Онлайн чтение книги Гибель Дракона Japan Sinks
4

Сообщение об извержении на Хатидзе Онодэра услышал под водой, на глубине двух тысяч метров, в пятидесяти километрах от острова Тори. Разговаривать со вспомогательным судном «Есино» было трудно из-за помех, но все же Онодэра понял, что из двенадцати тысяч жителей острова многие пострадали.

И в тот самый момент, когда с «Есино» поступило это сообщение, Онодэра ощутил толчок: «Кермадек», испытывавший давление в двести атмосфер, как-то странно дернулся.

– Послушайте… – сказал Онодэра своему напарнику, бледному, совсем молодому парню. – Здесь не наблюдается каких-нибудь аномалий в морском дне?

– Что?..

Молодой человек, поглощенный показаниями опущенных на дно приборов, удивленно обернулся. Онодэра кивнул ему, и он поспешно переключил телеметр.

Опущенные на дно на глубину от пяти до десяти километров приборы регистрировали изменения температуры, колебания геомагнитного и гравитационного полей и посылали их наверх по двум каналам связи – на сверхдлинных волнах и через фонон-мазерное устройство. Технический специалист начал читать показания ближайшего прибора.

– Опасно… – пробормотал он. – Величина теплового потока резко возросла, да и угол склона увеличивается. А геомагнит…

– Может произойти землетрясение?

– Нет, скорее не землетрясение, а взрыв.

Корпус «Кермадека», сделанный из высокопрочной легированной стали, загудел, словно гонг, и судно, продолжая раскачиваться, изменило направление.

– Может, закончим наблюдения? – спросил Онодэра, включая прожекторы и глядя в иллюминатор. – Здесь, кажется, тоже становится опасно.

– Еще бы немного. Вообще-то я закончил, но хорошо бы проверить, где произошли изменения, – прямо под нами, на дне, или…

– Сейчас некогда этим заниматься, – Онодэра запустил двигатель. – Гашу свет. Выпущу подводные ракеты, а вы смотрите в иллюминатор, может быть, что-нибудь увидите.

Таща за собой по дну цепь, «Кермадек» медленно удалился от опущенного измерительного прибора. Определив четыре направления, Онодэра нажал кнопку запуска ракет, четыре легких толчка отдались в корпусе «Кермадека». В темной гондоле засияли бледно-голубым светом девять иллюминаторов.

Молодой человек издал возглас удивления.

– Видите что-нибудь? – спросил Онодэра. – В каком направлении?

– В сорока градусах правее нашего курса…

Рассчитав в уме скорость всплытия, Онодэра выпустил в этом направлении оставшиеся четыре ракеты. Став легче, «Кермадек» немного всплыл, цепь теперь едва касалась дна. Постепенно стала увеличиваться и горизонтальная скорость судна.

– Взгляните, – в голосе молодого человека чувствовались подавленность и испуг. Гори в гондоле свет, можно было бы заметить, что он стал еще бледнее.

Оставив свое место за рулем, Онодэра подошел к иллюминатору. В свете четырех ракет он увидел дно и уходивший во мрак пологий склон невысокого подводного холма. В одном месте над этим склоном вздымалась муть. Из темных клубов вверх тянулись мириады пузырьков. Иногда происходил взрывной выброс пузырьков, и тогда «Кермадек» начинал слегка покачиваться.

– Будет взрыв? – спросил Онодэра, возвращаясь к своему месту.

– Надеюсь, пока ничего страшного… – ответил специалист, торопливо проверяя температуру воды и донных отложений. – Если взрыв и произойдет, то, думаю, небольшой. А батискаф выдержит?

Онодэра выбросил цепь и, срочно связавшись с «Есино», стал один за другим открывать магнитные клапаны. «Кермадек» начал всплытие. Ощущая легкий холодок в сердце, Онодэра пытался вычислить безопасный предел для скорости всплытия и насколько эту скорость можно ограничить двигателем горизонтального хода. Слишком большая скорость всплытия может привести к деформации поплавка. Тогда гондола, весящая несколько тонн, опустится на дно и всплыть уже не сможет. Онодэра попытался снизить скорость. Потом вдруг решил комбинировать вертикальное и горизонтальное движение. Мысль оказалась удачной. После нескольких поворотов руля «Кермадек», чуть накренившись, начал боком всплывать. Однако при этом гондола могла опрокинуться, и приходилось иногда переходить на горизонтальное движение.

– Держитесь покрепче за что-нибудь, – сказал Онодэра напарнику. – Может качнуть…

На глубине три тысячи триста метров Онодэра опять выбросил немного балласта. «Кермадек» стрелой пошел вверх. Онодэру тревожило, что резкое снижение давления может привести к взрыву: находившийся под давлением в двести атмосфер охлажденный на морском дне воздух в поплавке начинал адиабатически расширяться. Когда до поверхности оставалось восемьсот метров, Онодэра решил его стравить. Несколько уменьшив скорость всплытия, он хотел выжать бензин, соприкасавшийся с морской водой на открытом дне поплавка. Следом за воздухом из поплавка стал уходить бензин, а клапан никак не хотел закрываться.

