Онлайн чтение книги Колодец Единорога
22. ШЕЛЛАНД. ЗЛО, ПОДСТЕРЕГАЮЩЕЕ В ГОСТИНИЦЕ

Они ехали. Мучимые голодом и мозолями, натертыми о седла, они все-таки ехали. Люди сделались молчаливы и открывали рот большей частью для ругани. Однажды Эйрар еле успел вмешаться, чтобы предотвратить драку между карренским латником и одним из своих рыбаков. Хорошо хоть, погода чуть-чуть разгулялась, дождь больше не донимал их, но и без того переход выдался тяжкий и вдобавок до невозможности скучный. Когда котенок начал беспокойно возиться и пришлось выпустить его погулять — даже это показалось Эйрару разнообразием. Правда, шустрый малыш тут же исчез в зарослях бурьяна. Пришлось Эйрару побегать за ним, краснея под градом насмешек, которыми засыпали его карренцы.

Будь он в другом настроении, он бы заметил, как редели кругом леса и все чаще появлялись фермы, а на фермах — люди и скот. Но ему было не до того, и он искренне изумился, когда за одним из поворотов, за отлогим подъемом, его глазам предстали люди, ожидавшие отряд. Спешившись, они стояли подле коней, а позади них уже виден был Геспелниц: широкий луг плавно сбегал к длинной одноэтажной гостинице под сенью древних дубов. На дубах чернели грачиные гнезда, вокруг стояли большие хлева, выстроенные, должно быть, нарочно ради погонщиков скота и их стад. А дальше — далеко-далеко, за рощей и хлевами, за мягкими увалами полей и лугов — острое зрение Эйрара различило мерцающую серебряную полоску. Это была главная река Шелланда — Веллингсведен. Так вот почему постоялый двор выстроили именно здесь: снизу по реке приходили корабли из южных земель, сверху — лодки из окруженной горами Ставорны. Нежданно открывшийся вид был до того хорош, что Эйрар, спускаясь с холма, едва прислушивался к разговорам товарищей — да, в общем, ни о чем особо важном они и не говорили. До цели было рукой подать; казалось, от этого усталость сразу навалилась вдвое сильнее.

Трое или четверо, выехавшие навстречу отряду, издали казались похожими на смуглых мариоланцев. Подъехав поближе, Эйрар увидел, что они были без кольчуг. Потом он узнал Толкейла — того самого, некогда извлеченного мокрым и трясущимся из болота близ Салмонессы. Толкейлу определенно было о чем порассказать, но он держал язык за зубами, пока все не спешились и не прошли на негнущихся ногах внутрь таверны, где служанки и несколько миктонских девчонок во главе с хозяином уже выкладывали на столы окорока и разливали пиво. Эйрару с первого взгляда не понравился хозяин, мордастый здоровяк, чьи коротко остриженные волосы щеткой торчали надо лбом — он сновал туда-сюда по-собачьи, то гавкая на прислужниц, то угодливо кланяясь гостям, готовый, кажется, им пятки лизать. Толкейл еще больше настроил Эйрара против толстяка, рассказав, что тот не принадлежал ни к Железному Кольцу, ни к «союзникам»: желая вернее сберечь себя и гостиницу во время нынешних смут, он принял священнический сан. Звали его Виндхугом.

— Хорош священник: выбирай любую девчонку — и не моргнет, только плати,

— хмыкнул Толкейл. По его словам, местные жители пытались жаловаться епископу Шелланда, но епископ, будучи валькингом, не больно-то опечалился оттого, что дейлкарлы рассорились со своим священником: пусть, мол, идут жениться в валькинговские суды, а за сердечным успокоением — едут к Колодцу. Одним словом, епископ палец о палец не ударил — и Виндхуг по-прежнему процветал.

