Онлайн чтение книги Хрустальный ангел
Жизнь в руинах

C того самого мига, как она увидела своего будущего (несостоявшегося) супруга в постели со своей лучшей (бывшей) подругой, жизнь Сары навсегда и радикально переменилась.

Очнувшись, она обнаружила себя на постели Гражины, а над ней, наклонившись, стоял пожилой мужчина и хлопал ее по щекам.

Вот уж никогда такого не бывало, чтобы «Скорая» приехала меньше чем за семь минут!

– Ну вот, теперь уже все в порядке. Ваша жена будет еще прекраснее, это был только стресс.

Гражины в ее однокомнатной квартире не было, зато Конрад, уже одетый, держал Сару за руку, что было еще хуже той сцены, которую она теперь никогда не забудет.

Сара вырвала руку из его ладони и вытерла ее об юбку.

Встала и, картавя, спросила:

– Как ты мог со мной так мелзко поступить?

Хотя хотела спросить безупречно чисто и внятно:

– Как ты мог так мерзко поступить?

Так как «р» она выговаривала уже правильно, однако вышло «мелзко», то поэтому в собственных глазах упала ниже плинтуса.

Конрад вел себя как типичный мужчина: сначала уверял с жаром, что это не он был, потом сказал, что на самом деле не знал, что делает, потом шептал, чтобы Сара взяла себя в руки, что жизнь нельзя строить на одних только эмоциях, потом риторически повторял, что скажут родители, если она в последнюю минуту отменит такое грандиозное торжество без всякого повода, потом пробовал ее убедить, что это, боже мой, просто неудобно, потом шипящим шепотом спрашивал, зачем она устраивает скандал из-за пустяка и губит его любовь, а потом крикнул, какое она имеет право за ним следить!

А потом выбежал за ней на лестницу и кричал, что очень хорошо, что она настоящая идиотка и что он не позволит ей делать из себя дурака, и кто ему за все это вернет деньги, но Сара заткнула уши и бежала через улицу к дому родителей, уговаривая себя, что это все только сон, что она проснется и окажется на столике примеряющей свадебное платье и что все это неправда, что это расплата за ее воображение и что это невозможно.

Но, к сожалению, это было возможно.

Когда она вбежала в дом, Коротыш, увидев ее, радостно залаял и от счастья наделал лужу в прихожей, отец схватил ее за плечи, а мама побледнела.

– Не будет никакой свадьбы, – всхлипывала Сара. – Он трахался с Гражиной.

– Какие слова ты употребляешь? – вскипела мама и покраснела. От злости.

– Ах, сукин сын! – вырвалось у нее первый и последний раз в жизни.

Но на это никто не обратил внимания.

А отец спросил:

– Ну что мы теперь будем делать, дорогая?

* * *

Сару абсолютно не волновало, что они теперь будут делать. Она спрятала чудесное свадебное платье в шкаф в прихожей, но перед этим, ясное дело, запаковала его в пластиковый мешок, а потом словно заморозилась. Не уронила ни одной слезинки. Превратилась в скалу. У нее появился трезвый взгляд на жизнь и на себя. Она приняла твердое решение, что теперь ее никто и никогда не обманет.

Через две недели она расклеилась. Горе захватило ее в свои объятия, словно волна, она лежала в комнате, прижавшись к подушке, мокрой от слез, конечно же, в полном и трагическом одиночестве и не давала никому о себе знать. Ее жизнь покрылась мглой, и она обещала себе, что никогда-преникогда она никому не будет больше верить.

Конечно, она оплакивала и Конрада, и дружбу с Гражиной.

Она не могла ответить себе на вопрос, кто сильнее ранил ее: первая, неповторимая и необыкновенная любовь или подруга, которой она безгранично верила.

Иногда она представляла себе, что Конрад переспал с другой и что она может поделиться этим с Гражиной, найти у нее сочувствие и поддержку. Она представляла, будто они долгими ночами беседуют с ней об этом, и Гражина ей говорит:

– Он просто тебя не стоил.

И тогда она все-таки была с ней, а не оставалась одна на целом свете.

Нет, он стоил моей подружки, а я была глупее, дурнее, наивнее всех, кого знала! Так она порой думала о себе и заливалась слезами.

Нет, нет, это должно было быть иначе. Еще когда-нибудь у него внутри все перевернется от тоски по мне, – думала она в порыве ярости, в перерывах между жалостью к себе и планами, как отомстить Гражине.

– Оставь ее в покое. – Идена приходила к Саре, несмотря на то, что у нее теперь была собственная квартира. – Оставь ее, пусть она имеет то, что заслужила, – мужика, который ей изменяет. Большего ей пожелать нечего. И так у нее жизнь пропащая.

