Онлайн чтение книги Илиада. Одиссея
Песнь двадцать четвертая. Выкуп Гектора

        Сонм распущен; и народ по своим кораблям быстролетным

        Весь рассеялся; каждый спешил укрепиться под сенью

        Пищей вечерней и сладостным сном. Но Пелид неутешный

        Плакал, о друге еще вспоминая; к нему не касался

5      Все усмиряющий сон; по одру беспокойно метаясь,

        Он вспоминал Менетидово мужество, дух возвышенный;

        Сколько они подвизались, какие труды подымали,

        Боев с мужами ища и свирепость морей искушая;

        Все вспоминая в душе, проливал он горячие слезы.

10    То на хребет он ложился, то на бок, то ниц обратяся,

        К ложу лицом припадал; напоследок бросивши ложе,

        Берегом моря бродил он, тоскующий. Там и Денницу

        Встретил Пелид, озарившую пурпуром берег и море.

        Быстро тогда он запряг в колесницу коней быстроногих,

15    Гектора, чтобы влачить, привязал позади колесницы;

        Трижды его обволок вкруг могилы любезного друга,

        И наконец успокоился в куще; а Гектора бросил,

        Ниц распростерши во прахе. Но Феб от него, покровитель,

        Феб и от мертвого вред отклонял; о герое и мертвом

20    Бог милосердовал: тело его золотым он эгидом

        Все покрывал, да не будет истерзан, Пелидом влачимый.

        Так над божественным Гектором в гневе своем он ругался.

        Жалость объяла бессмертных, на оное с неба взиравших;

        Тело похитить зоркого Гермеса все убеждали;

25    Всем то казалось угодным; но только не Гере богине,

        Ни Посейдону царю, ни блистательноокой Афине;

        Им, как и прежде, была ненавистною Троя святая,

        Старец Приам и народ, за вину Приамида Париса:

        Он богинь оскорбил, приходивших в дом его сельский;

30    Честь он воздал одарившей его сладострастием вредным.[183]Стихи 29–30. Он богинь оскорбил, приходивших в дом его сельский; честь он воздал одарившей его сладострастием вредным — намек на миф о суде Париса.

        Вестница утра, в двенадцатый раз восходила Денница;

        И средь сонма богов провещал Аполлон сребролукий:

        «Боги жестокие, неблагодарные! Гектор не вам ли

        Недра тельцов и овнов сожигал в благовонные жертвы?

35    Вы ж не хотите и мертвое тело героя избавить;

        Видеть его не даете супруге, матери, сыну,

        Старцу отцу и гражданам, которые славного мужа

        Предали б скоро огню и последнею честью почтили!

        Вы Ахиллесу грабителю быть благосклонны решились,

40    Мужу, который из мыслей изгнал справедливость, из сердца

        Всякую жалость отверг и, как лев, о свирепствах лишь мыслит,

        Лев, и душой дерзновенной, и дикою силой стремимый,

        Только и рыщет, чтоб стадо найти и добычу похитить, —

        Так сей Пелид погубил всю жалость, и стыд потерял он,

45    Стыд, для сынов человеческих столько полезный и вредный.

        Смертный иной и более милого сердцу теряет,

        Брата единоутробного или цветущего сына;

        Плачет о трате своей и печаль наконец утоляет:

        Дух терпеливый Судьбы даровали сынам человеков.

50    Он же, богу подобного Гектора жизни лишивши,

        Мертвого вяжет к коням и у гроба любезного друга

        В прахе волочит! Не славное он и не лучшее выбрал!

        Разве что нашу он месть на себя, и могучий, воздвигнет:

        Землю, землю немую неистовый муж оскорбляет!»

55    Гневом пылая, ему отвечала державная Гера:

        «Слово твое совершилось бы, луком серебряным гордый,

        Если б равно Ахиллеса и Гектора сами вы чтили?

        Гектор — сын человека, сосцами жены он воспитан;

        Но Ахиллес — благородная отрасль: богиню Фетиду

60    Я взлелеяла, я возрастила и милой супругой

        Мужу вручила Пелею, любезному всем нам, бессмертным.

        Все вы, бессмертные, были на браке; и ты ликовал там

        С лирой в руках, нечестивых наперсник, всегда вероломный!»

        Ей обратился ответствовать тучегонитель Кронион:

65    «Гера супруга! Не гневайся вовсе на жителей неба.

        Честь браноносцам не равная будет; однако и Гектор

        Между сынов Илиона любезнейший был олимпийцам,

        Так же и мне! Никогда не небрег он о жертвах приятных;

        Жертвенник мой никогда не скудел в приношеньях обильных

70    Туков, вин, благовоний: сия бо нам честь подобает.

        Но похищенье оставим; возможности нет от Пелида

        Гектора славного тайно похитить: к Пелееву сыну

        Матерь Фетида приходит и ночью и днем непрестанно.

        Лучше Фетиду ко мне призови кто-нибудь из бессмертных;

75    Мудрое слово богине реку, да Пелид быстроногий

        Выкуп возьмет от Приама и Гектора тело отпустит».

        Рек, — и как вихрь устремилась Ирида крылатая с вестью;

        Между священного Сама и грозноутесного Имбра

        Бросилась в черный понт; и под ней застонала пучина;

80    Быстро в пучину Ирида, подобно свинцу, погрузилась,

        Ежели он, прикрепленный под рогом вола[184]Стих 81. …под рогом вола…  — Имеется в виду роговая удочка со свинцовым грузилом. стенового,

        Мчится, коварный, рыбам прожорливым гибель несущий.

        Там в пещере глубокой находит Фетиду и с нею

        Многих богинь Океана. Она посреди их сидела,

85    Плача об участи храброго сына, которому должно

        В Трое холмистой погибнуть, далеко от милой отчизны.

        Став пред Фетидой, вещала посланница Зевса: «Фетида!

        Зевс призывает тебя, непреложных советов строитель».

        Ей отвечая, рекла среброногая дочерь Нерея:

90    «Что заповедует мне повелитель бессмертных? Стыжуся

        Светлым являться богам, угнетенная мрачной печалью!

        Но повинуюсь; и тщетен не будет глагол, им реченный».

        Так говоря, облеклася Фетида одеждой печали,

        Черным покровом, чернейшим из всех у нее одеяний.

95    Так — устремилась; пред нею подобная ветрам Ирида

        Быстро пошла; расступалися окрест их волны морские.

        На берег вышед, богини к высокому бросились небу.