– Онодэра-кун! – сдавленным голосом крикнул за его спиной молодой специалист. – Вода, вода!

Порой при всплытии, когда резко уменьшается давление на корпус, крепость швов батискафа ослабевает, и в гондолу проникает вода. А «Кермадек» подвергся непосильной для него перегрузке.

– Из иллюминатора?

– Вроде бы нет, не знаю откуда, но ее довольно много.

– Ничего, не беспокойтесь, скоро перестанет течь.

Утечка бензина продолжалась, скорость всплытия упала до восьмидесяти метров в минуту. Проверив остаток балласта, Онодэра мысленно представил себе схему масляного клапана. На глубине пятисот метров он перешел на горизонтальное движение и включил полную скорость. При таком режиме аккумулятора могло хватить только на три минуты. Онодэре хотелось по возможности сохранить скорость горизонтального движения до всплытия на поверхность. «Кермадек» стало подбрасывать. К этому прибавился еще боковой снос. Онодэра потратил целых две минуты, чтобы выровнять батискаф. Аккумулятор почти сел. В корпусе звоном отдавались ультразвуковые сигналы эхолота «Есино». Переключив телефон на УДВ, Онодэра вызвал командный пункт.

– Постарайтесь нас поймать! Возможно, мы выпрыгнем из воды.

– Понял. Беспрерывно следим за вами. Не меняйте направления. Задним ходом идем к месту предполагаемого всплытия.

– Как на море? Погода?

– Качает. Высота волн превышает полтора метра, ветер северо-западный, смотри, как бы тебя не укачало! Поймаем вас под водой, на десятиметровой глубине.

Когда оставалось уже сто пятьдесят метров, из бака с поврежденным клапаном вышел весь бензин. Чтобы сохранить равновесие, Онодэра выпустил бензин и из двух других баков. Скорость всплытия упала до сорока метров в минуту. Оставалось только одно: используя инерционную скорость в три с половиной узла и выбросив остатки воздуха, регулировать всплытие. Начало сказываться волнение на поверхности – «Кермадек» стал подпрыгивать и раскачиваться.

– Держитесь крепче! – крикнул Онодэра.

Операторы «Есино», словно волшебники, ловко поймали батискаф. На двенадцатиметровой глубине его поджидали два водолаза на подводном скутере. С помощью магнитного якоря они прикрепили к корпусу буксирный канат и подсоединили телефонный кабель. Выбросив остатки воздуха и маневрируя рулем, Онодэра погасил скорость всплытия. На глубине пяти метров закончилось крепление подъемных тросов, поплавок соединили со шлангом и началась откачка бензина.

– Волны высокие, подъем будет опасным, – сообщили с палубы «Есино». – Выходите из люка. Крепление судна проведем под водой.

Механические рули подъемного крана крепко схватили «Кермадек». Оба члена экипажа через люк выбрались на палубу и тут же насквозь промокли: море было неспокойно. Когда они перешли на «Есино», механические руки отпустили «Кермадек». Его подтянули к корме и начали крепить.

Онодэра осмотрелся. В море на довольно большом пространстве плавала пемза.

– Говорят, извержение на рифе Косю, – сказал кто-то из стоявших на палубе. – Странно, в таком месте…

– Да и из этого района лучше поскорее уйти, – Онодэра вытер лицо мохнатым полотенцем. – Вы слышали, что я передавал?

– Да. Как только батискаф установят на палубе, мы так и сделаем.

Когда Онодэра, выпив горячего кофе, поднялся в радиорубку, «Есино» уже быстро удалялся из опасной зоны.

– Можно вызвать «Сэйрю-мару», где он сейчас? – спросил Онодэра радиста.

– В пятидесяти милях к северу. Попробую вызвать.

– А как там на Хатидзе? – в рубку заглянул напарник Онодэры по погружению.

– При извержении Ниси-яма там погибло около двухсот человек. Но опасность не миновала. Сейчас на пассажирских и военных судах эвакуируют всех жителей острова… Двенадцать тысяч человек. На сборы не дают ни минуты… На других островах Идзу тоже тревожно. Оттуда, говорят, людей будут эвакуировать в район Сидзуоки…

Двенадцать тысяч человек… Это подстать трем-четырем первоклассным пассажирским лайнерам. Онодэра хорошо помнил этот субтропический остров, покрытый густой зеленью. Ограды из крупной гальки, яркие декоративные растения в каждом саду. У него больно сжалось сердце. Даже и предположить нельзя, какой мощности достигнет извержение и когда оно прекратится. Гибнет остров, и думать об этом невыносимо. Неважно, что он такой маленький. Остров – это ведь не просто высунувшаяся над мором вершина скалы. Это плоды вдохновенного труда многих поколений. Это живая история мирно сосуществующих людей и деревьев, зверей и птиц. Остров – это приют всему живому, которое захотело и смогло здесь поселиться. Он и сам стал от этого «живым». И теперь он гибнет, умирает насильственной смертью, и его обитатели должны либо бежать, либо погибнуть вместе с ним… Пока один остров, но если…

– На связи «Сэйрю-мару», – прервал мысли Онодэры радист.