– Как она могла это сделать? – спрашивала Сара Идену.

– Нодмально, – передразнивала ее Идена… – Всунул, вынул и выплюнул ее, – ругнулась она, а Сара закрывала руками уши, чтобы не слышать столь вульгарного объяснения, и злилась на Ирену.

– Ты не сообдажаешь, не сообдажаешь, – кричала она на кузину.

– Это ты ничего не соображаешь, золотко, – злилась в ответ Идена. – Встряхнись, есть несчастья гораздо тяжелее.

Но Сара не представляла себе тяжелее несчастья, чем Конрад с Гражиной.

Родители были очень обеспокоены.

– Сара, так бывает в жизни, но это не конец света!

– Ты ничего не понимаешь, – кричала Сара на мать. – А если бы отец тебе изменил, ты об этом тоже легко говорила бы? – И выходила, хлопнув дверями, не подождав ответа.

Она стала невыносима, ее терзал стресс, исключающий любые конструктивные действия.

Сара получила бюллетень от психиатра и стала принимать маленькие таблетки, после которых мир не казался ей рухнувшим и академический отпуск стал единственным утешением в это время.

Мать и отец ходили на цыпочках вокруг нее, им казалось, что от любой мелочи она могла рассыпаться на миллион кусочков. Они были поражены еще сильней, узнав, что это Конрад вызвал «Скорую».

А Сара была сама не своя. Она чувствовала себя хуже всех женщин на белом свете. Она была разорвана на клочки, как старая фланелевая тряпка, потому что, к сожалению, могла часами вспоминать все радостные минуты, проведенные с Конрадом, его жизнерадостность, его нежность, первый поцелуй и тот первый раз, который, к сожалению, не был таким, как в книжках, ей было больно, а Конрад был на небесах от того, что она еще девственница. Она краснела при мысли, чем они занимались и как это было приятно, и раздражалась на свое бесстыдство, на то, что она его желала, и он об этом знал, что было достаточно понимающего взгляда, и они уже приземлялись в постели, и ей было все равно, ночь это или день, или рассвет, она отдалась ему всем телом и душой, и все это как бы должно было длиться вечно, и даже, о ужас, когда Гражинка спросила, какой Конрад любовник, она ответила ей, краснея:

– Необыкновенный, верь мне, необыкновенный.

Теперь она не могла себе этого простить.

Идена заскакивала к ней каждый день, они закрывались в комнате и разговаривали часами.

Когда в минуту слабости она доверилась в таком разговоре Идене, та только подняла брови.

– Ничего удивительного, что эта девка должна была сама проверить, она никогда тебе не доверяла.

И тогда впервые после долгого времени Сара рассмеялась.

– Будет жить! – заявила Идена и поцеловала Коротыша в нос.

Сара понемногу возвращалась к жизни.

– Знаешь что, поезжай-ка в деревню, посмотришь на все это издалека, институт не убежит, – сказала мама.

И в конце мая Сара поехала к бабушке.

* * *

– Я говорила всегда, – ворчала бабушка, – что мужик, как пес, где попало спит, где попало справляет нужду, что попало ест. Но если пес сам себя вылизывает…

– Ну, бабушка! – возмутилась Сара, храня в памяти образ чудесного дедушки и прекрасное их с бабушкой супружество. – А дедушка?

– Дедушку в это не мешай. – Бабушка поднялась с кресла, потянулась к буфету, в котором за хрустальным резным стеклом стояли графины с наливками собственного производства, и достала посудину. – Я говорю о мужчинах, не о твоем дедушке! – Она плеснула в две рюмки наливку из айвы, крепкую и ароматную, и первый раз в жизни угостила свою двадцатидвухлетнюю внучку алкоголем.

– Детка, ты совершенно не понимаешь мир, совершенно. Женщина, если расстается с мужчиной, должна это сделать как настоящая дама. Тогда он задумается, а был ли он любим вообще, и единственная вещь, которая его тронет, это воображение о себе, которое ты подрываешь.

– Никогда, никогда не позволяй ему думать, что ты любишь его больше, чем он тебя.

И никогда не говори, сколько тебе лет, – добавила она через минуту. Саре показалось, что это не имеет никакого смысла. – А теперь возвращайся спокойно домой, познакомься с каким-нибудь симпатичным мальчиком и притворись, что ты глупее, чем есть на самом деле, иначе останешься в старых девах. Твой дедушка до конца жизни думал, что он всем руководит в этом доме, и поэтому у нас была хорошая семья. Теперь женщины глупые, они считают мужчин своими партнерами. А мужчины, как петухи, они горды, глупы и у них короткая память.