        Там обрели громовержца Кронида; пред ним воссидели

        Все, на совет собравшись, блаженные вечные боги.

100  Села Фетида близ Зевса отца: уступила Афина;

        Гера же чашу златую, прекрасную, подала в руки

        И утешала словами. Фетида, испив, возвратила.

        Слово меж оными начал отец и бессмертных и смертных:

        «Ты на Олимп, Фетида, пришла, и печальная сердцем;

105  Знаю, скорбь неутешную в персях ты носишь, богиня;

        Но возвещу, для чего на Олимп я тебя призываю.

        Девять дней, как меж нами, бессмертными, распря восстала:

        Гектор герой и Пелид градоборец богов разделяют.

        Тело похитить склоняют бессмертные Гермеса бога;

110  Я же, напротив, ту славу[185]Стих 110. Ту славу…  — «чтобы он сам возвратил тело Гектора». (Прим. Гнедича.) хочу даровать Ахиллесу,

        Нежность к тебе и почтение в сердце навек сохраняя.

        Шествуй к ахейскому стану и сыну, богиня, поведай:

        Все божества на него негодуют; но я от бессмертных

        Более всех огорчаюсь, что он в исступлении гнева

115  Гектора возле судов, не приемлющий выкупа, держит.

        Если страшится меня, да немедля отпустит он тело.

        Я ж посылаю Ириду к Приаму царю с повеленьем

        В стан мирмидонский идти к искуплению милого сына.

        Несть и дары Ахиллесу, приятные сердцу героя».

120  Так произнес, — и ему покорилась Фетида богиня;

        Быстро помчалась, с вершины Олимпа высокого бросясь.

        Скоро достигла Пелидова стана; и в куще находит

        Сына, печально стенящего; многие в куще героя

        Окрест его суетились друзья и готовили завтрак;

125  Ими закланный лежал на помосте овен густорунный.

        Подле печального сына воссела почтенная матерь;

        Тихо ласкала рукой, вопрошала и так говорила:

        «Милое чадо, почто ты себе, и стеня и тоскуя,

        Сердце крушишь; не помыслишь о пище, ниже о покое?

130  Но приятно с женой опочить и любви насладиться.

        Жить же недолго тебе; пред тобою, любезнейший сын мой,

        Близко стоит неизбежная Смерть и суровая Участь.

        Выслушай слово; его я тебе возвещаю от Зевса:

        Боги, он рек, на тебя прогневляются; он же, владыка,

135  Более всех негодует, что ты в исступлении гнева

        Гектора возле судов, не приемлющий выкупа, держишь.

        Выдай его, Ахиллес, и за тело прими искупленье».

        Ей отвечая, вещал быстроногий Пелид знаменитый:

        «Пусть предстает предлагающий выкуп, — и тело получит,

140  Если решительно так заповедует мне Олимпийский».

        Тою порою, как матерь и сын у судов мирмидонских

        Многие между собою вещали крылатые речи,

        Зевс посылал Ириду к Приамовой Трое священной:

        «Шествуй, Ирида крылатая, холмы оставив Олимпа;

145  Весть в Илионе святом возвести Дарданиду Приаму:

        Пусть к искуплению сына идет к кораблям он ахейским,

        Пусть и дары он несет, чтоб смягчить Ахиллесово сердце.

        Но да единый, никем не сопутствуем, шествует старец;

        Токмо глашатай старейший да будет при нем, чтобы править

150  Месками в быстром возу и вспять из ахейского стана

        Мертвого ввезть в Илион, убиенного сильным Пелидом.

        Помысл о смерти и страх да не взыдет на сердце Приаму:

        Старцу такого пошлем мы сопутника, Гермеса бога;

        Он поведет и проводит, пока не представит к Пелиду;

155  И, когда приведет он Приама пред очи героя,

        Рук на него не подымет Пелид, ни других не допустит:

        Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец;

        Он завсегда милосердо молящего милует мужа».

        Рек, — и с небес устремилась подобная вихрям Ирида;

160  К дому Приама сошла; и нашла там вопль и рыданье.

        Окрест отца все сыны, на дворе пред хоромами сидя,

        Токами слез обливали одежды; в средине их старец,

        Ризой покрытый, лежал, обвивающей все его тело;

        Выю и голову персть покрывала державного старца,

165  Коею сам он себя, пресмыкаяся в прахе, осыпал.

        Дщери его и невестки, в домах своих сидя, рыдали,

        Тех поминая и многих, и сильных защитников царства,

        Кои уже под руками ахейскими предали души.

        Быстрая вестница Зевса, приближася тихо к Приаму,

170  Голосом тихим (но трепет объял Дарданидовы члены)

        Так говорила: «Дерзай, Дарданид, и меня не страшися!

        Я для тебя не зловещая ныне схожу от Олимпа,

        Нет, но душой доброхотная вестница Зевса тебе я:

        Он о тебе, и далекий, душою болит и печется.

175  Выкупить Гектора тело тебе он велит, Олимпиец.

        Шествуй, неси и дары, чтоб смягчить Ахиллесово сердце;

        Но да никто из троян не сопутствует, шествуй один ты;

        Токмо глашатай старейший да будет с тобой, чтобы править

        Месками в быстром возу и вспять из ахейского стана

180  Мертвого ввезть в Илион, убиенного сильным Пелидом.

        Мысль же о смерти, ни страх тебе да не взыдет на сердце:

        Спутник такой за тобою последует, Гермес бессмертный;

        Гермес пойдет и проводит, пока не приближит к Пелиду;

        И, когда он тебя представит пред очи героя,

185  Рук на тебя не подымет Пелид, ни других не допустит:

        Он ни безумен, ни нагл, ни обыкший к грехам нечестивец;

        Он завсегда милосердо молящего милует мужа».

        Так говоря, отлетела подобная вихрям Ирида.

        Старец Приам повелел, чтоб немедля сыны снарядили

190  Муловый воз быстрокатный и короб к нему привязали.

        Сам же поспешно взошел в почивальню, терем душистый,

        Кедровый, с кровлей высокой, где много хранилось сокровищ;

        Призвал туда и Гекубу супругу и так говорил ей:

        «Бедная! мне олимпийская вестница Зевса явилась;

195  Выкупить сына велела идти к кораблям мирмидонским;

        Несть и дары Ахиллесу, которые б сердце смягчили.

        Молви, супруга любезная, что ты о сем помышляешь?

        Сильно меня самого побуждает и сердце и дума

        Ныне ж идти к кораблям и великому стану ахеян».