– Попросите вызвать штурмана «Вадацуми» Юуки. Юуки быстро оказался на связи.

– Ну, как там «Вадацуми»? – спросил Онодэра.

– Отлично… – ответил Юуки. – Уже три раза погружался. Жаль, что не вместе работаем.

– Возможно, скоро будем вместе. «Кермадек» расшатался. Думаю, придется отправить его в док. Впрочем, еще надо проверить. Но на это уйдет не меньше недели.

– Тогда сюда переберешься? – в голосе Юуки прозвучала надежда. – Когда?..

Онодэра не успел ответить – поступил другой вызов. Кажется, на связи был самолет.

– Поблизости находится гидроплан сил морской самообороны, – доложил радист офицеру связи. – Просит навести его на место посадки, чтобы взять данные об исследовании дна…

Офицер передал сообщение капитану. «Есино» стал сбавлять скорость.

– Онодэра-сан, – радист поддерживал связь с гидропланом. – Там у них Катаока-сан, он просит вас пересесть к ним.

– Катаока? – Онодэра, уже переступивший порог радиорубки, обернулся.

Протопали несколько пар ног, над головой послышался гул.

Онодэра поднялся на палубу. Ветер усилился, дыбились и плясали высокие волны. Четырехмоторный гидроплан быстро снижался.

– А не опасно садиться при такой волне?.. – поинтересовался Онодэра.

– Абсолютно безопасно, – улыбаясь, ответил ему один из офицеров. – У него на носу волногаситель. Такой гидроплан взлетает и садится при высоте волн в три с половиной метра. Лучше наших гидропланов нигде не сыщешь!

Поднялся столб водяной пыли, гидроплан сел и, повернувшись носом к судну, побежал по воде.

– Онодэра-сан, спускаем лодку, – крикнул хриплый голос.

От волн разлетались тучи брызг. Онодэре пришлось надеть плащ. Едва он сел в надувную лодку с подвесным мотором, она сразу заныряла. Онодэра крепко ухватился за борт. Обогнув гидроплан спереди, с трудом подрулили к дверце. Как только погрузили непромокаемые мешки с материалами исследований, тут же взревели двигатели. Гидроплан пробежал по нескольким волнам, и шум бьющейся о дно корпуса воды прекратился – он уже парил над «Есино».

Онодэра прошел через неширокий, забитый аппаратурой проход в радиорубку. Катаока был здесь. Он смотрел, как возится с прибором один из членов экипажа. Онодэра хлопнул приятеля по плечу. Тот обернулся.

– А-а… – сказал он равнодушно и тут же опять повернулся к прибору.

– Точно, – сказал член экипажа. – Большая подлодка. Не меньше четырех тысяч тонн.

– Четыре тысячи тонн, говоришь? Ну, тогда это атомная подлодка, – все так же равнодушно произнес Катаока. – Преследует «Есино», что ли? Всего на расстоянии восьмисот метров… Страшно близко.

– А это не наша «Удзусио»? – спросил Онодэра. – Она же должна участвовать в плане Д?

– «Удзусио» сейчас у полуострова Кий, – ответил Катаока. – Да она и не такая огромная. Всего тысяча восемьсот пятьдесят тонн.

– Что же она здесь делает? – задумчиво склонил голову член экипажа. – Может, следят за нами?

– Очень возможно. Следует сообщить шифровкой на «Есино», – сказал Катаока.

– Не иначе, как нами заинтересовалась какая-то страна, – заметил Онодэра.

– Точно. Лодка недавно в двух километрах на глубине сорока метров следовала за «Есино». Ты ее не заметил во время погружения?

– Нет… К тому же при всплытии пришлось попотеть – была опасность взрыва на дне.

– Сигнал от нее был такой силы, что едва не сломалась стрелка магнитного обнаруживателя подлодок. И тебя попросили пересесть, чтобы выиграть время. Ведь материалы можно было просто спустить на канате. Пока спускали лодку, пока ты добирался, мы спустили за борт активный эхолот и убедились.

– А я, значит, для камуфляжа? – усмехнулся Онодэра.

– Не только. Юкинага-сан просил, чтобы ты, если сможешь, присутствовал сегодня вечером на чрезвычайном совещании штаба. Да, «Кермадек», наверное, на ремонт поставите? Я слышал, ты разговаривал с «Сэрю-мару».