– Бабушка, – сказала Сара, – но не все такие…

– Я не говорю обо всех, – занервничала бабушка и вновь налила настойки. – Я тебе, детка, рассказываю как есть, а какую выгоду для себя ты из нашего разговора извлечешь, это твое дело. А ты была зачарована! Влюблена по уши! И как ты вокруг этого Конрада крутилась! Он мне с самого начала не нравился, но я молчала, терпеливо ждала, когда ты разуму наберешься. А ты все танцевала вокруг него. Зачем? Научишься держать дистанцию, тогда будешь знать, как вести себя с мужчинами. Никогда не ссорься, признай, что они правы, и делай по-своему. Память у них короткая, если они сегодня на что-то не соглашаются, то скажи об этом через две недели: «Ну, ведь ты так хотел». И он тебе поверит.

– Принеси пирожное, на шкафчике в кухне с правой стороны, я испекла для тебя, такое, как ты любишь.

Бабушка в одну минуту сменила тему, и Сара послушно пошла за пирожным. Когда она вернулась в комнату, бабушка смотрела перед собой на образ, который всегда висел над кроватью стариков. Святая, кормящая голубей с малюткой на руках.

– Ешь, ешь, – кивнула она на тарелку. – Тешься жизнью и будь мудрой, годы научат тебя тому, чему не могут научить дни… А жаль терять время…

Саре казалось, что бабушка говорит больше для себя, чем для нее. Рюмка в ее руке дрожала, а золотистый напиток блестел на солнце.

– Понимаешь, что самое важное, – бабушка сделала круг ладонью с огрубевшими от ревматизма суставами. – Только семья, дети… И больше ничего. Ничего. Предназначение женщины – создание дома. Теплый, хороший дом, приветливый, без ссор и вздоров, без взаимных претензий. Нашим заданием является на многое закрывать глаза и беспокоиться, чтобы все не раскололось. А всякую чепуху оставь другим.

* * *

Пребывание у бабушки было как хорошее купание в холодном ручье после глубокой механической обработки щеткой, предварительно облитой соляной кислотой. Тело постепенно переставало болеть, а воспоминания о Конраде с каждым днем удалялись.

– Ты посмотри только, моя детка, сколько на этом свете терпения. – Бабушка положила курицу на твердый старый пенек, который Сара помнила с детства, и привычным движением топора отрубила ей голову. – А ты будешь себя жалеть. Мы приготовим хороший бульон. И знай, никаких искусственных кубиков в него не докладывай и в городе покупай кур не таких, которых в инкубаторе выращивают, а тех, что бегают по двору.

Сара отворачивала голову от бьющейся в бабушкиных руках курицы, из которой брызгала кровь.

– И не будь такой нежной, когда свиньи на бойне идут живыми в кипяток, то ты о них не думаешь, в то время как ешь вкусный гуляш, правда? Так устроен мир, и ты этому миру только не мешай, живи по его правилам, и это все. А подружка? Ну какой подружкой она тебе была? Ты просто не знаешь значения этого слова. Ты уже совсем взрослая, а что такое дружба, не понимаешь.

Наверняка ты так считала про Гражину. Гражинка блестела на фоне твоего сияния, а думала, что из тебя себе создала фон. Безобразная игра, никакого выигрыша, просто пригрелась рядом. А ты вся вышла, как пар, как пар.

А другие друзья у тебя есть? Нет, потому что Гражина – самая лучшая, единственная и наверняка понимала тебя как никто. А хороший человек должен быть в согласии с миром, не избегать людей, должен иметь других близких, не завидовать никому… Эх… Иренка, конечно, тебя умнее.

Иренка умнее меня, тоже мне новость! Ведь так было всегда.

Но Сара не слышала, что говорит бабушка. И если слышала, не понимала.

* * *

Но, оказалось, умнее Ирена не была. Так как, когда Сара вернулась домой, ее кузина сидела на диване у родителей – натянутая как струна и серьезная, а у мамы от боли было перекошено лицо.

– Боже мой! И что ты теперь будешь делать, детка? – шептала она, а Сары тут словно и не было.

Сара догадалась, что во время ее отъезда случилось какое-то несчастье, при котором ножки подружки на голых ягодицах любимого – это такая мелочь, попросту прыщ.

– Что случилось? – всполошилась она и даже на радостное попискивание собаки не обратила внимания.

– Как это, что случилось? – Мама снизошла наконец до Сары, чтобы ответить ей. Но ледяной тон ее голоса морозил даже воздух. – Как, что случилось?

Сара всматривалась в лица родителей.

– У нее будет ребенок!

Когда Сара это услышала, ее словно окатило горячей волной, и первый раз после долгих месяцев она почувствовала, что есть в жизни вещи и поважнее, чем какой-то там Конрад.