200  Так говорил; зарыдала жена и ему отвечала:

        «Горе! погиб ли твой разум, которым в минувшее время

        Славился ты и у чуждых народов, и в собственном царстве?

        Хочешь один ты, старец, идти к кораблям мирмидонским?

        Мужу предстать перед очи, который и многих и сильных

205  Наших сынов умертвил? У тебя не железное ль сердце?

        В руки едва залучит, пред очами тебя лишь увидит

        Сей кровопийца, неверный сей муж, милосерд он не будет;

        Он не уважит тебя! В отдалении лучше поплачем,

        В храмине сидя; такую, знать, долю суровая Парка

210  Выпряла нашему сыну, как я несчастливца родила, —

        Долю, чтоб псов он насытил, вдали от родных, пред очами

        Лютого мужа, которого внутренность, если б могла я,

        Впившись в грудь, пожирать, отомстила б за то, что он сделал

        С сыном моим! Не как ратник бесчестный, мой Гектор убит им;

215  Он за отечество, он за мужей и за жен илионских

        Бился, герой, ни о страхе в бою, ни о бегстве не мысля!»

        Cнова Гекубе ответствовал старец Приам боговидный:

        «Воле моей не противься, Гекуба, и в собственном доме

        Птицей зловещей не будь: отвратить меня не успеешь.

220  Если бы дело такое внушал мне какой-либо смертный

        Жрец, иль пророк илионский, или фимиамогадатель[186]Стих 221. Фимиамогадателъ — гадатель, предсказывавший будущее по приносимым богам жертвам. Фимиам — благовонный жертвенный дым.,

        Ложью почли бы мы то и с презрением, верно б, отвергли.

        Слышал богиню я сам, пред собою бессмертную видел;

        В стан я иду, и не тщетно мне будет вещание бога.

225  Если ж назначил мне рок умереть пред судами ахеян, —

        Рад! и пускай он меня, душегубец, зарежет, как скоро,

        Милого сына обнявши, рыданием сердце насыщу!»

        Так произнес, — и, поднявши красивые крыши ковчегов,

        Вынул из них Дарданион двенадцать покровов прекрасных,

230  Хлен двенадцать простых и столько ж ковров драгоценных,

        Верхних плащей превосходных и тонких хитонов исподних;

        Злата, весами отвесивши, выложил десять талантов;

        Вынул четыре блюда и два светозарных тренога;

        Вынул и пышный сосуд, ему, как посланнику, древний

235  Дар фракиян, драгоценность великая! даже и оной

        Старец щадить не хотел: столь сильно пылал он душою

        Выкупить милого сына. Но всех он троян приходивших

        Гневный гонял от крыльца, и грозя и поносно ругая:

        «Прочь, проклятое племя презренное! Разве и дома

240  Мало печали у вас, что меня огорчать вы идете?

        Или вам радость, что старца Кронид поражает бедою,

        Гибелью сына храбрейшего? Скоро вы цену сей траты

        Сами узнаете; легче стократ, как не стало героя,

        Будете сами избиты ахеями! Я же, о боги,

245  Прежде, нежели град разоренный и в прах обращенный —

        Трою святую — увижу, да скроюсь в обитель Аида!»

        Так говоря, прогонял их жезлом; от грозящего старца

        Все удалилися. Он же вскричал, сыновей порицая,

        Клита, Гелена, Париса, питомца богов Агафона,

250  Паммона, Гиппофооя, Дейфоба вождя, Антифона,

        Храброго сына Полита и славного мужеством Дия;

        Грозно на сих сыновей и кричал и приказывал старец:

        «Живо, негодные дети, бесстыдники! Лучше бы всем вам

        Вместо единого Гектора пасть пред судами ахеян!

255  О, злополучный я смертный! имел я в Трое обширной

        Храбрых сынов, и от них ни единого мне не осталось!

        Нет боговидиого Местора, нет конеборца Троила,

        Нет и тебя, мой Гектор, тебя, между смертными бога!

        Так, не смертного мужа казался он сыном, но бога!

260  Храбрых Арей истребил, а бесстыдники эти остались,

        Эти лжецы, плясуны, знаменитые лишь в хороводах,

        Эти презренные хищники коз и агнцев народных!

        Долго ли будете вы снаряжать колесницу и в короб

        Скоро ли вложите всё, чтобы мог я немедленно ехать?»

265  Так говорил, — и сыны, устрашася угрозы отцовой,

        Бросились быстро и вывезли муловый воз легкокатный,

        Новый, красивый; и короб глубокий на нем привязали;

        Сняли с гвоздя блестящий ярем, приспособленный к мулам,

        Буковый, с бляхою сверху и с кольцами, слаженный хитро;

270  Привязь яремную вместе с ярмом девятилоктевую

        Вынесли, ловко ярмо положили на гладкое дышло

        В самом конце и на крюк поперечный кольцо наложили;

        Трижды бляху ярма обмотали кругом; напоследок

        Прочее все обвязали, концы же узла подогнули.

275  После, нося из покоев, на муловый воз легкокатный,

        Весь уложили за голову Гектора выкуп бесценный,

        Мулов в него запрягли возовозных, дебелокопытных,

        Некогда в дар подведенных владыке Приаму от мизов.

        Но к колеснице Приамовой вывели коней, которых

280  Сам он с отменной заботой лелеял у тесаных яслей;

        Их в колесницу впрягали пред домом высоковершинным

        Вестник и царь, обращая в уме их мудрые думы.

        Тою порою приходит Гекуба, печальная сердцем;

        В правой руке царица вина, веселящего сердце,

285  Кубок несла золотой, чтоб супруг, не возлив, не уехал;

        Стала она пред конями и так говорила Приаму:

        «Зевсу возлей, мой супруг, и молись, чтобы дал всемогущий

        В дом от врагов возвратиться, когда уже смелое сердце

        Старца тебя, против воли моей, к кораблям устремляет.

290  Так, помолися, Приам, чернотучному Кронову сыну,

        Богу, который от Иды на всю призирает Троаду.

        Птицы проси, быстрокрылого вестника, мощью своею

        Первой из птиц и любезнейшей всех самому громовержцу;

        С правой страны чтоб слетела, и сам бы ее ты увидя,

295  С верой в нее отошел к кораблям быстроконных данаев.

        Если ж тебе не пошлет своего посла громовержец,

        Буду тебя, мой супруг, убеждать и советом и просьбой

        В стан не ходить к мирмидонянам, как ты ни твердо решился».