– Впереди слева по курсу извержение! – крикнул громкоговоритель. – Взрыв…

Все бросились к иллюминаторам. Над темно-зеленым морем пятнами висели разорванные крепким западным ветром кучки белых облаков. Под ними прямо из океана вырывался, словно джин из волшебной лампы Алладина, желто-коричневый клуб дыма. Разбухая и поднимаясь все выше, он прорывал кучевые облака. Даже здесь, на высоте пять тысяч метров, воздух сотрясался от взрывов, а на поверхности воды в дыму заплясали языки пламени. Видно было, как из колыхавшегося дымового столба в воду сыпалось что-то белесое – наверное, пепел и пемза. В крутящемся дымовом смерче, казавшемся густым и липким, сверкали сполохи. Поверхность моря покрыли вулканические бомбы и пемза. Кругами разошлось, несильное цунами.

– Скала Смита? – спросил Онодэра.

– Нет. Аогасима, – ответил Катаока. – Второй раз после вчерашнего. Остров, наверное, почти целиком исчезнет.

– Остров Аога? А люди?

– Там было человек двести семьдесят. Видно, все погибли. Разве кто-нибудь успел уйти в море на рыбачьих лодках… Но, не проверили…

– Бросили на произвол судьбы?!

– Поблизости не было судов. Буквально через десять минут после радиограммы с острова о признаках извержения пассажирский самолет международной линии сообщил о начавшемся извержении, – лишенным интонации голосом пояснил Катаока. – Аога в отличие от Хатидзе лежит в стороне от морских линий…

И такое теперь будет происходить без конца, подумал Онодэра, чувствуя мучительный холод в желудке. Аога – это еще цветочки. Масштабы последующих извержений и взрывов будут в сотни тысяч, в миллионы раз больше…

– Весь вулканический пояс Фудзи одновременно стал изрыгать огонь, – Катаока хмуро кивнул в сторону иллюминаторов. – Правда, и раньше бывало, что он активизировался, но не в такой степени.

Гидроплан, набирая высоту, накренил крыло. Глазам открылось еще одно извержение. Дым, уже оторвавшийся от поверхности моря, вздымался южнее Аога. И к северу от острова Хатидзе тоже виден был столб дыма.

– А это? – спросил Онодэра, судорожно проглотив комок.

– Остров Миякэ. Часа два назад началось. Извержение вершины Акабаке… Птицы все чувствуют. В этом году так и не прилетели на остров…

– Да, дела… – сказал Онодэра, голос у него, как и у Катаоки, стал бесстрастным. – Все острова Идзу разом… А Осима?

– И остров Осима. В вулкане Михара три раза были небольшие взрывы, а пепел до сих все еще сыплется. Того и гляди произойдет большой взрыв. Население эвакуируется, даже внутренние воздушные линии, проходящие над островом, закрыли.

Гидроплан достиг восьми тысяч метров и все продолжал набирать высоту. Дальше к северу облаков стало меньше и вскоре открылась ясная поверхность зимнего океана, раскинувшегося под чистым небом. Гидроплан продолжал лететь на север, время от времени делая правые и левые круги. Когда он в очередной раз лег на правый круг, из иллюминаторов открылся вид на всю цепочку островов Идзу, протянувшихся с севера на юг. С пяти из них высоко в небо поднимались тускло-черные столбы дыма. Столбы эти ломались под западным ветром, и казалось, что на север движется гигантская военная флотилия.

На самом же деле эта цепочка островов билась в судорогах, прежде чем исчезнуть в темной пучине океана. Онодэра невольно закрыл глаза. А когда открыл их, увился вдали, словно белый призрак, силуэт Фудзи со скользящими по склонам легкими облаками. Эта непостижимо прекрасная в белизне свежего снега гора, казалось, парила в прозрачном зимнем воздухе. Неужели есть на свете такая сила, которая способна нарушить, осквернить этот неземной покой?.. Однако выстроившаяся внизу флотилия, изрыгая столбы черного дыма, двигалась на север – на эту прекрасную, благородную гору. Огромная огненная змея, притаившаяся на неизмеримой глубине под океаном, сейчас изрыгала огонь, дым, пар и пепел и с каждой секундой подбиралась все ближе к Фудзи, символу Японии…

– Высота девять тысяч метров… – сообщил громкоговоритель из штурманской. – Переходим к горизонтальному полету.

– Ну как? – обратился Катаока к инженеру-электронику.

– Пока что ведет себя прекрасно, – ответил пожилой мужчина, возившийся с каким-то большим прибором. – Если так пойдет и дальше, то будет отлично работать и на высоте пятнадцать-двадцать тысяч метров.