Утолив голод, военачальники смогли наконец отделаться от священника и служанок и, собравшись в уголке, послушать Толкейла. Кое-что из рассказанного им они уже знали. Например, то, что, перебив и разогнав у Вороньей Башни валькинговских «союзников», Рогей разослал свой отряд по окрестностям группками по три-четыре человека. А вот то, что он велел им открыто говорить, кто они таковы, и всем сообщать, будто на самом деле они

— лишь авангард громадного войска хестингарцев и салмонесцев, только что одержавших важную победу и идущих освобождать Шелланд — это было уже нечто новенькое.

— Кто надоумил болвана?.. — зарычал Альсандер.

— Погодите, — изумился мариоланец, — но ведь в Ставорне стоит полная терция, с кавалерией и «союзниками». Вождь Рогей рассудил, по-моему, разумно: пусть их думают, что нас больше, и не высовываются. Разве не так?

Стало быть, вот почему шелландские хутора у Холмов стояли пустыми…

— Нет, не так, — мрачно сказал Альсандер. — Впрочем, давай рассказывай дальше.

— Что до меня, — продолжал Толкейл, — мы с ребятами проехали до Глоса — это укрепленный город у дельты Веллингсведена, там, где река разделяется на множество рукавов. Донеся свои якобы вести чуть не до городских ворот, мы заночевали поблизости, а потом вернулись в Геспелниц подождать остальных. Правда, та ночевка едва не стала последней: хозяин оказался изменником и среди ночи подпалил сеновал, где мы расположились. И, что самое обидное — удрал безнаказанным. Ему, знать, нравится жечь костры, ну так мы и устроили славненький костерок из его дома…

— Ступай, — сказал Альсандер коротко и повернулся к остальным вождям: — Ну и кашу заварил наш дружок, прах его побери! Я не большой знаток валькинговских способов воевать, но если я вообще что-нибудь смыслю, командир ставорненской терции поступит теперь так, как поступил бы на его месте я, а именно — двинет всю силу к Холмам, чтобы не пустить на равнину войско, о котором раззвонили эти балбесы… то есть свалится прямо нам на головы. Так что мы, похоже, в ловушке!

— Я думаю, отдых и еда придадут людям силы, — сказал Эвименес. — Можно будет, пожалуй, предпринять еще один такой переход, как нынче. Но вот как удрать от легкой конницы с нашими тяжелыми латниками? Да и рыбаки — наездники еще те…

— Остается море, но где раздобыть лодки? Хорошо бы, конечно, посоветоваться с каким-нибудь верным шелландцем… хотя я скорее поверил бы Дракону Филедии, чем нашему любезному хозяину!

— Рогей принадлежит к Железному Кольцу, — сказал Эйрар. — Когда он вернется, я думаю, он уж кого-нибудь да приведет. Но вот что мне, например, непонятно, так это зачем бы вообще в Ставорне стоять полной терции? Не знаю, заметили вы или нет, но, по-моему, здесь, на севере, и под валькингами не так уж плохо живут. Тем не менее, даже в столь беспокойном месте, как Мариола, держат всего полутерцию. А здесь — целую! Почему?

— Для дейлкарла ты наблюдателен, — сказал Альсандер. — Однако к нынешним делам все это мало относится. Хотя вообще я слышал что-то там такое насчет похода против герцога Ос Эригу…

Волшебник Мелибоэ, по давней привычке слушавший молча, при этих словах поднял голову:

— Ты неправ, Воевода. Прав молодой вождь, который, в отличие от тебя, постиг, что все очевидное и хоть как-то имеющее отношение к делу есть лишь отражение вещей невидимых и вообще не из этого мира… Метафизика, говоришь? Ладно, попробую объяснить. Кажется, вы связывали с Ос Эригу какие-то надежды?

— Никаких! — горячо воскликнул Плейандер. — Мы надеемся лишь на себя, а больше — ни на кого!.. — Но брат-стратег перебил:

— До некоторой степени. Ну и что?

— Стало быть, — продолжал Мелибоэ, — вы считаете его умелым и опытным воином, так?