        Ей немедля ответствовал старец Приам боговидный:

300  «Я твоего не отрину совета разумного: благо

        Длани к владыке богов воздевать, да помилует нас он».

        Рек, — и прислужнице ключнице дал повеление старец

        На руки чистой воды возлиять; и прислужница быстро

        С блюдом в руках и с кувшином воды пред владыку предстала.

305  Старец, руки омывши, кубок принял от супруги,

        Стал посредине двора и молился, вино возливая,

        На небо взор возводя; и, возвысивши голос, воскликнул:

        «Зевс, наш отец, обладающий с Иды, славнейший, сильнейший!

        Дай мне прийти к Ахиллесу угодным и жалостным сердцу;

310  Птицу пошли, быстролетного вестника, мощью своею

        Первую в птицах, любимую более всех и тобою;

        С правой страны ниспошли; да сходящую сам я увидя,

        С верой в нее отойду к кораблям конеборных данаев!»

        Так умолял, — и услышал его промыслитель Кронион;

315  Быстро орла ниспослал, между вещих вернейшую птицу,

        Темного, коего смертные черным ловцом называют.

        Словно огромная дверь почивальни высоковершинной

        В доме богатого мужа, замком утвержденная крепким,

        Крылья орла таковы распростерлись, когда он явился,

320  Вправе над Троею быстро парящий. Они лишь узрели,

        В радость пришли, расцвело упованием каждого сердце.

        С живостью старец взошел в колесницу свою и немедля

        Коней погнал от преддверья и гулких навесов крылечных.

        Мески пошли впереди под повозкой четыреколесной

325  (Ими Идей управлял, благомысленный вестник); а сзади

        Борзые кони, которых бичом Дарданид престарелый

        Гнал через город; его провожали все близкие сердцу,

        Плача по нем неутешно, как будто на смерть отходящем.

        Скоро, из замка спустяся, они очутилися в поле;

330  Все провожавшие их возвратились печальные в Трою,

        Дети и сродники. Сами ж они не сокрылись от Зевса:

        В поле увидел он их и исполнился милости к старцу;

        И к любезному сыну, к Гермесу, так возгласил он:

        «Сын мой, Гермес! Тебе от богов наипаче приятно

335  В дружбу вступать с человеком; ты внемлешь, кому пожелаешь.

        Шествуй и Трои царя к кораблям быстролетным ахеян

        Так проводи, да никто не узрит и никто не узнает

        Старца в ахейских дружинах, доколе к Пелиду не придет».

        Так произнес, — и ему повинуется Гермес посланник:

340  Под ноги вяжет прекрасную обувь, плесницы златые,

        Вечные; бога они и над влажною носят водою,

        И над землей беспредельною, быстро, с дыханием ветра;

        Жезл берет он, которым у смертных, по воле всесильной,

        Сном смыкает он очи или отверзает у спящих;

345  Жезл сей прияв, устремляется аргоубийца[187]Стих 345. Аргоубийца — эпитет Гермеса, основывающийся на сказании о том, что Гермес по поручению Зевса убил тысячеглазого великана Аргуса, который стерег возлюбленную Зевса Ио, превращенную ревнивой Герой в корову. могучий.

        Скоро он к граду троян и к зыбям Геллеспонта принесся;

        Полем пошел, благородному юноше видом подобный,

        Первой брадой опушенному, коего младость прелестна.

        Путники вскоре, проехав великую Ила могилу,

350  Коней и месков своих удержали, чтобы напоить их

        В светлой реке; тогда уже сумрак спускался на землю.

        Тут, оглянувшися, Гермеса вестник Идей прозорливый

        Близко увидел, и так возгласил к Дарданиду владыке:

        «Взглянь, Дарданид! осторожного разума требует дело:

355  Мужа я вижу; и мнится мне, нас он убить умышляет!

        Должно бежать; на конях мы ускачем; или, подошедши,

        Ноги ему мы обнимем и будем молить о пощаде!»

        Рек он, — и старцево сердце смутилося; он ужаснулся;

        Дыбом власы у него поднялися на сгорбленном теле;

360  Он цепенея стоял. Эриуний[188]Стих 360. Эриуний — «спешащий на помощь, помогающий» — гомеровский эпитет благосклонного к людям Гермеса. приближился к старцу,

        Ласково за руку взял и вещал, вопрошая Приама:

        «Близко ль, далеко ль, отец, направляешь ты коней и месков,

        В час усладительной ночи, как смертные все почивают?

        Иль не страшишься убийствами дышащих, гордых данаев,

365  Кои так близко стоят, неприязненны вам и свирепы?

        Если тебя кто увидит под быстрыми мраками ночи,

        Столько сокровищ везущего, что твое мужество будет?

        Сам ты не молод, и старец такой же тебя провожает.

        Как защитишься от первого, кто лишь обидеть захочет?

370  Я ж не тебя оскорблю, но готов от тебя и другого

        Сам отразить; моему ты родителю, старец, подобен!»

        Гермесу бодро ответствовал старец Приам боговидный:

        «Все справедливо, любезнейший сын мой, что ты говоришь мне;

        Но еще и меня хранит покровительной дланью

375  Бог, который дает мне такого сопутника встретить,

        Счастья примету, тебя, красотою и образом дивный,

        Редким умом одаренный; блаженных родителей сын ты!»

        Вновь Дарданиду вещал благодетельный Гермес посланник:

        «Истинно всё и разумно ты, старец почтенный, вещаешь.

380  Но скажи мне еще, и сущую правду поведай:

        Ты высылаешь куда-либо столько богатств драгоценных

        К чуждым народам, дабы хоть они у тебя уцелели?

        Верно, объятые страхом, уже покидаете все вы Трою святую?

        Таков знаменитый защитник погибнул,

385  Сын твой! В сражениях был он не ниже героев ахейских!»

        Гермесу быстро воскликнул старец Приам боговидный:

        «Кто ты таков, от кого происходишь ты, юноша добрый,

        Так мне прекрасно напомнивший смерть злополучного сына?»

        Старцу ответствовал вновь благодетельный Гермес посланник:

390  «Ты испытуешь меня, вопрошая о Гекторе дивном.

        Часто, часто я сам на боях, прославляющих мужа,

        Гектора видел, и даже в тот день, как, к судам отразивши,

        Он побеждал аргивян, истребляя крушительной медью.

        Стоя вдали, удивлялись мы Гектору; с вами сражаться.

395  Нам Ахиллес запрещал, на царя Агамемнона гневный.