– Гравиметр типа Т, – объяснил Катаока заинтересовавшемуся Онодэре. – Совместная разработка геолаборатории Токийского государственного университета и лаборатории воздушных съемок Института национальной картографии. Наша страна создает наиболее совершенные приборы этого вида. Не случайно в Японии впервые в мире были обнаружены гравитационные изменения с качающегося судна. И я думаю, такого прибора, как этот, способного работать на высоте десять тысяч метров, тоже пока ни у кого нет. Сплошная электроника. А вот эта приставка устраняет все, даже самые слабые шумы. Сегодня мы испытываем его впервые, но вскоре такие же приборы будут установлены еще на двух самолетах. А обнаруживатели геомагнитных аномалий уже установлены на двух противолодочных сторожевых самолетах.

– Полученные данные одновременно регистрируются и поступают на наземную станцию, откуда передаются компьютеру в штабе, – сказал технический специалист.

– И что же? – спросил Онодэра. – Изменения гравитации значительны?

– Колебания просто чудовищные, – Катаока почему-то вдруг улыбнулся. – Потом в штабе просмотришь их на дисплее. Отрицательный пояс аномалии в районе Японского желоба сейчас со страшной скоростью перемещается на восток. А с востока вулканического пояса происходит перемещение в противоположном направлении – на запад. Кажется, эти перемещения в основном и послужили причиной пожаров на островах Идзу и Бонин. В открытом море в районе Канто отрицательная аномалия увеличивается с каждой минутой. Пожалуй, дно Японского желоба с восточной стороны уже опустилось метров на двести-триста… Иди-ка сюда.

Катаока за руку потащил Онодэру к правому иллюминатору.

– Видишь море на востоке? – указал он пальцем.

– А туман-то какой! – сказал Онодэра. – Это что, течение тормозится, что ли? Впрочем, не может же Курильское течение заходить так далеко на юг…

– Нет, это не то. Вот посмотри на метеорологическую карту. Пояс обнаруженной большой гравитационной аномалии и участок возникновения тумана почти полностью совпадают…

– Гравитационная аномалия и… туман?! – удивился Онодэра. – Но какая тут связь?

– На этом участке морская поверхность из-за резкого уменьшения гравитации вогнута, – Катаока втянул шею в плечи. – И температура воды распределяется по вертикали очень неравномерно. Из-за малой гравитации холодные воды глубинных участков поднялись в верхние слои. Возможно, в какой-то степени произошло и адиабатическое расширение. Короче, вдоль пояса отрицательной гравитационной аномалии появляется огромная масса холодной воды, с которой сталкиваются теплые воды Куросиво, и в результате возникает туман.

Гидроплан зигзагообразно пересекал пояс гравитационной аномалии, расположенный вдоль вулканического пояса Фудзи.

– Пока мы тут возимся, – негромко заговорил инженер-электроник, – американцы запустили подряд три геодезических спутника. И все они под разными углами пролетают над территорией Японии.

– Искусственные спутники! Да… нам бы такой макроизмерительный аппарат… – сказал Катаока. – Им ужо случалось обнаруживать крупномасштабные гравитационные аномалии. Однако не так просто понять, к чему это может привести, а?

– Это вопрос времени. Просто у них сбор информации опережает ее комплексный анализ.

– В провинциях Ниягата и Томияма произошло землетрясение, – послышалось из громкоговорителя. – Сила его 7 баллов, эпицентр расположен в шестидесяти километрах на север от города Ниигата на глубине пятидесяти километров. Исследовательское судно сообщило о поднятии скалы Ямато.

– На этот раз со стороны Японского моря… – глядя на громкоговоритель, проговорил Катаока. – В клещи попали…

На даче одного из членов австралийского правительства в пригороде Канберры, на Рэдхилле, встретились премьер-министр Австралии, хозяин дачи и смуглый миниатюрный гость. Уже минут пять длилось молчание, только было слышно приглушенное гудение кондиционера – февраль выдался необыкновенно жаркий.

Премьер, словно желая избавиться от внезапно нахлынувших мыслей, рывком поднялся с низкого кресла. Огромный, в два метра ростом, в этот момент он походил на вырванное с корнем могучее дерево. Заложив руки за спину, премьер зашагал из угла в угол.

– Япония… – он подошел к кондиционеру. – Вот он тоже – «Сделано в Японии»… – и, обернувшись к миниатюрному гостю, добавил: – Трудно себе представить, мистер Нодзаки… Да и разрешить проблему будет весьма нелегко.

Японец, к которому обратился премьер, был маленьким, худощавым мужчиной с полуседой головой и мелкими морщинками у глаз. Его ясный взгляд, казалось, следовал за тобой, куда бы ты ни повернулся. Этот миниатюрный немолодой японец просил премьера о конфиденциальной встрече через хозяина дачи. Людей, которым премьер не отказал бы встретиться, можно было пересчитать по пальцам не только в Австралии, но и во всем Содружестве Наций. Премьер понятия не имел, как старик Нодзаки об этом узнал и почему получил поддержку владельца дачи. Видимо, японец потратил на это немало сил и средств… Как бы то ни было, но встреча произошла. И вдруг старик передает ему секретное послание своего премьер-министра и министра иностранных дел и сообщает совершенно невероятные вещи, а под конец обращается с поразительной просьбой.