— Это уж точно, — покривил тонкие губы Альсандер. — Если бы не его набеги, у нас и сил и времени больше было бы для борьбы со смердюками. И тем не менее, ненависти между нами никакой нет. Он всегда вел свои игры, а мы — свои, так что при случае мы пожмем друг другу руки… я полагаю.

— Не сомневаюсь… Вы, уроженцы Додекаполиса, и черту лапу пожмете, если он пообещает приделать женщинам хвосты. Но я не об этом. Если Микалегон и вправду стоящий воин — в отличие от того другого герцога — он скорее всего знает, куда собралась двинуться ставорненская терция, верно?

— Пожалуй. — Альсандер взялся за подбородок, потом ударил кулаком по ладони: — Ха! Ты хочешь сказать, что он, как и я бы на его месте, скорее всего, решит опередить их! Ударить первым, а?

— А если, — сказал Эвименес, — если он надумает пройти сушей — северными провинциями, через Железные Горы?

Мелибоэ и Эйрар засмеялись разом, хорошо зная, что герцог-пират Ос Эригу с его замком, стоявшим почти на острове, всей своей славой был обязан исключительно морю.

— Добро, — улыбнулся Альсандер. — Но нам-то с этого что?

— А я, кажется, догадываюсь, — сказал Эйрар. — Мы должны достичь побережья и выйти в море хотя бы на нескольких кораблях. Пусть они разыщут в море врага наших врагов: он станет нашим союзником. Только вот шелландцам все это вряд ли понравится…

Мелибоэ поглядел на него снисходительно.

— Юноша, ты, бесспорно, счастливчик и притом не лишен некоторых талантов. Но я не устаю удивляться твоему желанию непременно устроить так, чтобы все были довольны. Давать каждому выбор — это правило валькингов. Кончится тем, что ты сокрушишь их в бою, но по сути победа будет за ними!

…Было решено отправиться к морю без промедления, как только люди и особенно раненые смогут двинуться с места. Как далеко до берега — никто толком не знал, а хозяина спрашивать не хотелось. Позвали проводника-белореченца, и тот сказал, что не менее двадцати лиг. Потом речь зашла о Рогее. Карренцы ждать его не желали, но тут уж Эйрар уперся.

— Это, если хотите, еще одно испытание духа, — сказал он твердо. — Такое же, как тот бой на дороге. Не годится бросать в беде товарищей, даже провинившихся!

Вскоре, выставив караульных внутри гостиницы и снаружи, все разошлись спать. По мнению предводителей, Мелибоэ дал дельный совет.

На другой день, перед рассветом, их разбудила вновь прибывшая группка мариоланцев и с ними трое-четверо шелландских юношей, решивших примкнуть к восстанию. Все они приехали на собственных лошадях, но мечей у них не было. Многие парни неплохо знали местность и при нужде могли послужить проводниками. Они рассказали, что дорога от Геспелница на запад вела прямо к перевозу через рукав Веллингсведена — почти точно к тому месту, где Эйрар видел воду с холма при подъезде к гостинице. Они подтвердили, что до берега моря было в самом деле лиг двадцать, только вот найти там лодку было нелегко, ибо мало кто из жителей промышлял рыболовством. А торговые корабли обычно проходили вверх по течению, в Глос, славившийся рынком.

Тут с новой силой разгорелся спор, который вчера посчитали было оконченным.

— Надо выступать немедля! — настаивал Эвименес. — Захватить перевоз и быстренько переправиться в дельту. Пусть между нами и валькингами будет река, хоть тогда спокойно вздохнем!

— Подождем Рогея и остальных, — стоял на своем Эйрар. — Иначе нельзя.