        Я Ахиллесов служитель, в одном корабле с ним приплывший;

        Родом и я мирмидонец; родитель мой храбрый Поликтор;

        Муж и богатый и старец, как ты, совершенно маститый.

        Шесть у Поликтора в доме сынов, а седьмой пред тобою;

400  Жребий меж братьев упал на меня, чтоб идти с Ахиллесом.

        Ныне осматривать поле пришел от судов я: заутра

        Боем на город пойдут быстроокие мужи ахейцы.

        Все негодуют они на долгую праздность; не могут

        Бранного пыла мужей обуздать воеводы ахеян».

405  Гермесу паки ответствовал старец Приам боговидный:

        «Ежели подлинно ты Ахиллеса Пелида служитель,

        Друг, не сокрой от меня, умоляю, поведай мне правду:

        Сын мой еще ль при судах иль уже Ахиллес быстроногий

        Тело его рассеченное псам разметал мирмидонским?»

410  Старцу ответствовал вновь благодетельный Гермес посланник:

        «Старец, ни псы не терзали, ни птицы его не касались;

        Он и поныне лежат у судов Ахиллеса, под кущей,

        Всё, как и был, невредимый: двенадцатый день, как лежит он

        Мертвый, — но тело не тлеет, к нему не касаются черви,

415  Быстрые черви, которые падших в бою пожирают.

        Правда, его ежедневно, с восходом Денницы священной,

        Он беспощадно волочит вкруг гроба любезного друга;

        Но мертвец невредим; изумишься ты сам, как увидишь:

        Свеж он лежит, как росою умытый; нет следа от крови,

420  Члена не видно нечистого; язвы кругом затворились,

        Сколько их ни было: много суровая медь нанесла их.

        Так милосердуют боги о сыне твоем знаменитом,

        Даже и мертвом: любезен он сердцу богов олимпийских».

        Рек он, — и старец, исполняся радости, быстро воскликнул:

425  «Благо, мой сын, приносить небожителям должные дани!

        Гектор, — о если бы жил он! — всегда в благоденственном доме

        Помнил бессмертных богов, на великом Олимпе живущих;

        Боги за то и по смертной кончине его помянули.

        Но преклонися, прими от меня ты прекрасный сей кубок

430  И, охраняя меня, проводи, под покровом бессмертных,

        В стан мирмидонский, пока не приду к Ахиллесовой куще».

        Вновь Дарданиду ответствовал Гермес, посланник Зевеса:

        «Младость мою соблазняешь ты, старец, но я не склонюся

        Дара, какой предлагаешь мне, тайно принять от Пелида.

435  Я уважаю Пелида и сердцем страшусь от героя

        Дар похищать, чтобы после меня беда не постигла;

        Но с тобою сопутствовать рад я землею и морем;

        Рад я тебя проводить и до славного Аргоса града;

        И с таким путеводцем к тебе не приближится смертный».

440  Рек, и на царских коней в колесницу вскочил Эриуний;

        Быстро и бич и бразды захватил в могучие руки;

        Коням и мескам вдохнул необычную рьяность и силу,

        И когда принеслися ко рву и стене корабельной,

        Где незадолго над вечерей стражи ахеян трудились, —

445  Всех их в сон погрузил благодетельный аргоубийца;

        Башни запор отодвинул, врата растворил и Приама

        Ввез внутрь стены и за ним с дорогими дарами повозку.

        Но лишь предстали они к Ахиллесовой куще великой

        (Кущу царю своему мирмидонцы построили в стане

450  Крепко из бревен еловых и сверху искусно покрыли

        Мшистым, густым камышом, по влажному лугу набравши;

        Около кущи устроили двор властелину широкий,

        Весь оградя частоколом; ворота его запирались

        Толстым засовом еловым; трое ахеян вдвигали,

455  Трое с трудом отымали огромный замок сей воротный

        Сильных мужей; но Пелид и один отымал его быстро) —

        Те благодетельный Гермес отверз перед старцем ворота,

        Ввез дары знаменитые славному сыну Пелея,

        Спрянул на дол с колесницы и так провещал к Дарданиду:

460  «Бог пред тобою, о старец, бессмертный, с Олимпа нисшедший,

        Гермес: отец мой меня тебе ниспослал путеводцем.

        Я совершил и к Олимпу обратно иду; всенародно

        Я не явлюсь Ахиллеса очам: не достойно бы было

        Богу бессмертному видимо чествовать смертного мужа.

465  Ты же иди и, вошед, обыми Ахиллесу колена;

        Именем старца родителя, матери многопочтенной,

        Именем сына моли, чтобы тронуть высокую душу».

        Так возгласивши, к Олимпу великому быстро вознесся

        Гермес. Приам, с колесницы стремительно прянув на землю,

470  Там оставляет Идея, дабы он стоял, охраняя

        Коней и месков; а сам устремляется прямо в обитель,

        Где Ахиллес находился божественный. Там Пелейона

        Старец увидел; друзья в отдаленье сидели; но двое,

        Отрасль Арея Алким и смиритель коней Автомедон,

475  Близко стоя, служили; недавно он вечерю кончил,

        Пищи вкусив и питья, и пред ним еще стол оставался.

        Старец, никем не примеченный, входит в покой и, Пелиду

        В ноги упав, обымает колена и руки целует, —

        Страшные руки, детей у него погубившие многих!

480  Так, если муж, преступлением тяжким покрытый в отчизне,

        Мужа убивший, бежит и к другому народу приходит,

        К сильному в дом, — с изумлением все на пришельца взирают, —

        Так изумился Пелид, боговидного старца увидев;

        Так изумилися все, и один на другого смотрели.

485  Старец же речи такие вещал, умоляя героя:

        «Вспомни отца своего, Ахиллес, бессмертным подобный,

        Старца, такого ж, как я, на пороге старости скорбной!

        Может быть, в самый сей миг и его, окруживши, соседи

        Ратью теснят, и некому старца от горя избавить.

490  Но, по крайней он мере, что жив ты, и зная и слыша,

        Сердце тобой веселит и вседневно льстится надеждой

        Милого сына узреть, возвратившегось в дом из-под Трои.

        Я же, несчастнейший смертный, сынов возрастил браноносных

        В Трое святой, и из них ни единого мне не осталось!

495  Я пятьдесят их имел при нашествии рати ахейской:

        Их девятнадцать братьев от матери было единой;

        Прочих родили другие любезные жены в чертогах;

        Многим Арей истребитель сломил им несчастным колена.