– Думаю, вам известно, что население Австралии за последние десять лет увеличилось почти на миллион человек. Сейчас оно превышает двенадцать миллионов… – сказал премьер, меряя шагами ковер.

– Да, мне это известно… – ответил старик с бездонно ясными глазами. – За те же десять лет в Японии население увеличилось на восемь миллионов человек. В настоящее время оно составляет почти сто десять миллионов.

– То есть почти в десять раз превышает население нашей страны… – премьер нахмурился.

– А плотность населения выше почти в двести раз. Площадь вашей страны составляет семь миллионов семьсот тысяч квадратных километров, что в двадцать раз больше площади Японии.

– Но, я думаю, вам известно, что семьдесят процентов этой площади – бесплодная пустыня.

Какой смысл говорить об этом, подумал премьер, глядя за окно. В еще светлом сиренево-синем небе поднималась красная луна.

– Япония… – опять повторил премьер. – Край чудес. Крупнейшая индустриальная страна на западе Тихого океана, высокоразвитое современное государство… Кстати, мы с вами на одной долготе. Вы, вероятно, помните тему Австралийского павильона на Экспо-70?.. Мы собирались сотрудничать с вами, собирались воспользоваться вашей помощью – финансовой и индустриальной… Вы участвуете в разработке железных руд у нас на севере и нефтяных промыслов во внутренних районах… Да и ваши автомобили… «тойота», «ниссан», «мацуда», как видите, разъезжают по нашей стране в большом количестве. В настоящее время в Австралии проживает шестьдесят тысяч японцев.

– Я знаю, – кивнул Нодзаки. – В последние двадцать лет Австралия была для нас хорошим партнером. И мы высоко ценим ваш личный вклад с эту дружбу.

– Я прилагал и прилагаю все усилия, чтобы превратить Австралию в открытый для всего мира «континент новых возможностей», хотя мои дед и отец были сторонниками так называемого «превосходства белой расы»… – сказал премьер, вытащив из нагрудного кармана сигару. – В начале века на севере нашей страны вспыхнула золотая лихорадка. К нам хлынули переселенцы из Юго-Восточной Азии. Я думаю, ни дед мой, ни отец не были откровенными расистами. Но… подумайте сами! Австралия издавна была местом ссылки, на ее пустынных просторах обитали только кенгуру да аборигены. Белые на этих относительно безграничных землях разводили овец, крупный рогатый скот, неторопливо увеличивая территорию, необходимую для спокойной жизни. Они не могли угнаться за непоседливыми и вечно спешащими рабочими китайского происхождения. Белых это не могло не раздражать, а тут еще разгорелся пожар дискриминации монголоидов, докатившийся до нашей страны как международное поветрие. В результате – закон об ограничении иммиграции и немало трагедий… Поэтому мы не раз советовали руководителям японской промышленности не опережать время…

Премьер усмехнулся, заметив, что сам увяз в этой проблеме. Он почувствовал даже некоторое раздражение против японца, который, оставаясь на редкость немногословным, сумел направить разговор в нужное ему русло. Кроме того, в английском языке премьера, безвыездно прожившего в Мельбурне до зрелого возраста, ощущался австралийский акцент, близкий к кокни. А английский этого маленького японца был безупречен, в нем порой даже проскальзывал оксфордский акцент. Это странным образом подавляло премьера.

– И что же… – сказал премьер, чиркая спичкой. – На какую цифру вы рассчитываете?

– На миллион для начала, – как бы вскользь заметил старик. – А если окажется возможным, в дальнейшем довести ее до двух-пяти миллионов.

Премьер молча раскуривал сигару. Пять миллионов?! Это же сорок пять процентов нынешнего населения Австралии! Австралия на треть превратится в страну желтой расы!

– Ну, предположим миллион человек… Это уже составит восемь процентов нашего населения, – премьер выдохнул густой клуб дыма. – И это в течение двух лет?..

– Желательно, в течение более короткого времени, – на лице старика впервые появились следы глубокого страдания. – Если это возможно, хорошо бы уже в нынешнем году частично начать переселение. Хотя бы первых ста тысяч человек. Под предлогом развития глубинных, девственных районов страны…

– Это будет довольно сложно, – впервые вмешался в разговор хозяин дачи. – Парламент может не согласиться принять такое число иммигрантов, если не открыть карты. Во всяком случае, для этого потребуется время.