Спор грозил кончиться ссорой. Напрасно Эйрар с мольбой поглядывал на Мелибоэ, ожидая от мага каких-то примиряющих слов. Мелибоэ молча слушал и лишь рассеянно поглаживал бороду. И вышло так, что все решила Эвадне, взявшая сторону Эйрара со словами:

— Братья! Я тоже считаю, что это бессмысленное упрямство. Но, как я слышала, войны выигрывают преданные сердца. И если теперь мы не уступим — ей же ей, никакой верности нам больше здесь не видать.

И трое Звездных Воевод, как всегда, тотчас уступили сестре. Войско осталось в Геспелнице еще на день.

Уединясь в укромном уголке, Эйрар возился с котенком и думал свою невеселую думу. Да, карренская девушка ему помогла; но не потому, что видела его правоту. Вовсе нет: просто хотела заслужить его благодарность. А он совсем не желал быть ее должником, и вообще, не нравилась ему эта двойная игра… В его родных местах подобного не водилось. Уж не ловушку ли ему снова подстраивали?..

К вечеру едва не разразилась гроза: с севера приехал очень довольный собою Рогей и с ним еще двое шелландцев. Альсандер тотчас схлестнулся с мариоланским вождем — пришлось Эйрару напомнить Звездным Воеводам их собственное любимое правило: «кто старое помянет, тому глаз вон». Это предотвратило ссору, хотя тот и другой долго еще продолжали ворчать.

О передвижении ставорненской терции по-прежнему ничего не было слышно, но Рогей рассказал, что дороги точно вымерли, Глос стоял с запертыми воротами, а из придорожных укреплений зачем-то отозвали всех солдат.

Следовало при первой возможности двигаться к перевозу. Рогей предложил послать Толкейла с кем-нибудь из верных шелландцев на ближнюю горку:

— Пусть направляют следом за нами всех, кто подъедет позже. Пускай зажгут факел или костер и…

Но надо же было случиться, чтобы как раз тут Плейандер вскинул голову — и встретил недобрый взгляд Виндхуга, стоявшего поблизости с полуоткрытым ртом и ни дать ни взять жадно глотавшего их разговор. Мгновенно вскочив, карренец сгреб толстяка за жирный загривок:

— Ах ты, собака! Шпионить вздумал?! Собрался продать за медный айн и нас, и все наши планы? Ну-ка, братья, чикнем ему глотку да вобьем в нее монету, чтобы побыстрее добралась до брюха!

Заливаясь слезами, Виндхуг упал на колени.

— Я священник!.. — рыдал он. — Вас проклянут в Храме… Я никому, никому не скажу ни единого слова, только, пожалуйста, не убивайте меня…

Безжалостный Плейандер пропустил все это мимо ушей. Он готов был прямо сейчас же выволочь сутенера-священника за порог и не дрогнув прикончить — но Эйрар протестующе поднял руку:

— Так не поступают в Дейларне! У нас не принято убивать за дурные манеры. Сперва докажи, что он нарушил закон, Божеский или людской. Этот малый и мне не больно-то нравится, но никакого преступления за ним я пока что не вижу!

Между тем на крики и плач Виндхуга сбежалась чуть не половина отряда. Видя, что это просто-напросто их вождь наказывает головореза, карренские латники вернулись к своему пиву и игре в кости, а дейлкарлы остались, и Эйрар, не забывший расправы, учиненной этими самыми людьми над Бритгальтом и его сыновьями, с удивлением услышал одобрительный ропот, встретивший его слова. Плейандер с не меньшим удивлением обвел глазами лица воинов… и выпустил Виндхуга. Тот на карачках подполз к трангстедцу и попытался облобызать его руку. Эйрар отпихнул его:

— Поди прочь.

Они покинули постоялый двор ночью, при факелах, под моросящим дождем. Кони фыркали и трясли гривами, недовольные тем, что вместо ночного отдыха снова приходилось работать. Дорога впотьмах показалась много длиннее, чем днем. Эвадне ядовито посмеялась над Эйраром, взявшим с собой котенка:

— Ты что, вроде братца Плейандера? Тоже предпочитаешь… не с женщиной, а как-нибудь по-другому?