        Сын оставался один, защищал он и град наш, и граждан;

500  Ты умертвил и его, за отчизну сражавшегось храбро,

        Гектора! Я для него прихожу к кораблям мирмидонским;

        Выкупить тело его приношу драгоценный я выкуп.

        Храбрый! почти ты богов! над моим злополучием сжалься,

        Вспомнив Пелея отца: несравненно я жалче Пелея!

505  Я испытую, чего на земле не испытывал смертный:

        Мужа, убийцы детей моих, руки к устам прижимаю!»

        Так говоря, возбудил об отце в нем плачевные думы;

        За руку старца он взяв, от себя отклонил его тихо.

        Оба они вспоминая: Приам — знаменитого сына,

510  Горестно плакал, у ног Ахиллесовых в прахе простертый;

        Царь Ахиллес, то отца вспоминая, то друга Патрокла,

        Плакал, и горестный стон их кругом раздавался по дому.

        Но когда насладился Пелид благородный слезами

        И желание плакать от сердца его отступило, —

515  Быстро восстал он и за руку старца простертого поднял,

        Тронут глубоко и белой главой, и брадой его белой;

        Начал к нему говорить, устремляя крылатые речи:

        «Ах, злополучный! много ты горестей сердцем изведал!

        Как ты решился, один, при судах мирмидонских явиться.

520  Мужу пред очи, который сынов у тебя знаменитых

        Многих повергнул? В груди твоей, старец, железное сердце!

        Но успокойся, воссядь, Дарданион; и как мы ни грустны,

        Скроем в сердца и заставим безмолвствовать горести наши.

        Сердца крушительный плач ни к чему человеку не служит:

525  Боги судили всесильные нам, человекам несчастным,

        Жить на земле в огорчениях: боги одни беспечальны.

        Две глубокие урны лежат перед прагом Зевеса,

        Полны даров: счастливых одна и несчастных другая.

        Смертный, которому их посылает, смесивши, Кронион,

530  В жизни своей переменно и горесть находит и радость;

        Тот же, кому он несчастных пошлет, — поношению предан;

        Нужда, грызущая сердце, везде по земле его гонит;

        Бродит несчастный, отринут бессмертными, смертными презрен.

        Так и Пелея — дарами осыпали светлыми боги

535  С юности нежной; украшенный выше сынов земнородных

        Счастьем, богатством, владыка могучий мужей мирмидонских,

        Смертный, супругой богиню приял от руки он бессмертных.

        Бог и ему ниспослал злополучие: он не имеет

        В доме своем поколения, сына, наследника царства.

540  Сын у Пелея один, кратковечный; но я и доныне

        Старца его не покою; а здесь, от отчизны далеко,

        Здесь я в Троаде сижу и тебя и твоих огорчаю.

        Сам ты, о старец, мы слышали, здесь благоденствовал прежде.

        Сколько народов вмещали обитель Макарова, Лесбос,[189]Стих 544. Обитель Макарова, Лесбос…  — Макар — мифический Древний царь Лесбоса; его имя значит «блаженный».

545  Фригия, край плодоносный, а здесь — Геллеспонт бесконечный:

        Ты среди всех, говорят, и богатством блистал и сынами.

        Но, как беду на тебя ниспослали небесные боги,

        Около Трои твоей неумолкная брань и убийство.

        Будь терпелив и печалью себя не круши беспрерывной:

550  Ты ничего не успеешь, о сыне печаляся; плачем

        Мертвого ты не подымешь, но горе свое лишь умножишь!»

        Сыну Пелея ответствовал старец Приам боговидный:

        «Нет, не сяду я, Зевсов любимец, доколе мой Гектор

        В куще лежит, погребенью не преданный! Дай же скорее,

555  Дай сим очам его видеть! а сам ты прими искупленье:

        Мы принесли драгоценное. О, насладись им и счастлив

        В край возвратися родимый, когда ты еще позволяешь

        Старцу мне бедному жить и солнца сияние видеть!»

        Грозно взглянув на него, говорил Ахиллес быстроногий:

560  «Старец, не гневай меня! Разумею и сам я, что должно

        Сына тебе возвратить: от Зевса мне весть приносила

        Матерь моя среброногая, нимфа морская Фетида.

        Чувствую, что и тебя (от меня ты, Приам, не сокроешь)

        Сильная бога рука провела к кораблям мирмидонским;

565  Нет, не осмелился б смертный, и младостью пылкой цветущий,

        В стан наш вступить: ни от стражей недремлющих он бы не скрылся,

        Ни засовов легко б на воротах моих не отдвинул.

        Смолкни ж, и более мне не волнуй ты болящего сердца;

        Или страшись, да тебя, невзирая, что ты и молитель,

570  В куще моей я не брошу и Зевсов завет не нарушу».

        Так говорил; устрашился Приам и, покорный, умолкнул.

        Сын же Пелеев, как лев, из обители бросился к двери:

        Но не один, за царем устремилися два из клевретов,

        Сильный Алким и герой Автомедон, которых меж другов

575  Более всех Пелейон почитал, по Патрокле умершем.

        Быстро они от ярма отрешили и коней и месков;

        В кущу ввели и глашатая старцева; там посадивши

        Мужа на стуле, поспешно с красивого царского воза

        Собрали весь многоценный за голову Гектора выкуп;

580  Две лишь оставили ризы и тонкий хитон хитротканый,

        С мыслью, чтоб тело покрытое в дом отпустить от Пелида.

        Он же, вызвав рабынь, повелел и омыть, и мастями

        Тело намазать, но тайно, чтоб сына Приам не увидел:

        Он опасался, чтоб гневом не вспыхнул отец огорченный,

585  Сына узрев, и чтоб сам он тогда не подвигнулся духом

        Старца убить и нарушить священные Зевса заветы.

        Тело рабыни омыли, умаслили мастью душистой,

        В новый одели хитон и покрыли прекрасною ризой;

        Сам Ахиллес и поднял, и на одр положил Приамида, —

590  Но друзья совокупно на блещущий воз положили.

        Он же тогда возопил, именуя любезного друга:

        «Храбрый Патрокл! не ропщи на меня ты, ежели слышишь

        В мрачном Аиде, что я знаменитого Гектора тело

        Выдал отцу: не презренными он заплатил мне дарами;

595  В жертву тебе и от них принесу я достойную долю».

