уметь расставаться, как настоящая дама, элегантно, с достоинством, но Сара промолчала. Лучше пусть Магда плетет что угодно, чем планировать нападение на Петра.

– И эта женщина, ну, ты понимаешь, она его очень любила, пошла к той врачихе, а она ее не приняла. А она только хотела спросить, почему, почему она ее обманула, сука!

– Сука, – повторила Сара, поднесла к губам стакан, и ее затрясло.

– Но врачихи не было и не было. А она ходила к ней и ходила… Целыми неделями. И то эта поганая сука в отпуске, то ее месяц нет, а как-то заметила, что та врачиха, кстати, она вовсе не была настоящим, аккредитованным врачом, ну, знаешь…

– У-х ты! – поддакнула Сара.

– Ну, понимаешь, наконец она заметила, что та убегает от нее задними дверями из кабинета той, другой медицины. И тогда знакомая моей мамы, знаешь, что сделала? Почему ты не пьешь? Почему он меня бросил? Ведь мы были так счастливы! Я тебе показывала фотографии? С Мазур?[4]Мазуры – озера в Польше, престижное место отдыха. Ведь мы только вернулись из отпуска…

– Так что с той врачихой? – Сара попробовала направить разговор в другое русло. Магда была в отпуске с Петром в октябре, а сейчас был март.

– Ничего, все время убегала от нее, до тех пор, пока приятельница моей мамы не додумалась облить ее соляной кислотой, – с гордостью заявила Магда, и у Сары по спине пробежала дрожь, столько триумфальной радости было в словах Магды.

– Она купила соляную кислоту – у нее была знакомая в аптеке – и поставила на шкафчик в кухне. А шкафчики были подвешены высоко, вот как тут. Петр собирался их перевесить… сейчас-сейчас. – Магда хотела вернуться к плачу, но выпила глоток и продолжила: – Купила эту кислоту и поставила там, – она показала рукой между окном и шкафчиками.

Сара трезво посмотрела, хотя не было ни того места, ни того шкафчика. У Магды там стояли вазы и вазочки с сушеным вереском, который, как известно, приносит несчастье.

– Ты должна это выкинуть, – сказала Сара.

Магда отставила стакан, взяла табуретку, и не успела Сара среагировать, уже оказалась на кухонной столешнице и вынимала пыльный вереск из вазы, и, качаясь, придерживала другой рукой обогреватель, который на нее неожиданно навалился.

– Магда! – Сара бросилась к ней, протянула руки. – Я это сделаю сама.

Так как Сара знала, что алкоголь ее не берет, она была почти что трезвой. И еще она точно знала, что тоску нельзя топить в алкоголе, алкоголь усугубляет страх и печаль, он ничего хорошего не делает с человеком, во всяком случае с ней, с Сарой, потому что у нее всегда была слабая голова.

Но Магда бросила другой рукой вереск прямо в Сару и для человека, сражающегося с избытком веса, достаточно грациозно соскочила с табуретки.

– И та знакомая моей мамы через две недели решила воспользоваться этой кислотой и так же, как я, протянула руку и… – Магда повысила голос и посмотрела на Сару со значительным выражением.

– И?.. – спросила Сара и украдкой вылила половину содержимого своего бокала в раковину.

– И у нее внезапно заболело вот тут, – Магда схватилась за подмышку. – Тут. Очень. Ощупывая себя, она нашла у себя твердый узел. И тут же она забыла о соляной кислоте и на следующий же день побежала к врачу, и что у нее оказалось, как ты думаешь, что?

– Что? – эхом повторила Сара.

– У нее оказался рак! – триумфально возвестила Магда.

И допила хлор с водкой до конца, немилосердно кривясь от этой гадости.

– И что?

– И ничего. Попросту соляная кислота спасла ей жизнь, представляешь? Она сделала операцию, у нее теперь нет груди, но она жива! Жива!

– А та?.. – Сара застыла в ожидании главной мысли.

– Она тоже жива, к сожалению. Потому что приятельница мамы вылила эту кислоту. А может, кому-нибудь отдала. Не знаю. Но я не отдам. Найду его, и он увидит, что значит меня… меня бросить! – победоносно закончила Магда.

А Сара подумала, что рак груди был бы мечтой Петра, если бы он увидел сейчас Магду.

* * *

В девять тридцать Сара остановила Магду, чтобы та не звонила в ночные аптеки с вопросом о наличии соляной кислоты.

В девять тридцать пять Магда уже не хотела звонить ни в какую аптеку, только хотела позвонить автору книжки, которую Петр перевел, он жил в Соединенных Штатах, в штате Нью-Йорк, в городе Нью-Йорк, и заявить, чтобы он уже больше никогда не писал подобных дурацких книжек, потом отцу Петра, который жил в Катовицах, чтобы он никогда не заводил еще сыновей, его сестре, которая временно жила в Париже, чтобы ей заявить, что у нее брат – сукин сын, а также всем приятелям Петра, которые жили тут и там и чьи телефоны у нее были, позвонить с неизвестной целью, чего Сара ей не позволила.