— Нет, — отвечал Эйрар хмуро. — Кошка — мой талисман и защита от всякого зла, которое вздумало бы одолеть мою душу. Мое счастье и знамя…

— и кивнул на череп горного кота, плывший над головами на высоком шесте: со дня битвы рыбаки с ним не расставались. По правде говоря, до сего дня Эйрар думать не думал ни о каких знаменах и талисманах — эти слова сорвались с языка, порожденные нечаянным вдохновением. Эвадне странно глянула на него и отъехала прочь. Эйрар поискал глазами Мелибоэ, но не нашел.

На берегу Веллингсведена не оказалось ни парома, ни перевозчика, а до другого берега — добрая тысяча шагов. Воины принялись кричать и размахивать факелами, но никто так и не появился из темноты. Несколько вольных рыбаков, привычных к воде, вызвались разведать, в чем дело. Молодые шелландцы живо извлекли короткие боевые топоры, что у них от века в ходу — тяжелые, кованые из одного куска железа вместе с топорищами, — и принялись рубить прибрежные деревья. Из бревен связали плот, на котором отчалило во мрак несколько Эйраровых молодцов. Остальные уселись на берегу ждать их возвращения — или рассвета.

В предутренних сумерках рыбаки возвратились и пригнали дырявую лодку: двое гребли, третий без устали вычерпывал воду. С ними в лодке был седой старик, которого они повстречали в мазанке за рекой.

— Три дня назад священник из Геспелница передал весть, будто в стране появилось войско захватчиков, — рассказал дед. — Надо, мол, задержать их у берега, пока не подойдут терциарии. Откуда же нам было знать, что на самом деле вы — восставшие дейлкарлы?.. Мы думали — опять язычники из Дзика пожаловали. Словом, угнали паром вверх по реке, в Глос…

Плейандер зло повернулся к Эйрару:

— Ты и теперь станешь утверждать, что твой Виндхуг — не предатель?

— Это еще ничего не доказывает, — ответил Эйрар. — Мало ли как могли аукнуться те слухи, что распустил Рогей.

— Предатель, не предатель, — сказал Эвименес, — у нас в любом случае нет времени возвращаться для сладостной мести. Надо уносить ноги, да поживей!

К счастью, старый шелландец припомнил, будто в нескольких сотнях шагов ниже по течению вроде стояла какая-то бесхозная баржа. Он повел часть людей на поиски, остальные снова принялись рубить деревья и делать плоты. Вскоре первые несколько плотов отчалили от берега; лошади плыли следом. В это время подъехала еще группка мариоланцев из отряда Рогея. По их словам, они без отдыха скакали всю ночь, преследуемые по пятам валькинговской кавалерией. Один из коней хромал, другой нес сразу двоих.

Услыхав такие вести, люди еще больше заторопились.

С рассветом вернулись отправившиеся за баржей. Баржа текла по всем швам и выглядела до крайности неприглядно, но делать нечего — ведя лошадей, на нее без промедления начали грузиться воины, не умевшие плавать.

Солнце встало в тумане; дождь все еще моросил. Никто не спал в эту ночь, все были голодны, и тем не менее Эйраром владело странное возбуждение. Он даже запел:

К далекому морю речная волна любимую скоро умчит от меня.

Пускай за кормою растает и след — мы с ней не забудем этот рассвет…

Прощай!

— Смелое деяние, от которого многие пострадают! — подал голос Висто. — Ты, Эйрар, поистине вождь смельчаков! Пусть Кошка станет нашим знаком и боевым кличем навек! Крылатый Волк был хорош, но с ним Дейларна погибла.

Эйрар умолк и призадумался.

К полудню через реку перебрались все, за исключением троих парней из отряда Рогея, так и не явившихся в условленное место. Стоя у края воды, воины смотрели через реку на валькинговских конников, гарцевавших и потрясавших копьями на оставленном ими берегу.