        Так произнес — и под сень возвратился Пелид благородный;

        Сел на изящно украшенных креслах, оставленных прежде,

        Против Приама стоявших, и слово к нему обратил он:

        «Сын твой тебе возвращен, как желал ты, божественный старец;

600  Убран лежит на одре. С восходом Зари возвращаясь,

        Сам ты увидишь его; но теперь мы о пище воспомним.

        Пищи забыть не могла и несчастная матерь Ниоба,

        Матерь, которая разом двенадцать детей потеряла,

        Милых шесть дочерей и шесть сыновей расцветавших.

605  Юношей Феб поразил из блестящего лука стрелами,

        Мстящий Ниобе, а дев — Артемида, гордая луком.

        Мать их дерзала равняться с румяноланитою Летой:

        Лета двоих, говорила, а я многочисленных матерь!

        Двое сии у гордившейся матери всех погубили.

610  Девять дней валялися трупы; и не было мужа

        Гробу предать их: в камень людей превратил громовержец.

        Мертвых в десятый день погребли милосердые боги.

        Плачем по них истомяся, и мать вспомянула о пище.

        Ныне та мать на скалах, на пустынных горах Сипилийских,

615  Где, повествуют, богини покоиться любят в пещерах,

        Нимфы, которые часто у вод Ахелоевых пляшут, —

        Там, от богов превращенная в камень, страдает Ниоба.

        Так, божественный старец, и мы помыслим о пище.

        Время тебе остается оплакать любезного сына,

620  В Трою привезши; там для тебя многослезен он будет».

        Рек — и, стремительно встав, Ахиллес белорунную, овцу

        Сам закалает; друзья, обнажив и опрятав, как должно,

        В мелкие части искусно дробят, прободают рожнами,

        Ловко пекут на огне и готовые части снимают.

625  Хлеб между тем принесши, поставил на стол Автомедон

        В пышных корзинах; но брашно делил Ахиллес благородный.

        Оба к предложенным яствам питательным руки простерли.

        И когда питием и пищей насытили сердце,

        Долго Приам Дарданид удивлялся царю Ахиллесу,

630  Виду его и величеству: бога, казалось, он видит.

        Царь Ахиллес удивлялся равно Дарданиду Приаму,

        Смотря на образ почтенный и слушая старцевы речи.

        Оба они наслаждались, один на другого взирая;

        Но наконец возгласил к Ахиллесу божественный старец:

635  «Дай мне теперь опочить, Зевесов любимец! позволь мне

        Сном животворным хоть несколько в доме твоем насладиться.

        Ибо еще ни на миг у меня не смыкалися очи

        С дня, как несчастный мой сын под твоими руками погибнул;

        С оного дня лишь стенал и несчетные скорби терпел я,

640  Часто в оградах дворовых по сметищам смрадным валяясь.

        Ныне лишь яствы вкусил и вина пурпурового ныне

        Принял в гортань; но до этой поры ничего не вкушал я».

        Так говорил; Ахиллес приказал и друзьям и рабыням

        Стлать на крыльце две постели и снизу хорошие полсти

645  Бросить пурпурные, сверху ковры разостлать дорогие

        И шерстяные плащи положить, чтобы старцам одеться.

        Вышли рабыни из дому с пылающим светочем в дланях;

        Скоро они, поспешившие, два уготовали ложа.

        И Приаму шутя говорил Ахиллес благородный:

650  «Спи у меня на дворе, пришелец любезный, да в дом мой

        Вдруг не придет кто-нибудь из данаев, которые часто

        Вместе совет совещать в мою собираются кущу.

        Если тебя здесь кто-либо в пору ночную увидит,

        Верно, царя известит, предводителя воинств Атрида;

655  И тогда замедление в выкупе мертвого встретишь.

        Слово еще, Дарданид; объяснися, скажи откровенно:

        Сколько желаешь ты дней погребать знаменитого сына?

        Столько я дней удержуся от битв, удержу и дружины».

        Сыну Пелея ответствовал старец Приам боговидный:

660  «Ежели мне ты позволишь почтить погребением сына —

        Сим для меня, Ахиллес, величайшую милость окажешь.

        Мы, как ты знаешь, в стенах заключенные; лес издалека

        Должно с гор добывать; а трояне повергнуты в ужас.

        Девять бы дней мне желалось оплакивать Гектора в доме;

665  Гробу в десятый предать и пир похоронный устроить;

        В первый-на-десять мертвому в память насыпать могилу;

        Но в двенадцатый день ополчимся, когда неизбежно».

        Старцу ответствовал вновь быстроногий Пелид благородный:

        «Будет и то свершено, как желаешь ты, старец почтенный.

670  Брань прекращаю на столько я времени, сколько ты просишь».

        Так произнес Ахиллес — и Приамову правую руку

        Ласково сжал, чтобы сердце его совершенно спокоить.

        Так отпустил; и они на переднем крыльце опочили,

        Вестник и царь, обращая в уме своем мудрые думы.

675  Но Ахиллес почивал в глубине крепкостворчатой кущи,

        И при нем Брисеида, румяноланитая дева.

        Все, и бессмертные боги, и коннодоспешные мужи,

        Спали целую ночь, усмиренные сном благодатным.

        Гермеса токмо заботного сон не осиливал сладкий,

680  Думы в уме обращавшего, как Дарданида Приама

        Вывесть из стана, привратным незримого стражам священным.

        Став над главою Приамовой, так возгласил Эриуний:

        «Ты не радишь об опасности, старец, и так беззаботно

        Спишь у враждебных мужей, пощаженный Пелеевым сыном!

685  Многие дал ты дары, чтобы выкупить мертвого сына;

        Но за живого тебя троекратной ценою заплатят

        Дети твои, у тебя остающиесь, если узнает

        Царь Атрейон о тебе и ахейцы другие узнают».

        Так провещал; ужаснулся Приам и глашатая поднял.

690  Гермес мгновенно запряг им и коней, и месков яремных;

        Сам через стан их быстро прогнал, и никто не увидел.

        Но лишь достигнули путники брода реки светловодной,

        Ксанфа пучинного, богом рожденного, Зевсом бессмертным,

        Там благодетельный Гермес обратно вознесся к Олимпу.

695  В ризе златистой Заря простиралась над всею землею.

        Древний Приам, и стенящий и плачущий, гнал к Илиону

        Коней, а мески везли мертвеца. И никто в Илионе

        Их не узнал от мужей и от жен благородных троянских

        Прежде Кассандры прекрасной, златой Афродите подобной.