– Нет, почему же, возможно это и удастся провести через парламент, – премьер ткнул в пространство сигарой, словно ему в голову пришла удачная мысль. – Ну, трансконтинентальная железная дорога, например…

– Действительно, – кивнул хозяин. – Тем более что проект еще не полностью разработан. Устроить международные торги и подряд на строительство на самых выгодных для Австралии условиях передать Японии.

– До этого придется заключить с Японией соглашение о совместном развитии внутренних районов нашей страны или что-нибудь в этом роде, как бы расширяя ныне действующее соглашение об экономическом сотрудничестве между нашими странами.

– Можем и не успеть, – сказал старик. – А что если вы утвердите проект строительства в срочном порядке, получив кредит от Японии на самых выгодных условиях? Разумеется, всю технику и специалистов Япония предоставит. Если бы вы только сумели провести это через парламент в течение полугода…

– Такая поспешность и слишком выгодные для нас условия могут насторожить, – вмешался хозяин.

– Мне кажется, здесь можно найти подходящие предлоги. Скажем, Япония вынуждена пересмотреть в целом проекты строительства новых железных дорог из-за участившихся землетрясений. Тем более что строительство повой суперскоростной магистрали уже фактически приостановлено. Вот и получается, что излишки средств на выгодных условиях мы предоставляем Австралии. Разумеется, одновременно на тех же условиях мы будем вести переговоры и в Африке, и в Южной Америке. Возможно, нас обвинят в демпинге, но и здесь есть выход: можно будет в качестве компенсации заключить долгосрочное соглашение о закупках в больших количествах австралийской шерсти и баранины. Баранина действительно потребуется для наших беженцев. У нас существует проект строительства большой морозильной базы в Океании. Будем хранить баранину там…

Этим стоит заняться, подумал премьер. Сделка, безусловно, выгодная. Получить высококвалифицированных прилежных рабочих вместе с высокоразвитой техникой и строительными материалами… А пока суд да дело, эти люди потеряют родину, а Австралия – кредитора, с которым она должна расплатиться… И все же возникает масса тревожных вопросов… Что будут делать эти люди, когда закончится строительство железной дороги? Какое влияние они окажут на будущее Австралии?

– И все-таки я не уверен, возможно ли переселение ста тысяч человек сразу, – премьер задумчиво покачал головой. – Тем более иммиграция целого миллиона… Думаю, для этого потребуется специальное законодательство. А как обстоят ваши дела в ООН? Я надеюсь, вы уже установили там соответствующие контакты?

– С генеральным секретарем ООН мы уже имели три приватные беседы. С ЮНЕСКО контакт будет установлен и самое ближайшее время. Связь с постоянными представителями Совета безопасности, очевидно, тоже налажена. ООН, конечно, сумеет призвать к выполнению международного «морального долга», однако сомнительно, что ей удастся принять срочные эффективные меры. В настоящее время ведутся переговоры с президентом США и с главами некоторых южноамериканских и африканских государств. Было бы весьма желательно переселить хотя бы несколько сот тысяч человек до того, как это на нас обрушится. Разумеется, это сугубо одностороннее желание. И сейчас я… нет, вся Япония на коленях молит о помощи вас, вашу страну, весь мир. Спасите жизнь нашему народу… он на грани гибели…

Старик говорил с надрывом, казалось, еще секунда и он, рыдая, бросится на колени перед премьером…

Но старик сидел совершенно прямо, соединив худенькие коленки, на которых спокойно лежали руки. На его губах застыла легкая улыбка. И лишь глаза пылали в трагической мольбе. Поразительное для нашего века самообладание, подумал премьер. Пожалуй, оно характерно для этого загадочного народа… Так называемая «восточная улыбка» скрывает всякое проявление чувств. Никогда не поймешь, что и в какой мере волнует японца…

– И все же это уж очень невероятно, – премьер глубоко вздохнул, будто хотел скрыть, что ему трудно дышать, и загасил сигару о пепельницу. – Неужели Япония, подобно легендарной Атлантиде, на самом деле исчезнет под водой? Ученые вашей страны утверждают это с полной ответственностью?

– Пока я ничего определенного сказать не могу, – лицо старика впервые исказилось страданием. – Вопрос беспрерывно изучается в совершенно секретном порядке. Народ еще ничего не знает. Вы, конечно, можете себе представить, к каким волнениям и беспорядкам приведет любая неосторожность, тем более сейчас, когда после большого землетрясения люди и так встревожены. Впрочем, даже хорошо, что народ взбудоражен – ему некогда задумываться над страшным. Единственное, что я могу вам сообщить, – катастрофа с вероятностью в семьдесят процентов произойдет в течение двух лет. Это все, что мне известно. Для уточнения прогнозов требуется время. Однако положение неуклонно ухудшается. Иными словами, срок укорачивается. Мы с нашим планом, видно, очень опоздали. С каждым днем убеждаемся в этом.