В десять сорок Сара позвонила Яцеку, чтобы он не беспокоился, что она у Магды, но Яцек не брал трубку.

В одиннадцать они открыли следующую бутылку. В одиннадцать двадцать Магда поведала Саре, что Петр сидел у нее в печенках, что они вообще не спали, что он был способен лечь в постель не помывшись, и когда они познакомились, он носил брюки в полоску и вонял чесноком, и пусть катится, откуда пришел, что она сама хотела с ним порвать уже давно, только ей было его жаль, и что он без нее пропадет.

В одиннадцать двадцать пять позвонил Яцек и сказал, что все ОК, если с Магдой нужно остаться, то пусть Сара остается, он сильно устал и уже ложится спать и очень ее любит, на это Магда разразилась плачем.

В двенадцать ночи – Магда лежала на диване – с ней приключилась истерика, она кричала, что не выдержит этого, что не хочет жить, как он мог, и что это был единственный мужчина, которого она любила.

В час ночи кончились все бумажные носовые платки, бумажные полотенца и туалетная бумага. В половине второго у Магды начался истерический смех. Она смеялась над всеми мужчинами, которые уходят от женщин, их любящих, и которые потом трагически кончают в картонных коробках на дачных участках, без работы, денег, любви и детей, и становятся поживой для вшей, в особенности лобковых.

В два десять Магда лежала головой на коленях у Сары, с полотенцем на лице и повторяла, что она никогда уже не доверится никакому мужику и страшно завидует Саре, что у нее хороший муж.

Около трех она уверяла, что отыщет Петра, потому что он сам не знает, что делает.

В три часа две минуты Магда встала перед зеркалом и занялась исследованием своих грудей, потому что у нее наверняка уже есть узлы, которых она не чувствует, и что будет, если у нее рак. Мало того, что Петр ушел, как она может себе позволить вырезать грудь.

В три двадцать она стояла перед Сарой на коленях и умоляла ответить на вопрос, можно ли сделать операцию, при которой не удалят грудь, как Сара думает?

Сара в это время думать уже не могла. В три тридцать она укрыла Магду пледом, а сама легла на ее кровать и мгновенно заснула.

Это была первая ночь в замужестве, которую Сара провела не дома, не считая, конечно, ночевки у родителей, когда она еще жила в Познани. Если Яцек был дома, она всегда возвращалась. Он не мог без нее спать, и от одной мысли, что она заснет без его теплой руки, ей становилось тоскливо.

Сейчас она тихо открыла дверь и на цыпочках вошла в спальню. Яцек спал, раскинув руки, как ребенок, поперек кровати. Сара наклонилась и поцеловала его в губы.

Он с удивлением открыл глаза и отвернулся.

– Не делай этого, – пробормотал в подушку, а Сара погладила его по волосам. Он не переносил, когда она утром его целовала, считал, что это только в фильмах влюбленные пары едва открывают глаза, то сразу бросаются друг на друга с чувственно приоткрытыми губами, а ведь каждый после ночи обычно спешит сначала почистить зубы.

– Птичка, еще одна секундочка… – прошептал он.

Сара пошла в кухню и поставила чайник.

А потом пошла в ванную, открыла дверь душевой кабины и встала под поток. И это было счастье.

Вода текла по ее волосам, телу, смывая минувший вечер, всю печаль, беспокойство и расстройства.

Сегодня был новый день, Сара начнет новую жизнь, так же, как Магда. Перестанет ныть и возьмется за ум. Когда Яцек уйдет на работу, она сразу же позвонит Идене. И маме, чтобы та вернула ей пальто еще до воскресенья.

* * *

Яцек отвернулся, лег к ней спиной, а Сара лежала в кровати, свернувшись калачиком, и смотрела в потолок.

Она не должна с ним спать для его удовольствия, он ее не заставит. Коль он хочет подождать с ребенком, она может подождать с сексом. Ну а если он обижается, то ничего не поделаешь!

Она вслушивалась в его спокойное дыхание. Он заснул. Даже не злился, Сара подумала, что он рассердится. Ведь должен был. Он уезжает уже в понедельник, столько времени не будет с ней видеться. А сам смеет повернуться спиной, просто сказать: «Спокойной ночи» и уснуть!

Она тихонько вылезла из постели и пошла в большую комнату, вставила диск в плеер, приятные звуки фортепьяно окутали ее. Ведь можно же создать счастливую семью! Без сомнения, у нее это получится! Разве перед ней не было самого лучшего примера на свете? Если ее мама была счастлива, если у ее родителей все сложилось, то что же с ней не в порядке?

Не может быть супружество таким трудным. Достаточно только доверия, общих планов на будущее – и согласия. Она создаст такой дом, какой был у нее, а после смерти тети и дяди такой же дом был и у Ирки.