700  Рано на замок восшед, издали в колеснице узнала

        Образ отца своего и глашатая громкого Трои;

        Тело узрела на месках, на смертном простертое ложе;

        Подняла горестный плач и вопила по целому граду:

        «Шествуйте, жены и мужи! Смотрите на Гектора ныне,

705  Вы, что живого, из битв приходившего, прежде встречали

        С радостью: радостью светлой и граду он был и народу!»

        Так вопияла; и вдруг ни жены не осталось, ни мужа

        В Трое великой; грусть несказанная всех поразила, —

        Все пред вратами столпилися в встречу везомого тела.

710  Всех впереди молодая супруга и нежная матерь

        Плакали, рвали власы и, на труп исступленно бросаясь,

        С воплем главу обнимали; столпившиесь плакали стоя.

        Верно, и целый бы день до заката блестящего солнца,

        Плача над Гектором храбрым, рыдали толпы за вратами,

715  Если бы старец Приам не воззвал с колесницы к народу:

        «Дайте дорогу, друзья, чтобы мески проехали; после

        Плачем вы все насыщайтесь, как мертвого в дом привезу я!»

        Так говорил; расступилась толпа и открыла дорогу.

        К славному дому привезши, на пышно устроенном ложе

720  Тело они положили; певцов, начинателей плача,

        Подле него поместили, которые голосом мрачным

        Песни плачевные пели; а жены им вторили стоном.

        Первая подняла плач Андромаха, младая супруга,

        Гектора мужеубийцы руками главу обнимая:

725  «Рано ты гибнешь, супруг мой цветущий, рано вдовою

        В доме меня покидаешь! А сын, бессловесный младенец,

        Сын, которому жизнь, злополучные, мы даровали!

        Он не достигнет юности! Прежде во прах с оснований

        Троя рассыплется: пал ты, хранитель ее неусыпный,

730  Ты, боронитель и града, защитник и жен и младенцев!

        Скоро в неволю они на судах повлекутся глубоких;

        С ними и я неизбежно; и ты, мое бедное чадо,

        Вместе со мною; и там, изнуряясь в работах позорных,

        Будешь служить властелину суровому; или данаец

735  За руку схватит тебя и с башни ударит о землю,

        Мстящий за трату плачевную брата, отца или сына,

        Гектором в битвах сраженного; много могучих данаев,

        Много под Гектора дланью глодало кровавую землю.

        Грозен великий отец твой бывал на погибельных сечах;

740  Плачут о нем до последнего все обитатели Трои.

        Плач, несказанную горесть нанес ты родителям бедным,

        Гектор! Но мне ты оставил стократ жесточайшие скорби!

        С смертного ложа, увы! не простер ты руки мне любезной;

        Слова не молвил заветного, слова, которое б вечно

745  Я поминала и ночи и дни, обливаясь слезами!»

        Так говорила, рыдая; и с нею стенали троянки.

        Тут между ними Гекуба рыдательный плач подымает:

        «Гектор, из всех мне детей наиболее сердцу любезный!

        Был у меня и живой ты богам всемогущим любезен;

750  Боги с небес о тебе и по смертной кончине пекутся!

        Прочих сынов у меня Ахиллес, быстроногий ристатель,

        Коих живых полонил, за моря пустынные продал,

        В Имброс, в далекий Самос и в туманный, беспристанный Лемнос;

        Но, тебя одолев и оружием душу исторгнув,

755  Как он ни долго влачил вкруг могилы Патрокла любимца,

        Коего ты одолел, — но его, мертвеца, он не поднял!

        Ты ж у меня, как росою омытый, покоишься в доме,

        Свежий, подобно как смертный, которого Феб сребролукий

        Легкой стрелою своей, налетевший незапно, сражает».

760  Так вопияла Гекуба, и плач возбудила всеобщий.

        Третья Елена Аргивская горестный плач подымает:

        «Гектор! деверь почтеннейший, сродник, любезнейший сердцу!

        Ибо уже мне супруг Александр знаменитый, привезший

        В Трою меня, недостойную! Что не погибла я прежде!

765  Ныне двадцатый год[190]Стих 765. Двадцатый год…  — Действие «Илиады» относится к десятому году Троянской войны; между похищением Елены и началом воины, по преданию, также прошло десять лет. Таким образом, Елена действительно уже двадцать лет находится в Трое. круговратных времен протекает

        С оной поры, как пришла в Илион я, отечество бросив;

        Но от тебя не слыхала я злого, обидного слова.

        Даже, когда и другой кто меня укорял из домашних,

        Деверь ли гордый, своячина, или золовка младая,

770  Или свекровь (а свекор всегда, как отец, мне приветен),

        Ты вразумлял их советом и каждого делал добрее

        Кроткой твоею душой и твоим убеждением кротким.

        Вот почему о тебе и себе я, несчастнейшей, плачу!

        Нет для меня, ни единого нет в Илионе обширном

775  Друга или утешителя: всем я равно ненавистна!»

        Так вопияла она, — и стенал весь народ неисчетный.

        Старец Приам наконец обращает слово к народу:

        «Ныне, трояне, свозите вы лес в Илион; не страшитесь

        Войска ахейского тайных засад: Ахиллес знаменитый

780  Сам обещал, отпуская меня от судов мирмидонских,

        Нас не тревожить, доколе двенадцатый день не свершится».

        Так говорил, — и они лошаков и волов подъяремных

        Скоро в возы запрягли и пред градом немедля собрались.

        Девять дней они в Трою множество леса возили;

785  В день же десятый, лишь, свет разливая, Денница возникла,

        Вынесли храброго Гектора с горестным плачем трояне;

        Сверху костра мертвеца положили и бросили пламень.

        Рано, едва розоперстая вестница утра явилась,

        К срубу великого Гектора начал народ собираться.

790  И лишь собралися все (неисчетное множество было),

        Сруб угасили, багряным вином оросивши пространство

        Всё, где огонь разливался пылающий; после на пепле

        Белые кости героя собрали и братья и други,

        Горько рыдая, обильные слезы струя по ланитам.

795  Прах драгоценный собравши, в ковчег золотой положили,

        Тонким обвивши покровом, блистающим пурпуром свежим.

        Так опустили в могилу глубокую и, заложивши,

        Сверху огромными частыми камнями плотно устлали;

        После курган насыпали; а около стражи сидели,

800  Смотря, дабы не ударила рать меднолатных данаев.

        Скоро насыпав могилу, они разошлись; напоследок

        Все собралися вновь и блистательный пир пировали

        В доме великом Приама, любезного Зевсу владыки.

        Так погребали они конеборного Гектора тело.