– Мистер Нодзаки, я вас хорошо понял, – премьер положил свою огромную волосатую руку на тонкое худенькое плечо старика. – Мы сделаем все, что в наших силах. Это я вам обещаю. Я попробую также поговорить с главами государств, входящих в Содружество Наций. Во всяком случае, я буду рекомендовать странам Содружества оказать помощь Японии. А мы, как самая большая и самая близкая к вам страна в Содружестве, конечно, постараемся сделать все, что в наших возможностях.

– Благодарю вас, – старик поклонился, в его глазах блеснули слезы. – Я на некоторое время останусь в японском посольстве. Я очень надеюсь на великодушие вашего превосходительства и на высокий гуманизм, который вы постоянно проявляете перед всем миром.

– А переговоры с Советским Союзом еще не начинали? – спросил хозяин дачи. – Эта страна владеет обширными территориями в Азии.

– Думаю, уже начали, – кивнул Нодзаки. – Откровенно говоря, мы многого не понимаем в этой великой стране. Но мы возлагаем надежды на ее исторические заслуги в решении проблемы национальных меньшинств.

– А на Китай, по-видимому, надеяться не приходится, – заметил хозяин. – У него своего населения восемьсот миллионов… Да и исторически сложившиеся отношения между вашими странами не позволяют рассчитывать на положительное решение…

– Ваше превосходительство, позвольте преподнести вам от лица нашего премьера, – Нодзаки встал со стула. – Вернее, от имени японского народа…

Он взял со столика, стоявшего в углу комнаты, длинный деревянный футляр и открыл крышку.

– Это же… – имевший представление о древнем восточном искусстве премьер на мгновение замер, потом вынул из нагрудного кармана очки. – Великолепно! Тринадцатый век, если не ошибаюсь?

– Вы совершенно правы. Начало камакурского периода. Эта статуэтка Будды хотя и не зарегистрирована в качестве национального сокровища, но по праву может быть причислена к таковым… – тихо произнес старик. – Мы приобрели ее в провинциальном буддийском храме. Такие предметы еще иногда встречаются в отдаленных префектурах Японии. Прошу принять на память.

Когда Нодзаки ушел, договорившись о следующей встрече, премьер с явным удовольствием вновь принялся разглядывать небольшую, высотой в тридцать-сорок сантиметров статуэтку.

– Потихоньку начинают вывозить свои культурные ценности, – сказал хозяин дачи, встряхивая шейкер. – В этом году в Европе и Америке состоятся три выставки древнего японского искусства. Редчайшие вещи будут вывезены. Видно, это не без умысла. Кое-какие ценности, как бы между прочим, уже проданы или принесены в дар. В последнюю минуту будет уже не до их спасения.

– А нельзя ли сейчас купить несколько старинных храмов? – задумчиво произнес премьер. – Ведь в Японии есть такие сооружения, которым нельзя дать погибнуть.

– С этим нужно поторопиться. Ведь в таких делах американские музеи и различные фонды действуют весьма оперативно.

– Как было бы хорошо принимать только статуэтки… – вздохнул премьер, снимая очки. – Но миллион, два миллиона японцев… Что с ними делать… А если пять миллионов, то в нашей стране образуется еще одно государство. Им же нужны жилища, продукты питания… Да и численность их будет постоянно расти. К тому же жизненный уровень у них тоже не из низких…

– Не знаю, какие формы это примет… Будут ли это лагеря для беженцев, нечто вроде лагерей для заключенных, или гетто, трудно предсказать… Ясно одно: мы берем на себя весьма тяжкое бремя… – хозяин поставил перед премьером бокал. – Самое лучшее, конечно, изолировать их. В глубинных районах страны у нас есть обширные девственные территории. Рассеять пять миллионов по разным участкам и использовать для развития пустынь…

– И все же, как можно переселить сто десять миллионов человек? Кто в мире примет такое огромное количество людей? – премьер удивленно уставился в пространство. – Ты только представь себя на месте руководителя этой страны, на месте человека, ответственного за судьбы своей родины. Что бы ты смог сделать? Одних кораблей сколько потребуется…

– Наверное, больше половины людей погибнет. Придется принять очень жестокое решение, – проговорил хозяин, словно убеждая самого себя. – А те, кому удастся переселиться, станут обузой для всего мира… Ох и натерпятся они… И преследования, и гонения, и ненависть… И между собой не все у них будет гладко, будут бороться за жизнь, уничтожая друг друга… А родины не будет… не будет ее больше на Земле… Им придется испить горькую чашу страданий до дна. Да, этому народу, потихоньку, со вкусом лепившему свою историю на маленьких, очень замкнутых островах востока, придется испытать такие же страдания, какие мы, евреи, испытываем уже не одно тысячелетие…

– А не могут ли столь резкие изменения в земной коре оказать влияние и на Австралию? – премьер взял в руку бокал. – Надо, чтобы наши ученые изучили этот вопрос…